Жизнь за гранью

Всегда ученик

Мы шли, разговаривая о том о сём, время от времени задерживаясь перед живописными пейзажами, растениями, непугаными животными… не уставая восхищаться живописностью форм и оттенков, грацией и мощью…

Я старался не анализировать, но помимо моего желания, в голову лезли мысли, что я набираю энергию окружающего, поскольку это была одна из основополагающих практик многих эзотерических теорий. Следуя тем же практикам, я не додумывал эти мысли, позволяя им хаотически пробегать по поверхности моего сознания, в то время как я сам отмечал прекрасные образы, проплывающие мимо глаз.

Так началась новая стадия моего обучения, точнее – повторение многократно пройденного на очередном и, как оказалось впоследствии, не последнем уровне. Если раньше, приближая к чему-либо ладонь и задавая вопрос, я ощущал покалывания, тепло, холод… то теперь, в ответ на мысль или жест, мир вокруг расцвечивался сиянием, невольно вызывая аналогию с «аленьким цветочком», который рассыпал свет только будучи связан со своим хозяином.

Дети помогали мне, как могли, и вскоре основные цвета перестали вызывать у меня затруднения. Но неисчислимое множество восхитительных оттенков, ставило в тупик, когда я пытался связать их с известными мне свойствами. В этом никто не мог помочь, поскольку их количественные и качественные характеристики зависят от особенностей зрительного аппарата и соответствующих навыков смотрящего. Оставалось набраться терпения и сравнивать с уже известным, а также припомнить все уроки тональности и тона в живописи, которые, не видя в них особого смысла, я старательно пропускал при любой возможности.

– Оставь ребёнка в покое, – говорил отец, – он и так намного опережает свой возраст.

– Но я же не гружу его, – возражала мама, – неужели так трудно выучить диаграммы цветности?! С его то способностями…

– В его мозгу нет соответствующих шаблонов, – не сдавался отец, – надо просто чаще водить его на выставки живописи и акцентировать внимание на красках в природе.

– Я стараюсь, но он не включается в процесс, говорит, что ему скучно и просто послушно сопровождает меня.

– Ну конечно, ты можешь заинтриговать целый поток слушателей и не можешь вызвать интерес у одного, единственного, своего сына?! Смеёшься?!

– Мы сами виноваты. Он привык к бедности красок жёлто-коричневых тонов, сопровождающих раскопки и манускрипты…

Я слушал и не понимал, что плохого в жёлтых красках. Их было так много и таких разных, что ими одними можно было нарисовать весь мир – и слепящий солнечный свет, и горячие корзинки подсолнечников, и холодное отражение лунного серпа, и словно лакированные лепестки лютиков, и чистое свечение пирита, и тёплую прозрачность янтаря, и разогретый песок, и холодную глинистую жижу под ногами… начав про себя перечислять, я вдруг осознал, что этот список бесконечен.

– Всё понятно, – сказал я родителям, – самый главный цвет – жёлтый, потому что всё вокруг имеет его оттенки, и даже небо.

– Ничего ты не понял, – засмеялась мама, – любой цвет имеет не меньше оттенков в природе, просто на жёлтые тона у тебя выработаны шаблоны восприятия, а на другие цвета они в зачаточном состоянии.

– Ты ему ещё и лекцию о шаблонах прочитай, – засмеялся отец.

– А почему бы и нет?! – улыбнулась ему мама.