Громила

Глава 28

Три дня прошли в какой-то серой мути. В груди жгло, словно хватанул кипятка или кислоты и обжёг пищевод. Я почти не спал. Не выходил из дома. Ел через силу, с трудом проталкивая куски в сжатое спазмом горло. Делал это только потому, что «надо». Я вообще хорошо умею говорить себе «надо». Только сейчас от этого не легче.

Большую часть времени я валялся на кровати, бесцельно глядя в потолок. Пытался читать, но практически не воспринимал текст. Прочитав абзац, не смог бы рассказать, о чём он. Иногда накатывали приступы активности, и я начинал лихорадочно что-то делать, мерил шагами комнаты, приседал, отжимался. Пытался выплеснуть внезапно накатившее возбуждение. Потом снова погружался в апатию.

Время от времени я подходил к окну, из которого виден дом Джейн. Воображение рисовало, как Джейн, Алиса и Фрэнк собирают вещи и пакуют их в коробки. Пару раз видел, как Джейн куда-то выходила и возвращалась с охапкой сложенных картонных коробок. Один раз она ходила одна, второй — с Фрэнком.

Четвёртую ночь я провёл как и три предыдущие — почти без сна. Пару раз проваливался в зыбкую полудрёму, но почти сразу просыпался. Ранним утром, ещё не рассвело, я спустился на кухню и с облегчением обнаружил, что холодильник опустел. Еды нет. Можно ничего в себя не запихивать. Вернулся на второй этаж, прошёл в спальню и завалился на кровать.

Не знаю, сколько я так пролежал. В коридоре послышались шаги. Странно. Вроде бы запирал дверь, а ключей нет ни у кого, кроме меня. Может быть, Кот вернулся? Я попытался подсчитать дни. Нет. Рано. Он должен был отсутствовать примерно пятнадцать дней, а прошло только… Двенадцать? Тринадцать?

Дверь в спальню открылась. На пороге стоял Кэп. Откуда он здесь взялся? Я не успел спросить.

— Рядовой Хромов, подъём! Смирно! Долго ты собираешься куском дерьма валяться? Баба бросила, и ты всё? Какой ты после этого Змей?

Рефлексы — страшная сила. Как подброшенный пружиной, я соскочил с кровати и вытянулся по стойке «смирно». Кэп говорил негромко, ровным, холодным тоном, но лицо у него было злым, очень злым. Я такое видел у него лишь однажды. В Таджикистане, когда мы накрыли подпольную порностудию, в которой снимали снафф-видео с детьми. Тогда он таким же ровным, холодным голосом скомандовал отключить регистраторы. Сейчас Кэп никаких команд не отдавал, просто отчитывал меня, сверля злобным взглядом. Он рассказал всё, что обо мне думает, а потом сделал два шага вперёд и впечатал кулак мне в переносицу.

Я резко сел в кровати и открыл глаза. За окном было светло. Кэпа в комнате не было. Пощупал переносицу. Нормально, не болит. Встал, вышел в коридор, прислушался. В доме тишина. Осмотрел комнаты на втором этаже. Никого. Спустился вниз — тоже пусто. Подошёл к зеркалу в ванной, посмотрел на своё отражение — нет, морда немного помятая, но в переносицу её явно не били. Во всяком случае, в последнее время.

Вспомнил, где я и открыл логи. Нет, никакого урона в последние несколько дней я не получал. Визит Кэпа мне приснился.

Внезапно я почувствовал, что мне лучше. В голове нет тумана, как все последние дни, горло больше не сдавливает спазм, а боль в груди резко ослабла. Захотелось есть. Сильно, будто несколько дней голодал.

Холодильник пуст, а значит, надо идти в магазин. Можно было бы съездить куда-нибудь поесть, но для нормальных заведений ещё рано, а в забегаловки соваться не хотелось. Оделся, вышел из дома. Посмотрел на машину. Ехать или идти? Решил, что надо проветрить голову и пошёл пешком. Погода как раз соответствует. На улице ясно, а воздух свеж и прохладен.

