Гуль. Харизма +20. Том 2

Глава 16. Охотники на охотников

До земель Кровавой Луны добрались быстро, и обнаружили, что саванна там меняла цвета: жёлто-бурый уходил, а на смену ему являлся красный. Красные травы, красные деревья и кустарники; показалось, будто очутились в Пустошах Кровавых Шипов.

Только благодаря рисунку мы нашли нужную вершину через несколько часов поисков; толстый каменный перст, один из многих, грозивших небу посреди саванны.

— Давайте-ка ворвёмся и заберём то, что наше! — нетерпеливо потребовала Лиззи из второго кокпита.

— Ворвёмся?! — взвыл Гринботтом по внутренней связи. — Ты что, не слышала, что Мэдлин рассказывала последний час?!

— Не-а, была занята.

— И чем-же ты занималась, если не секрет? — Ведьма звучала спокойно, однако, где-то вдали пророкотал гром.

— Разрисовывала приборную панель. Она такая убогонькая, да и поцарапанная ещё. А что, что-то важное пропустила?

— Ну, как бы, да!

— Не надо отвечать за меня, Ангус. Я рассказывала про особенности этой локации. Несколько месяцев в году игроки устраивают ночные охоты в землях Кровавой Луны, потому что здесь встречается довольно редкий и опасный моб, — кровавые охотники. Это гигантские летучие мыши-вампиры, крайне агрессивные и опасные для неподготовленных соискателей. Их ценят за многие дорогие материалы для крафта и алхимии: клыки, кровь, сухожилья, некоторые внутренности. При этом кровавые охотники сильны, выносливы, отлично летают, действуют слаженной стаей и владеют Аспектом Звука.

— Фус-ро-дах! — воскликнула Лиззи.

— Не до такого уровня, но достаточно, чтобы нанести ощутимый урон. Кровавые охотники вылетают за добычей редко, только в те ночи, когда на небе присутствует Вейсгарош, — Красная луна; особенно же опасны эти мобы в полнолуние Вейсгароша, он даёт им бафф всех Характеристик.

— И по закону жанра скоро оно наступит, да? — спросила мумия. — Красное полнолуние?

— Вообще-то, нет, оно было уже давно. Ты разве не рисовала картину?

— Оу! Нет. У меня сейчас голубой период, — замечаю только всё голубое.

Честно говоря, я не нашёлся бы, что на это ответить, и, судя по затянувшемуся молчанию в эфире, — Мэдлин тоже.

— А я говорил, и буду повторять, что она ментально нестабильна… — вставил мнение гоблин.

— Прикрой-ка мусороприёмник, Гнус, я совершенно нормальный член общества, меня сертифицировали лучшие гипнотерапевты системы Солар. Пять раз!

— Но иногда ты споришь с голосами в собственной голове, — вкрадчиво протянул гоблин.

— А что, я должна спорить с голосами в твоей голове? Или мне всегда с ними соглашаться?! Любой свободомыслящий индивид имеет право на личное мнение.

— Моё личное мнение таково: ты опасна для отряда.

— Тоже мне эксперт, занимайся лучше своими древностями.

— Ты и есть древность! — взвизгнул Гринботтом.

— А… а… а гоблинам слова не давали!

— Аргумент достойный ребёнка…

— Значит, как раз твоего размера.

— Это всё потому что я зелёный, да?!

— Нет, это потому что ты субстанц и мелкий вор.

— Мелкий?! Да знала бы ты какие… знала бы ты… Мэдлин, душенька, я имею в виду, знала бы она как неправа! Это всё поклёп, я перед законом чист как первый снег!

Лиззи громко хмыкнула:

— Первый жёлтый снег…

— А ну-ка прекратите немедленно. — Полный спокойствия и власти голос ведьмы обрубил нить спора мгновенно. — Так… вы сбили меня с мысли. Ах, да. Убыль Красной луны не только нам на руку, но и во вред. Скоро Вейсгарош выпадет из ротации ночных светил, уступив Пурпурной луне Олирии. Он вернётся только через несколько месяцев, и всё это время кровавые охотники проспят в своих логовах безвылазно. Нам буквально придётся лезть за канопой в пещеру, полную смертоносных мобов.

— Или просто обождать, пока Вейсгарош не вернётся, — внёс предложение гоблин, — месячишко-другой, например, подготовимся, составим надёжный план…

— Нет. Чем быстрее закончим с квестом Елизаветы, тем быстрее приступим к квесту Антона. Сегодняшняя ночь и завтрашняя — вот всё, что у нас есть. А тем временем, до заката уже недолго. Антон, идём пытать удачу сегодня?

Мы кружили над горой, которую указали гноллы. У вершины, на высоте порядка двухсот метров виднелся тёмный провал, который и манил, и немного пугал. Быстро вечерело.

— Правильно ли я понял, что, по всем выкладкам, наш небольшой отряд не готов к быстрому и дерзкому рейду?

— Очень правильно!

— Не к тебе вопрос, Гринботтом. Тем не менее, в «Новом Мире» возможно всё?

— Антон, эта максима не универсальна. Возможно всё, но не всегда нахрапом, даже если твоя скрытая Характеристика аномально высока.

— Да ладно, — протянула Лиззи по внутренней связи, — наш Антон не только удачлив, но и находчив, мы все это видели много раз! Врываемся, бросаем в летучих мышей балласт, — пока они содрогаются от отвращения, хватаем канопу и производим ноги.

— «Производим ноги»? — не понял я.

— Древние так говорили, — уверенно сообщила мумия.

— Можно уточнить на счёт балласта… — попытался вклиниться Гринботтом.

— Не думаю, что они когда-либо использовали такие обороты речи, Елизавета.

— Да говорю вам! Я же читала!

— Что она имела в виду под балластом, Мэдлин?

— Как это вообще понимать, «производим ноги»? Как это связано с побегом?

— Антон, я что знаю, что у них там в головах было? Они друг друга ядерными снарядами закидывали, много ли разума следует ожидать от подобных существ?

— Тогда стоит ли ссылаться на архаичные поговорки? — усомнилась Мэдлин.

— Эй, вы что, хотите сделать из меня отвлекающую приманку?! — взбеленился гоблин.

— Разумеется, нет, заткнись, — ответила мумия. — Так что делать будем? Я голосую за штурм!

— Советую всё продумать, — сказала ведьма.

— А я бы всё же…

— Балласту слова не давали, Гнус. Антон, так что?

Я вздохнул и увёл «Рэма» от заветной горы.

— Удача не терпит тех, кто всерьёз полагается на неё. Мэдлин, поблизости есть безопасное место чтобы переночевать?

— Оджогба, самое большое поселение на территории локации, защищённое от налётов кровавых охотников к тому же. Пятьдесят километров на север, к Чёрным Пальцам.

— Оджогба так Оджогба. Посидим там и подумаем, как нам завтра добывать канопу.

Мы отправились к небольшому гористому массиву, который виднелся в отдалении. Не очень высокий, он торчал над обширной впадиной, по которой растекались три реки. Каменная порода имела насыщенный охряный цвет, в её теле были выдолблены длинные галереи от подножья массива, до самых вершин, а в галереях что-то белело, — прожилки другой породы? В окружении гор выделялись пять каменных столбов, похожих на гигантские термитники, два из них дымились и чернели какими-то потёками, а над тремя другими зависла в воздухе Оджогба.

В очередной раз архитектура «Нового Мира» удивляла. Зданий оказалось всего несколько десятков, они имели сложную веретенообразную форму; сверху, в наиболее широких местах, были круглые купола, обрамлённые «тарелочными» расширениями, а книзу постройки сужались, насчитывая десятки ярусов со входами-выходами, и круговыми галереями. К вершинам трёх «пальцев» они крепились канатами, тогда как сами состояли из деревянных каркасов, обтянутых цветной тканью. Раскраска внешней оболочки составляла повторявшиеся круговые узоры из оранжевого, белого и жёлтого цветов. Между собой парящие здания соединялись улицами-мостами, над ними и вокруг парило множество знакомых и чуждых транспортов, некоторые были собраны по тем же принципам, что и Оджогба — деревянные каркасы, обтянутые материей, но снабжённые хвостами, рулями, крылышками-парусами, подвижным такелажем. Они походили скорее на насекомых или на воздушных змеев, нежели на суда.

— Перед нами классический образчик нумадийского архитектурного стиля, — говорила Мэдлин, — он превалирует в землях Вечной Охоты и в некоторых других субрегионах тоже. Парящие конструкции из различных материалов, дающие хорошую тень в этой жаре, отлично проветриваемые, но не особо просторные. Местные называют их просто «ньюмба». Держатся в воздухе такие ньюмбы за счёт разных ухищрений: магия, восходящие потоки воздуха, одомашненные баллун-деревья и не только. Столица Вечной Охоты Кунгана имеет смешанный стиль, часть его стоит на земле в ярко раскрашенных стенах, пока другая парит на огромных канатах. Очень красивое зрелище, кстати, рекомендую. Разные племена и племенные группы имеют свои сочетания цветов и узоров, так что по виду зданий сразу можно понять, кому принадлежит пос…

— Ску-у-ука-а-а! — протянул Гринботтом. — От этой лекции и в объятья Фазмалии броситься недолго! Давайте уже приземляться где-нибудь, хочу попробовать местную кухню!

