Грааль

Глава 20

Всю ночь я крутился на своем матрасе. Во сне вокруг меня плевались кошки и шипели змеи, слышался странный смех, а проснулся я от того, что кто-то позвал меня по имени. Однако в казарме было тихо, начиналось утро, и я решил, что лучший способ прогнать зловещий налет ночи — искупаться в холодном озере.

Я вышел из дворца и быстро пошел по извилистой тропинке. Туман, поднимавшийся над озером на рассвете, создавал впечатление, будто я спускаюсь с чистых небесных высот на затянутую облаками землю внизу. На берегу озера я разделся, отошел от берега, потому что из-за засухи уровень воды упал, нырнул и быстро поплыл на середину. Вода была прозрачной и обжигающе холодной, но все-таки не такой холодной, как я ожидал. Приближалось Рождество, и впору было ждать зимних ветров с морозного севера; но все шло как-то не так: выдалось всего нескольких холодных вечеров, а дни, хотя и короткие, оставались теплыми, как в середине лета, и сухими. На тепло никто не жаловался, но без дождей земля постепенно превращалась в пыль.

Я всегда любил плавать. Мой отец, король Лот настаивал на том, чтобы каждый, кто родился и вырос у нас на острове, умел плавать, чтобы суметь при случае спасти свою жизнь, так что мы с братом быстро научились уверенно держаться на воде. Об этом я и думал, пока плыл на середину озера в довольно холодной, напитанной ключами воде.

Я нырнул и меня тут же начали покалывать бесчисленные иголки. Не знаю, зачем я это делал, но с каждым погружением старался нырнуть поглубже. Когда я приходил сюда в прошлый раз, я просто спокойно плыл на спине, глядя в утреннее небо, позволив мыслям течь так же лениво, как облака над головой.

Вынырнув в очередной раз, я неожиданно услышал чей-то голос, выпевавший мелодию без слов. Стараясь не шуметь, я оставил над водой только глаза и нос, чтобы дышать. Обшарив взглядом берег, я заметил, как по тропинке от Тора спешит женщина в черном. Как раз в этот момент солнце скрылось за маленьким облачком, так что я не мог рассмотреть раннюю пташку. К тому же шла она в тени, и сколько я не вглядывался, узнать женщину не мог. Зато узнал странную мелодию — ту же самую, которую мы слышали в лесу, перед тем как встретить леди Моргаузу. Так что гадать больше не приходилось. Женщина остановилась на полушаге, словно ее окликнули. Тени сместились, и я увидел, что это действительно она, а то, что я принял за черное покрывало, на самом деле было ее обычным зеленым платьем, и я удивился, как не узнал ее раньше. Но с чего бы даме вставать в такую рань?

Женщина постояла еще немного и повернулась к воде. Я медленно погрузился совсем, почему-то мне не хотелось выдать себя. Тут случилась еще одна странность: когда моя голова ушла под воду, я почувствовал, как по поверхности пробежала теплая волна там, где она скользнула взглядом по мелкой ряби. Длилось это одно мгновение, и все сразу стало как прежде. Я медленно всплыл. Моргаузы на берегу уже не было. Некоторое время я вглядывался, и мне показалось, что в дворцовых воротах мелькнула ее тень, но я мог и ошибиться.

Я поплыл к берегу, вылез, растерся, оделся, а отправился искать Мирддина. Мне казалось важным рассказать ему о том, что видел. Но по дороге к Тору я убедил себя, что причин для опасений нет. В конце концов, что я видел? Женщину, гулявшую на берегу ранним утром. Она пела — вполне обычное дело для утренней прогулки в одиночестве. А Мирддин наверняка занят подготовкой к освящению, так что не стоит его беспокоить.

Вместе с остальными драконами я провел день в подготовке к освящению. Мы собрались в зале на завтрак, выслушали, кто где должен располагаться и что делать, а затем занялись одеждой и оружием: на церемонии хотелось выглядеть достойно — одежда чистая, мечи и копья отполированы, а щиты выбелены известью и расписаны Христовым крестом. На это ушел весь день, а вечером мы участвовали в бдении под предводительством одного из священников аббатства, и всю ночь молились о ниспослании благословения новому королевству.

