Жизнь за гранью

Сон Силы

Чтобы не грузить других своими мыслями, я отправился к реке. Вода всегда восторгала и успокаивала меня. Я часами мог смотреть на следы, оставленные водным транспортом, удивляясь как долго они не расходятся. А однажды, в парковом пруду, беспрестанно щёлкая затвором фотоаппарата, чтобы поймать момент, когда рыба выхватит, из-под носа утки, брошенный Фруми хлеб, я случайно заснял водный коридор, по которому выпрыгнула одна из рыб, и водную копию другой, выскочившей из воды рыбы.

Вот и теперь, сидя на берегу, я с удивлением наблюдал, как бегут через небольшой водопадик и порожки, сплетаясь и расплетаясь, струйки воды, не смешиваясь друг с другом. Все мысли куда-то улетучились. Ничего не было, кроме меня и бегущих вод, пронизанных радужно сияющими пузырьками воздуха. Было так легко и хорошо, что я разделся и погрузился в каменную чашу, выбитую водопадом, выстирал и развесил сушиться по камням одежду и незаметно для себя уснул, согретый солнечными лучами.

– Одень панаму и рубашку! – сказала мама. – Не то обгоришь и получишь солнечный удар.

– Ма, я потом, доиграю…

– Никаких потом! Уже!

– Сонча, ну как он в панаме и рубахе будет в футбол играть?! – вступился отец. – Сейчас мы продуем и оденемся.

– Лады! – согласилась мама. Она стояла такая красивая, молодая, в широкополой шляпе с лентами, блузе с длинными рукавами и высоким воротником, в широкой клетчатой юбке, с бантом сзади на поясе, в беленьких носочках и мокасинах. – Только, когда вы обгорите, жалуйтесь, пожалуйста, друг другу, я вас лечить не буду!

Мы с отцом дружно рассмеялись и пропустили гол. «Пошли одеваться! – сказал он. – А то нашей маме когда-нибудь надоест и она выполнит свою угрозу!»

Мама всегда так говорила, когда мы делали что-нибудь иначе, чем она считала нужным, но потом первая бросалась к нам на помощь с утешениями, таблетками, пузырьками и мазями. Она не любила кровавых сцен, и в кино всегда прикрывала глаза, во время их показа, но если кому-нибудь нужна была помощь, могла обработать и зашить рану, не поморщившись.

– Вот теперь можешь играть сколько угодно! – улыбнулась мама, когда я оделся: «Лови свой мяч!» – и ударила носком мокасина по мячу.

– Свеча! – со смехом констатировал отец. – Ты удаляешься с поля!

Я стоял и смотрел на улетающий в небо, золотящийся на солнце мяч, никогда не думал, что моя мама такая сильная.

– Что же ты смотришь?! Лови?! – засмеялась мама, и её смех просыпался серебряными колокольчиками, сквозь мчащийся навстречу земле мяч. Он падал так быстро, что его окружности сливались в несущийся на меня столб золотого света. Я протянул руки, и мяч упал в ладони, мгновенно приобретя свой естественный цвет.

– Эх, ты, – сказал папа, – ну да ладно, если уж схватился за мяч руками, значит играем в волейбол. Пасуй!

Они, вдвоём с мамой, играли против меня, а я ни разу не упустил мяч. Я скакал и прыгал так высоко, словно сам был золотым мячиком, насыщенным тёплыми лучами предзакатного солнца. Потом мы плескались в морском прибое и, уже совсем без сил, грелись на золотом песке пляжа под удивительными соснами с янтарной корой.

Проснулся я от прикосновения. Тёплая лапка упёрлась коготками мне в грудь. Маленький остромордый лисёнок стоял надо мной в раздумье: попробовать откусить от меня кусочек, или не стоит. Я сказал ему, что не стоит, и он чинно удалился искать себе другую добычу. Солнце уже скрылось за скалы и становилось прохладно. Странно, я был не только одет, но ещё и укрыт меховым одеялом, хотя хорошо помнил, что перед тем, как заснуть постирал и разложил сушиться всю одежду.

«А как же Учитель?! Неужели я опять подвёл его?!» – мелькнула мысль, но почему-то не обеспокоила меня. На Душе было так хорошо и спокойно, словно я и в самом деле вернулся в детство. Я скатал одеяло и уже собрался идти к лагерю, когда вдруг увидел сидящих чуть в отдалении на земле близняшек, Петерса и Садовника. Они смотрели на меня с таким любопытством, словно я сейчас сделаю, по меньшей мере, сальто мортале.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Петерс.

– Отлично! – пожал я плечами. – Искупался. Отдохнул. А что случилось?

– Папа, с тобой действительно всё в порядке?! – переспросили Близняшки.

– Да что случилось?! Скажет мне кто-нибудь, или нет?! – почти на автомате произнёс я, и вдруг всё понял: «А Учитель?! Где он?!»

Майкл встал и заглянул мне в глаза:

– А ты молодец! Я даже не думал, что ты сможешь принять столько Силы! Ты смирил свою гордыню и выполнил волю старшего. Его подарок был щедрым. Он отдал тебе не только Полученный Дар, но и всё, что скопил за свою долгую жизнь. Теперь ты в Круге Посвящённых. Сейчас твоя работа – семья, но со временем мы подыщем тебе подходящую специализацию, как у каждого из нас.

– Специализацию?! – переспросил я, скорее по привычке.

– Ну не может же человек быть одинаково хорош во всём, – засмеялся Петерс, – впрочем, из тебя получился неплохой Воспитатель. Хотя я бы конечно предложил назначить тебя Великим Вопрошателем, – добавил он, смеясь, и глаза его засветились такой добротой, что я вдруг понял сколь многому научил меня мой старший брат.

– Спасибо, Учитель, – сказал я серьёзно, – трудно не задаваться вопросами, когда рядом такой Великий Провокатор.

– А он прозревает… – искоса глянул на меня Майкл, из-под капюшона. И все засмеялись.

– Отец, не слушай их, – обняла меня, сквозь смех, Лиси, – ты самый лучший! – чем вызвала ещё больший взрыв хохота.