Я ожидал что сейчас в десантном отсеке произойдёт нечто жестокое и громкое, но зря. Даже как-то странно и разочаровывающе.

Оджогба не имела башни воздушного порта, больших кораблей вокруг неё не летало, но топтеры и летучие животные опускались на многочисленных площадках-лепестках, обрамлявших верхние, самые широкие части зданий. Найдя свободное место, я посадил «Рэма» и наконец-то выбрался из душного кокпита. Вечерний воздух наполнил лёгкие сладкими ароматами, а вид с высоты оставался всё таким же притягательным, хотя я дни напролёт носился по небу.

Навстречу нам вышел пожилой негроид в чём-то вроде охряной тоги; по его коже бежали белые линии рисунков, а в ушах и носу виднелись костяные украшения.

— Нужно оплатить стояночное место, — пояснила Мэдлин.

Ведьма грациозно потянулась, погладила ворона, а рядом Лиззи уже поставила свой чемодан с красками. Я сунул НИПу Драгоценный, огляделся:

— Где Гринботтом?

— Он решил, что посидит и посторожит наш транспорт. Очень благородно с его стороны, — пожала плечами Мэдлин, — идём.

Лиззи приблизилась и шепнула мне:

— Забился в угол, дрожит, скулит, и раскачивается. Кажется, она сделала ему словесное внушение.

— Воспитательный момент, — уважительно согласился я.

Прежде чем мы попали внутрь, мне пришлось пересилить себя и пройти под сводом, увитым побегами щитокольчика.

Внутри всё пространство являлось сложной системой деревянных перекрытий с дощатыми полами и потолками, тканными перегородками вместо стен, и всё это освещалось плодами посаженных в кадки лампеновых деревьев. По переходам шаталось немало народу: игроки и НИПы; в воздухе переплетались запахи сотен живых существ, а также множества кухонь; сквозь перегородки с разных ярусов доносились голоса, музыка, кто-то что-то праздновал, кто-то торговался. Снаружи совсем стемнело, но внутри этого матерчатого улья чувствовалась безопасность.

На нас таращились, впрочем, не больше, чем обычно. Уверенный вид Мэдлин и наше с Лиззи смирное поведение быстро усыпляли бдительность.

— Первое, что нужно сделать, посетив населённый пункт? — обращаясь как бы в никуда, спросила ведьма.

— Таверна.

— Доска объявлений!

— Молодцы.

— Мы и здесь будем выполнять побочные квесты? — спросила Лиззи. — Правильно, лучший отдых — смена деятельности.

— Ты плохо слушала, Елизавета. Мы не можем рассиживаться. Кстати, сейчас нам понадобятся твои навыки.

— Прокляну по высшему разряду, ты только укажи.

— Навыки общения. Попытаемся нанять подмогу для операции.

— А мои навыки не сгодятся? — спросил я.

— Прости, но на игроков Убеждение не действует, а гулей в этих землях мало. Не получится собрать большую стаю и пустить её в расход, потому что их в расход пускают кровавые охотники. Популяция восстанавливается, пока Вейсгарош не восходит на небо, но как раз тогда-то они нам и станут не нужны.

Спорить с ней было бессмысленно.

Внутри ньюмбы не имелось отдельных построек, как и полноценных улиц, все помещения вплетались в структуру этой грандиозной конструкции, и могли быть расширены, либо сужены простым перевешиванием тканей.

Вход в местную таверну оказался тремя ярусами ниже; в большом помещении, отгороженном от коридора занавесом из стеклянных бус; музыка там перемешивалась с гулом голосов и стуком кружек. Внутри было битком, столы ломились от экзотических блюд, разносчицы, чёрные как смоль, и не обременённые лишней одеждой, порхали с подносами; в сторонке тихо наигрывали на барабанах и флейте три музыканта. Наше появление заинтересовало многих, но не то чтобы посетители встревожились. Следуя за ведьмой, мы протиснулись к бару, тёмный эльф-бармен сразу же обратил на Мэдлин внимание, подкатил с роскошным коктейлем и похотливой улыбкой.

— За счёт заведения, красавица.

Та на угощение даже не взглянула, села величественно, провела пальцами по стойке, словно разыскивая пыль.

— Нужны проверенные наёмники, не боящиеся риска.

Эльф явно не собирался сразу терять видов на посетительницу.

— Какого рода риска? — спросил он.

— Это обсужу с теми, кто мне приглянется.

— Эх, вот бы я тебе приглянулся! Знаешь, красавица, когда-то и меня вела дорога приключений, но…

— Что, стрела в колено попала? — Она явно давала понять, что от НИПа требовалась только информация.

— О нет, слава богам! — рассмеялся он. — Выиграл таверну в карты.

Я хмыкнул про себя, — гоблинша и бистал из Улима невесть сколько собирали деньги, чтобы купить «Длинную утку», а обычный НИП смог просто выиграть недвижимость. «Новый Мир» манил игроков, но легко им в руки не давался, требовал массы времени и труда, чтобы они смогли закрепиться здесь, перестали быть «вечными путешественниками». Фальшивая реальность крала время настоящей, пока та понемногу рушилась.

— Антон, посиди пока здесь, а мы с Елизаветой попытаемся раздобыть нам подмогу для завтрашней ночи. Если у тебя нет более удачной идеи, разумеется.

Я как смог пожал плечами, идей пока не было.

— Ладно. Эй ты, обеспечь моему питомцу что-нибудь поесть.

— Этому монстру? — скривился бармен. — Красавица, у меня приличное заведение, максимум, что могу, — поставить миску с объедками в том углу…

— Как хочешь. Но если он не наестся, то начнёт искать пропитание сам, и твоя тощая задница будет первой порвана в лоскутья, — сказала ведьма очень спокойно, даже не глядя на эльфа. — У него особый вкус к мясу дроу.

Я протяжно зевнул, демонстрируя все зубы и ширину челюстей.

Оставив на стойке Драгоценный, Мэдлин взяла Лиззи и отправилась в зал. Поколебавшись и поглядев на меня с опаской, НИП всё же забрал деньги. Через некоторое время две красивые разносчицы водрузили прямо на стойку овальный поднос, на котором разместился… да, это был целый козёл. Ну, то есть, не целый, а разделанный и приготовленный, и, возможно, не козёл, а нечто схожее, но, несомненно, примерно в соответствующих пропорциях. С животного содрали шкуру, разделали, видимо, сварили, разложили на блюде, украсив овощами, полив соусами, присыпав специями, и вот, он передо мной… глядит выпученными глазами из ободранного черепа — глаза явно не готовились, а были удалены и вставлены обратно, перед подачей.

— Приятного аппетита, тварь, — усмехнулся эльф.

— Благодарю, недоносок, — ответил я, закинув оба козлиных глаза в пасть.

Он вздрогнул, а ближайшие посетители удивлённо покосились в мою сторону. Челюсти, тем временем, работали вовсю.

Постепенно на подносе не осталось ничего, кроме овощей, я вполне насытился, даже попробовал нетронутый ведьмой коктейль, но тот оказался всего лишь напитком, и моя аватара не приняла жидкость. На меня перестали обращать внимание, Мэдлин и Лиззи было не видно. Понял вдруг, что с самой ночёвки на уступе в горах не имел возможности побездельничать, то есть, сосредоточиться на ощущении собственного бытия в мире-тюрьме. Это, скорее всего, было бессмысленно, однако, само понимание нереальности происходящего, заставляло разум бунтовать.

После получаса бесплотных попыток, устал. И заскучал, что уж скрывать; постоянное общение с сопартийцами здорово меня избаловало за последний месяц. От нечего делать стал оглядываться и вдруг, как говорили Древние, обмер. За дальним концом стойки, перпендикулярно мне, сидел Бенделорн Чу. На секунду я не поверил, что это тот самый минг, но плашка утверждала, — тот. Коротышка жевал что-то с отсутствующим взглядом; судя по тарелке перед ним, уже успел поужинать и теперь, видимо, парил где-то в Инкарнаме. Он не обратил на меня внимание? Не узнал? Откуда минг вообще оказался в землях Кровавой Луны? Мэдлин заметила его и скрылась или…

В таверну проникла огромная фигура, полутролль, доспехи из бронзы, украшенные красными камнями, за спиной щит размером с дверь. Грангар Лутч протиснулся к барной стойке, навис над Чу, ткнул его пальцем, призывая вернуться в игру. Я не шевелился, ждал. Остроухий коротышка заморгал, мотнул головой, мне было неслышно, что он сказал великану, однако, оба Грезящих тут же собрались и двинулись к выходу. Они ушли, я остался.

