Грааль

Глава 13

Сердце у меня в груди замерло. Существо было малорослым и даже на вид отталкивающим, с двумя длинными руками и крупной плоской головой. Оно сидело на груди моего воина с поджатыми ногами, спина резко выгибалась, когда эта тварь наклонялась к лицу Передура.

В первый момент я испугался, что оно убило его, уж больно характерной была поза воина: он лежал навзничь с раскинутыми по сторонам руками и ногами, словно павший на поле битвы. Но когда ужасная голова склонилась над ним, Передур застонал. Значит, жив!

Я потянулся к мечу. Но как только мои пальцы сомкнулись на рукояти, существо быстро обернулось и вперило в меня ужасные глаза. Более гротескного лица мне еще не приходилось видеть: тонкая узкая челюсть, нос, похожий на сморщенный лист, козлиная пасть с длинными желтыми зубами распахнулась и на меня зашипели. Широко расставленные глаза смотрели с угрозой из-под тяжелого низкого лба, голова словно вросла в плечи, а длинные руки вцепились в свою добычу.

Господи, спаси! — подумал я, и этой мысли ответило низкое гортанное рычание. Я отшатнулся.

Тварь невероятно быстрым прыжком соскочила с груди Передура и бросилась на меня. Я сделал еще шаг назад, зацепился за поваленный ствол и упал. Оно было уже рядом. Меня окатило смрадным дыханием зверя. На грудь навалилась внезапная тяжесть, я не мог дышать. Хотел сбросить с себя тварь, но даже рукой шевельнуть не мог. Сила мгновенно утекла из тела, и я мог только лежать и с ужасом смотреть, как отвратительное существо наклоняется надо мной. А я не мог не только двигаться, я и дышать не мог.

Отвратительная голова приблизилась, открылась зубастая пасть. Всех моих сил не хватало даже на то, чтобы шевельнуть мизинцем. Следовало признать, что существо было куда сильнее меня.

Пасть, истекающая зловонной слюной, опускалась все ниже. В ней было полно маленьких острых зубов. Оно хотело меня укусить. Мои легкие горели от нехватки воздуха. Злобные глаза заглядывали прямо в душу.

Я мог только смотреть, ничего другого не оставалось. И в этот момент на моих глазах ужасная рожа твари неуловимо изменилась. Надо мной склонялось женское лицо невыразимой красоты. Я и представить не мог, что на свете существуют такие красавицы. Грациозно изогнувшись, женщина потянулась ко мне, чтобы заключить в объятья. Длинные темные волосы упали на белые плечи. Неприкрытая грудь была столь совершенных форм, что от нее нельзя было оторвать глаз. Но были еще и стройные бедра, и длинные гладкие ноги! Она улыбнулась, продемонстрировав белые безупречные зубы. Древние богини не могли с ней сравниться. Несмотря на отчаянное положение, во мне зашевелилось желание.

Ее великолепное тело лежало на мне, но дышать-то я по-прежнему не мог. Перед глазами уже клубился красный туман. Боже, помоги мне!

Я уже ощущал сладкую нежность ее мягких губ, но в этот миг раздался вопль, такой громкий и пронзительный, что у меня едва не раскололась голова. Никакой женщины больше не было, осталось только чудовище, зверь, разинувший пасть в яростном крике.

Сквозь подступающее забытье я увидел над собой темную фигуру. Отвратительная тварь хотела отпрыгнуть, но пропустила страшный удар по голове. Чудовище запрокинуло голову, завыло, и весь его облик пошел трещинами.

Но теперь я мог дышать! Ночной воздух хлынул мне в легкие, и я хватал его ртом так, как хватает утопающий, в последний раз сумевший подняться на поверхность.

Надо мной стоял Передур. В руках он держал какую-то дубину, видимо, выломанную рядом. Взгляд у него был суровый, брови грозно сдвинуты. Я посмотрел туда же, куда и он. На земле корчился мерзкий зверь, кажется, ему было нехорошо.

— Господи Иисусе, спаси нас! — выдохнул я.

Эти простые слова заставили тварь издать еще один вопль, ужасней прежнего. С громким шипящим звуком существо испарилось, оставив после себя только эхо мучительного крика и смрадный запах.

Передур повернулся ко мне. Он хотел заговорить, но не нашел слов, подходящих нашему ночному приключению. Он в изумлении смотрел на то место, где еще миг назад видел ужасную тварь. Он поднял и внимательно осмотрел дубину, словно не понимал, как она оказалась у него в руках. Покачал головой и отбросил свое импровизированное оружие с явным отвращением.