Магазин открывался в восемь, и мне пришлось немного постоять перед закрытой дверью. На обратном пути, проходя мимо дома Джейн, я увидел стоящего на крыльце Фрэнка. В домашнем халате, пижамных штанах и с чашкой кофе в руке. Он тоже увидел меня и приветственно махнул рукой. Я не особо обрадовался этой встрече, но на приветствие ответил.

Дверь открылась и из дома вышла Алиса в школьной форме и с сумкой через плечо. Уилсон решил изобразить из себя папочку, приобнял за плечи и попытался чмокнуть в макушку. Алиса передёрнула плечами, резко отстранилась и быстро зашагала вперёд с недовольным лицом. Фрэнк ухмыльнулся и проводил её таким взглядом, что у меня сжались кулаки. Это был совсем не отеческий взгляд. Похотливый, масленый.

Включенная Проницательность показала у Уилсона полностью оранжевый социобар. Он соблазнил Джейн, когда той было двенадцать лет. И теперь таращится на родную дочь. Меня начало потряхивать от злости. Вот же мразь… Ох, как же я опрометчиво пообещал Джейн не трогать его…

Я остановился напротив крыльца. Подойдя ко мне, Алиса слабо улыбнулась и тихо сказала:

— Привет.

— Привет. Ты в школу?

— Ага. Сегодня последний день. Завтра уже не пойду. Послезавтра поезд.

Я ничего не ответил. Молча, мы дошли до моего дома. Алиса остановилась, хотела что-то сказать, набрала воздух, но не решилась. Выдохнула. Опять слабо улыбнулась. Махнула рукой, прощаясь.

— Пока.

— Постой. Алиса, мне нужно кое-что тебе сказать. — Я помолчал, подбирая слова. Ничего толком не придумал и продолжил: — Точнее, спросить. Как мама?

— Радуется. Постоянно улыбается, смеётся. Сегодня поедет прощаться с тётей Энн.

По голосу девочки было ясно, что маминой радости она не разделяет. Чёрт… Как же спросить? Я совершенно не умею задавать деликатные вопросы. Как спросить девочку-подростка, не пристаёт ли к ней отец?

— Фрэнк, он…, хорошо себя ведёт?

— Нормально. Улыбается. Дарит подарки. Хвалит. Говорит, что я красивая. Только…

— Что?

— Не знаю, как сказать. Какой-то он… Противный. Смотрит, а глаза такие… Будто… Не знаю. Как будто слизняк ползает, когда он смотрит. Извини, я непонятно говорю?

— Нет. Я понял. Алиса, пообещай мне. Если что-то у вас пойдёт не так, что угодно. Или тебе покажется, что что-то идёт не так. Или ты подумаешь, что что-то может пойти не так. Немедленно сообщи мне. Телеграммой, а лучше позвони. И ещё, запиши телефоны…

Я продиктовал Алисе номера Кота и заведения Билла Каннингема. Она всё записала. Пообещала писать, попрощалась и убежала. После разговора со мной она явно повеселела, а вот про себя я так сказать не могу.

Зашёл домой, покидал продукты в холодильник, оставив сыр и колбасу. Поставил чайник. Пока он закипал, соорудил несколько бутербродов.

Пока возился с завтраком, отвлёкся. Но бутерброды и чай быстро закончились, а проблема Фрэнка осталась.

Что делать? Первое, что пришло в голову — завалить Уилсона. Хрен с ним, со штрафом, главное, его не будет в жизни Джейн и Алисы. Идея неплоха, но Джейн меня возненавидит. Устранение Фрэнка оставляем как крайний вариант. Думаем дальше.

У него оранжевый социобар. Сдать в полицию на перевоспитание? А за что? Просто так могут и не взять. К тому же, основную проблему это не решает.

Перевоспитать ударно-болевым методом? А зачем? Чтобы отстал от Джейн? Скорее всего, получится наоборот, и Фрэнк станет идеальным семьянином, да и неизвестно, насколько возможно так перевоспитать «оранжевого». Кот говорил, что такими занимается полиция.