Скоро к стойке подошла Мэдлин, по мельчайшим признакам на её лице угадывалось раздражение.

— Сезон закончился, — сообщила ведьма, садясь на уступленное мной место. — Пока Красная луна восходила, отряды игроков и НИПов вели борьбу с кровавыми охотниками, собирали их квинтессант, а также органы и жидкости для продажи. Многие погибли, оставшиеся — озолотились, последние три дня в сезоне традиционно не празднуют, поминают менее удачливых товарищей, а чудовища, пусть мол, полетают вольно последнюю ночь. Вынуждена признать, что я не смогла обеспечить нас хоть сколько-нибудь достойной подмогой.

— А у меня есть Халкрис!

Мы оба обратились к Лиззи, которая вернулась, ведя за руку незнакомого человека.

Он выглядел молодо, но не «зелено», побитый судьбой мужчина с худым лицом, отрешённым взглядом, и немытыми чёрными волосами, отросшими почти до плеч. На его плечах висел потёртый тёмный плащ, сквозь который выпирала рукоять меча, а за спиной виднелся походный рюкзак с луком без тетивы. «Халкрис Гоблинская Кровь, бродяга 50 уровня, человек (НИП)».

— Здравствуйте, — тихо проговорил Халкрис, ни к кому, конкретно, не обращаясь.

— М-да, — вздохнула Мэдлин, не донеся до губ мундштук с сигаретой, — вроде бы негусто, а интересно.

— Я должен вам кое-что сказать…

— Где ты его нашла, Елизавета?

— Вон в том углу! — мумия махнула рукой в неопределённом направлении. — Говорю: «Пойдёшь на летучих мышей?» А он такой: «Идём». Повезло, правда?

Бродяга пятидесятого уровня? Повезло?

— Сюжетный НИП, — задумчиво протянула Мэдлин, — прямо как наш Ангус.

— Только пахнет от него лучше.

— Это детали, Елизавета. А, в сущности, ещё один бессмертный, хоть и третьеразрядный герой многих сюжетов. Халкрис Гоблинская Кровь, какими судьбами тебя так далеко занесло от земель Кроссшилда?

— Надо было, — пожал плечами НИП, глядя чуть левее ведьмы.

— Удивительно.

Решив, что и так проявил завидное терпение, я быстро проговорил:

— Бенделорн Чу вышел из заведения несколько минут назад.

Повисла тишина, Мэдлин сделала долгую затяжку, задержала дыхание, Каспар пристально смотрел на меня.

— А? Кто это? — не поняла Лиззи. — Что за идиотский ник?

— Грезящий, агент Ордоса, мы повстречались с ним незадолго до тебя, вроде рассказывали, — пояснил я. — Удалось расстаться без потерь, но, не то чтобы друзьями.

— Ордос? Не люблю этих субстанцев. Давайте-ка уберёмся отсюда, пока вечер не стал слишком душным.

— Рискованно, — ведьма выдохнула дым, — если он кого-то из нас заметил, то сейчас, вероятно, зазывает сюда подмогу, или организует захват. Поселение Оджогба — это не город, здесь нет вигилантов, можно устроить большой переполох, но Ордос так не действует. Они обязаны соблюдать законы и Чу может обратиться только к местным властям за помощью либо разрешением действовать свободно. Вопрос: станет ли он это делать? Коротышка — карьерист, он хочет награду и, наверняка не желает делиться.

— Вообще-то он довольно высокого уровня и имеет на подхвате полутролля, — напомнил я.

— Опять же, могут вмешаться посторонние. Это нейтральная территория, любой, кто смог бы нас захватить, претендовал бы на деньги Ордоса.

— А если он нас всё-таки не заметил? — уточнил я. — Если мы случайно пересеклись?

Ведьма задумчиво погладила ворона.

— Это равно вероятно и невероятно. В «Новом Мире» миллиарды игроков, виртуальное пространство огромно, место для случайности есть всегда, но шанс очень мал. Обнадёживает одно: если бы он прибыл сюда за нами, то, готова поспорить, не стал бы лезть на глаза.

— У Антона сильна скрытая Характеристика, — протянула Лиззи.

— Нет, Удача одного игрока не может влиять на поступки другого в таком формате, только если они вступили в бой, и, возможно, их Характеристики проходят проверку, Елизавета. Давайте-ка всё-таки уберёмся отсюда.

Однако же покидать ньюмбу ночью было неосмотрительно, за пределами Оджогбы правила почти иссякшая Красная луна и баффнутые кровавые охотники. Нападают даже на большие корабли. Чтобы не стать их добычей, наша группа переместилась повыше и поближе к посадочным лепесткам. Игроки и НИПы укладывались спать тут и там, прямо в переходах-улицах. К счастью, нашлось свободное местечко в полумраке, рядом с внешней стеной. Снаружи дул ветер, отрез цветной ткани ходил волнами, из просветов между ним и рамой поддувало. Но в общем и целом было свежо.

— Надеюсь, никто не привязывал точку респа к Оджогбе?

— Ты не говорила, — мы и не привязывали, — ответил я.

— Хорошо. В случае крайней необходимости можно будет выйти наружу прямо здесь, прорезав ткань. Тебе, Антон, это будет неприятно, однако, респанёмся в безопасности, и ищейки Ордоса не смогут взять след. Потеряем «Рэм», но на то он и был взят, чтобы не рисковать «Мушкой».

— Фаталистично, — оценила Лиззи. — Если что, чур я прыгаю первой.

— Какая разница? — не поняла ведьма.

— Ну, Антон тяжелее меня, если он выпрыгнет после, то, может быть, обгонит? А может, нет?

— Мне следовало догадаться… Вообще-то, Елизавета, есть давно выведенные законы физики.

— Я безусловно верю только тому, что видела сама! Познание мира эмпирическим методом!

Вздох.

— Кстати, — напомнил я, — «Рэма» потерять можно, хотя, не знаю, как мы будем передвигаться дальше с нашей-то спешкой. Но ведь на борту ковчег с канопами.

У ведьмы появилось выражение такого недостижимого превосходства, что я сразу понял, — о целях квеста она не забывала никогда.

— Понял, был неправ, приношу извинения.

— Хорошо, что ты всегда и всё быстро понимаешь, Антон. Итак, наши дальнейшие действия…

— Держи вора! — раздалось где-то на ярусе. — Он шмыгнул туда!

— Помогите! Кто-то стянул с меня исподнее!

— Где мои орехи?! Здесь был целый мешок!

Характерный запах появился на секунду позже, чем я понял, что рядом во мраке присел на корточки Ангус Гринботтом. Надо же, видимо, его Талант Скрытности победил моё обоняние, раз археолог смог так незаметно подкрасться. Гоблин держал свой шлем как большую миску, доставал оттуда орехи монгонго и кидал в рот. Огромные жёлтые зубы справлялись со скорлупой не хуже, чем зубы гуля — с костью.

— И чего это мы здесь делаем?

— Держим совет, — сказала Мэдлин.

— Значит, хорошо, что я успел. А это что за бродяга?

— Это Халкрис, — сказала Лиззи, — он бродяга.

— Да я вижу. Зачем он здесь?

— Будет нам помогать.

— Пха! Держу пари, это ты нашла такого неказистого типа.

— Но не только же Мэдлин с Антоном могут тащить к нам в отряд всякий мусор. Без обид, Халкрис.

— Без обид, — буркнул НИП.

— К тому же он красивый и пахнет от него лучше, чем от тебя.

— А я-то здесь причём? — возмутился гоблин.

— Вы в последнее время как-то особенно разошлись, — чуть нахмурилась ведьма. — Я начинаю думать о дисциплинарном взыскании.

— Разве у нас в команде есть дисциплинарные взыскания? — не поняла мумия.

— Будут.

— Оу, грозная Мэдлин, р-р-р, нравится!

— Заткнись, Ангус.

Пауза была короткой, но действительно грозной.

— Халкрис Гоблинская Кровь, — ведьма обратилась к новому НИПу, — ты действительно готов отправиться с нами на охоту?

— Угу, — буркнул тот, — завтра последняя ночь. Я опоздал, никто не хочет идти.

— А зачем тебе? — спросил я.

— Лекарство нужно, — ответил бродяга, смотря мимо, — из редких ингредиентов, лимфа кровавых охотников нужна. Покупать зелье дорого, можно сделать, но сам добыть лимфу не смогу.

Мы с Мэдлин и Лиззи переглянулись.

— Чем болеешь, если не секрет? — спросил я.

— Ничем. Это для друга.

