Грааль

Глава 9

— Мне нужен младенец, милый мой. Где бы нам его раздобыть?

Лот, насколько я помню, просто пожал плечами.

— Да уж чего проще! — легко ответил он. — Пошлю кого-нибудь в селение. Детей там всегда хватает, никто и не заметит, если на одного меньше станет.

— Нет, мы сделаем не так, — сказала я. Взяла со стола коробочку из камфорного дерева, открыла и окунула пальцы в мелкий серый порошок.

— А в прошлый раз мы… — начал Лот.

— Это другое, — спокойно остановила я его. — Сейчас не так.

Молодой Лот задумался. В мерцающем свете свечи я видела морщины у него на лбу. Красивый молодой человек — просто копия отца. Я бросила щепотку серого порошка в пламя. Взлетел легкий дымок и воздух наполнился тонким ароматом.

— Итак, мне нужен ребенок, — сказала я, прижимая руки к животу. — Это должна быть плоть от моей плоти, кость от моей кости, кровь от моей крови. Короче, это должен быть мой ребенок!

Я бросила в пламя еще одну щепотку порошка — специальное уговорное зелье, — поставила коробочку на место и подошла совсем близко к нему. — И ты мне сделаешь этого ребенка, дорогой! — Я понизила голос, придав ему чарующие ноты.

— Я? Но я…

— Молчи! Я тебе расскажу об этом ребенке, хочешь? — Я положила руки ему на грудь и привлекла к себе. — Этот ребенок вырастет волшебницей с редкими и чудесными способностями. Ее станут звать Погибелью Британии. Она уничтожит этого простака Мирддина и его надоедливого питомца Артура. Она разрушит Летнее Королевство и проложит путь нашему правлению — твоему и моему. Мы с тобой создадим династию, которая будет править тысячу лет. — Я еще ближе притянула его к себе. — Пойдем, мой дорогой Лот. Я приготовила спальню для наших наслаждений.

— Мама, но я… — неуверенно начал он. — Леди Моргана, но это же…

— Тсс, — прошептала я. — Тебе не придется делать ничего такого, чего ты уже не делал с другими женщинами. Идем. Там нас ждет вино и еда. Будем есть и пить, а между делом ты подаришь мне свое семя. Так и получится ребенок.

Он смотрел через открытую дверь в комнату, озаренную свечами.

— Ну, идем же, мой милый, — сказала я особым голосом, пьянящим и соблазнительным, — ночь на дворе.

— Не шути так! — с упреком воскликнул Таллахт.

— Какие уж тут шутки! Либо это все, что осталось от нашего брата по мечу, либо я ничего не понимаю.

Молодой воин долго смотрел на кучку пепла, а потом сказал:

— Мы должны убедиться, что его здесь больше нет.

Так мы и сделали. Однако сколько мы не шевелили угли и не рылись в пепле, больше нам ничего не попалось. Тем временем зоркий Передур обшаривал склон холма и преуспел.

— Идите сюда! — позвал он. — Они прошли здесь!

Подойдя, мы рассмотрели следы двух человек, хотя, может быть, их было трое, и следы вели прочь от огненного кольца. Мне пришлось склониться к самой земле, чтобы рассмотреть слабые отметины — чуть пригнутую траву и царапины на глине — и я еще раз поразился способностям Передура.

— Сынок, где ты научился искусству следопыта?

— Мой отец был егерем у короля Кадвалло, — ответил он. — Я ездил с ним с тех пор, как научился держаться на лошади.

— Ну, парень, он здорово тебя обучил. — Я аккуратно убрал обгоревший клочок плаща в кошель на поясе. — Идем по этим следам. Веди.

И вот мы продолжали путь, следуя теперь на юго-восток, удаляясь от земель Летнего царства. Я постарался запомнить дорогу, потому что отныне вокруг лежали незнакомые мне земли. Доверив Передуру идти по следам, я внимательно осматривал холмы и скалы по пути, уделяя особое внимание признакам возможной засады. Но кроме одинокой вороны, я не видел ничего живого.

А ощущение скрытого наблюдения только усиливалось. Чутье, выработанное долгими военными походами, явно говорило мне, что враг притаился поблизости, и ждет возможности напасть. Именно такое ощущение не покидало меня с тех пор, как мы оставили за спиной странное кострище. Однажды, когда мы спускались в ущелье, кожу на спине начало покалывать, словно сзади грозила опасность. Мгновенно достав копье из седельного захвата, я развернулся… Сзади было пусто.

Трижды до полудня я внезапно оглядывался, поскольку резкое чувство опасности каждый раз подступало неожиданно. Да, такая опасливость не делает мне чести, но последний случай так меня расстроил, что я попросил Передура остановиться при первой же возможности, чтобы напоить лошадей и немного успокоиться. Случай представился, когда мы подошли к широкому руслу реки у впадения в море и слезли с лошадей. Берег здесь состоял из рыхлой сланцевой гальки, заваленной мусором, выброшенным приливом. Как раз начинался отлив, и перед нами простиралось грязное пространство, широкое как поле боя, а посредине сочилась тоненькая струйка вонючей зеленой воды.

