Грааль

Глава 15

Тремя днями позже явилась первая бригада каменщиков — восемь человек с повозками, запряженными волами, с инструментами и провизией. Они даже не пошли к Тору, а сразу отправились на место и занялись разбивкой лагеря в долине у подножия холма, где надлежало родиться новому святилищу.

Артур хотел посмотреть на начало работ. Он с несколькими кимброгами приехал поприветствовать каменщиков. Мы наблюдали, как они устраивались на новом месте. К концу дня уже стояли пять больших кожаных шатров, подобных тем, которые ставили римляне; еще пять поднялись на следующий день. Они предназначались для семей, прибывших еще через четыре дня. Всего на площадке разместилось около сорока человек, включая детей, которые, казалось, оказывались везде, причем одновременно.

В те первые несколько дней я не раз наблюдал, как каменщики работают по хозяйству в лагере. Это были странные люди: небольшого роста, с широкой спиной, крепкими жилистыми руками и короткими мускулистыми ногами. Этакая суровая команда шумных упрямцев — когда они не кричали друг на друга, они пели, да так, что долина звенела — чем-то они напоминали моряков. Я бы очень удивился, увидев кого-нибудь из них на лошади и с копьем.

Дни ушли на обстоятельную дискуссию о том, как надо готовить площадку. Каменщики ворчали, что земля плохо расчищена, место не удачное, и вообще подходящего камня нет поблизости. Им очень трудно было угодить, и они бесконечно жаловались королю и всем, кто оказывался поблизости.

— Ей-богу, Артур, — пробормотал Кай, быстро уставший от их угрюмых претензий, — если бы жалобы были камнями, святилище давно бы стояло …

— И еще на храм хватило бы, — язвительно добавил Бедивер.

— Отправьте их обратно в Лондиниум и покончим с этим, — вставил Рис. — Мы и сами неплохо справлялись до них.

Но Артур спокойно относился к придиркам и жалобам.

— Это стая гончих без егеря, — сказал он. — Вот прибудет главный, он с ними справится.

Главный оказался кривоногим, лысым человеком с бородой, похожей на медвежью шкуру. Его дубленая годами тяжелого труда под солнцем, дождем и ветром кожа мало отличалась от стенок шатра даже по цвету. Звали его Галл, ходил он, прихрамывая, и постоянно жевал веточку орешника; таких веточек у него было припасено немало в кожаном мешочке на боку. Крепкий, как старый пень, старший говорил мало, но слушались его беспрекословно. Артуру он сразу понравился.

Как только прибыли Галл со своей маленькой смуглой женой, жалоб стало неизмеримо меньше и началась настоящая работа. Теперь оказалось, что и земля вполне годится, и камень не так уж плох. Мы работали наравне с ними: кимброги рубили деревья, строительство нуждалось в древесине. Вот уж не думал, что каменщикам требуется столько дерева для их ремесла.

— Если вы хотите построить что-то из камня, — назидательно говорил Галл, подняв корявый палец, — надо сначала построить то же самое из дерева.

Я часто видел Мирддина рядом с Галлом, волшебник много спрашивал и внимательно выслушивал ответы. Не думал, что его так заинтересует мастерство каменщика.

Если мы не возили бревна, то возили воду для лагеря. Засуха продолжалась, но долгая сухая зима медленно шла к концу, а весна в окрестностях Тора оставалась такой же сладкой, прохладной и обильной, как всегда. Отсутствие дождей на нее не влияло. Мы наполняли пустые бочки из-под эля и возили их в лагерь каменщиков на их же волах и телегах. Думаете, нас хоть раз поблагодарили за эту работу? Ха!

В самый разгар суматохи случилось странное и тревожное событие. Нам бы надо было насторожиться… Субботним днем, когда монахи исполняют свои священные обязанности, многие христиане в королевстве приходят в часовню, чтобы принять участие в службе вместе со священнослужителями. Каменщики в каждый седьмой день не работали, так что и им ничто не мешало присоединиться к богослужению. Они так и делали, энергично распевая гимны и псалмы.

Артуру так понравилось их религиозное рвение, что он тоже посетил вечерню, а затем пригласил всех — монахов и каменщиков — в Тор, чтобы поужинать с ним в зале Аваллаха. Мы тоже были там и радовались царившему в зале праздничному веселью, когда я ощутил странное дуновение, пронесшееся под сводами. Более того, я его увидел! Оно было подобно туману, струившемуся сквозь толпу из одного конца зала в другой. Мой желудок немедленно отозвался на это позывами тошноты. Потом пришло странное онемение, как бывает зимой в сильные холода, когда мерзнут щеки и пальцы.