— Значит, — подытожила Лиззи, — нам надо будет убить хотя бы одного кровавого охотника? Разве смысл был не в том, чтобы наведаться к ним пока никого нет дома?

— Тогда нам не по пути, — НИП поднялся.

Я не был уверен, что этот парень пригодился бы, однако, ничего лучше не нашлось и Мэдлин не назвала его бесполезным.

— Эй, друг, давай так, поможешь нам, если повезёт, добудем тебе ингредиенты, а если нет, то я просто оплачу лекарство и насыплю сверху. Деньги есть.

Рассеянный взгляд впервые прямо в меня, за сонной пеленой проступила подозрительность.

— Не обманешь, говорящий гуль?

— Даю слово падальщика.

«Внимание! Проверка Харизмы пройдена!»

— Хорошо. — Бродяга преобразился больше прежнего. — План такой: отправимся к месту днём. Вам нужно определённое гнездо? Понятно. Засядем поблизости, замаскируемся, ночью кровавые охотники вылетят за добычей, большинство вернётся только под утро, но не все. В течении ночи некоторые доставляют в гнездо раннюю добычу, а потом опять улетают. Это может стать проблемой, но не самой большой, — с одним-двумя мы справимся. Гнёзда кровавых охотников всегда на высоте, нужно рассчитать время, чтобы хватило на подъём и поиски, но, чтобы мы успели убраться точь-в-точь перед рассветом. Припасы на вас, маскировку и экипировку обеспечу я. По рукам?

— А у тебя намётанный глаз на профессионалов, — сообщил я Лиззи, пожимая ладонь НИПа.

Мумия подбоченилась от гордости:

— Я сразу поняла, что парень толковый, — с таким-то прозвищем! Наверное, много поубивал гоблинов?

— Да, тысячи.

Гринботтом сплюнул скорлупу и отступил на шаг.

— Ого!

— Но его не потому так зовут, — вставила Мэдлин, которая как всегда, знала больше всех.

— А почему?

— Потому что меня вырастил дикий гоблин, — ответил Халкрис, опять становясь отрешённым.

— Дикий гоблин? — не поняла Лиззи. — Я думала, они едят детей, а не выращивают. Эй, Гнус, ты знаешь того чудака?

— Нас в Галефрате сотни миллионов, пустоголовая, — окрысился археолог, — думаешь, раз я гоблин, то знаю всех остальных гоблинов?

— Халкрис, как звали твоего воспитателя?

— Гарт Одноглазый, — сказал Халкрис.

— Да ну?! — Гринботтом подступил обратно. — Гарт? Сто лет его не видел! Как поживает этот мерзкий коротышка?

— Спроси сам. — Бродяга высунул из-под плаща руку, в которой держал за шкирку очень маленького гоблина с повязкой на правом глазу; тот скрючился, крупно дрожал, и, кажется, был без сознания.

Остаток ночи мы отдыхали без Мэдлин, которая вышла в реал, и без нового союзника, который отправился по каким-то своим делам. Я следил за округой вполглаза, на тот случай, если объявится Бенделорн Чу, но хвостатый коротышка, видимо, действительно явился в Оджогбу не ради нас.

Зато другой коротышка встал среди ночи, потянулся, пустил ветер, выгреб из шлема остатки скорлупы и куда-то зашаркал. Когда он вдруг стал идти бесшумно, подкрался к одному из спавших поодаль игроков и залез к тому в сумку, я успокоился — совершенно нормальное поведение для Ангуса Гринботтома.

По возвращении Мэдлин с первыми лучами восхода, мы беспрепятственно покинули парящий посёлок. Сразу же лететь к нужной скале я не стал, повёл «Рэма» зигзагами, следя за округой. Вроде бы слежки не было.

— Итак, Мэдлин, у меня есть несколько вопросов.

— О да, наконец-то! — тут же вмешалась Лиззи. — У кого-то хватило смелости! Выступим единым фронтом, Антон!

Я немного удивился.

— У тебя… тоже есть какие-то вопросы?

— Разумеется!

— Тогда давай первая.

— Мэдлин, как тебе удаётся быть такой шикарной?! — выпалила мумия по внутренней связи.

Несколько секунд звучал только гул движителей, потом ведьма вздохнула:

— Хороший вкус, тщательная проработка аватары, постоянный уход за собой и, самое важное — полный внутренний баланс.

— Я так и знала, что ты просто была создана великолепной!

— Именно. — Ведьма оставалась совершенно невозмутимой. — Антон?

— Я хотел узнать про этого нового парня. Что за класс такой, бродяга? У Гринботтома тоже — археолог. И нельзя не вспомнить нашего доброго хозяина из Дормстона.

— Путешественник, писатель, — опять вмешалась Лиззи, — и что такое «эсквайр»?

— Это призвания и профессии, — ответила Мэдлин, — которые заменяют некоторым сюжетным НИПам классы. Видите ли, эти особые НИПы выпадают из общей системы во имя сюжета, у многих нет даже уровней. Про Ангуса я рассказывала раньше, его носит по миру как семя одуванчика на ветру. Что до Халкриса, — бродяга редко выбирается за пределы земель Кроссшилда, а там, в основном, скитается в деревенской местности. Его главная особенность заключается в том, что Халкрис не раздаёт квесты, а активно в них участвует, как помощник игроков, так и самостоятельно. Но только если это охота на диких гоблинов. Берётся за самые низкооплачиваемые задания по обороне мелких поселений, которые быстро перестают интересовать Грезящих. Гоблинская Кровь голодает, спит под открытым небом, вечно бредёт туда, где есть его кровные враги, но никогда не прекращает свою войну.

— Войну против гоблинов? — уточнил я. — А что, более достойных врагов он не нашёл?

— Ты мыслишь, как обычный игрок, Антон. Я считаю Халкриса очень тонким штрихом, одним из символов таланта Ледо Нифтара. Гоблинская Кровь был написан и внедрён в мир как ответ на пренебрежение Грезящих к низкооплачиваемой, грязной работе. Труд санитарных работников не пользовался особым почтением у Древних, пока его ещё выполняли люди. А между тем, уборщики спасали цивилизацию от пандемий. Халкрис — подарок творца своим творениям, он не вершит судьбы регионов, но помогает самым простым и уязвимым НИПам. Воплощённый порыв искренности и жертвенности.

Я хотел было сказать, что всё это не имеет смысла, если один алгоритм, изображающий жизнь, взаимодействует с другими алгоритмами. Всё равно что, как если бы два андроида из центра полового воспитания, занялись сексом, — со стороны кажется реалистично, но, по сути, они останутся безжизненными и бесчувственными машинами. Я хотел, но не сказал, ведь, похоже, Мэдлин восхищалась художественной задумкой, а не практичностью этого НИПа.

— Хм, я поспешила говорить, что Гоблинская Кровь занимается только мелкими делами. Этот НИП участвует в одном блуждающем ивенте, суть такова: периодически дикие гоблины выбирают себе королей в разных субрегионах Кроссшилда. Как правило, происходит это совершенно спонтанно, не реже четырёх раз в году. Там всегда появляется Халкрис и начинает активно участвовать в борьбе с ними. Он отличный следопыт, знаток ловушек и гоблинских привычек. В случае успеха, игрокам при помощи Халкриса удаётся убить гоблинского лидера до коронации, в противном случае она происходит и в субрегионе начинается широкомасштабное нашествие гоблинов. К слову о том, что среди этого отребья нет достойных противников, — есть: высокоуровневые колдуны и воины. Также вместе с гоблинами всегда оказываются тролли, огры и орки, формируется нашествие с тотальным грабежом, пытками, насилием и всем прочим. Зеленокожие жгут деревни и штурмуют города, спавнятся в огромных количествах. Именно с этим борется наш бродяга, порой лучше, порой — хуже, но он никогда не сдаётся.

— И при этом, его воспитал гоблин?

— Гоблин-изгой, ненавидящий своё племя. По ЛОРу Гарт был слишком мал и слаб по любым меркам, а дикие гоблины жестоки и злы как дети, у которых ещё не сформировалась эмпатия и совесть. Во время одного из набегов на какую-то деревню, пока его сородичи убивали, жгли и насиловали, этот коротышка нашёл в люльке младенца. Не будучи добряком, Гарт хотел убить его и полакомиться нежнейшим мясом на, но по воле Денестии, богини удачи, а может, благодаря Тиамаре, которая покровительствует всем детям, в Гарте родилось сострадание. Он лучше всех знал, каково это, быть маленьким и беззащитным. В высшей степени нетипично для дикого гоблина. Гарт пожалел младенца и смог спасти его от сородичей ценой собственного глаза. Потом много лет маленькому изгою приходилось из кожи вон лезть, чтобы вырастить прихотливого человеческого детёныша, но теперь Халкрис заботится о Гарте, они неразлучны.

В кокпите послышались приглушённые всхлипы.