На заре мы облачились в наши лучшие одежды и приготовились к церемонии. Участники собрались во дворе, каждый занял предписанное место: впереди Артур и Гвенвифар, за ними Мирддин и Харита, а далее священники, монахи и местные дворяне, за ними пойдут драконы и остальные кимброги. Возглавлял процессию епископ Элфодд; рядом с ним шел лорд Аваллах с очень красивым деревянным ларцом в руках.

Длинной вереницей по двое мы медленно шли от дворца Короля-Рыбака по тропе к озеру. У берега монахи запели псалом, сначала тихо, но по мере продвижения все громче и с большим воодушевлением. У стен аббатства нас приветствовал одинокий колокол; звучал он как-то жалобно, словно печалился по уходящей эпохе.

Предстоящая церемония собрала в долине сотни людей. Разумеется, там были каменщики с семьями. Думаю, монахи постарались поставить в известность всю округу, и многие, несмотря на чуму — а может быть, даже из-за нее — пришли посмотреть, как владыка Летнего Королевства начинает свое правление.

Святилище Грааля сияло белым золотом в утреннем свете, прохладный камень мерцал на фоне светло-голубого неба. Процессия достигла подножия холма и остановилась, после чего епископ Элфодд произнес молитву. Затем мы начали подниматься по склону холма в сопровождении большой толпы мирян. На вершине холма пришло время для еще одной молитвы; под третью молитву Грааль обнесли вокруг стен, четвертая прозвучала у входа в святилище. Каждый раз Аваллах протягивал ларец на все четыре стороны, а добрый епископ возносил молитву; так они освятили землю священным предметом.

Епископ Элфодд громко призвал всех присутствующих свидетельствовать.

— С этого дня земля, на которой мы стоим, стала святой землей. Пусть знает вся Британия, что Господь Иисус Христос благоволит к этому месту. Отныне и на все времена оно станет убежищем и святилищем для всех, кто приходит сюда, и никто не будет отвергнут, и никого не прогонят и не выдадут. Никто не должен чинить препятствия тому, кто хочет войти в дом Божий.

Вперед выступил Мирддин, важный и благородный, как никогда раньше, поднялся по ступеням святилища, повернулся к толпе и простер руки. Если кто-то и забыл, что Мирддин некогда был королем, то теперь об этом вспомнили все. Я прожил жизнь рядом с королями и дворянами, но теперь передо мной стоял истинный король по манерам и осанке. Высокий, с поднятой головой, серьезным и гордым выражением лица, с золотыми глазами, сияющими светом праведности, Мирддин осмотрел обращенные к нему лица, и над холмом воцарилась тишина, когда на нем сосредоточились взгляды всех собравшихся. Все хотели услышать слова Истинного Барда.

— Люди! — возвестил он громким голосом. — Этот день не похож ни на один другой в долгой истории нашего народа.

Он сделал паузу, и я почувствовал, как воздух вокруг меня напрягся от предвкушения. Толпа затаила дыхание.

— Радуйтесь! — воскликнул Эмрис, и, клянусь, я слышал, как его крик эхом прокатился по окрестным холмам. — Радуйтесь! — повторил он, подняв руки над головой. — Ибо с этого дня начинается Летнее Королевство, да будет оно длиться вечно!

Слушайте слова главного барда Британии Талиесина ап Эльфина ап Гвиддно Гаранхира: «Сё земля, сияющая добром, где каждый человек защищает достоинство своего брата так же охотно, как и свое собственное, где прекратились войны, где нет нужды, и все народы живут под властью закона любви и чести. Это земля, сияющая истиной, где слово человека — его залог, а ложь изгнана, где дети спокойно спят на руках матерей, не зная страха и боли. Это земля, где цари простираются руки к справедливости, а не к мечу; где милосердие, доброта и сострадание текут, как глубокие воды, и люди почитают добродетель, почитают истину, почитают красоту выше удобства, удовольствия или корыстной выгоды, земля, где в сердцах людей царит мир, где вера сияет, как маяк на каждом холме, и любовь, как огонь, светит из каждого очага, где поклоняются истинному Богу и Его заветы приветствуют все».

Так говорил Талиесин, завещая миру, лежащему во тьме, великое видение! Сегодня Королю Небесному угодно почтить слова, сказанные тогда его слугой. Народ Британии, услышь меня! Радуйтесь и веселитесь, долгожданный день настал.

