Гуль. Харизма +20. Том 2

Глава 2. Трещины

Она отшатнулась и наступила темнота, в которой у меня было преимущество. Шкала выносливости немного восстановилась и внутренний гаргуль жаждал наброситься на сочную молодую говядку, чья кровь пахла вкуснее любых… Видимо, из-за общей слабости я поддавался влиянию паттернов поведения моба.

— Успокойся, разожги огонь, если сможешь. Я неопасен, и вообще живу принципами человеколюбия.

— А я не человек, — ответила она в темноту, продолжая крепко сжимать топор.

— Вот и хорошо, потому что моё человеколюбие носить гастрономический характер… Сейчас я стану шуршать, но ты не пугайся.

— Не буду, — заверила она, пока у самой чутко подрагивали уши, а колени согнулись для рывка.

Пришлось повозиться со старыми костями, обрывками накидки и прогоревшим факелом. Получился скромный огонёк, но его хватило, чтобы немного растопить лёд недоверия. Я отошёл, а она прыснула на пламя чем-то горючим из бурдючка и света стало больше.

— Вот видишь? Доверие и взаимопонимание…

— Почему ты говоришь? — Сразу же перешла в наступление.

— Съел лингвиста, и обнаружил в себе его таланты.

Она опустила голову, словно угрожая рогами.

— Неудачная шутка. Послушай, если я не поем, то скоро умру, а раз ты не хочешь присоединиться к ужину, то, может быть, начну один?

Её ноздри раздувались, широкая грудь вздымалась, я подозревал, что шанс отправиться в белёсый дым ещё не совсем пропал.

— Говорящее чудовище. Это шутка богов?

— Я гаргуль, прости, но, может, отложим беседы на потом?

Не дождавшись ответа, я сместился к трупу, ещё горячему, свежему, кровоточившему из множества ран, присел на корточки. Сколько мяса, сколько превосходных крепких костей!

Вгрызся в левую ногу. Шкура была толстой, а у меня хорошо работала только половина челюсти, но я разодрал мохнатую оболочку и впился в мясо. Оно оказалось тугим, враг сопротивлялся даже после смерти, но вкус крови и треск волокон захватили меня полностью. Пожелай Клитемнестра, она смогла бы спокойно подойти и перерубить мне хребет, а я не заметил бы. Но вместо этого женщина-минотавр сидела рядом с костерком и понемногу обрабатывала раны, благо у в сумке нашлась чистая ткань и какая-то пахучая мазь. При этом она всё время следила за мной, топор из рук не выпускала.

Утолив первый голод и добравшись до бедренной кости, я понял, что просто так её не достану. Раньше вырвал бы, разорвал тугие мышцы, но в ту минуту оказался слишком слаб. На глаза попался топор мертвеца.

— Можно я воспользуюсь? Так-то он мне совершенно не нужен, отдам, обещаю…

— Делай с лабрисом, что хочешь, незнакомец, но знай, что он проклят. Я скорее соглашусь на смерть, чем прикоснусь к этому оружию.

— Понял тебя. Моё имя Антон, кстати.

— Клитемнестра, — после небольшой заминки представилась она.

— Понимания и процветания, Клитемнестра, будем знакомы.

Подумав немного, я, всё же, взял оружие в руки. Оно оказалось не тусклой дешёвкой, которую можно найти в простой могиле. У этого образца было длинное прямое топорище и массивное двустороннее лезвие: чёрное дерево и чёрный металл; в топорище поблёскивало по три крупных красных камня с обеих сторон, а металлическую часть украшал чеканный рельеф бычьей головы с красными глазами.

Стоило сосредоточиться, как над оружием всплыл красный дескриптор: «Проклятый Лабрис Миносита». О, как хорошо, что не вопросительные знаки. Были ещё цифры, урон, прочность, тип, но всё это мне ни о чём не говорило. Зато внизу дескриптора курсивом бежала надпись:

«Нежеланный плод противоестественной страсти, он не знал любви и страдал под пятой жестокого отчима; смерть избавила его от безумия…».

