Фугу

2

Кажется, нестор задремал на какое-то время.

Или другим способом отключился.

Какие-то голоса раздавались у изголовья (которое не было, разумеется, изголовьем, потому что он сидел на ступеньках) — два мужских, которые то спорили друг с другом, то соглашались, и один женский, который был голосом из репродуктора и время от времени произносил слова, не имеющие отношения к делу.

И еще раздавался стук стеклянной ложечки о край будильника, но это не ложечка была, а другой звук, очень знакомый.

Мужские голоса пришли к соглашению, и оказалось, что один голос принадлежит человеку в шляпе (он же лысый), а другой — человеку с бородой. Они склонились над чертежами, которые вдруг появились из папки с завязочками.

— С левой стороны балюстрада будет длиннее, чем с правой, — говорил человек в шляпе. — А вдоль правой стороны нужно пустить ограждение. Не вплотную, разумеется, к ленте, а отступив что-нибудь на полметра.

— Правильно, — сказал человек с бородой. — Нельзя давать людям слишком много воли, а то передавят друг друга.

— Можно еще уполовинить ширину подводящего участка эскалатора на первом каком-нибудь метре, прикрыв специальным щитком, — сказал человек в шляпе и показал на своем чертеже. — Чтобы те люди, которые подойдут к началу ленты, становились сразу к левому ее краю, вплотную к балюстраде, а другим, которые подойдут позже, оставалась свободная правая часть ленты.

— Это разумно, — сказал человек с бородой.

— И если надлежащим образом подобрать параметры, то есть длину и ширину разных частей конструкции, можно добиться полной безопасности, — сказал человек в шляпе.

— Значит, договорились, — подвел итог бородатый. — А это что? — Он поднес к глазам лист бумаги, который в его руке был то белый, то розовый. — Я вижу здесь пистолет, но какой-то странный. — Он понюхал бумагу, поскреб пальцем. — Может быть, и не пистолет, — сказал, усомнившись, — но что-то определенно похожее.

— Это другая тема. — Лысый отобрал бумагу у бородатого и положил в папку.

«Если увидите человека с белой тростью, остановите его», — сказал женский голос из репродуктора.

Человек с бородой отбросил в сторону свою белую трость, она упала как стеклянная и разбилась со звоном.

«Это сигнал мобильника, — вспомнил Нестор, — а я, значит, сплю».

— А то, — сказал человек в шляпе, он же лысый.

Нестор открыл глаза, но мог бы и не открывать, потому что все равно остался сидеть на ступеньках, ведущих вниз.

Человек с бородой налил всем еще пенной.

В руке у Нестора появился бутерброд.

«Странно, — подумал Нестор, откусывая от бутерброда, — я не думал, что во сне можно ощущать вкус и запах. И вообще, как-то оно все до неправдоподобия реально».

— Что ты можешь знать о снах? — улыбнулся человек в шляпе.

— Я вижу их каждую ночь.

— Но ты не можешь знать того, что действительно видел ночью, ты знаешь только то, что вспомнил в момент пробуждения. А между тем и этим лежит большая разница, могу тебя уверить.

— Почему?

— Помнишь историю про человека, которому, когда он спал, на шею упало полотенце, и от этого он проснулся? Или, может быть, кто-то прикоснулся к его шее. Он увидел сон, как его судили, вели на казнь, отрубили голову. Тема сна была вызвана прикосновением к шее, но от этого же прикосновения человек и проснулся. Отсюда следует, что либо весь сон, наполненный событиями, был просмотрен в одно мгновение (невероятное ускорение времени), либо что картина сна создавалась уже после пробуждения в процессе как бы воспоминания. И именно этот второй вариант имеет место в нашей, так сказать, повседневности — то есть те сны, о которых мы днем думаем, что видели их ночью, на самом деле выросли в нашем сознании уже после пробуждения. И слово «видели», — человек усмехнулся, — тут не на своем месте. Правильнее было бы говорить «мы вспомнили».

— А тебе не кажется, что слово «мы» тут не на своем месте? — в свою очередь усмехнулся Нестор.