Зал погрузился в тишину, словно переменился ветер, и все почувствовали приближение грозы. Свет факелов пригас, даже огонь в очаге припал к углям. Люди замерли, многие с открытыми ртами, как будто собирались что-то сказать, но забыли, что именно. Некоторые так и сидели, не донеся ложку до рта или с кубком возле губ. Я увидел Артура и Гвенвифар, они полуобернулись к дверям с улыбками на лицах, да так и замерли. Улыбки быстро тускнели и выцветали на лицах королевской четы.

А в дверях стояла молодая женщина; высокая и стройная, с длинными огненными кудрями, блестящей волной спадавшими на стройные плечи. На ней было темно-зеленое одеяние поверх сияющей золотой мантии с капюшоном. Поза удивительно властная — ни дать, ни взять, монарх, ожидающий почестей от подданных.

В зале воцарилась тишина; никто не двигался и не говорил. В этой тишине отчетливо прозвучали шаги за дверями. Должно быть, женщина тоже удивилась, потому что повернула голову на звук, и в это мгновение зал снова ожил, словно по команде, а позади незнакомки появился Мирддин.

Для него встреча, кажется, тоже стала неожиданной. Он остановился, пораженно разглядывая гостью. Я видел, как заготовленная улыбка замерла у него на лице.

Дама в зеленом быстро подошла к нему и нежным жестом положила руку на плечо нашему главному советнику. А потом оба переступили порог зала — словно царственная пара, вступающая на свадебный пир.

Мое изумление странным поведением Мирддина смыло еще большим удивлением, когда я узнал в этой даме ту самую женщину, которую встретил в лесу. Это погоня за ней чуть не убила Лленллеуга — да и нас троих вдобавок. Теперь и следа не осталось от лохмотьев, босых ног и нечесаных волос. Гостья больше всего напоминала королеву в роскошном платье, с волосами, уложенными в причудливую прическу.

Я окостенел от удивления, зато зал взорвался удивленными голосами. Не я один узнал женщину. Мирддин одним словом утихомирил шум.

— Спокойно! — призвал он, и его голос заполнил зал от очага до крыши. Подняв руку властным жестом, он обратился к даме:

— Вы снова облагодетельствовали нас своим присутствием. Леди, приказываю вам, назовите себя!

Говорил он твердо, но довольно мягко. Я что-то не припомню, чтобы кто-нибудь не подчинился его приказам, когда они отдавались таким голосом. Но я-то помнил, что наша гостья — молчунья, тем сильнее было мое удивление, когда она ответила:

— Прошу извинить меня, лорд Эмрис, меня зовут Моргауза.

По рядам собравшихся прокатился ропот.

— Она говорит! — восклицали некоторые.

— Что это значит? — вопрошали другие.

Вперед вышел Артур, Гвенвифар следовала за ним.

— Чудо! — воскликнул король, похоже, его радовал столь неожиданный поворот. — Каким образом вы заговорили?

Мирддин пристально наблюдал за молодой женщиной и не сдвинулся с места, когда Моргауза предстала перед королем.

— Благодарю вас, лорд Артур, — сказала она, мило склонив голову. — Этим я обязана вашей доброте. — Она говорила голосом одновременно хриплым и низким, словно заржавевшим от долгого молчания. — Год назад женщина из нашего королевства наложила на меня проклятие, и я потеряла способность рассуждать и говорить. С тех пор я скиталась, оставаясь пленницей внутри самой себя, не зная, кто я и где я.

— По-моему, вы теперь прекрасно выглядите, — заметила Гвенвифар, останавливаясь рядом с мужем. — Интересно было бы послушать, как это произошло.

Две женщины явно оценивали друг друга. Моргауза, словно прилежная служанка, сложила руки на животе и сказала:

— Вы правы, благородная королева. Но мне трудно объяснить это. Когда я увидела Тор, меня охватило сильное замешательство. Я знала только, что должна немедленно уйти.

— Вы так внезапно покинули нас, — холодно заметила Гвенвифар. — Мы беспокоились о вашей безопасности и отправили на поиски хороших людей. Они отправились навстречу опасностям, перенесли тяжкие лишения, некоторые из них до сих пор страдают, и все ради вас. Если бы вы дали нам хотя бы намек, перед тем как исчезнуть, это избавило бы нас от многих неприятностей. Мы могли бы вам помочь.

Моргауза скромно опустила глаза.

