Фугу

25

Нестор сидел на ступеньке, бегущей вниз. И с тревогой прислушивался, ожидая услышать за спиной стук каблучков по асфальту.

После прошлой встречи ему было нехорошо.

Какой-то несуразный костюм был на Лиле в тот вечер (почему — вечер?), в котором она была упакована, как пирожок в футляре (почему — пирожок, почему — футляр?). Сверху пиджак светло-мышиного цвета, туго застегнутый на пуговицы, снизу прямая юбка, тоже тугая, тоже с пуговицами.

В этом костюме хотелось называть ее по имени-отчеству, которого Нестор то ли не знал, то ли не помнил.

В тугой юбке она сидела, тесно сдвинув колени и косолапо раздвинув ноги, как диктовала высота ступеньки.

Она не боялась быть пирожком в футляре. А Нестор страдал, сидя рядом, хотя понимал, что не одежда, как говорится, красит.

Он хотел перескочить, не прощаясь, на другой эскалатор, но оттуда раздавался смех и веселые голоса, а под настроение ему больше бы пригодились старухи, одетые в черное.

От нечего делать Нестор изобразил два стакана растворимого кофе с молоком и сахаром. К ним два пирожка, упакованные в пленку. Или один пирожок? Пирожок, туго упакованный в пленку, но Лиля не видела в этом намека. Она поставила стакан на ступеньку. Нестор тоже поставил свой стакан. «С чем может быть этот пирожок?» — пытался он угадать (с капустой, творогом или с повидлом — такие просматривались варианты).

— А с чем пирожок? — спросила Лиля, пытаясь поддеть ногтем тугую пленку.

— С повидлом, — сказал Нестор (на губах у нее были следы повидла, хотя она об этом еще не знала).

— Я так и хотела, чтобы с повидлом.

Нестор взял у нее из рук пирожок. Плотная упаковка не поддавалась. Где-то должна была быть складочка или уголок, потянуть за который — и будет легко, так должно быть устроено. Нестор тянул, теребил, и оказалось вдруг, что он расстегивает пуговицы на Лилином пиджаке.

Здесь был живот, мягко упиравшийся в нижнюю пуговицу, и много другого, что хотелось потрогать. По каким-то канонам красоты, кажется — индийским, на животе можно было найти три складочки ниже пупка, но Нестора больше привлекали коленки. На юбке тоже были пуговицы, — разрез сбоку и три маленькие пуговицы — Нестор расстегнул их одну за другой.

Он задержал ладонь там, где она оказалась, чувствуя под пальцами теплую, живую кожу, потом переместил ниже, понемногу приближаясь к месту своего вожделения.

Сверху вниз (почему?) по эскалатору бежали люди, которые стреляли друг в друга шариками и бросали хлоппакеты с краской. Пробегали мимо ступеньки, где он и Лиля сидели, почти тесно, почти обнявшись, а может, перепрыгивали через — все это не беспокоило Нестора. Он уже чувствовал себя почти как маньяк Бенджамин с его харизмой и волей, но вдруг что-то произошло, и он оказался один, с пустыми руками на ступеньке эскалатора, идущего вверх.

С того времени в душе Нестора поселилось беспокойство. Сидя на ступеньке, он вслушивался в стук сбегающих по лестнице каблучков за спиной (а они были слышны еще издалека, еще задолго) и гадал, в каком наряде появится Лиля на этот раз. Он не хотел видеть на ней костюм бледно-мышиного цвета. Даже если бы этот костюм был голубым или розовым, все равно не хотел бы.

А все другое принимал с радостью — и когда присаживалась рядом на ступеньку, и когда, не оборачиваясь, пробегала мимо.