— То есть как? — человек сделал вид, что не понял.

— Мы — это, по крайней мере, ты и я, — сказал Нестор. — А ты ведь не будешь утверждать, что видишь сны по ночам. И что что-то там вспоминаешь днем после пробуждения. И вообще, кто ты такой? А может быть — что такое?

— Не будем переходить на личности. Хочешь сказать, что я — часть твоего сна? Допустим. Но я спорю с тобой, следовательно, мыслю. Мыслю, следовательно, существую.

— Хорошо, — сказал Нестор, — но эта история про сон с отрубанием головы, по-моему, единственная в своем роде. Так что, скорее всего, она кем-то удачно придумана.

— Не имеет значения, — возразил человек в шляпе. — Согласись, что когда ты спишь, ты видишь то, чего нет, и это сон одного рода — истинный, скажем так, сон, а когда ты проснулся, ты вспоминаешь то, чего не было, — и это сон другого рода. Между ними — разница, и об истинных снах ты, когда бодрствуешь, не можешь иметь понятия.

— А почему после пробуждения я не могу вспомнить действительный снившийся мне сон?

— Потому что ничто не обязывает тебя вспоминать что-либо действительное. Никто не поправляет тебя, если ты ошибся, вспоминая. Потому что изначального образца нет, с которым ты мог бы сравнить возникший в твоей сонной голове образ. Вот ты видел шляпу на моей голове, у меня ведь была шляпа?

— Ты с самого начала был человек в шляпе, — согласился Нестор.

— В треугольной? — спросил человек.

— Ты же не Наполеон, — возразил Нестор.

— Правильно, трудно ожидать встретить Наполеона на эскалаторе метро. Поэтому и шляпа у человека, которого ты встретил на эскалаторе, не может быть треугольной — ведь так?

— Это была круглая шляпа, — сказал Нестор, — круглая фетровая шляпа.

— Синяя?

— Да, темно-синяя, — согласился Нестор.

— А может быть, зеленая?

— Я помню, что синяя, — сказал Нестор.

— Ты это помнишь, или тебе снится, что ты это помнишь?

— А какая разница?

— Никакой, потому что и так и этак, та шляпа, которую ты якобы вспоминаешь, может не иметь ничего общего с той, которая была на самом деле.

— А есть ли тогда это «на самом деле»?

— Может быть, и нет. — Человек в шляпе засмеялся. И замолчал. Стал слышен кашель людей на идущем вверх эскалаторе. Кто-то кашлял особенно надрывно и долго, уплывая голосом вверх.

— Может быть, — повторил человек, — но вопрос нужно решить. Ты ведь не думаешь, что мы можем обсуждать его вечно. Время уже близко. — Он показал взглядом вниз, там красные отблески метались по потолку и стенам. Слышался скрип и скрежет. Что-то грохнуло, будто уронили пустую бочку.

Недописанное слово из трех букв снова появилось на панели перед глазами Нестора и какое-то время плыло рядом.

Нестор смотрел. В руке у него оказался фломастер, кривой и черный, и он дописал недостающую букву. Слово исчезло.

— Не отвлекайся, — сказал человек в шляпе, — это тебе не поможет.

«Не кладите пальцы под поручни», — сказал голос из репродуктора.

Снова раздался звон стеклянной палочки о стеклянный край чего-то. Внизу грохотало, словно пустую бочку пинали ногами.

— Время, время, — торопил неизвестно куда человек в шляпе, или, может быть, правильнее было называть его «человек без шляпы», потому что шляпу он отбросил в сторону пять стеклянных звонков тому назад, и она улетела, крутясь, — улетела, имея вид наполеоновской треуголки, что стало возможным, после того как слово «треуголка» было введено в круг внимания.

Вслух человек говорил «Время», а про себя бормотал цифры, переходя с прямого счета на обратный.

Внизу двадцать пар сапог пинали пустую бочку. Кто-то ударил в таз — наверное, медный.

— Пять-четыре, — повторял Нестор за человеком, — три-два-один, — а потом прыгнул.