Хотя… А зачем его перевоспитывать? Громила я или нет? Можно просто запугать. Алиса говорила, что Джейн сегодня не будет дома. Дождусь, пока она уедет, приду «в гости» и «уговорю» Уилсона собрать вещички, оставить прощальное письмо и… даже отвезу на вокзал. А сиденье потом можно будет и помыть.

Та-ак. Это уже похоже на план. Конечно, я обещал, что не трону Фрэнка, но… Тут можно было бы придумать несколько оправданий, но я этого делать не буду. Обещания нарушать плохо, но иногда исполнять ещё хуже. Совесть потом заест. Ей ведь не объяснишь, что, дескать, обещал и потому…

Приняв решение, я занял наблюдательный пост у окна. Часа через полтора к дому Гринуотер подъехало такси. Джейн села в него, машина тронулась, проехала мимо меня и скрылась из виду. Отлично. Я надел куртку, проверил, есть ли в кармане пузырёк с «нашатырём» и вышел из дома.

По дороге прикинул, сколько у меня времени. Не знаю, на сколько уехала Джейн, но до возвращения Алисы из школы у меня около двух часов. Не так, чтобы много, но я постараюсь управиться.

Фрэнк открыл довольно быстро.

— Что-то забы… — начал он, видимо решив, что это вернулась Джейн, но увидев меня, прервался на полуслове, потом продолжил: — а, это ты. У тебя дело к Джейн? Она уехала и будет только вечером. Зайди позже. Или завтра.

— Нет, Фрэнк, я к тебе. Разговор есть. Впустишь?

Если не впустит… Ну, будет сам виноват, что получил на плюху больше.

— Заходи, — Уилсон распахнул дверь. Хорошо, не придётся бить его на пороге. — О чём хотел поговорить?

— О Джейн.

— О Джейн? Дай-ка догадаюсь, ты с ней переспал и вообразил, что она в тебя влюбилась? Ха, а она хороша в постели, согласись! А малышку ты пробовал? Она будет горячей шту…

Он не договорил. Идиот. Надо же думать, что говоришь человеку, который тяжелее тебя килограммов на сорок. Судя по тому, как хрустнула челюсть, Фрэнк в ближайшее время говорить будет очень невнятно. Если вообще сможет. Да-а… А разговор-то с самого начала пошёл не по плану… Кто ж знал, что у меня выдержка так ослабла?

Стоя над лежащим без сознания Уилсоном, я прикидывал, насколько выполним мой план в текущей ситуации. Так-то принципиально ничего не поменялось, разве что, он не сможет сам билет купить. Ну, а на что нужны друзья? Я ему в этом помогу, и на поезд посажу. Могу даже на руках занести. А что? Провожаю друга, который несколько не рассчитал сил, прощаясь с прекрасным городом Ист-Харбор. Надо будет его вискарём спрыснуть.

Открыв пузырёк с «нашатырём», я сунул его под нос Фрэнку. Зелье сработало, и Уилсон сразу же открыл глаза. Увидев меня, он замычал и попытался отползти, активно толкаясь пятками и локтями. Естественно, у него не получилось.

— Продолжим разговор, — сказал я, взял его за отвороты халата, поднял и швырнул об стену. По ставшим бессмысленными глазам понял, что Фрэнк словил Оглушение. Не дожидаясь, пока пройдёт, дебафф, взял за шкирку и закинул в гостиную. В полёте Уилсон снёс кресло и опрокинул журнальный столик. Полежал несколько секунд. Дождавшись, пока Фрэнк придёт в себя, я снова поднял его и швырнул об стену. Оглушение. Такие действия Система не засчитывает как удар и они не наносят урона, поэтому я не боялся случайно его убить.

Броски Фрэнком об стену я повторил ещё несколько раз. Каждый бросок приводил к Оглушению, и мой соперник по несколько секунд лежал неподвижно, пока не пройдёт эффект. В очередной раз Фрэнк влетел в стену и сполз по ней бесформенной кучкой.