Лошадям это пить нельзя. Мы начали осматриваться, ища более подходящее место, но ничего лучшего не высмотрели. Эстуарий уходил далеко вглубь суши, оставаясь все таким же широким.

— Плохое место, видит Бог, — промолвил Таллахт, разглядывая море грязи перед нами.

— От того, что мы тут торчим, оно приятнее не станет, — проворчал я. Мне здесь тоже не нравилось. — Надо перебираться на ту сторону, — я поднялся в седло. — И чем быстрее, тем лучше.

Передур проехал несколько сотен шагов вверх по реке к первому из ряда невысоких утесов, возвышающихся над берегом, вернулся и сказал:

— Там тропа заканчивается. И лучше брода нам не найти. Прилив смыл следы.

— Делать нечего. Едем. — Я послал коня через грязную лужу.

Мерзкая это штука — русло после прилива. Густая липкая жижа воняла так, что желудок сворачивался. Копыта потревожили верхний слой грязи и снизу ударило такое зловоние, что слезы навернулись на глаза. Я хотел как можно скорее добраться до противоположного берега, и в этом заключалась моя ошибка. Я поздно заметил, что мой гордый конь с каждым шагом все глубже погружается в тину. Пришлось остановиться и предупредить спутников:

— Не подходите, — крикнул я. — Надо искать другой путь.

Я уже собрался развернуться, но меня остановил крик Передура.

— Стой, господин! Не шевелись!

Я завертел головой и не увидел ничего угрожающего. Шутит он, что ли? Но тут и Таллахт крикнул:

— Лорд Агравейн! — У него был очень встревоженный голос. — Оглянись! — Он показывал рукой куда-то мне за спину.

Я опять осмотрелся — вокруг была только зловонная тина, переливавшаяся зеленым под палящим солнцем. Но пока я смотрел, вся тускло блестящая поверхность начала странно подрагивать. Грязная равнина содрогалась от каких-то вялых толчков, по ней катились мелкие волны. Только теперь до меня дошло, что мы попали в зыбучие пески.

— Назад! — закричал я. — Уходите!

Оба воина повернули коней и начали отступать к берегу. Я хотел сделать то же самое, но моя серая никак не могла освободить ноги из трясины.

Сильно натянув поводья, мне удалось поставить лошадь на дыбы, а уж повернуть коня в воздухе я умел. Серая сделала целых два шага на задних ногах, прежде чем опустилась на все четыре.

Пытаясь спасти лошадь, впавшую в панику, я выскользнул из седла и мгновенно погрузился больше чем по колено в мерзкую дрянь. Грязь содрогалась и вздымалась вокруг меня, что-то продолжало колыхать ее поверхность, но я стиснул зубы и, держась за повод, с усилием вытянул ногу из трясины и сумел сделать шаг назад.

Полуобернувшись, я подтолкнул серую вперед, все время что-то бормоча успокаивающим тоном. Лошадь закатила глаза от ужаса и попыталась рвануться, но добилась только того, что мы оба погрузились еще глубже. Теперь я стоял по пояс в иле и чувствовал, как холодная вода поднимается вверх по ногам.

Таллахт и Передур благополучно добрались до берега, привязали своих коней, сбросили плащи и поспешили мне на помощь. Я видел, как они барахтались в грязи, и пытался предупредить их, но они все равно продвигались вперед.

— Бросайте поводья! — закричал Таллахт. Он лег плашмя на поверхность трясины и протянул руку. — Бросайте, я поймаю! — Поскольку ничего другого не оставалось, я бросил поводья молодому воину и занялся собственным спасением.

Передур шел ко мне с копьем над головой. Он тянул ко мне конец копья. Я потянулся навстречу и холодная вода захлестнула меня до пояса.

Передур подобрался еще ближе.

— Хватайтесь! — воскликнул он.

Копье оказалось довольно близко. Я поднял правую ногу и попробовал подпрыгнуть. Получилось жалкое подобие прыжка лосося Кухулина. Несмотря на неуклюжесть маневра, я сократил дистанцию и вцепился в копье мертвой хваткой. Теперь и сама смерть не заставила бы меня выпустить древко.

Молодой воин без рывков притянул меня ближе. С хлюпающим звуком трясина подалась и выпустила меня. Теперь я кое-как лежал на поверхности, но при малейшем движении снова начинал тонуть.

— Нужна веревка, — решил Передур.

Увы, веревки у нас не было, и я это прекрасно знал.

— Сейчас, господин. — Передур выбрался на сушу, подбежал к своей лошади и снял упряжь. Вытащив нож, он отрезал поводья от удила, связал их вместе и, снова подбежав к краю илистой отмели, бросил мне конец кожаного ремня. Только с четвертой попытки мне удалось поймать спасительный конец. Я тут же обмотал ремень вокруг запястья.

— Тяни!

Передур, держа ремень обеими руками, стал медленно отходить назад. Сначала я боялся, что ремень порвется, но его сделали из хорошей кожи. Он натянулся, как струна арфы, но держался. Шаг… и еще один… вот он добрался до берега и сильно потянул. Я на животе плавно заскользил по поверхности.