— Увы, я могу лишь просить у вас прощения, благородная королева. Моя поспешность была плохим ответом на великое благоволение, которое вы мне оказали. Но я была не в своем уме. Я повернула коня к ближайшему лесу и скакала до изнеможения. А потом заснула. Когда же я пробудилась, то поняла, что заклятье оставило меня, и я снова стала самой собой. А ведь действие заклятья длилось несколько лет. Теперь я очень хочу вернуться домой и по-настоящему прийти в себя. — Она мило улыбнулась. — Я пришла поблагодарить тех, кто позаботился обо мне в трудный час.

Губы королевы Гвенвифар тронула улыбка сомнения. Похоже, она не очень-то поверила гостье.

— А где же ваш дом?

— Недалеко отсюда, — ответил Моргауза. — Мой дом неподалеку от Каэр Уинтана и… — Она сделала паузу, как бы пытаясь собраться с мыслями. — … и вот я пришла, чтобы поблагодарить за вашу доброту. — Женщина отвечала королеве, но смотрела при этом только на Артура. В конце своей речи она улыбнулась ему.

— Вы вернулись в одиночестве? — спросил Мирддин. — После всего, что с вами приключилось, я ожидал, что ваши люди будут лучше заботиться о вас. Молодой женщине не пристало путешествовать без сопровождения.

Казалось, этот вопрос несколько обеспокоил Моргаузу. Она отвела глаза от короля, потупилась, словно подыскивая подходящий ответ. Но именно король, экспансивный и великодушный, спас гостью из неловкого положения. Артур сказал:

— Мне тоже интересно послушать ваш рассказ, но позже у вас будет достаточно времени для объяснений. Теперь вы исцелились, и это уже достаточная благодарность. Садитесь с нами, отпразднуем ваше благополучное возвращение.

С этими словами король подвел свою элегантную гостью к столу и усадил ее рядом с собой. Гвенвифар, по-кошачьи настороженная, стояла рядом, внимательно наблюдая за происходящим. Мудрый Эмрис держал свои мысли при себе; но я заметил, что в тот вечер его не было с нами за столом.

Следующие несколько дней разговоры о неожиданном возвращении Моргаузы были столь же популярны, как разговоры о Храме Грааля. Хотя я выслушал все, что было сказано, понятней ситуация для меня не стала. О даме говорили разное. Высказывались предположения о ее бедственном положении и чудесном выздоровлении, и в конце концов люди запутались настолько, что отыскать подлинные факты уже не представлялось возможным. Кто-то утверждал, что она знатная леди, чье поселение оказалось разрушено, а ее людей поубивали вандалы. Другие считали ее дочерью короля белгов, чей народ бежал в Арморику от чумы, оставив ее на произвол судьбы. Третьи выдвигали свои предположения, но никто не мог утверждать с уверенностью, какая из этих историй была правдой.

Тем временем работа над святилищем шла полным ходом, и постепенно дни вошли в привычный ритм. После благополучного возвращения в Инис Аваллах, среди друзей и братьев по мечу, страшные события в Ллионессе потускнели в моей памяти, и я все реже вспоминал о них. Я даже убедил себя, что Моргана в купальне привиделась мне от усталости и слишком долгого пребыванием в горячем бассейне.

Я считаю, что человеку свойственно забывать страх, боль и прочие неприятности. И я такой же, как все. Даже возвращение Моргаузы не вызвало у меня серьезных подозрений. В конце концов, Гвенвифар и Артур приняли ее; настороженность королевы со временем уступила место искренней приветливости, а потом и привязанности, так что скоро королевская чета просто души в ней не чаяла. Кто я такой, чтобы сомневаться в их чувствах?

Для себя я объяснил дело так: дама сильно страдала, значит, избавление от недуга — повод для радости. Я говорил себе: у нас нет доказательств того, что она сделала что-то плохое. И она имеет полное право пользоваться вниманием двора Артура. Пришлось повторить это про себя несколько раз, и я почти поверил в такой ход событий. Тем не менее, время от времени меня посещали сомнения, даже не сомнения, а смутные предчувствия, не позволявшие искренне порадоваться за даму. И, надо заметить, не одного меня смущало кое-что. Передур явно не разделял легкомысленного отношения к появлению при дворе нового лица.

Однажды поздно вечером я застал его за столом, с кубком в руке, внимательно наблюдавшим за королем и королевой с их очаровательной гостьей. Опустившись на скамью рядом с ним, я беспечно спросил:

— Ты что такой хмурый, друг? Я думал, ты тоже порадуешься такому благополучному возвращению.

— Я бы порадовался, — мрачно пробормотал он, — если бы все остальные не ослепли. В этой женщине нечем восхищаться.