Пока Уилсон лежал под дебаффом, я прошёл в комнату Алисы, взял несколько листов бумаги и карандаш. Спускаясь по лестнице, обнаружил, что Фрэнк уже очнулся и пытается сбежать, неловко ковыляя на четвереньках. Поймал его за воротник халата и закинул обратно в гостиную.

— Ты куда, Фрэнк? Мы ещё не закончили. Скажи, тебе нравится то, что сейчас происходит?

Спрашивая, я расставлял по местам поваленную и раскиданную мебель. Уилсон в ответ замычал и замотал головой. Сломанная челюсть распухала на глазах.

— И мне не нравится. Можешь не верить, но я не люблю бить людей. Хороших — потому, что не за что. Таких как ты — противно.

Я придвинул к журнальному столику одно из кресел, снова ухватил Фрэнка за воротник и посадил туда. На столик положил бумагу и карандаш. Как же здесь не хватает нормальных ручек…, но, не соответствует эпохе — значит не положено.

— Давай заканчивать. Джейн и Алису я тебе не отдам. Убивать тебя пока не хочу. Поэтому, сделаем так: ты сейчас напишешь им прощальное письмо, мы соберём твои вещи, и я отвезу тебя на вокзал. Ты навсегда исчезнешь из их жизни. Если согласен — пиши.

Он несколько секунд молчал, глядя на меня со страхом и ненавистью. Потом попытался сказать:

— А эи а э аиу?

— Не понял тебя, но попробую догадаться, исходя из контекста. Если ты не напишешь… — я достал из кобуры пистолет, прожал спусковой крючок, снимая с предохранителя и взводя курок, встал за спиной Фрэнка. Он попытался повернуться, но я не позволил, развернув его лицом к столику. Приставил пистолет к затылку и вольно процитировал Пьюзо: — На этом листе будет твоя записка или твои мозги. Выбирай.

Фрэнк сделал правильный выбор. Он взял карандаш, ненадолго задумался и начал писать.

— Змей? Что ты делаешь? — донеслось от входа в комнату. В дверях стояла Джейн. Остановившимися глазами она смотрела на приставленный к голове Фрэнка ствол. — Змей… Ты обещал, что не тронешь его!

— Прости.

— Отойди от него! Немедленно!

Я опустил «Бран», сделал шаг назад. Джейн бросилась вперёд и встала между нами. Загородила Фрэнка от меня.

— Не трогай его!

— Не уезжай с ним.

Она отрицательно помотала головой.

— Ты делаешь ошибку. Он мразь.

— Я люблю его.

— Он соблазнил тебя, когда тебе было двенадцать, а потом бросил. Беременную. Одну. Он хоть чем-нибудь помог тебе за эти годы?

— Это не важно. Я уже всё решила.

— Подумай об Алисе! — Я сорвался на крик. — Он педофил! Такие не исправляются! Когда он потащит её в постель?! Через месяц? Три? Полгода? Ему не место рядом с вами!

— Пожалуйста, уходи. Я люблю его и останусь с ним. Пожалуйста, не порть сейчас того, что между нами было. Позволь этим воспоминаниям остаться светлыми и чистыми.

— Ты любишь этого урода, а Алису ты любишь? Ты позволишь этому любителю малолеток быть рядом с твоей дочерью?

— Как ты можешь такое говорить? Он её отец!

— Думаешь, ему это помешает? Я бы не полез, если бы не видел, как он на неё смотрит! — Я выдохнул и продолжил тоном ниже: — пока только смотрит. Неужели ты ничего не замечаешь? Педофил — это навсегда…

— Я тебе не верю. Он любит нас и приехал за нами.

— Он приехал за твоими картинами. Пока ты была неизвестна… Сколько писем он тебе написал? Сколько раз поздравил Алису с днём рождения? Сейчас твои картины продаются за тысячи фунтов и вот он, весь такой любящий папаша!

Джейн не ответила. Она неподвижно стояла между мной и Уилсоном, сверля меня злым взглядом.