Оружие плохо лежало в лапах, но отрубить ногу я смог. Всё лучше, чем грызть плоть рядом с наполовину возбуждёнными гениталиями. Оставив топор, я взял ногу и продолжил есть. Толстая бедренная кость постепенно обнажалась, Клитемнестра наблюдала и поддерживала огонь. Наконец, приладившись, я смог отгрызть верхнюю часть кости и с увлечением разжёвывал её. Вскоре от ноги осталось лишь копыто, я чувствовал, как быстро восстанавливалась броня, и сила струилась по жилам. Наконец-то.

— М-м-м, надеюсь, мои действия не оскорбляют тебя? Зрелище не очень приятное.

— Леонтий пожирал здесь всех, кого убивал в окрестностях деревни Келавия. Эта пещера видела сцены и пострашнее.

— А ты, добрая Клитемнестра, видела?

— Я знала, куда шла, и была готова.

— Позволь заметить, что ты сражалась великолепно. Победить такое чудовище…

— Не называй его так, незнакомец! — угрожающе потребовала она. — Леонтий был славным воином, он взялся за проклятое оружие в час нужды, чтобы защитить других. Лабрис поглотил его.

— Ах, то есть он павший герой.

— Именно! Герой! — горячо воскликнула она. — Несчастный Леонтий пал жертвой проклятия, превратился в дикого зверя. Он страдал! Нет судьбы хуже! Мы так долго ждали кого-то, кто избавил бы его от этого, но Грезящих не было, и я попросила старейшин возложить миссию на меня. Я была счастлива, хотя понимала, что могу не вернуться к родителям.

Она вздохнула и опустила рогатую голову. А я задумался, как такое могло произойти?

«Новый Мир» существовал, чтобы отвлекать людей от проблем настоящей жизни, это они, Грезящие, должны были приходить, брать квесты и совершать фальшивые подвиги ради славы, признания, других наград. Но Клитемнестра не дождалась и отправилась выполнять квест сама. Она действительно являлась неигровым персонажем? Тогда зачем? Если бы она выполнила квест, то сделала бы его бессмысленным, ведь «Новый Мир» вертелся вокруг игроков.

Это отвечало на один из интересовавших меня вопросов: имитировали ли НИПы жизнь, когда игроки на них не смотрели? Оказалось, что да, имитировали. Представить не могу, какие вычислительные мощности для этого требовались, но НИПы «жили» сами по себе. А что до квеста, без моей помощи Клитемнестра погибла бы, и жители деревни Келавия продолжали бы ждать какого-нибудь Грезящего. Остаётся вопрос: зачем тогда вообще НИП решил сделать всё сам? Это глитч, или у неё просто есть паттерны чувства долга?

— Ты сделала доброе дело, Клитемнестра, избавила его от проклятия. Теперь ты героиня.

— Да, наверное, — согласилась она без воодушевления, подняла на меня большие глубокие глаза. — Но мне так и неясно, кто ты такой?

— М-м-м, как бы это объяснить? — НИПы игнорировали любой намёк на свою истинную природу, так что нужно было подбирать слова. — По странному совпадению, я тоже проклятый.

— Что?! — от удивления, она привстала.

— Да. Раньше был человеком, но один суб… мерзавец… заколдовал меня. Превратил вот в это чудовище и вышвырнул в открытый мир, чтобы я бродил здесь и погибал от рук героев. Он думал, что я останусь бессловесной тварью, одержимым зверем вроде Леонтия, но я пересилил его… магию. Научился говорить, возобладал над зверем и не делал никому зла. Теперь ищу способ обернуть всё вспять, снова стать человеком и освободиться.

Слушая эту нехитрую историю, она всё ближе подсаживалась ко мне, на лице крупными буквами было написано сострадание. Наконец ладонь легла на плечевую пластину.

— Какая у тебя тяжёлая судьба. Могу ли я помочь?

— Не знаю. Невхия сказала, что нужно стать императором, но я мог неправильно её понять, нужно больше информации.

— Невхия… ты был на вершине Инхариона?!

— Да, как раз, когда он взорвался. Я долго падал и едва не погиб, броня спасла мне жизнь, но вся растрескалась. Поэтому я был так слаб.