— Ты про Моргаузу?

Он недоверчиво посмотрел на меня, а потом окинул зал подозрительным взглядом.

— Хм-м, Моргауза, — сказал он так тихо, что я едва его расслышал.

— Я вижу, ты к ней не очень-то расположен.

— Я к ней никак, — Передур пожал плечами. — Я вообще о ней не думаю. — Он одним глотком осушил кубок. — А что, должен? Она для меня никто. Жаль, что я раньше никогда не видел эту шлюху.

Я удивился этой несдержанности, но заметил:

— Знаешь, брат, я тоже не в восторге от нашей таинственной гостьи.

— Это ты ее нашел. — Он говорил так, словно обвинял меня во всех несчастьях, приключившихся в нашем походе. — Тогда ты не очень-то беспокоился насчет нее.

Так оно и было. Когда мы впервые наткнулись на нее в лесу, я не чувствовал ничего, кроме сочувствия к ее бедственному положению. А вот Передур, насколько я помню, встревожился с первой же минуты.

— Что ж, — согласился я, — может, ты и прав. Только мое мнение изменилось после того, как мы побродили по Ллионессу. И, знаешь, опасения она вызывает не только у нас с тобой.

Передур неопределенно хмыкнул.

— Мирддин тоже не в восторге.

— Тогда Мирддин Эмрис и впрямь мудр, как говорят о нем люди. — С этими словами молодой воин резко отодвинул пустой кубок и встал. — Извини меня, лорд Галахад, что-то я сегодня не в своей тарелке. Уверяю, я никого не хотел обидеть. Не обращай внимания.

Передур отошел к воинам, собравшимся у очага. А я решил присмотреться, кто еще в этом зале относится к нашей гостье настороженно. Через некоторое время я остановил взгляд на Лленллеуге, который, по моим представлениям, разделял сомнения Передура. Если у кого и были причины не доверять Моргаузе, так это у Лленллеуга. Однако, к моему изумлению, я ошибался.

— Она чудо, не так ли? — сказал он, когда я остановился рядом с ним. Сомневаться не приходилось, он имел в виду Моргаузу. Она скромно сидела в компании Артура, Гвенвифар и Элфодда.

— Может, и чудо, раз ты так считаешь, — ответил я, пристально глядя на него.

Однако Лленллеуг не обратил внимания на мой холодный тон и продолжал:

— Воистину, так выглядели жены из народа Туата ДеДаннан. — Ему понравилось собственное сравнение. — Действительно, она прямо сидхе. Посмотри, как сияет! А глаза… — Его восторженный голос так удивил меня, что я изумленно уставился на него. Наш ирландец никогда так не говорил! Он вообще был очень сдержанным человеком.

Неужто он — тот самый человек, подумал я, который так натерпелся в погоне за ней?

— Она же ни причем, — заявил он, словно угадав мои мысли. — Вообще ни причем.

— Ты что-нибудь вспомнил о своих бедах? — осторожно поинтересовался я.

— Нет, — решительно сказал он, — ничего не помню. Но она ни причем. Это я знаю наверняка.

— Как ты можешь быть уверен, если ничего не помнишь?

Высокий ирландец бросил на меня неодобрительный взгляд и ушел.

Я не понял его реакции. У входа в зал я нашел Мирддина. Он стоял один и наблюдал за тем, что происходит у стола короля. Проследив за его взглядом, я, как мог небрежно, сказал:

— Похоже, Моргауза отвоевала себе место среди нас.

— О, она умеет играть с мужчинами, — скривившись, ответил Мирддин. — Заметь, Галахад, что она — сплошная загадка. Я смотрю на нее и вижу сплошные вопросы, а ответов не вижу. Она что, оставила нас только для того, чтобы вот так вернуться? Ее роскошные одежды — где она их добыла? Она говорит с легким высокомерием дворянки — но кто ее семья? Почему все забывают обо всем, когда она рядом?

— Лленллеуг определенно забыл о себе, — ответил я, намереваясь рассказать Мирддину о моем разговоре. — Вы знаете, что он… — начал я, но Мудрый Эмрис больше не слушал. Он смотрел на Моргаузу. Хмурость во взгляде сменилась полным восторгом.

— Ах, но она прекрасна, этого нельзя отрицать, — пробормотал он. Такое простое замечание вызвало во мне серьезное беспокойство, от Эмриса я этого никак не ожидал. Я смотрел на него, а он смотрел на Моргаузу.

В ту ночь я плохо спал и с утра поехал к месту нового святилища, надеясь отвлечься от мыслей о Моргаузе. На месте я поразился, как много успели сделать каменщики с момента прибытия Галла.