Пользуясь тем, что на него никто не обращает внимания, Фрэнк сполз с кресла и на четвереньках рванул на выход. Смельчак. Я повернулся к нему и рявкнул:

— Стоять! Тебя никто не отпускал!

Уилсон испуганно замер. Джейн вздрогнула и отшатнулась. Посмотрела на Фрэнка, потом повернулась ко мне. В её глазах появился страх, а у меня внутри всё болезненно сжалось от её взгляда. Всё напрасно. Всё, что я сказал и сделал. Она боится меня, но боится не за себя, за Фрэнка.

Джейн снова посмотрела на Уилсона, затем на меня, на пистолет в моей руке. Злость ушла из её глаз, уступив место отчаянию. Она как-то вся обмякла, опустила плечи и тихо попросила:

— Пожалуйста, не трогай его. Я останусь с тобой, если ты позволишь ему уехать.

Горло снова перехватил спазм. Стало трудно дышать. Джейн готова на всё ради этого урода, даже быть со мной… Всё, приплыли… Я покачал головой. Подхватил художницу на руки и вынес в коридор. Опустил на пол. Спустил курок «Брана», потом поставил на предохранитель и протянул Джейн рукояткой вперёд. Она взяла пистолет и непонимающе посмотрела на меня. Я достал второй и тоже отдал ей. Пусть ей будет спокойнее. Она, конечно, знает, что я могу убить и голыми руками, но наверняка не сразу об этом вспомнит.

— Я не стану убивать Фрэнка. Только кое-что ему скажу.

Вернувшись в гостиную, я плотно закрыл дверь. Поднял Уилсона с пола и посадил обратно в кресло. Сел напротив него на диван. Помолчал. Он, испуганно сжавшись, ждал, что произойдёт дальше. Я не стал его долго томить.

— Она тебя и правда любит. Настолько, что готова быть со мной, лишь бы сохранить тебе жизнь. Слушай и запоминай. У меня в этом мире нет никого, дороже Джейн и Алисы. Так же у меня нет иллюзий, относительно тебя. Особенно после того, что ты недавно сказал. Я буду за вами приглядывать. Если ты причинишь им вред, если ты, кусок дерьма, хоть пальцем тронешь Алису… Я тебя убью. Но перед этим, клянусь, ты пожалеешь, что появился на свет. Ты меня понял?

Фрэнк часто закивал. Я не стал больше ничего ему говорить. Просто встал и вышел.

Джейн, неловко сжимая массивные рукояти «Бранов», стояла в коридоре, напротив двери, прислонившись спиной к стене. Я забрал у неё оружие и запихал в кобуру. Она сползла на пол, будто отдав тяжёлые пистолеты не избавилась от груза, а лишилась опоры. Сел рядом, прислонившись плечом. Удивительно. Раньше я даже не обращал внимания, насколько маленькой и хрупкой она кажется рядом со мной. И ещё, сегодня я увидел, сколько в ней внутренней силы.

— Прости. Я не мог не попытаться.

— То, что ты сказал про… Фрэнка и Алису — правда?

— Да. Береги её. И береги себя.

— Я слышала, что ты ему сказал. Дверь тонкая. Ты…, нас отпускаешь?

— Да. Не хочу, чтобы ты меня возненавидела.

— Спасибо.

— Не благодари. Он не тот человек, с которым ты будешь счастлива. Просто… Я не могу.

— Чего?

— Драться за тебя с тобой. С кем угодно, хоть со всем миром — могу. С тобой — нет. И не могу, чтобы ты приносила себя в жертву. Не хочу.

— Ты необычный. Добрый, тёплый. Не похож на змею. Скорее, на большого и доброго пса. Сенбернара или ньюфаундленда. Молодого. Наивного. Такого здоровенного, лопоухого щенка. А потом вдруг раз — и становишься страшным. Ты правда мог бы убить Фрэнка?

— Да.

