Фугу

48

— Молчишь, мой марципановый, а поговорить бы надо.

Впрочем, я тоже молчу.

Потому что слов нет.

Не в том смысле нет, который имеют в виду, когда говорят просто, что слов нет, а в крутом, подлинном смысле: нет, в смысле не существует.

Или слова-то как раз есть, и их есть сколько угодно — во внутреннем, как ты говоришь, пространстве мысли — а нет чего-то другого.

Или что-то другое как раз есть, а нет чего-то третьего — нет голоса. Нет голоса, потому и молчу, а голос нужен — чтобы сказать вслух то, что сказал про себя, то есть действительно сказать — круто, громко и вслух, потому что как я узнаю, на каком слове остановился взгляд (остановился, и закосил, и прошел мимо), если не назову его вслух?

И чего-то четвертого нет (или это уже пятое? — тогда пусть будет шестое, мне лишнего раза не жалко), — нет того порядка, в котором выстраиваются слова, пробегаемые взглядом.

Или порядок-то как раз есть, порядка как раз сколько угодно во внутреннем, как ты его называешь, пространстве мысли, в этом облаке, в этом мыльном пузыре, богатом отражениями, — сколько угодно или, иными словами, — слишком много. Собственно, только порядок и есть — тот, в котором выстраиваются слова, картинки, ощущения тела и прочее — и после этого нет никакого времени, как ты говорил, марципановый, а есть только очередность, место в порядке.

Но это ведь изначально не тот порядок, который мы имеем в виду, когда говорим слово «порядок», — то есть в смысле, когда после А идет Б, после Б — Ц (другой вариант — В), а тот порядок, который как бог на душу, когда после А может быть хоть Б, хоть Ц, хоть свинячий хвостик — главное, чтоб были не в кучку, а в строчку. А нужен не тот порядок и не этот, а порядок умный. Чтобы буквы складывались в слова, а слова, стоящие друг за другом в затылок, тоже имели какой-то смысл.

Но откуда возьмется смысл? Из случайного, в общем-то, порядка слов или картинок откуда он возьмется? А ведь он есть, этот смысл, если только я не обманываюсь, если только мое понимание смысла — это не такой же элемент ощущений, как цвет, вкус, запах, образцы которых содержатся во внутреннем, как ты его называешь, пространстве мысли.

Но мне все больше и больше кажется, что должно быть что-то за пределами этого внутреннего вместилища — убогого внутреннего пространства, в котором мы все мечемся (скачем, ползаем, крутимся, тычемся, клубимся), как блохи (мотыльки, тараканы, белки в колесе, слепые котята, ядовитые змеи). Вот уж действительно, не те слова выскакивают, которые могли бы. И какой у них после этого может быть смысл?

Мне кажется, ты обманываешь меня, мой мармеладовый. Потому что если ты прав, то по сути своей ты не можешь знать того, о чем говоришь, если я об этом не знаю. Или ты не все говоришь, что знаешь. Не все знаешь, что говоришь. Не говоришь о том, что знаешь, и о том, что не знаешь, не говоришь. Знающий, не говоришь, говорящий, не знаешь. Что говоришь, говоря, не знаешь, зная.

И какая из этих словесных комбинаций может считаться имеющей смысл? И какая действительно имеет место?

И все-таки что-то такое должно быть за пределами нашего мыльного пузыря — эта мысль у меня возникла, и я к ней вернусь. Она кажется мне умной (адекватной, правильной, верной), такая это мысль, что она мне кажется умной. Повторю ее несколько раз, чтоб не ушла незамеченной: «должно быть что-то такое за пределами», «за пределами что-то должно быть таким», «что-то должно быть за», «что-то должно быть где», «что-то должно быть», «чему быть, того не миновать».

Что-то должно быть за пределами — я, кажется, уже говорил об этом — говорил, в смысле думал. А где что-то, там, значит, и кто-то — это не так ли? По-моему, это правильная мысль (умная, адекватная, верная). Но этот кто-то — это не ты, мармеладовый. Хотя усердный делаешь вид, чтобы им казаться, но это не ты. Тот, кто смеялся там в темноте (в темной яме, наполненной крысюками), — я думаю, не он ли. То, как он смеялся — в этом было что-то такое запредельное, — если бы ты слышал, ты бы понял.

Ты обманываешь меня, мой восковой-шоколадный, говоришь одно, потом говоришь другое, говоришь и потом не договариваешь, или договариваешь, но перед этим не говоришь.

А тот, кто смеялся в темноте, — он сказал бы раз навсегда и не тратя слов, если б только мне найти способ, как к нему подойти. Так я думаю (в скобочках — верю).