— Я боялся тебя зацепить, — извиняющимся тоном сказал он.

— Все правильно. Отличный удар! — заверил я его.

Передур посмотрел вниз и содрогнулся. Только сейчас он понял, что стоит голый. Он виновато взглянул на меня, но я отвернулась, чтобы ему не пришлось объяснять, с чего это он вдруг решил раздеться.

— Вот твоя одежда, — сказал я ему, поднимая с земли сверток, который выронил, когда падал. Он принял одежду со стыдливой благодарностью. — Сапог я не нашел, извини.

— Это было… — нерешительно пробормотал он.

— Поберегите дыхание, парень, — посоветовал я. — Не надо никаких объяснений. На нас напали, мы отбились. Больше говорить не о чем.

Передур начал натягивать штаны. Затем мы вернулись в зал. Лагерь, как я с облегчением обнаружил, остался нетронутым; Лленллеуг, и Таллахт крепко спали.

— Господин, давай уйдем прямо сейчас, — предложил Передур. — А то на нас снова нападут.

Стояла глубокая ночь, темень вокруг крепости такая, что хоть глаз выколи. И все-таки я вынужден был согласиться с воином.

— Боюсь, далеко мы в такой темноте не уйдем, но, по крайней мере, уберемся отсюда.

Мы быстро оседлали лошадей и вернулись будить спящих товарищей. Однако нам это не удалось. Что бы мы не делали, они продолжали спать.

— Все равно давай посадим их на лошадей, — в отчаянии предложил Передур.

— Придется привязывать их к седлу, — ответил я. — Нет, Передур, поверь, мне тоже хочется убраться отсюда подальше, но в темноте с таким грузом мы не сможем идти. Придется подождать до рассвета. К тому же ты и десяти шагов не пройдешь босиком. Не стоит в таком виде возвращаться в Инис Аваллах.

Делать нечего. Передур начал разводить костер, и мы вместе так и простояли с ним до конца ночи, с оружием, спиной к огню, вглядываясь в темноту и переговариваясь, чтобы отогнать страх.

Рассвет долго не наступал. Когда наконец взошло бледное северное солнце, я ждал тумана, но вместо него в воздухе висела тончайшая дымка. Она не мешала видеть на холмах вокруг сухой колючий кустарник.

Как только достаточно рассвело, мы свернули лагерь. Передур сбегал в гнилой лес и вернулся в сапогах. Мы очень хотели как можно быстрее оставить это место. Таллахт наконец избавился от неестественной окоченелости и теперь просто мирно спал. Я наклонился, чтобы снять повязку с его глаз, и молодой человек проснулся от первого же прикосновения. А вот дальше случилось неожиданное. Он взвился вверх, словно лежал на раскаленных углях, толкнул меня и начал размахивать кулаками, бессвязно крича.

— Здесь! Они здесь! — орал он, отмахиваясь от воображаемых противников.

С помощью Передура мне удалось его скрутить.

— Успокойся! — заорал я ему прямо в ухо. — Мир, брат!

Передур свалил его на землю и придавил сверху.

— Мир! Мы твои друзья.

Опустившись рядом на колени я примерился и влепил воину изрядную пощечину.

— Таллахт, очнись!

Услышав свое имя, он перестал сопротивляться. Теперь он затравленно переводил глаза с меня на Передура, и к нему медленно возвращалось сознание.

— Ой! — сказал он и зажмурился.

— Все, Передур, подними его, — сказал я. Он стоял, пошатываясь, как человек, выпивший не одну кружку эля.

— Все кончилось, Таллахт. Ты снова среди живых, — сказал я ему.

Он наклонился ко мне и схватил за руку двумя руками.

— Лорд Галахад, прости меня. Я думал… Я думал, что ты… — Он отпустил мою руку и схватился за голову. — Господи Иисусе, спаси меня! Мне такой странный сон приснился!

— Все уже прошло, парень. Ты в порядке?

— Мне кажется, я тысячу лет проспал, — ответил воин с каким-то мечтательным выражением. Он вознамерился поведать свой сон, но я остановил его.

— Успеем еще поговорить. Лошади готовы; мы едем прямо сейчас.

Я повернулся к Лленллеугу, очень рассчитывая на природную живучесть ирландца. Он очнулся и даже сел, морщась от боли.