Я хотел добавить, что думал об этом, объяснить, почему отказался, но не стал. Джейн замолчала. Мне тоже было больше нечего сказать. Я поднялся. Тяжело, словно с грузом. Всё было тяжёлым — руки, ноги, голова. Джейн тоже встала. Виновато посмотрела на меня. Подошла и обняла. Тихо произнесла:

— Прости, что всё так вышло. Мне было хорошо с тобой.

Я прижал Джейн к себе. Коснулся губами волос. Ответил тоже почти шёпотом, так чтобы могла слышать только она:

— Мне тоже. Береги себя. Пожалуйста. Я не хочу жалеть, что отпустил тебя. Нет, я уже жалею. Я не хочу в этом раскаиваться. Пообещай, что если тебе будет нужна помощь — ты меня позовёшь.

— Это не понадобится.

— Не важно. Просто пообещай.

— Обещаю. Ты тоже береги себя.

До дома я добрался с трудом. Чувствовал себя настолько усталым, что еле переставлял ноги. Вошёл. Сил едва хватило, чтобы снять ботинки. Прошёл в гостиную, упал на диван и отключился.

Разбудил меня дверной звонок. С трудом открыв глаза, посмотрел на часы. Полдень. От Джейн я вчера ушёл около часу дня. Получается, проспал почти сутки. Звонок прозвенел снова. Наверное, у кого-то ко мне важное дело, раз так трезвонят. Может, Алиса решила зайти перед отъездом?

Это действительно оказалась младшая мисс Гринуотер. Только пришла она не одна, а вместе со старшей. Джейн была бледна, под глазами залегли глубокие тени, а губы сжаты. Алиса прятала глаза, отчего у неё был очень виноватый вид, но когда я открыл дверь и пригласил их в дом, посмотрела на меня с мольбой и надеждой.

Гостьи расположились за столом в гостиной. Я предложил им чай с бутербродами, ничего другого у меня всё равно не было. В ответ Джейн, как мне показалось — невпопад, сказала:

— Алиса умеет варить супы и готовить десерты.

Девочка закивала и снова с надеждой воззрилась на меня. Э-э-э…, а что, собственно, происходит? Конечно, я всегда рад их видеть, но у Джейн такой вид, будто она сама себе подписала приговор и теперь сама же явилась на расстрел. Да и Алиса ведёт себя так, словно чего-то от меня ждёт.

— У вас такой вид, словно вы пришли ко мне с важным разговором, но не знаете, как его начать.

Джейн глубоко вдохнула, набираясь решимости, и ответила.

— Да. Ты прав. У нас действительно к тебе важный и сложный разговор. Алиса не хочет ехать с нами.

— Я не хочу ехать с Фрэнком, — перебила её девочка, — и не хочу, чтобы ты с ним ехала.

— Мы это уже обсудили, — устало ответила Джейн, потёрла виски, собираясь с мыслями, и продолжила: — Змей, я…, много думала, над тем, что ты сказал. Насчёт Фрэнка. Я люблю его, но я не слепая и не дура. И я так же не хочу…, чтобы с Алисой…, случилось что-то плохое. Мы с ней вчера о многом поговорили. Она рассказала…, то, что мне очень не понравилось. Поэтому я хочу тебя спросить. Если Алиса останется в Ист-Харборе, ты о ней позаботишься?

— Э-э-э… То есть, ты предлагаешь…

— Я предлагаю тебе стать её опекуном. Можешь не отвечать сразу. Поезд у нас только завтра вечером, поэтому есть время до утра. Я понимаю, для молодого мужчины стать опекуном девочки… и неудобно, и слухи всякие могут пойти, но я…, мы с Алисой, доверяем тебе. Я верю, что ты не обидишь мою дочь.

Я чуть было не сказал, что предпочёл бы заботиться об Алисе вместе с Джейн, но вовремя прикусил язык. На эту тему всё уже сказано и точки расставлены.

Стать опекуном Алисы… На примере сестры я знал, что из себя представляют девочки-подростки. Это такой геморрой с моторчиком в попе и почти полным отсутствием руля и тормозов. А с учётом того, что это создание ещё и неровно ко мне дышит… Но это позволит держать её подальше от папаши-педофила, а потому, раз уж я его не пристрелил…

— Да.