— Мэдлин… ты что…

— Разумеется нет.

— Ненавижу своё мёртвое тело, — простонала мумия, — даже слезу не выдавить! Когда же всё это кончится?!

— Да… сочувствую. А что за «дикие гоблины»?

— Неучи без образования! — вклинился Гринботтом. — Чернь, одним словом! Я их не уважаю!

— Тише, Ангус, я уверена, что они как-то справляются и без твоего уважения. Дикие гоблины, Антон, — это, фактически, мобы. Разумеется, все мы мобы, так как являемся мобильными объектами, но они мобы в том смысле, что даже не НИПы.

— Что-то я не успеваю за тобой.

— Антон, на старте «Нового Мира» выбор рас для аватар был гораздо меньше, чем сейчас. Орки, тролли и гоблины существовали в игре уже тогда, но только на правах антагонистов, почти чудовищ. Позже выбор расы сделали шире, и гоблины даже стали играбельными, но дикие гоблины остались агрессивными мобами вроде гулей. Троллям и оркам повезло меньше, их изначальные Характеристики не вписывались в Правило Семидесяти, так что игрокам предоставили полуорков и полутроллей с возможностью последующей эволюции.

— Он был ему как отец! — простонала Лиззи. — Он всё ещё ему как отец! Мы должны помочь спасти этого маленького героя, Мэдлин! Хоть он и уродливый до рвоты!

— Она говорит обо мне?! — донёсся голос археолога из отдаления.

— Нет, Ангус, хотя твоё замешательство понятно. Всё будет хорошо, Елизавета, не беспокойся. Ещё вопросы, Антон?

— Я тебе не надоел расспросами?

— Мне нравится учить, — заметила Мэдлин. — Это всё?

— Э… О! У того мартелорадуса квинтессант был в сердце! Почему?

— Разве не очевидно? Череп этого моба очень тяжело вскрыть, поэтому разработчики перенесли квинтессант в сердце, вот и всё. Это сюжетно никак не обусловлено, в отличие от такого расположения кристаллов у жителей Наила.

— Ой-ой, — мумия немедленно отошла от эмоций, — а что там у наилитян?

— Квинтессант в сердце, — пояснила ведьма, — это связано с традиционной религией региона. Тебя не удивляет, что печень, лёгкие, кишки и желудок отсутствуют, но сердце на месте?

— Я как бы не задумывалась. А что, надо было?

— У этого есть смысл, Елизавета. Про верования наилитян и их понимание загробной жизни я уже рассказывала? Они считают, что все эти органы понадобятся человеку после смерти, потому кладут их в канопы. Сердце остаётся, потому что оно — мерило прижизненных деяний, бог смерти сам вынет его из тела и положит на чашу весов. Поэтому и основа жизни, квинтессант, у наилитян в сердце.

— Ох. Это ценная информация. Подожди, у меня и череп пустой. Где его канопа?

— Нигде. Наилитяне вообще не считают мозг чем-то важным, его взбалтывают до жидкого состояния и сливают для облегчения общего веса саркофага при транспортировке.

— Ох… Ну ладно. Хорошо, что я теперь знаю про квинтессант в сердце!

— В смысле?

— В смысле — тяжело не знать основ собственной культурной аутентичности.

— Идентичности, Елизавета.

— Ой, а мы уже подлетаем!

Садиться рядом с нужным утёсом не стали. Халкрис посмотрел на него издали, кивнул, и скоро указал более подходящее место. Мы приземлились на небольшом участке земли, окружённом густыми зарослями кустарника, покинули борт. Я, подслеповато щурясь, двинулся к краю полянки.

— Осторожнее, — предупредила Мэдлин, — кровавый душитель довольно опасен.

— Кровавый душитель? В этих землях всё кровавое?

— Специфика локации, — пожала плечами ведьма и поправила плащ. — Тебя он, скорее всего, не раздавит и не изрежет, но сможет задушить.

— Огонь будет ключом, — тихо пробормотал Халкрис. — Пойдём без спешки.

Он достал из рюгзака что-то вроде чёрной кожаной перчатки с металлическими элементами, нашитыми тут и там. Щёлкнули пальцы, раздался лязг и над ладонью завис огненный шарик. Мэдлин быстро зашептала, Каспар каркнул, — и над посохом-полумесяцем тоже зависло пламя.

Вблизи растения походили на огромные клубки зелёной шерсти, из которой Древние вязали зимнюю одежду. Только вместо шерстяных нитей были толстые гибкие лозы, покрытые красными шипами. Клубки едва заметно пульсировали, стягивались и растягивались, а лежащие стебли медленно уползали у нас из-под ног. Прикрывая глаза ладонью, я присмотрелся, и прямо в поле зрения всплыл дескриптор:

«Душитель кровавый (семейство лозовиков хищных, род кровопускателей); хищное растение, обитающее в жарком климате; охотится, опутывая жертву, затягивая внутрь клубка лоз и выдавливая кровь через множество ран; уязвим к Аспекту Огня».

Кажется, Талант Знания Природы сработал. Удобно.

Покинули заросли без проблем.

— Дальше пойдём быстро, надеюсь, вы достаточно выносливы. Нужно успеть обустроить наблюдательную точку до заката.

— Знаете, по здравом размышлении, пожалуй, подожду вас на борту. — Гринботтом полез в сумку, достал чёрный от копоти факел и стеклянную зажигалку. — Ну их, этих тварей, не хватало ещё кому-то на клык угодить.

— Уверен? — спросил я.

— Что не хочу стать жертвой низшего вампира? Да, представь себе, уверен.

— Ну как знаешь, — вздохнула Мэдлин, — не то чтобы лута может быть слишком много на нас четверых.

Щёлканье кремня о кресало стихло.

— Лута?

— Да. Мы же идём за отрядом наёмников, попавшем в лапы чудовищ, наверняка их иссохшие трупы уже не смогут претендовать на содержимое карманов и сумок. Доспехи, опять же, оружие. Не удивлюсь, если там и другие останки найдутся.

— Уверена? — Жёлтые глаза гоблина изменили блеск, превратились в пару золотых монет.

— Что в логовах чудовищ есть чем поживиться? Да, представь себе, уверена.

— А знаете, что, — гоблин спрятал факел обратно, — мне кажется, без опытного разведчика и надёжного друга вам никак не обойтись!

— Это верно, — согласилась Лиззи, — поэтому ты можешь проваливать.

Но на самом деле гнать археолога никто не собирался, он ещё мог понадобиться.

Халкрис Гоблинская Кровь шёл быстро, постоянно крутил головой, выглядывая в море красных трав опасность, двигался легко, а шкала выносливости над головой почти не сокращалась. Я тоже мог бы так, если бы не солнце. Оно быстро раскалило панцирь и скоро появился статус перегрева, не говоря уже о том, что на ярком свету глаза перестали видеть и приходилось двигался на запах. С трудом, но я всё же поддерживал темп, хотя казалось, будто всё тело обвесили пластинами горячего металла и потроха медленно запекались в них так что из пасти шёл пар.

— Попей, — Мэдлин протянула мне красивую полированную флягу, охваченную теснёнными кожаными ремешками, — охладить тебя снаружи непросто, но понизить температуру нужно, иначе получишь тяжёлый дебафф, и мы не успеем.

Я хлебнул, не принюхавшись, и зажал пасть, чтобы жидкий холод не хлынул обратно. Ощущение было ужасным, совсем немного жидкости попало в желудок и пронзило его ледяными иглами, по всему нутру покатились волны смертельного мороза.

— Кха! Кх-х-х! Чт… Что это?!

— Грудное молоко женщины-фроста. Одна знакомая сцедила по старой дружбе.

— Кто? Что?!

— Фросты, — народ, обитающий в Сагнельслане, они сильно связаны с Аспектом Льда. Интересные существа.

— Хочешь сказать, что я пил грудное молоко разумного существа?

— Вообще-то ты и целиком разумных существ употреблял. Откуда взялась эта щепетильность?

— Нет, но… ох, как полегчало.

— Я рада.

К окрестностям утёса выбрались за полдень, Халкрис нашёл удобное место и начал разбивать лагерь, хотя, слово было слишком громким. Бродяга растянул над землёй что-то вроде очень низкой, но очень широкой палатки, тента, который быстро скрыл слоем трав и листьев, да так искусно, что наше убежище слилось с ландшафтом. Находиться там можно было только лёжа, а следить за округой позволяли отверстия, забранные чем-то вроде москитной сетки. Мы разлеглись в тени став невидимыми с высоты полёта. На разведение огня был наложен строгий запрет.