— Невероятно, — от удивления она замерла с приоткрытым ртом, а потом быстро прикрыла левую грудь топором. Значит, меня перевели из разряда говорящих зверей в разряд мужчин, что ж, это определённо был прогресс.

Глядя на Клитемнестру, я поймал себя на мысли, что этот гуманоид вызывал довольно определённые чувства. У меня никогда не было кинков, но в ту минуту ощутил влечение к представителю другого вида, совпадающему не со всеми стандартами человеческой красоты.

Клитемнестра была скроена как воин, мощное тело минотаврицы покрывала короткая шёрстка, огромная грудь, как раз под стать широким выносливым плечам. Реальные человеческие женщины редко развивались в эту сторону, разве что поклонницы плавания, но мне всегда нравились широкоплечие, потому что у них при наличии тонкой талии очень чётко обрисовывались «песочные часы», — самый привлекательный тип фигуры. К тому же, изредка нежная мягкая податливость надоедала, и хотелось овладеть чем-то сильным, опасным, чем-то оказывающим сопротивление, — речь не о насилии, а о грубом животном сексе, дающем кроме наслаждения ещё и немного боли. Поскольку я не был девиантом и не рассматривал других мужчин в качестве партнёров, оставались только «плавчихи».

— Неужели ничего больше нельзя сделать? — спросила Клитемнестра, продолжая держать руку на моём плече.

— Не знаю… Древние много думали о таких вещах. Говорят, проклятье беспробудного сна мог снять поцелуй истинной любви.

Она вздрогнула, ноздри раздулись, взгляд ушёл в сторону.

— Но это не про меня. Я ведь не сплю, меня никто в целом свете не сможет полюбить, да и губ у меня нет.

— Тогда что же? — тихо произнесла она.

— В книгах Древних написано, что, если кого-то прокляли, превратив в чудовище, можно снять проклятье, проведя рядом с ним ночь.

Она вжала голову в плечи, но потом опустила топор на землю. Я осторожно коснулся груди, в моей лапе она не казалась такой уж большой; уши Клитемнестры трепетали, к лицу прилила кровь, оба соска были горячими и быстро твердели.

— Знаешь, — сказал я, убирая руку, — твоя отвага не имеет границ, но я не верю, что этот способ подействует. Невхия сказала бы, уверен, ей не терпелось… помочь мне. Поэтому…

— Но попробовать можно? — Она посмотрела на меня, с трудом преодолевая застенчивость.

— Клитемнестра, я ведь очень страшен, разве нет?

— Да, ужасный уродец.

— Обожаю прямоту и честность.

— Но… есть в тебе… не знаю. Такое чувство, будто под уродливой скорлупой спрятано что-то красивое. Я хочу увидеть это. Почувствовать.

Природная харизма, принесённая из реального мира и оформившаяся в виде Характеристики, вот, что это было. Разница в уровнях между нами оказалась не очень большой, она была настроено дружелюбно, и мои плюс двадцать оказывали на минотаврицу эффект.

— Не в моих силах отказать. — Рука скользнула под короткий подол, легла на сильную твёрдую ягодицу, в этот раз я держал за зад воина. — Остаток ночи ты будешь метаться между отвращением и наслаждением.

Она оказалась крикуньей. Клитемнестра не обладала искусностью или разнузданностью Мэдлин, зато она искренне тонула в каждом нехитром удовольствии и позволяла мне всё, чего я желал. До того момента, когда ей самой захотелось делать всё, чего желала она, даже несмотря на то, что у минотаврицы не было опыта. Секс превратился в борьбу, одинаково чувственную и весёлую, но окончилось всё предсказуемо. Я сгрёб и подмял Клитемнестру под себя, лишил всякой свободы, и любил, зарывшись лицом в растрёпанную шёрстку на загривке. Она пахла так вкусно, что приходилось постоянно следить за собственными челюстями.

К рассвету мы устали, но проспал я от силы час. Когда очнулся, Клитемнестра была снаружи, плескалась в озерце. Осмотревшись, заметил второе изменение, — из носа Леонтия исчезло золотое кольцо; топор и наручи были при нём, а в остальном минотавр не изменился, он не исчез и не превратился в нейтральное тело.

