Фугу

11

На идущем вверх эскалаторе старухи плакали в голос.

Нестор закрыл глаза, чтоб не слышать. И почувствовал, что сидит на ступеньке со стаканом в руке и бутербродом в другой.

Ступенька катилась вниз.

Нестор открыл глаза.

— Мне понравилась эта идея о стрельбе краской в обе стороны, мягко воплощающая в себе закон кармы, — говорил человек в шляпе, и говорил, кажется, уже давно. — Ибо когда мы своим неискушенным взглядом видим хулигана, который дал кюкеля хорошему человеку, мы можем не знать, что в какой-нибудь прошлой жизни было дело, что именно этот хороший человек дал кюкеля хулигану. Но можем догадываться, что что-то такое было между ними прежде и что теперь хороший человек только получил свой кюкель обратно. То есть выданный кюкель некоторым образом говорит о равенстве между тем, кто при этой передаче выглядит жертвой, и кто — агрессором, потому что, в сущности, никогда не известно, кто первый начал.

— А что такое кюкель? — спросил Нестор.

— Из слов это должно быть понятно, — сказал человек с бородой.

— Иногда еще держат кюкель в кармане, — сказал человек в шляпе, — а иногда держат сухим.

— Береги кюкель смолоду, а брюхо с голоду, — сказал бородатый.

— Только не пойму, при чем тут краска, которая стреляет в обе стороны, — сказал Нестор.

— Ну, — сказал человек в шляпе, — если кто-то первый кому-то второму дал кюкеля, то, может быть, этот второй дал кюкеля первому еще раньше, поэтому оба должны быть помечены одним цветом.

— Чтобы потом, наверху, желтое лицо под козырьком фуражки разобралось, чей кюкель был первым, — сказал человек с бородой.

— Нет, — поправил его человек в шляпе, — это затем, чтобы при новой встрече первый и второй узнали друг друга. И когда они встретятся — может быть, уже в другой жизни, — один другому сразу же даст кюкеля, не имея понятия об истинном кармическом смысле этого действия.

— А жестким вариантом той же идеи был бы пистолет, стреляющий двумя пулями в противоположные стороны, — сказал человек в шляпе.

Он достал из папки с завязочками чертеж пистолета, у которого было два ствола. Один глядел вперед, другой — в обратную сторону. Проглядывалась замысловатая конструкция затвора.

— Пистолет кармы, — сказал человек. — Предмет, с практической стороны бессмысленный, но в качестве метафизического концепта имеющий право на существование.

«Ставьте кюкель справа, проносите слева», — сказал голос из репродуктора.

— Может быть, в качестве метафорического концепта? — предложил человек с бородой.

— А что, есть разница?

Человек в шляпе вернул чертеж в папку и начал разливать по стаканам из бутылки, которую, кажется, так и не выпускал из рук.

Нестор съел бутерброд.

На панели балюстрады проплыло слово, нарисованное жирным шрифтом — не матерное, а скорее рекламное, за ним — другое.

Где-то в высоте — который уже раз — раздался стеклянный звон (сигнал мобильного телефона, который никак не мог сделаться звонком будильника).

«Я ведь сплю, и это сон, который мне снится», — вспомнил Нестор и еще раз съел бутерброд — наверное, тот же самый.

«Не допускайте самопроизвольного перемещения своего кюкеля», — сказал голос из репродуктора, и чемодан человека с бородой (откуда-то у него оказался чемодан) заскользил вниз по ступенькам и скрылся из виду. Человек тоже исчез.

— Когда это кончится? — спросил Нестор, слушая повторяющийся сигнал мобильника. — То есть, я имею в виду, когда я проснусь?

— Когда мы достигнем низа, — ответил человек в шляпе.

«Вниз я боюсь», — подумал Нестор, слушая раздающийся оттуда грохот (много сапог, много бочек).

— Кто спускается вниз, тому суждено спуститься, — сказал человек в шляпе, — а кому суждено быть повешенным, тот не утонет.

— А если я опять прыгну через эту эспланаду, эстакаду, то есть балюстраду?

— Попробуй, — равнодушно произнес человек в шляпе, — только зачем обязательно прыгать. Это ведь сон вокруг, одна видимость, — он протянул руку, и она по локоть ушла в боковую панель. — Но с другой стороны, пока мы здесь, это для нас реальность. — Он убрал руку и ударил кулаком по той же панели, которая на этот раз проявила все качества твердого тела.

— Если не прыгать, то что? — спросил Нестор, но человек не ответил. Он отбросил свою шляпу в сторону, и она упала, звеня и подпрыгивая.

«Наверное, он хочет этим сказать, что разговор окончен», — подумал Нестор.

Он сел на ступеньку эскалатора (а может, он уже сидел давно на ступеньке) и закрыл глаза.

«Вход с открытым кюкелем запрещен», — произнес голос из репродуктора.

С соседнего эскалатора доносились плач и стоны как жужжанье далеких пчел.

Нестор прислушался и какое-то время слушал, ничего не предпринимая.

Вдруг отдаленные прежде звуки стали раздаваться совсем близко над головой Нестора. Он открыл глаза и поднялся на ноги. Вокруг стояли и причитали старухи, одетые в черное, а эскалатор шел вверх.