Бродяга лежал неподвижно, пристроив рядом что-то вроде торбы, из которой торчала голова Гарта Одноглазого. Лиззи собрала себе подстилку из красной травы, улеглась на спину, что-то хрипло бубнила под маской, и рассматривала тент. Мэдлин устроилась комфортно, на расстеленном ковре с подушками и пуфами, она читала книгу, а ворон спал. Гринботтом ворочался где-то позади, копался в своей сумке, фыркал, ворчал. Пах. Посреди всего этого я старался занимать как можно меньше места, тихо ел блюда, выложенные из шляпы ведьмы, и отдыхал.

День был долгий, я успел немного поспать и проснулся за час до заката, проводил солнце за горизонт. На небо стали подниматься сразу четыре луны: разбухшая Жёлтая, Зелёная чуть поменьше, ополовиненная Синяя и тонкий серп Красной; Вейсгарош почти ушёл с небосвода. Когда солнце окончательно скрылось, на фоне Жёлтой луны появились десятки силуэтов. Неприятные скрежещущие вопли и хлопки крыльев перекрыли все остальные звуки. Стая некоторое время кружила над утёсом, мы все притихли, почти не дышали, а потом кровавые охотники унеслись прочь.

— Вперёд.

Халкрис выбрался из укрытия и бесшумно ринулся к подножью утёса. Я последовал, перекинув хихикнувшую мумию через плечо, гоблин пыхтел и ныл где-то позади, но не отставал, а Мэдлин до бега не унизилась, полетела на посохе. Оказавшись на месте, я заметил разбросанные вокруг кости от, может быть, сотен разных тел. Жёлтая луна хорошо освещала саванну, стаи вампиров было не видно, но нам следовало спешить.

— А я один, фух, не знаю, фух, как мы будем карабкаться, фух, на такую высоту? — прохрипел гоблин, опираясь на свои коленки.

— Я могу вызвать песчаную бурю, охватить вас всех и подняться наверх, — предложила Лиззи.

— Слишком шумно, долго и мы все умрём, — отмела предложение ведьма. — Нет уж, придётся карабкаться. Я буду ждать вас наверху, постарайтесь не сорваться.

— У меня есть горное снаряжение, — сказал бродяга, опускаясь на корточки и раскрывая рюкзак.

— Не нужно, — ответил я. — Для моих лап всё это бесполезно. Помоги-ка привязать Лиззи и Гринботтома, потащу их на себе.

— Выдержишь? — спросил Халкрис.

Я задумался. Выдержу ли? Наша порода хороша для рытья нор, раздирания тел, карабкаться гули тоже могли, но, в основном, на стены склепов. С другой стороны, у меня в распоряжении было очень сильное и выносливое тело, когти твёрже камня, и опыт настоящего скалолазания. Там, откуда я родом, оно входит в базовый набор навыков необходимых для выжимания.

— Да.

— Уверен? — Он посмотрел искоса.

— Брось ты, приятель, — махнула на него рукой Лиззи, — самое худшее, что может случиться, — все мы полетим вниз и разобьёмся насмерть, пф-ф!

— Не согласен!

— Заткнись, балласт.

— Как грубо!

— Зато искренне. Ты должен ценить искренность и то, что тебя не бьют, даже если очень хочется.

Халкрис обвязал моё туловище поперёк, затем сделал то же самое с Лиззи их хнычущим Ангусом. Нацепив на сапоги подошвы с шипами, взяв в руки стальные штыри, бродяга ловко полез вверх, находя малейшую опору. Двигался он споро, как паук, но каждые десять метров замирал для отдыха.

— Мы так его не догоним, — капризно заметила Лиззи.

— Я передумал, я остаюсь на твёрдой земле, — бормотал гоблин, доставая из сумки нож.

— Сокровища, — прошептала мумия, склонившись к нему, — золото, артефакты…

Руки гоблина задрожали.

— Чего ты ждёшь, дылда, скорее! Он же заберёт всё самое лучшее себе!

Я вцепился в породу когтями, подтянулся, двинулся выше. Там, где не находил поры, или щели, просто вбивал пальцы в красно-оранжевый камень. Карабкался медленно, однако, без остановок, и до чего же это оказалось легко, если вокруг не сходили с ума ветряные потоки. Выше, ещё выше, без спешки, чтобы не сорваться. Лиззи и Ангус мне даже не мешали, мумия что-то напевала внизу, а гоблин плевался бранью, то ли от страха высоты, то ли от ударов головой о камень.

На это ушло несколько часов, но на вершину я взобрался, и даже почти не отстал от Гоблинской Крови. Пару раз приходилось замирать, когда наверху раздавались хлопки крыльев, но ничего больше не случилось. Подтянув следом свой балласт, смог наконец расслабить мышцы.

— Есть хочу.

— Я была к этому готова.

Пока мы лезли на двухсотметровую вершину, Мэдлин с удобством разложила на расстеленном ковре несколько блюд и разлеглась на чёрных атласных подушках. Жёлтая луна добавляла тёплого света, и вся эта картина выглядела странно, учитывая ситуацию.

— Ты точно хочешь нас подвести, ведьма, — тихо заметил Халкрис, пока я опустошал тарелку за тарелкой.

— Ему нужно есть, иначе он потеряет разум и нападёт на нас.

— А кормить его без всего этого… — НИП задумался, — ан-ту-ра-жа, нельзя? Нас сейчас заметят.

— Как же ты не понимаешь, — сообщила ему Лиззи, кладя забинтованную руку бродяге на плечо, — насыщаться должно не только тело, но и душа — если ты веришь в душу, разумеется. Посмотри на неё, она же прекрасна, это настоящий пир духа.

— Это будет пир кровавых охотников, если вы не прекратите заниматься своей хренью, кретины, — прошептал Гринботтом, — ночь не бесконечная, скоро займётся утро и они прилетят домой…

Гоблин уже несколько минут мялся перед тёмным зевом, разрываемый жадностью и страхом смерти. Мэдлин собрала свой «антураж» обратно в шляпу за считаные секунды, поправила одежду.

— Там темно, у трёх пятых нашего отряда есть ночное зрение, а мы, люди, вынуждены обходиться подручными средствами. К сожалению, в арсенале ведьм нет чар Кошачьих Глаз, но я могу использовать зрение Каспара. Халкрис?

Бродяга вытянул из-за пояса мутный пузырёк, выпил содержимое и швырнул пустую склянку с высоты. За несколько секунд его карие человеческие глаза превратились в фиолетовые, со светящимися вертикальными зрачками цвета ртути.

— Соблюдаем тишину, заходим, ищем ваш кувшин с головой, находим и убираемся. На восходе кровавые охотники вернутся, и в это же время мы должны уйти. Даже если они заметят нас, спускающихся, — не смогут задержаться, но если мы будем ещё внутри, то из пещеры нас не выпустят. А ещё мне нужен один свежий труп. Кто-нибудь хочет что-нибудь сказать перед тем, как войдём?

Лиззи подняла руку, все взгляды сошлись на ней.

— Груди, — глухо произнесла мумия под золотой маской.

— И какой смысл у этого посыла? — не понял Гринботтом.

— Грудям не нужен смысл, они сами — смысл, — снисходительно ответила она.

Мы ступили под свод, и сразу же были неприятно удивлены, — пол покрывали кости и помёт. Я давно чуял этот запах, но внутри он был концентрированным. Тёмный каменный мешок оказался довольно просторным и уходил вглубь и вправо.

— Мэдлин, — прошептал я, — мне тут пришла мысль…

— Эпохальное событие, — зашипел Гринботтом, семенивший впереди, — заткнитесь там!

Наверное, следовало послушаться, ведь под потолком висело несколько пахучих тел, — не все кровавые охотники вылетели в ночь. Пока что мобы не реагировали на нас, по какой-то причине они спали, завернувшись в крылья, но мысль не давала мне покоя.

— Мэдлин, ты можешь смотреть через глаза своего фамильяра?

— Все ведьмы это умеют, Антон. А что?

— Да так, ничего…

Если вспомнить, то, когда мы занимались сексом, птица всегда внимательно следила за процессом.

Чем дальше мы заходили в пещеру, тем больше становилось на стенах паутины. Начали встречаться коконы разной величины, они торчали из стен, лежали на полу, свисали с потолка. Выглядело более чем жутко и непонятно.

— Кровавые охотники плетут паутину? — спросила Лиззи.

— Нет, — прошептал Халкрис, — и это плохо. Ищите скорее ваш кувшин.

Паутина спускалась с тёмного потолка целыми занавесами, деля пространство на закутки, где висели, валялись, липли к стенам десятки коконов разной величины. Некоторые из них светились зелёным изнутри, очень слабо, но достаточно для моих глаз.

— Гринботтом, нам понадобится твой нюх на сокровища.

— Они здесь везде, — в руке археолога появился нож, — в каждом коконе, я чую их… сколько неудачников припасли для меня своё имущество… то есть, несчастные души… и… и не для меня, а для… для…

— Смотри, инсульт не получи от перенапряжения совести, — насмешливо шепнула Лиззи, — зачем он вообще был нам нужен? Я её слышу.