Холм, выбранный для строительства святилища, представлял собой возвышенность в пределах видимости как Тора Аваллаха, так и аббатства, примерно на одинаковом удалении от того и другого. Несмотря на то, что приехал я совсем рано, на месте уже толпились рабочие. Сновали и с грохотом разгружались повозки с камнем для святилища, и с камнями для дороги к святилищу.

Я спешился, привязал лошадь и пошел к подножию холма, время от времени останавливаясь, чтобы поговорить с кем-нибудь из кимброгов, помогавших мостить дорогу. Большинство из них слаженно работали вместе с каменщиками, перебрасываясь легкими шутками; кимброги подносили камни, каменщики ловко отбирали нужные, укладывали, постукивая деревянными молотками. Я приветствовал знакомых, подивился тому, как споро движется строительство и пошел дальше, неторопливо поднимаясь к выровненной вершине холма, подготовленной под основание храма.

По четырем углам уже вырыли фундаментные ямы. Их успели заполнить бутовым камнем; сверху его покрывала прослойка мелких камней, а уже на нее начинали класть фундамент — первые несколько камней уложили накануне. Теперь рабочие деловито возводили грубую деревянную опору вдоль предполагаемой линии стены.

Галл покрикивал на кимброгов, пытавшихся закатить на холм телегу с камнями.

— Стопорьте колеса! — то и дело слышались его команды. — Подкладывайте бревна! — Когда я подошел, он повернулся ко мне и сказал: — Они слишком много грузят на телеги. Я им говорил, что хватит и половины, так волам легче. Все равно ведь за один день мы тут ничего не построим, некуда спешить. А они не слушают. — Пожаловавшись, он пригляделся ко мне. — Я вас знаю, господин?

— Галахад, к вашим услугам, — ответил я, проникаясь симпатией к начальнику каменщиков. Его открытое лицо лучилось здоровьем и добродушием, солнце весело отражалось в розовой лысине.

Он постоял, моргая, а потом всплеснул руками.

— Господи! Галахад, ну конечно! Да. Из знаменитой драконьей стаи. Рад. Сердечно вас приветствую. — Он улыбнулся, уже выбросив из головы беспечных добровольцев. — Меня зовут Галл. Если бы Верховный Король Британии не требовал от меня ежедневных отчетов о сроках завершения работ, я бы пригласил вас позавтракать со мной. Но уж какой тут завтрак!

Он, вроде бы, и жаловался, но с другой стороны не придавал значения таким мелким трудностям.

— У вас, похоже, нет недостатка в помощниках, — заметил я.

— И вы тоже решили к ним присоединиться? — Он с сомнением посмотрел на меня.

— Не стоит опасаться, — легкомысленно ответил я, — если для меня не найдется какая-нибудь особая задача, я лучше постою в сторонке.

— Да уж, так будет лучше.

Перегруженную телегу как раз в этот момент закатили на вершину холма, и мастер-каменщик поспешил к ней, показывая, как и куда сложить камень. Я походил по участку, поглядел на окрестные поля, обожженные засухой. Как долго земля сможет терпеть без хорошего дождя? Несмотря на позднее тепло, скоро придет время жатвы, а что тут жать? Неурожай. Но по сухой погоде каменщикам работать проще и быстрее. Только вот что будут думать люди о святилище, когда зернохранилища пустуют, да и в животах пусто?

Меня окликнули снизу. По склону холма поднимался Кай.

–Я искал тебя, брат, — сказал он после обмена приветствиями. — И это последнее место, где я ожидал тебя найти.

— Ну, все-таки нашел. И хорошо сделал.

Он кивнул, быстро обвел взглядом вершину холма, а затем сказал:

— Артур созывает драконов на совет.

— С чего бы? Ты знаешь причину?

— Думаю, собирается рассказать о своих планах. Он, видишь ли, озабочен охраной святыни.

Я вопросительно посмотрел на него, и Кай снизошел до объяснений.

— Когда Святая Чаша будет установлена в святилище, ее же придется охранять. А кто лучше драконов справится с этим во всей Британии?

— Да никто, пожалуй, — согласился я. — Только где Чаша? Полагаю, у Аваллаха.

— Пока да, но скоро будет принадлежать всем.

— Может, Мирддин прав, — задумчиво проговорил я, — и нам следует оставить все как есть. Все эти годы Аваллах достаточно надежно охранял свое чудо.

— А-а, не стоит беспокоиться! Куда она денется, если мы будем ее охранять?