Французы и русские в Крыму. Письма французского офицера к своей семье во время Восточной войны 1853–1855 гг.

22

Под Севастополем 7 октября/25 сентября 1854 г.

Вот уже несколько дней, как мы оставили наш прекрасный лагерь Перепелов и подвинулись к центру предположенных работ, которые должны начать перед Севастополем.

Осадный корпус расположен следующим образом: налево дивизия Форе опирается в Камышинскую бухту, правее этого отряда дивизия принца, занимающая по фронту 12–15 метров в обыкновенном боевом порядке. Мои полк помещается в неглубокой лощине и на левом его фланге стоит 22-й легкий полк, а на правом морская пехота, 2-й полк зуавов и 19-й батальон пехотных егерей.

Генеральный штаб остался на своем первом месте, между наблюдательным отрядом и осадным корпусом. Главные штабы двух дивизий, назначенных для осады, а также и бригадные, помещены на указанных им местах.

Принц, который остановился сперва в ближайшем к 4-й дивизии доме, перешел в палатку. Генерал Форе, как командующий осадным корпусом, оставил за собою дом, в котором хотел поместиться принц. Все строевые офицеры и рядовые расположились под походными палатками.

Перед лагерем зуавов находится дом, занимаемый авангардами и аванпостами этого полка. Перед нашим фронтом и немного влево в 1200 метрах имеется здание, занятое главным караулом от моего полка.

Я обошел окрестности нашего лагеря до Камышинской бухты; вся почва бесплодна, камениста и разработаны лишь весьма небольшие полосы. Имеются источники с очень хорошею водою и кустарник в достаточном количестве, для наших надобностей.

Камышинская бухта, свыше посланное благо для французской армии, так как самые большие корабли могут в ней держаться на якоре, а за линией, которую они составляют при входе в бухту, стоят многие суда, шедшие с нами от Варны. Несколько коммерческих судов выгружают на морской берег запасы, которые маркитанты помещают в повозки, закрытые парусиной, обещаясь продавать их нам на вес золота.

Такие предположения безошибочны, так как нам действительно недостает необходимых вещей: свечей, мыла, бумаги и прочее, и мы находимся в необходимости удовольствоваться ротными сухарями, свиным салом и сухими фруктами!

Впрочем ко всему привыкают, даже скорее чем каждый предполагает.

Посетил также лагерь англичан, расположенный на нашем правом фланге, за пунктами, которые они должны будут атаковать. Наши союзники, также как и мы, хорошо размещены, имеют воду, и даже более дров чем мы, но почва и у нас не лучше.

Впереди англичан и немного правее видна большая круглая, совершенно белая башня, вокруг которой возвышаются некоторые защитные работы для укрытия орудий.

Англичане менее чем мы снабжены инструментами, а за неимением походных палаток, как у наших солдат, должны оставаться и спать под открытым небом. У них нет кухонной посуды, котлов или чего другого, необходимого для отдельного отряда. Всякий английский солдат лично приготовляет себе, что нужно и должен, если желает иметь суп, сам идти за водой и дровами, очистить овощи, разложить огонь и проч. У нас же, все люди одной партии одновременно занимаются этими подробностями, вследствие чего обед приготовляется очень скоро.

Английские войска теперь не представляются такими прекрасными и восхищавшими меня как сначала. Солдаты относительно веселья и расположения духа не могут сравниться с нашими, хотя и показали себя с хорошей стороны на поле битвы, но мы убедились под Альмой, что они не так расторопны (debrouillard) как наши старые служаки, и несмотря на старания английского начальства, должно быть будут жить в худшей обстановке, сравнительно с нашими людьми и подвергаться большим лишениям.

5 октября/23 сентября 1-й батальон 20-го легкого полка, батальон зуавов и батальон егерей, были сведены в общую колонну под начальством генерала Д’Орель, возле дома занимаемого генералом Форе. Дело шло о производстве серьезной рекогносцировки, возможно ближайшей к Севастополю, чтоб решить о начатии работ. Генерал Бизо, начальник инженеров армии, руководит этой рекогносцировкой.

Сначала на соседних с городом высотах, колонна встретила только нескольких казаков-разведчиков, но как только она появилась в виду укреплений, то была встречена ужасной канонадою… Из наших лагерей были слышны пушечные выстрелы, и мы с большим беспокойством ожидали возвращения наших товарищей.

Через три часа после того, колонна возвратилась в целости, имея лишь трех раненых осколками гранат.

Я слышал от офицеров, участвовавших в этой рекогносцировке самые завидные похвалы генералу Бизо, который шел впереди один перед войсками, производя и отмечая наблюдения, и несмотря на множество снарядов, исключительно направленных на него, сохранил спокойствие духа, как бы присутствуя на простом учении.

Лишь только возвратилась колонна генерала Д'Орель, аванпосты дали знать о движении неприятеля. Довольно значительное количество русских батальонов, выйдя из города, подвигалось вперед.

Генерал Канробер, взяв с собою несколько орудий, скоро был посреди нас и две дивизии стали в ружье. Но неприятель, видя такие серьезные намерения с нашей стороны, отошел назад, зажегши несколько домов, которые могли быть полезными для нас.

Не знаю, какой план будет одобрен после рекогносцировки, но мы с доверием относимся к исполнительным приказаниям.