— Что?

— Ка-но-па, — мумия протянула это слово заворожено, — она здесь, говорит со мной. Сюда.

Гоблин чуть отстал и принялся жадно потрошить ближайший кокон, а нам ничего не оставалось, кроме как последовать за Лиззи, которая уверенно шла вглубь, туда, где паутиной было завешано абсолютно всё.

— Где-то тут, — прошептала она, остановившись перед множеством коконов, тесно жавшихся в конце пещеры. — Один из них… здесь? Нет… Здесь? Тоже нет… Может, этот?

— Выбирай скорее, — поторопил Халкрис шёпотом.

Пока она сомневалась, я осматривался. Запах стоял тяжёлый, опасный, гаргуль в моей голове тоскливо ревел, желая убраться подальше, приходилось давить на него сильнее. Присев, рассмотрел один из маленьких светящихся коконов, стоявших на земле. По размеру любой из них мог содержать в себе канопу, но вряд ли, к тому же, я чуял в них что-то живое. Появился противоестественный страх, будто сейчас изнутри на моё лицо что-нибудь выпрыгнет. Внезапно всплыл дескриптор:

«Кокон изумрудного мизгиря».

Тут же в энциклопедии вспыхнул восклицательный знак. Раскрыв её, прочитал:

«Мизгирь

Тип: арахниды (гигант)

Среда обитания: жаркие локации (сухие и влажные)

Питание: хищник

Сопротивления: Аспект Звука; Аспект Кислоты; Аспект Яда

Угрозы: Аспект Яда; Аспект Кислоты (тип: желудочный сок)

Уязвимости: Аспект Льда; Аспект Огня; Аспект Света; Аспект Электричества

Основные виды атак: ядовитый укус; кислотный впрыск; паутинное окутывание

Охотничья сноска: мизгири одиночки, предпочитают засадную тактику охоты и используют ловушки; несмотря на размеры, быстро двигаются и не всегда полагаются на силу; достаточно уязвимы для физических атак (рекомендуется покрывать тяжёлое оружие маслом от инсектоидов); наиболее уязвимым местом является низ брюшка

Предупреждение: телесные жидкости мизгиря чрезвычайно токсичны, рекомендуется предварительно употребить средства, повышающие устойчивость к кислотам и ядам»

Я задрал голову насколько смог, но ничего не рассмотрел на потолке. При желании в этой паутине можно было бы спрятать и виверну. Потом раздалась череда едва слышных щелчков, я бросился к сопартийцам, по пути толкнул Халкриса в сторону, схватил Мэдлин, Лиззи, покатился по полу, когда сзади упало что-то тяжёлое.

— Мизгирь, — хрипло выдохнул я, и вскочил на ноги.

Паук, свалившийся с потолка, оказался громадным. Больше шилоспина, восемь ног в колючем зеленоватом хитине, округлая головогрудь с россыпью глаз и раздутое брюшко. Он трещал и шипел, словно страдал отдышкой, над тушей парил дескриптор: «Изумрудный мизгирь, 75 уровень».

Я активировал Костяной Таран, ринулся; арахнид уловил движение в темноте, выбросил лапу и меня легко швырнуло назад. Громко хрустнуло что-то, то ли броня на моей груди, то ли конечность моба, принявшая всю силу тарана; в любом случае обошлось без оглушения. Мэдлин завела речитатив, отчего паутинные палаты осветились мистическим светом, затем ярко полыхнуло — заклятие ударило тварь вбок, и та громко затрещала. Это спасло Халкриса от жутких хелицер, бродяга хорем скользнул меж ног мизгиря, попутно рубанув одну мечом, перекувыркнулся, дважды избежал быть наколотым на хитиновые окончания, встал рядом с нами.

— К этому мы не готовились, — сказал он спокойным, отстранённым голосом.

— Накладываю баффы, — предупредила Мэдлин.

Я получил Магический Доспех и активировал Минеральное Укрепление, это помогло принять сильный удар лапой, конечности мизгиря походили на пики, и за каждым ударом стояла огромная масса. Пока моб атаковал меня, Мэдлин зачаровывала бродягу, он стал расплывчатым, а вокруг сутулой фигуры появилось четыре таких же расплывчатых силуэта. Халкрис поменял меч на лук и стал посылать в паука стрелу за стрелой; Лиззи развернула перед собой «Книгу Смерти», начала заклинание тройным голосом.

— Мэдлин, огонь или лёд! — крикнул я.

«Не учи учителя».

Халкрис прошмыгнул между ногами паука ещё раз, при этом от смерти его спасли чары, — одна из ног ударила по бродяге, но вместо него попала в размытого двойника и тот исчез. Оказавшись позади мизгиря, НИП стал кричать, в его руке зажглось пламя, — я понял, что нужно делать и заревел, привлекая внимание к себе. Опасный противник был в меньшинстве, если удастся раздробить его внимание, то… то что? Как сражаться против гигантского паука без тяжёлого вооружения и бронетехники? Очевидно, как-то в игре это было возможно, мартелорадуса я всё-таки убил. С тактической точки зрения самая ценная боевая единица в отряде — Мэдлин, следовательно, я должен был дать ей максимальную свободу действий.

В руке появился свинцомёт, я заревел и стал стрелять, приближаясь к мобу, в темноте огненные вспышки слепили сильнее молний. На хитине паука появлялись крупные отверстия, из которых плескало ядовитой жижей, а свет причинял ему не меньше проблем, чем мне.

Лиззи наложила на моба Проклятье Гробниц, но, не похоже было, что мизгирь почувствовал это. Заведя новое заклинание, мумия сорвала с пояса глиняные фигурки и швырнула ему под ноги, ушебти стали расти на глазах, пока не оформились в крупных угловатых гуманоидов. Один немедленно получил удар в грудь, пошатнулся, но устоял, схватил мизгиря, второй повис на другой ноге, обвив её толстыми руками. Это замедлило моба, но не обездвижило, а на трёх скелетов, призванных следом за големами, он вообще не обращал внимания. В бок твари опять угодил ведьмовской снаряд, — на этот раз кусок льда, истекавший морозным паром.

У меня кончились патроны, свинцомёт превратился в дубину, но вряд ли ею можно было удивить громадного арахнида. Щёлкая жуткими хелицерами, он уже стал разворачиваться к Мэдлин, ибо Халкрис приносил слишком мало проблем, — алгоритм определил самого опасного и уязвимого противника.

— Мэдлин, мне нужно забраться на него!

«Можно,» — спокойно ответила ведьма, — «но у тебя будет не больше одного стандартного хода».

Она завела новое заклинание, по перьям Каспара пробежала волна пурпурного света, а я ринулся на гиганта, беря разбег. Мэдлин без дрожи смотрела на приближающееся чудовище, голос был ровным, властным, световая схема вращалась перед ней пока не исчезла, — паук замер.

«Пятнадцать секунд».

— Должно хватить.

Твёрдые когти с хрустом взламывали хитин, толстые мышцы подтягивали вверх, но, паук отмер, когда я был в шаге от цели. Он немедленно дёрнулся в одну сторону, в другую, стал кружиться, пытаясь сбросить меня, пока Лиззи не выбросила вперёд свои бинты. Она смогла обвязать только пару ног и сильнее замедлить моба, но этого хватило, чтобы я перепрыгнул на широкую, покрытую шипами сипну и тут же вцепился в ближайшие, торчавшие из хитина глазки. До того момента не догадывался, что насекомое способно кричать, но мизгирь смог, — всё его тело завибрировало, по пещере заметалось эхо, от которого заколыхались бесчисленные паутинные полотнища, моб закрутился вокруг собственной оси, врезался в стену, ещё раз, сверху посыпалась крошка, а мой лог продолжал сыпать сообщениями о критических повреждениях врагу, красные цифры так и проносились снизу-вверх.

— Достал! — донёсся откуда-то сзади голос бродяги.

Шкала жизни моба ощутимо просела в тот миг. Перейдя на невыносимый визг, мизгирь побежал.

Всё то время, пока мы вчетвером пытались разобраться с монстром, Ангус Гринботтом увлечённо потрошил коконы в сторонке. Гоблин превратился в ребёнка, пробравшегося на кондитерскую фабрику. На маленького уродливого ребёнка. И с трупами вместо конфет. Ему было глубоко плевать на весь остальной мир, пока громадный моб не ломанулся в сторону выхода. Гринботтом завизжал дурным голосом, вскочил и ринулся прочь, а из его сумок на бегу вываливался лут, — всё, что он успел снять с покойников.

Продолжая держать пальцы в ослепшем глазе паука, свободной рукой я пробивал его панцирь в другом месте. Из раны хлестала жижа, от которой у меня в лёгких поселилось ощущение огня, голова немного кружилась, но и только, — хвала стойкости гулей.