Так меня и доволокли до берега, а там я сам вскочил на ноги. Передур радостно вскрикнул и, бросив ремень, подбежал ко мне.

— Молодец, парень! — сказал я, сердечно хлопая его по спине. — Это была отличная мысль.

Крик Таллахта заставил нас обернуться.

— Помогите! Я ее теряю!

Моя Серая погрузилась в тину уже по брюхо и ее продолжало засасывать. Таллахт стоял по колено в грязи, но поводья не выпускал. Мы с Передуром бросились к нему на помощь. В спешке я зацепился за кусок сланца, и споткнулся. О, идея!

— Передур, ко мне! Помоги мне!

С этими словами я упал на колени и принялся собирать сланцевые обломки, выбирая самые широкие. Передуру хватило одного взгляда, чтобы понять мой замысел. Вместе мы быстро набрали несколько кусков приличного размера и отнесли их к краю зыбучего болота.

Бросив в грязь первую плиту на болото, воин наступил на нее и обнаружил, что она выдерживает его вес.

— Годится! — восторженно закричал он, и я начал передавать ему плитняк. Вскоре каменная дорожка дотянулась до бедняги Таллахта, ушедшего уже по пояс в грязь.

— Отпусти лошадь! — посоветовал я, хотя при одной мысли о том, что придется бросить мою красавицу, сердце у меня упало.

— Нет уж! — сквозь зубы процедил Таллахт. — Выберемся вместе!

— Парень, ты мне нужен! — прорычал я. — Отпусти!

Невидимые волны надвигающегося прилива заставляли грязь вокруг него колыхаться. Вода уже смыкалась вокруг пояса молодого воина.

Передур уложил последний камень в нескольких шагах от Таллахта.

— Брат, — сказал он, протягивая руку, — прилив идет. Хватайся!

Осознав наконец опасность, Таллахт смягчился. Со стоном он отпустил поводья и вытянул руку. Передур схватил его и вытащил на свободу. Камни начало засасывать, но они все-таки выдержали вес двоих воинов, так что парням удалось выбраться на твердую землю.

Мы все трое постояли, задыхаясь от усталости и глядя на серую, вскидывающую голову и ржавшую от ужаса. Молодые люди предложили набросать еще камней и попробовать с их помощью вызволить животное.

— Не получится, — с сожалением вздохнул я. — Она не пойдет по камням. Прилив начинается, мы до нее не доберемся, нас собьет. Нет уж, рисковать вами я не намерен, особенно ради такой безнадежной затеи. Пусть море делает свое дело.

Таллахт хотел возразить, но Передур взял его за плечо и веско сказал:

— Лорд Агравейн прав.

Я не склонен к лишним переживаниям, как, впрочем, и любой другой мужчина, и все же я не мог стоять и смотреть, как гибнет прекрасное животное.

— Идем! — сказал я своим спутникам. — Мы больше ничего не можем сделать.

— Ты даже не прикончишь его копьем? — спросил Таллахт.

Оглянувшись, я покачал головой и повернулся, чтобы уйти.

— Господин, — продолжал настаивать Таллахт, — тогда позволь мне это сделать.

Больше всего мне хотелось наорать на него, но вместо этого я спокойно сказал:

— Парень, воин должен испытывать дружеские чувства к своему коню, и твое желание делает тебе честь. Но вокруг плохие места, и копья нам могут понадобиться быстрее, чем ты думаешь. К тому же лошадь не убьешь одним даже очень хорошим броском. Я, во всяком случае, не возьмусь. Незачем причинять животному лишние страдания. Оставим все, как есть. — Оглядевшись, я с отвращением проговорил: — Мне здесь надоело. Век бы не видел это болото! — С этими словами я решительно повернулся и пошел от берега.

Передур подхватил поводья своего коня и пошел за мной. Спустя минуту, Таллахт тоже двинулся вперед. Мы поднимались по невысоким утесам над устьем реки. Я ненадолго остановился, чтобы оглянуться на обреченную лошадь. Она погрузилась уже по шею и страшно кричала. Ее страдания терзали меня ужасно. Я безмолвно попрощался с ней и пошел дальше, мокрый и пропахший вонючим илом с ног до головы. Что бы не лежало камнем у меня на сердце, надо было идти.

Двое моих товарищей раздраженно молчали. Я было попытался поднять их настроение, но понял, что это бесполезно. Мне было так же плохо, как и им, и на всем протяжении дня дурные предчувствия только росли.

Я размышлял над тем, какое очередное бедствие готовит нам судьба. Да и чего ждать от этих бесплодных земель? Не иначе, как злые силы вознамерились всячески строить козни на нашем пути! Мне казалось, что скалы и холмы сговорились против нас, и даже белесое небо смотрит на нас неодобрительно. Это чувство не отпускало меня весь остаток дня.

Вечером, греясь у костра, я утешал себя мыслью, что могло быть и хуже. Мы могли потерять не только хорошую лошадь; а уж если бы я ехал один, конец поджидал бы нас обоих. Я поблагодарил Бога за моих сообразительных юных друзей и решил, что сегодня мы получили предупреждение. Так что завтра следует быть начеку.