— Как ты себя чувствуешь, брат?

— Как никогда лучше, — прохрипел он сорванным голосом. Откашлялся и выплюнул на землю кровавый сгусток.— Давно я сплю?

— Не очень. Ночь и еще полдня.

— Понимаю. — Он облизнул пересохшие губы. — Как вы меня нашли?

— Увидели дым. Ты сможешь сесть на лошадь?

— Я даже на козла сяду, лишь бы он меня увез отсюда.

— Тогда давай двигаться, брат, и чем скорее мы покинем эти проклятые руины, тем лучше.

— Вы видели девушку?

— Мы никого не видели, кроме тебя. Она была с тобой?

Он не ответил. Я схватил его за руку.

— Лленллеуг, она была с тобой? Это ее работа?

Лицо Лленллеуга исказилось от боли.

— Подожди минутку, — сказал я. — Я тебе помогу. — С этими словами я вложил ему в правую руку копье. Ирландец ухватился за древко копья и подтянулся, а я помогал ему сзади. Он встал, шипя от боли сквозь зубы. Его шатало. И кашель. Пришлось поддерживать его, пока он прочищал легкие.

— Все не так плохо, как я думал, — наконец выдохнул Лленллеуг, щурясь и опираясь на копье. — По крайней мере, — прохрипел он, — крови вроде больше нет.

— Девушка, Лленллеуг, она была здесь? — спросил я снова.

— Не помню.

— Но ты же отправился за ней, — настаивал я. — Как еще тебя могло занести в Ллионесс?

Лленллеуг как-то исподлобья глянул на меня и отвернулся.

— Я же сказал, не помню!

— А что ты помнишь?

— Ничего особенного. Помню, как шел по следу и пришел в Ллионесс. Там заметил знак и подошел посмотреть, что он может означать. — Он замолчал, а потом добавил с раздражением: — Дальше ничего не помню.

Конечно, он сказал не всё, но я не знал, как заставить его сказать больше.

— Ладно, — согласился я. — Теперь ты в безопасности. Возвращаемся в Инис Аваллах. Потом вспомнишь. — Он мрачно кивнул, а я крикнул Передуру, чтобы тот привел одну из лошадей. — Давай пойдем потихоньку. — Я взял Лленллеуга за руку. — Обопрись на меня.

Вдвоем с Передуром мы кое-как посадили высокого ирландца в седло и вручили ему поводья.

— А теперь — вон отсюда! — воскликнул я, выводя лошадь из разрушенного зала.

Мы покинули разрушенную крепость, пересекли остатки рва и направились на север. Мы старались не шуметь, но получалось не очень хорошо. Все-таки двое верховых и двое пешком производят немало шума. Мы с Передуром шагали рядом с нашими товарищами, готовые в любой момент поддержать их, если вдруг они решат выпасть из седел. За день мы сумели одолеть изрядное расстояние.

Сумерки застали нас на пути домой. Лагерь разбили в сухом русле небольшой лощины и скудно поужинали. Дежурили по очереди мы с Передуром, и с первыми лучами двинулись дальше. Никаких бедствий с нами в дороге не приключилось, ничто не вызывало тревоги. Однако когда нашим глазам открылся эстуарий, где несколько дней назад я потерял свою лошадь, меня охватило нехорошее предчувствие.

Конечно, никаких следов того ужасного события не осталось, но само это место казалось погруженным в тоску и мрак. Какое-то тоскливое ощущение заброшенности… Мне стало холодно, а в голове роились мысли о смерти и запустении.

Мы постарались разбить лагерь как можно дальше от этого зловещего места. Остаток пути до Инис Аваллах прошел без происшествий, а Таллахт настолько пришел в себя, что время от времени уступал лошадь кому-нибудь из нас и шел пешком.

Итак, вечером шестого дня мы увидели замок Короля-Рыбака — сверкавший, как белое золото в сумеречном свете; прекрасные стены и башни отражались в озере внизу. У меня болели ноги. Наверное, в последние годы я слишком много времени провел в седле. Мы остановились, позволяя этому мирному зрелищу наполнить наши истомленные души безмятежностью.

К воротам мы подошли как раз в тот момент, когда монастырский колокол призвал прихожан на вечернюю молитву. Я забыл, как называется эта вечерняя служба, а может, никогда и не знал. Возможно, когда-нибудь и я смогу отложить копье и меч, и предаться мирному созерцанию, которому уже теперь посвятили себя здешние добрые братья.