Сверху раздался пронзительный писк; и десяти минут не прошло, как летучие мыши наконец-то поняли, что в их доме что-то не так. Сразу две твари налетели, вцепились в меня когтями и рывком сняли со спины паука. Хлопки крыльев были оглушительными, писки переходили в вопли, твари тянули в разные стороны, однако, сила оказалась на моей стороне. Удар рукой — горячая кровь хлынула потоком, шею обвили кишки. Оставшийся кровавый охотник застонал, не в силах удержать меня.

— О, нет!

Я успел схватить тварь за лапу в тот же миг, когда она разжала пальцы, так что рухнули мы вместе, я — на спину, она — на меня. Большая зубастая пасть распахнулась передо мной, и следующий крик был такой силы, что в голове что-то лопнуло. Больно, как же больно! Будто сам толстый череп пошёл трещинами! Атака Аспектом Звука, такая громкая, что кровь рвала сосуды… Я взмахнул левой рукой, ладонь которой превратилась в клинок, и получил второй кровавый поток, теперь — из вспоротого горла. Скинул с себя мохнатое тело, приподнялся на локтях, осмотрелся; в глазах троилось, но успел заметить, как хелицеры протолкнули в пасть паука зелёные гоблинские ноги в ботинках с железными набойками.

— Да что б ты подавился…

Внизу обзора мерцала пиктограмма дебаффа, я не понимал, что это была за дрянь, но в голове продолжало реветь.

Частично слепой, истекающий ядовитой дрянью, изумрудный мизгирь стал надвигаться на меня, однако, тут в тыл ему прилетело что-то убойное, вспыхнуло, громыхнуло. Меж ног скользнул Халкрис, в руках бродяги был лук и стрелы одна за другой отправлялись в брюхо моба, а потом над уродливой тушей воспарила Мэдлин в активированной ультимативной форме, и обрушилась всей мощью. Паук закричал, присел под шквалом чёрных воронов, его шкала жизни стремительно сокращалась.

Поняв, что это шанс, я активировал Костяной Шар и покатился. Наверное, так нещадно меня не тошнило даже во время лётной практики; головная боль усилилась в разы, я чуть не потерял сознание, но всё же, разогнался и врезался в одну из ног, подломив её. Мизгирь обрушился всей тяжестью, когда я был уже под истыканным стрелами и заметно распоротым брюшком. Халкрис успел выскочить, а меня от удара защитила сферическая оболочка. Она сразу же исчезла, я оказался похоронен под тушей. Снизу брюхо было довольно мягким и обволакивающим, перекрыло любой доступ воздуха. Решив не ждать смерти от удушья, кое-как, превозмогая давление, свёл руки над головой и забурился когтями в рваную рану. Едва из собственного панцирь не вылез, прежде чем оказался внутри гигантского арахнида, суть, — в мешке, полном ещё живых органов. Шкала выносливости заметно просела.

Окружение было едким, ладони почти не чувствовали жжения, а вот веки в углублениях черепа оказались намного тоньше и уязвимее, движения были сильно скованны. Секунды складывались в вечность, мне даже стало казаться, что броня начала растворяться, что паук переварит меня таким противоестественным образом, но потом вдруг полегчало.

«Внимание! Примите поздравления! Вы достигли уровня 47!»

Мизгирь умер, и, видимо, убийство, всё же, засчитали не мне. Всё равно хорошо, только проблема с дыханием не решилась.

«Антон, сейчас мы попытаемся тебя вытащить».

«Не беспокойся, я довольно самостоятелен в ряде ситуаций».

Работая локтями в темноте, раздирая плоть и освобождая себе место, я стал рваться наверх. Выше, ещё выше, воздуха сильно не хватало, но ничего, вот уже твёрдый хитин. Как же его пробить без опоры под ногами?

«Мэдлин, видимо, небольшая помощь мне понадобится. Сейчас постучу, а вы пробейте окошко пожалуйста».

«Постучишь? Куда?»

«Скорее, «откуда»».

Я изо всех сил врезал кулаком в преграду, провалился глубже внутрь паука, подтянулся, ударил ещё раз. Скоро постучали в ответ, и продолжали бить, пока не стало ощущаться свободное пространство. Сильные руки схватили меня и вытянули на свободу, судорожно вдохнул, чувствуя мизгиря в пасти, харкнул. Вот уж не думал, что вкус чьих-то потрохов покажется этому телу неприятным.

Два ушебти стояли надо мной, а все мы шестеро находились на брюшке убитого моба. Лиззи прижимала к груди канопу, и ни на что не обращала внимание, Мэдлин смотрела на меня со смесью удивления и отвращения, но неявного, спрятанного за самообладанием.

— У меня две новости, — сказал я, — хорошая и плохая.

Мумия медленно подняла голову, зелёные огоньки в прорезях маски казались малоосмысленными.

— У нас тоже, — медленно произнесла она, — но начинай ты.

— Ладно… Никто больше не будет воровать краски, масла из твоего набора, есть креоновые карандаши и втирать в подмышки скипидар, потому что «не встречал ещё более изысканного одеколона». Гринботтома сожрали, иными словами. А плохая новость заключается в том, что нам придётся опять его искать…

Лиззи молчала.

— Мы нашли канопу, как видишь, — сказала Мэдлин, — а плохая новость у нас такая же, — Ангуса придётся искать. Так, если будем и дальше тут стоять, пары паучьей крови дадут сильный дебафф. Антон, не забудь изъять квинтессант, он где-то в головогруди. Поторапливайтесь, утро на пороге.

— Верно, верно. Халкрис, пока я буду копаться в мозгах этой туши, можешь покопаться внутри у той. Свежий кровавые охотник, как договаривались.

— Как договаривались, — буркнул бродяга, доставая охотничий нож.

Головогрудь мизгиря сильно пострадала от ульты Мэдлин, сиреневые и розовые внутренности частью были уничтожены, а частью — разбросаны. Мне пришлось немного повозиться, прежде чем в руке оказался крупный мутноватый кристалл зелёного оттенка. Интересное наблюдение: мизгирь превосходил мартелорадуса на пять уровней, однако, камень из первого был заметно крупнее. Значит, размер добычи мог быть связан не только с уровнем, но и с габаритами или, быть может, жизненной силой моба? Хм… а ведь Мэдлин говорила, что мобы не вписывались в Правило Семидесяти, их Характеристики могли меняться произвольно, подчиняясь разумению разработчиков, как и уровень награды за победу над ними…

— Ну что, уходим?

Ведьма, следившая за Лиззи, которая что-то шептала канопе, отвлеклась на меня, не ответила, обратилась к бродяге.

— Гоблинская Кровь?

Тот поднялся, закрывая окровавленную шкатулку, и убрал добычу под плащ.

— Можно. Однако, есть риск. Спускаясь и уходя ночью, мы можем стать идеальной добычей. Если останемся здесь, и кто-то из тварей вернётся, также немедленно нас заметит. Мы наследили.

Я на секунду обернулся к огромной паучьей туше.

— То есть, опасность неизбежна?

— Нет. Где-то она больше, где-то меньше… Вы слышите?

Все замолчали, я ожидал услышать хлопки крыльев, но, вместо этого, до пещеры доносился звук…

— Пропеллерные движители, корабль.

— Верно.

Звук быстро приближался, ночь снаружи прорезал луч света и сразу же раздались выстрелы. Мы вернулись ко входу и увидели, как по небу, оставляя след цветного дыма из труб, летело нечто похожее на шаттл серии «Манта». Широкий, приплюснутый, спереди похожий на гигантского ската. У этой модели имелось три лопастных движителя на крыше, массивная подвесная турель под кабиной пилотов и три турели поменьше на крыше. Они вели беглый огонь по целой стае кровавых охотников, привлечённых шумом и светом прожекторов. На металлическом корпусе поблёскивал крест Ордоса, нанесённый серебристой краской.

— А мы-то рано обрадовались, — мрачно произнесла Мэдлин.

Не прекращая стрелять, «Манта» подлетел, развернулся к утёсу тылом, широкая дверь кормового отсека превратилась в аппарель, по которой, грохоча доспехами, хлынула живая волна. Латники Ордоса, вооружённые мушкетами, перекрыли всё свободное пространство, оттеснив нас к трупу мизгиря, за их спинами шествовал огромный полутролль, на плече у которого стоял хвостатый коротышка.

— Надо же, какая встреча! — воскликнул Бенделорн Чу, размахивая жезлом. — Шутка! Я знал, что вы будете здесь! Думали, что это вы охотники на охотников? Как бы не так, это я охотник на вас!

— Мы облетели шесть похожих утёсов и убили, наверное, тысячу кровавых охотников, прежде чем добрались, — пробасил Грангар Лутч.

— Не порть впечатление! — сквозь неестественную улыбку процедил Чу. — Итак, аномалы, именем Ордоса, вы арестованы!