Рядом с Мирддином встал Верховный Король. Глядя на Артура, высокого, мощного, на его красивое лицо, освещенное золотым утренним светом, на белый камень святилища за его спиной, я понял, что Мудрый Эмрис, как всегда, сказал правду. Верховный Король обнажил меч, воздел обнаженный клинок, держа его как крест перед собой.

— Здесь и сейчас сбывается пророчество, — провозгласил он. — Друзья мои, Летнее Королевство началось. Видение Талиесина стало реальностью. Здесь мы начинаем, и пусть Господь Бог увенчает наши усилия всякой добродетелью.

Артур протянул к людям свой боевой крест, и толпа взорвалась криками: «Пендрагон! Пендрагон!» Крики слились в поток, катящийся по склону холма и растекающийся по всей земле. «Пендрагон!» Именно в этот момент Верховный Король стал долгожданным Летним Лордом.

Крики стихли и Артур смог продолжить. Опустив меч, он упер его в землю и сложил руки на навершии. Затем, глядя на людей у подножия холма, словно смотрел в далекое грядущее, он произнес:

— То, что начато сегодня, будет гореть в сердцах всех, кто услышит об этом. То, что начато в этот день, станет благом и благословением для людей всех племен. То, что начато сегодня, — лицо Артура сияло в утреннем свете, — будет длиться до конца света, когда Бог вернется на Землю, чтобы царствовать в праведности для всех на веки вечные. Да будет так!

Артур передал меч Мирддину, подошел к Аваллаху, поклонился первому Хранителю Грааля, протянул руку к ларцу и открыл крышку. Мир озарила внезапная вспышка, словно в ящичке держали в заточении молнию, и теперь она вырвалась на свободу. Люди ахнули. Артур достал Грааль и высоко поднял над собой. Не знаю, что увидели другие, а я увидел чашу простой формы, сиявшую в ярком солнечном свете, как будто она изваяна из живого света, и свет танцевал над ней и вокруг нее. Основание Чаши украшали рубины и изумруды, по ободу шел ряд жемчужин; они ловили свет и вспыхивали искрами золотого пламени.

Сердце у меня забилось от этого дивного зрелища. Я словно стал сильнее и благороднее — как будто Чаша высветила во мне того человека, которым я должен быть, но так редко становился им. И, судя по ропоту изумления собравшихся, не я один ощутил это. Всем, кто удостоился лицезреть Чашу Господа нашего Иисуса Христа, в ту минуту было даровано видение искупительной благодати Благого Бога.

Это произошло в мгновение ока, в узком промежутке между одним словом и другим, потому что Артур продолжал говорить:

— Вот! Я даю вам Чашу Христа, которая станет символом Летнего Королевства и вечным напоминанием о его источнике и хранителем нашей удачи.

С этими словами он вошел в святилище и возложил Грааль на уготованный ему алтарный камень. Затем низко поклонился Чаше и отступил от алтаря. Забрал меч у Мирддина, поднял его и громогласно заявил:

— С этого дня покончено с войнами и убийствами. В Летнем Королевстве нет места раздорам. Отныне Британия будет именоваться страной мира. Снова ступив в святилище, он положил свой Каледвэлч рядом с Граалем, острием в пол, а рукоятью — на алтарный камень, так что клинок выглядел как крест епископа Элфодда. Затем Верховный Король преклонил колени перед алтарем и вознес молитву.

Отец Небесный, не дай мне никогда забыть это зрелище: Артур на коленях перед алтарем, лицо запрокинуто вверх, сильные руки протянуты за благословением. А над ним, сияя ярче солнца, наполняя святилище святым светом, стоит Грааль.

Не могу сказать, как долго он оставался в святилище, мгновение все длилось, и все затаили дыхание. Когда король вышел из святилища, мир изменился. Сам Артур стал еще красивее, сильнее и благороднее — как будто все качества, которыми он и так обладал, умножились в нем, и он стал выше ростом. Если кто-то сомневался в том, что видел, мог взглянуть на Гвенвифар; выражение восхищения и любви в ее глазах убедило бы любого, что перед нами — преображенный король. Лицо его сияло отблеском славы Святой Чаши.

