Французы и русские в Крыму. Письма французского офицера к своей семье во время Восточной войны 1853–1855 гг.

39

Под Севастополем 29/17 января 1855 г.

Вновь была произведена попытка вылазки против наших траншей, но мужественно и храбро выдержана 46-м пехотным полком и иностранным легионом.

Кажется, все эти ночные битвы предпринимаются командиром Бирюлевым. Он действительно выказывает доблесть и неустрашимость, вне всякой похвалы. Несмотря на причиняемое нам зло, его уважают не только все французские офицеры, но даже и солдаты «Не за что на него сердиться, говорят они, он такой же солдат как и мы, и также, как и мы сражается за свою отчизну». Вот в двух словах формула, которая должна управлять отношениями двух армий, сражающихся одна против другой и всегда между ними есть связь, которая должна сближать их вне поля сражения. Связь эта, общность одинаковых чувств самоотвержения, жертв, чести, преданности отечеству! Эти свойственные всем чувства естественно приводят на поле сражения к взаимному уважению и исключают всякую ненависть. Тогда вступает в свои права любовь к ближнему. Заботятся о раненых, с деликатностью обращаются с пленными, стараются не вспоминать, что недавно были лютыми соперниками. Если бы я встретился в траншеях лицом к лицу с командиром Бирюлевым, то желал бы, чтоб между нами произошла борьба на смерть, но если мне пришлось бы встретить его не на поле битвы, то был бы счастлив пожать ему руку.

Я вам писал, что русский главнокомандующий разрешил капралу Мошера де-Лонгпре написать своему брату. И хорошо сделал, потому что всякий человек, исполняющий свою обязанность, должен быть вознагражден, даже и тогда, когда исполнение её приносит вам вред.

Наши союзники не могут более держаться, они уходят в лазареты и госпитали или лежат больные у себя в палатках, и не знаю, в состоянии ли будут в настоящую минуту выставить на линию более 5–6 тысяч человек, хотя подобно нам, получили довольно значительные подкрепления, но они пришли частями с Мальты, довольно долго оставаясь на этом острове с умеренным климатом, а поэтому прибыв в наш ледник, они быстро ослабевают и не могут исполнять службы.

Возник настоятельный вопрос о посылке нашей 2-й бригады для соединения с 1-й к Мельнице (an Moulin) и даже о совершенном отделении всей дивизии Дюлака, чтоб дать возможность наблюдательному корпусу англичан соединиться с его осадным отрядом. Может быть тогда они будут в состоянии продолжать работы перед 3-м батальоном (Grand Redan) и завладеть им, когда придет пора.

Самолюбие англичан должно очень страдать в сознании себя такими слабыми сравнительно с французскими солдатами! Если эта кампания и не научит их бояться нас, то заставит, по крайней мере, относиться к нам с уважением. Температура сделалась немного мягче, холод уменьшился и снег пропал, однако, розданные нам носки, чулки и сабо, особенно последние, были с удовольствием приняты всеми офицерами и солдатами.

Эти предметы составляют отечественные пожертвования и идет слух о будущем прибытии фуфаек, которые также примутся с удовольствием.

Администрация решилась послать в Варну несколько коммерческих судов, находящихся на стоянке в Камышевой бухте для перевозки оттуда дров, вследствие чего могла произвести раздачу достаточного количества топлива для кипячения котлов.

Интендантство сделало бы хорошо, подумавши о лошадях, выдачи которым подлежат уменьшению. Они определены в 5 кило ячменя и 2,5 кило сена, вовсе без соломы, что совершенно недостаточно, особенно для артиллерийских лошадей, которые очень изнуряются, потому что за ними не может быть хорошего ухода. Не главнокомандующему думать о таких подробностях и это прямая обязанность интендантства; но интендантство!.. Не желая быть эхом существующего злословия о нём, ставлю вместо этого точки, так как критика не моё дело и кроме того она очень легка…

Вся армия еще не имеет больших палаток и войска наблюдательного отряда помещаются, большей частью, в маленьких. Кажется, первых нет уже более в Константинополе, а те которые имеются во Франции, употреблены в Северном и Южном лагерях, между тем, как они больше, бы оказали услуг в нашей холодной местности.

Я встретил в траншеях дивизионного генерала де Саль, который выказывал внимание ко мне, когда я был под его командою в Монпелье. Он сейчас же узнал меня и пожал руку, а я показал ему наши работы. Высадившись только два или три дня тому назад, генерал еще не был знаком с местностью. Мы встретили артиллерийских офицеров, которые давали ему технические разъяснения и сообщили между прочим, что по их вычислению, русские должны были израсходовать 3 миллиона кило пороха с начала осады! Наши четыре больших арсенала во Франции едва могут насчитать это ужасающее количество, а в Бресте, по рассказам, у нас в запасе только 800 тысяч килограммов.

По случаю определения меня в должность старшего адъютанта, мой генерал де Фальи оказал мне честь, пригласив на завтрак.

Сменившись с дежурства в прикрытии траншей, я был в невозможном костюме, покрытый с головы до ног грязью, а потому попросил позволения генерала переодеться. «Нет, нет, — сказал он мне, — я желаю чтоб вы были в чём есть». Сознавая, что это будет простое испытание меня, я стал наблюдать. Он мне высказал новые взгляды на мою службу, и я постараюсь воспользоваться его уроками. Могу сказать, что я научился во время завтрака более, чем за год практики.

Как бы я желал, чтоб моя добрая матушка, писала мне без выражения печали. Как бы мне хотелось уверить ее, что я сам делаю только то, что требую от своих подчиненных и что не буду безрассудно подвергать себя опасностям, которым не подвергаются все другие!.. Матушка, вы всегда такая мужественная, сколько бы пролили слез, если б могли предположить, что ваш сын колеблется в исполнении своего долга… вы бы отступились от своего детища, и были бы правы… Да поддержит Вас упование на Бога в эти дни испытаний; придет время, когда во взаимных объятиях мы будем счастливы, что пережили эти события!!!