Облегчённый вздох Алисы и тяжёлый — Джейн. Похоже, художница надеялась, что я откажусь.

— Мне нелегко далось это решение. Ты уверен, что справишься?

— Я видел, как растят девочек-подростков. В крайнем случае, спрошу совета у родителей.

— Хорошо. Нам придётся уладить несколько формальностей. Ты уже пообедал?

Узнав, что я ещё не завтракал, мама и дочь Гринуотер согласились разделить со мной чай и бутерброды. Оказалось, что они тоже сегодня ещё не ели. Попутно Джейн прочитала лекцию о необходимости регулярного питания для молодых растущих организмов. Естественно, я пообещал, что вот прямо с сегодняшнего дня…

Потом был визит в мэрию, где мы оформили все необходимые бумаги. За ним последовал переезд Алисы ко мне. Девочка заняла одну из двух свободных спален на втором этаже и проявила нездоровый интерес к мансарде, но я помнил, что Баннермен создал там точку входа, а значит, Алисе в ней делать совершенно нечего.

Вместе с вещами свежеиспечённой подопечной ко мне в дом переехал «Защитник». Джейн подарила мне его на прощание. Картину я отнёс в кабинет и поставил на пол, прислонив к стене, решив повесить её позже, когда всё уляжется.

Последнюю ночь и весь день перед отъездом Джейн и Алиса провели вместе. Они ни на шаг не отходили друг от друга и, когда настало время ехать на вокзал, заняли заднее сидение в моём «Комфорте». Уилсону пришлось сесть рядом со мной, и он всю дорогу демонстрировал своё недовольство этим. Честно говоря, я был с ним согласен. Фрэнк был последним человеком, которого я бы хотел видеть в своей машине. Вообще, единственным, что радовало меня в этот день, была его безобразно распухшая челюсть.

Вещи в вагон пришлось заносить мне. Фрэнк изобразил из себя смертельно раненного и сразу забился в купе, откуда больше не показывался.

Джейн и Алиса, обнявшись, простояли на перроне до самого отправления. Девочка пыталась улыбаться, изображать бодрость и хорошее настроение. Она продержалась до тех пор, пока Джейн не поднялась в вагон, и поезд не тронулся. Когда Алиса поняла, что мама её больше не видит, она разревелась.

Мы довольно долго простояли на перроне. Алиса рыдала, изо всех сил вцепившись в меня и уткнувшись лицом в бок. Я легонько гладил её по голове и трясущимся плечам. Проходящие мимо люди бросали на нас мимолётные взгляды и, убедившись, что вмешательство не требуется, спешили дальше. Наверное, плачущие дети на вокзале не такая уж редкость. Это такое место, где люди не только встречаются, но и расстаются. И кто знает, не навсегда ли?

Когда девочка немного успокоилась, я взял её на руки и отнёс в машину. По дороге домой она крепко заснула. Настолько крепко, что не проснулась даже тогда, когда я доставал её из машины, относил в спальню, снимал обувь и укладывал в кровать.

Я накрыл Алису одеялом, немного постоял, глядя на её заплаканное лицо. Вышел из комнаты. Прикрыл дверь. Спустился на первый этаж и прошёл в кабинет. Взгляд наткнулся на стоящую у стены картину. Я взял стул и поставил его спинкой к «Защитнику». Сел верхом, сложил руки на спинке. Опёрся подбородком о кулак.

Картина оказалась странно пророческой. Герой, вурдалак и девочка. Всё, как у нас. Герой спас девочку от вурдалака. Только вот на картине не три персонажа. Их четыре. Четвёртый — та, чьими глазами мы смотрим на остальных трёх. И её от вурдалака спасти не удалось.

— Не такой уж хороший из тебя защитник, Змей, — сказал я через некоторое время, обращаясь к себе. — Запомни на будущее — увидел вурдалака, сразу вали. Чтобы потом не жалеть. И неважно, что и кому ты обещал.