Под звон колокола мы миновали безмолвное святилище и ступили на извилистую тропу, ведущую к Тору, остановившись наверху, чтобы окинуть взглядом землю внизу, постепенно растворявшуюся в синих сумеречных тенях. Нас встречали. Прибежал Рис и засыпал нас вопросами.

— Подожди, брат, — сказал я. — Обо всем расскажем, только сначала дай промочить глотку.

— Оставьте лошадей, — сказал Рис. — Я пришлю кого-нибудь. — Повернувшись к остальным, он бодро начал: — Входите. Пендрагон ждал тебя, он дал… — И тут он увидел Лленллеуга — тот сгорбился в седле, опустив голову, вот-вот готовый потерять сознание от усталости, и Передура, держащего коня Лленллеуга в поводу. — Что с ним? — воскликнул Рис, бросаясь к всаднику. — Он ранен?

— Помоги нам его снять, — попросил я и объяснил, что мы нашли его избитым и при смерти. — Он поправится, не бойся. Но несколько дней отдыха и еда не повредят.

Мы стащили безвольное тело ирландца с седла, но тут он пришел в себя и заверил нас, что сможет идти сам, дескать, незачем волочь его, как мешок с зерном. Он уперся, и мы позволили ему идти самому. Гордость! Тут уж ничего не поделаешь. По-моему, на последних милях он копил силы именно для этого момента. Не хотел допустить, чтобы любимая королева и братья по мечу видели его слабость.

Впрочем, беспокоился он зря. Зал оказался пуст: ни людей Аваллаха, ни кимброгов. Вообще никого, кроме Риса, судя по всему, оставленного на хозяйстве. Зато он суетился за двоих. Призвал на помощь молодого парня из Дивного Народа и с его помощью принялся устраивать нас со всеми удобствами.

Мне казалось, что наше прибытие должно вызвать больший интерес.

— Куда все подевались? — спросил я, когда мы вошли в пустой зал.

— Чума лютует в южных землях, — ответил Рис. — Харита и большинство монахов отправились в Лондиниум, помогать Паулюсу. Лорд Аваллах молится. Остальные вернутся, когда стемнеет.

— А где они сейчас?

Рис придвинул ко мне приветственную чашу, а затем повернулся и как-то странно посмотрел на меня.

— Я думал, ты знаешь.

— Да откуда мне знать? Говори, а то я помру от неведения.

— Они в храме, — ответил Рис, как будто это само собой разумелось.

— Мы никого не видели возле храма, иначе я бы не спрашивал.

— Я не про тот храм. Новый храм. Храм Артура. Он строит храм Чаши.

Лленллеуг поднял голову.

— О какой чаше идет речь? — хрипло спросил он.

— Святая Чаша. — Рис с сомнением посмотрел на нас. — Неужели никто из вас ничего об этом не знает?

Пришлось напомнить ему, что мы проделали весь путь от Ллионесса, причем большую часть — пешком, и я не в том настроении, чтобы сейчас разгадывать загадки.

— Это будет Святилище Грааля, — кратко объявил Рис. — Пендрагон приказал возвести святилище для Святой Чаши, которую он отныне считает символом своего правления. Артур верит, что из этого Грааля изливается великое благословение на всю Британию и вообще на весь мир.

— Ты говоришь о Чаше, исцелившей Артура? — уточнил Передур.

— Да, о Ней, — кивнул Рис.

— Я знаю, о чем речь, — сказал я, смутно припоминая недавние события. — Ты хочешь сказать, что видел ее?

— Никто Ее не видел, — ответил Рис, — кроме Аваллаха, Мирддина, а теперь вот еще Артура. Аваллах — хранитель Чаши. Теперь вы знаете столько же, сколько и все остальные.

Мальчик принес эль. Рис наполнил чашу, поднял, сказал приветственное слово и передал чашу мне. Я сразу же передал ее Лленллеугу, подождал, пока приложатся остальные и только потом взял чашу сам. Эль был прохладным, темным и пенистым, он радовал мой пересохший язык и горло. Я выпил большой глоток и с неохотой передал чашу дальше по кругу. Рис пообещал покормить нас до прихода остальных.

— А сейчас надо послать за Мирддином. Последние три дня он всех предупреждал, чтобы немедленно известили его, как только вы вернетесь.