Жизнь за гранью

Трудный выбор

Я оставался прежним и становился другим, сам не понимая всех, происходящих во мне, изменений. Пропажу аппетита, я посчитал следствием пережитого стресса, но объяснения, почему при этом увеличился вес, так и не нашёл. Кроме того, полученная Сила полностью изменяла опыт моих предыдущих эзотерических практик. Если раньше визуализация требовала от меня сложной концентрации и значительного напряжения всех видов памяти, то теперь любая мысль тут же визуализировалась так ярко, словно это была материализация, со всеми её атрибутами.

Невольно вспомнились слова Петерса в ответ на мой вопрос, почему я не слышу его мыслей – «…я не думаю, а делаю». «Но если я не буду думать, то как же я смогу находить ответы на вопросы и принимать решения?!» – зазудело в голове, и тут же я услышал короткий смешок Петерса и оглушительный смех детей. Мои «тихие» мысли теперь звучали, как набат, оглашая окрестности.

На следующее утро меня пригласили к Учителю.

– Я виноват перед тобой, сынок… – ласково сказал он после обоюдного приветствия. – Проводник и Садовник предупреждали меня об эксклюзивной двойственности твоей натуры, но я так давно отошёл от мирского… Мне хотелось оживить и передать потомкам Древний Ритуал и Место. И кто для этого мог подойти больше, чем сын Ветра Жизни, Возвращающего Знания, отец Великого Управителя, и двух людей Древа Жизни?! Я не ожидал, что похоронный церемониал так на тебя подействует. Но ты должен простить меня и помочь мне. Я слишком долго ждал тебя, и теперь у нас осталось мало времени. Если за трое суток, от начала истечения, мне не удастся передать всей Силы, Цветок Дара закроется и я буду обречён на долгие мучения.

Никакие слова не могли бы описать, охватившие меня чувства. Эмоции душили … Я готов был убиться от презрения к своей слабости и жалости к Учителю…

– Учитель! Я всё сделаю, как ты скажешь… – простёрся я перед ним ниц, содрогаясь от сухих беззвучных рыданий.

– Встань, Арсуш, и присядь возле меня, – тихо сказал Гуру. – Ты прав! Умирать никому не хочется. Но бесконечной жизни не бывает, а бесконечная смерть – ужасна. Только представь, каково это ощущать и осознавать, когда твоё тело поедают бактерии, грибы, насекомые, черви… душат и извлекают жидкости корни растений… обкусывают грызуны… Тебя растаскивают на клеточки, на молекулы, каждая из которых помнит и знает, что это – ты, и всё что с тобой происходит… они бесконечно тянутся друг к другу, но уже никогда больше не смогут воссоединиться. Пламя холодного огня бесконечно разносит их, встраивая в чужие структуры из которых они не в состоянии вырваться. Проходят века, прежде чем в них стирается твоя память. Я прожил очень долгую жизнь, слишком долгую, чтобы желать ещё и долгой смерти. Позволь твоему милосердию взять верх над твоей гордыней.

– Я осознаю и смиряюсь, Учитель! Простите, что своей слабостью я заставил Вас дважды пройти то, что и один раз не просто… – еле выговорил я, сквозь судороги, снова простёршись перед ним ниц.

– Встань, сынок! Я понимаю и не виню тебя, – произнёс Учитель и подал мне знак, что я могу удалиться.