— Пусть Грааль, который мы сегодня установили в этом святилище, послужит для всего человечества маяком надежды. Пусть потомки скажут, что когда-то на этом Острове Могущественных мужчины и женщины любили добродетель больше жизни, и принесли себя в жертву истине и справедливости. Друзья, — говорил король, — сегодня мы зажгли пламя, которое будет гореть нескончаемо. Мы все еще люди, но мы — кимброги Господа Бога, и пусть враги трепещут перед нашими свершениями! Пусть ангелы готовятся помочь нам в том путешествии, которое мы начали. Знамения и чудеса станут обычным явлением, и мир Господний омоет Остров Могущественных, как огромная морская волна.

Я спрашиваю вас, кто может остановить волны? Кто может укротить мощь океана или обуздать силу моря? Кто может приказать солнцу остановиться в небе или остановить ход времен года?

Истинно говорю вам, мы, те, кто поклялся в верности Летнему Королевству и нашему Вечному Владыке, сделаем все это и многое другое. Ибо, если мы сохраним верность, Британия станет чудом света: факелом, который никогда не угаснет, священным огнем, который невозможно погасить. И все народы, живущие во тьме, узрят свет спасения, горящий, как маяк в ночи. Они увидят его и возрадуются, и так велика будет их радость, что шум ликования заглушит гром войны. Это ненавистное явление исчезнет, и о нем больше никогда не вспомнят.

Если и прежде его слова встречали гулом одобрения, то теперь все покрыл рев, с которым люди встретили это заявление. Казалось, что он никогда не смолкнет. Во время этого бурного ликования епископ Элфодд выступил вперед и начал освящение молитвой. Но церемония уже никого не интересовала, люди рвались вперед, чтобы получше рассмотреть священную Чашу.

Артур подал знак Стражам Грааля занять свои места, что мы и сделали, выстроившись широким двойным рядом, образуя узкий проход, по которому люди могли пройти в святилище. Мужчины и женщины, молодые и старые, спешили вперед, толкая друг друга в своем стремлении преклонить колени перед Граалем и вознести искренние молитвы.

Это напоминало наводнение. Однажды начавшись, оно превратилось в прилив, который затопил склон холма. Мы, Стражи, стояли и смотрели, как они идут, некоторые с беспокойством, осторожным шагом, некоторые, дрожа от благоговения так, что едва могли двигаться, некоторые — решительно, будто намеревались захватить королевство и потребовать для себя небесных благ.

Кто бы и как бы не входил в святилище, все выходили из него измененными — кто в большей, кто в меньшей степени, но никто не оставался прежним после того, как сподобился узреть Грааль. На моих глазах старуха с иссохшей рукой вышла, размахивая полностью исцеленной конечностью; мужчина, кое-как ковылявший с помощью костыля, вышел на двух сильных ногах и зашвырнул костыль подальше. Другого человека привели друзья или родственники — сам он идти не мог, а вышел он вприпрыжку, сияя от радости.

И это лишь первые исцеленные в тот день. Мужчины и женщины, согбенные горем и заботами, входили в святилище и уходили с высоко поднятыми головами, и на лицах у них горел огонь надежды. Многие выходили в слезах; многих пришлось выводить из святилища: ослепленные славой Благословенной Чаши и побежденные святостью момента, они впадали в экстаз блаженства и не способны были оторваться от алтаря сами.

Вечерние звезды уже горели на небосклоне, когда последние паломники покинули святилище. Епископ Элфодд приказал зажечь факелы по обеим сторонам дверного проема и поместил Грааль на место в деревянном ларце. Только после этого мы смогли сесть и дать отдых усталым ногам. Бедивер, Кай и Кадор простояли с нами весь день, но вызвались нести первую ночную вахту. Нам с Лленллеугом разрешили вернуться в Тор. Кай несколько раз повторил, чтобы мы не забыли об ужине для них.

Первая ночь Летнего Королевства прошла мирно, как и следующий день. Впору было поверить, что мир действительно изменился. Поток людей стал меньше. Среди других пришла девочка-калека, страдающая припадками, пришли два мальчугана с какими-то кожными болячками — все они исцелились. Над холмом витало умиротворение, превращавшее нашу караульную службу в сплошное удовольствие. Мы завершили второй блаженный день, полный братской любви и добрых мыслей обо всем человечестве.

Молва о чудесах, совершенных Граалем, разнеслась по земле. Она уже вышла за пределы королевства, и, как копье, вылетевшее из руки, ее было уже не вернуть.