Выйдя из пещеры, я пошёл к воде и, невзирая на вопли внутреннего гаргуля, окунулся. Неглубоко — это тело плавало ещё хуже, чем предыдущее, а из приятных ощущений была только лёгкая прохлада. Клитемнестра плескалась рядом, будто не замечая меня, слова нам не требовались. Через некоторое время я достал из инвентаря гусеницу мпоко.

— Будешь?

Она нерешительно протянула руку.

— Смелее, у меня есть ещё. Они вкусные, правда?

— Вкусные? — спросила Клитемнестра, не донеся гусеницу до рта.

— Да, жаль, что быстро заканчиваются.

Она приподняла уши и посмотрела на меня как на последнего субстанца во вселенной.

— Ты что, их ешь?

— Ну да, — ответил я, чувствуя подвох.

— Кто же так делает? Мпоко нужно класть в рот и ждать, пока они закончат работу, а потом убирать в баночку с мятным сиропом до следующего раза. Тебя что, не учили чистить зубы?

— Нет. Я, в основном, учился осквернять могилы. Но теперь, благодаря тебе, знаю больше.

— Значит, опять квиты, — сказала Клитемнестра, стыдливо потупив взгляд, — я тоже знаю больше благодаря тебе.

Приблизился, обнял её за плечи, коснулся груди.

— Мне пора, — сказала минотаврица, убирая мою руку. — Я взяла назальное кольцо Леонтия, чтобы доказать дома, что его мучения закончились. На этом всё.

Клитемнестра вышла на берег. Я следил за её крепким задом, за тем, как с хвоста капала вода, и как под кожей ходили мышцы. Невольно задумался, а не позвать ли её с собой? У меня была ведьма-кастер, мумия… не знаю, какой роли соответствовала Лиззи; сам я мог бить, но лучше всего держал удар, и нам не помешал бы кто-то, кто мог сосредоточиться на уроне. Однако же мысли быстро пришли к закономерному выводу, — это решение не могло быть принято мной одним. Сейчас я сильно зависел от Мэдлин, её опыт был ценнее всего остального, и её мнение в таких вопросах оставалось решающим. К тому же, моё спонтанное желание подкреплялось возбуждением, а важные решения половым членом не принимаются.

— Я тебя не забуду, Противостоящий, — пообещала Клитемнестра, выжав и перевязав копну волос.

— Это точно, моя морда будет являться тебе во снах! — рассмеялся я.

— Не только морда, — улыбнулась она и пошла в сторону леса.

Возвращался к месту приземления усталым, но довольным. В моём инвентаре появилось новое оружие, которым я не умел пользоваться, пара бронзовых браслетов, а также тридцать килограммов минотаврятины. Если бы мог, унёс бы всю тушу, но инвентарь был не безграничен, а мясо в нём, пусть медленно, однако, портилось. Тухлое мясо было по вкусу моей оболочке, а вот кость и, я подозревал, молоко следовало искать свежие. Вариант с мелом пока что не отпал.

«Драконья мушка» стояла на прежнем месте, бортовой люк-трап был опущен, но там, где лежала Лиззи, остался только участок примятой травы. Я спрятал глаза от солнца и принюхался, ища след мумии — вековечная пыль, бальзамическая жидкость, горячий песок. Запах был везде, мешался с ароматами травы, цветов, холодного снега с вершины горы, плодородной почвы, и мелких зверей, которые жили в норах. А самой Лиззи нигде не было.

Я заглянул внутрь кабины и между посадочными опорами, поискал какую-нибудь записку, но ничего не нашёл, некоторое время бродил вокруг, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Солнце было слишком ярким.

— Я украла саблезубую белку! — радостно прозвучало за спиной.

От неожиданности я развернулся с когтями наготове, но это оказалась Лиззи. Она вся была обвязана верёвками из переплетённых трав и цветов, благоухала как сам луг, прекрасно маскируясь. В руках мумии извивалось какое-то мелкое и безумно свирепое существо, бинты были порваны, сухая плоть — тоже, тварь чирикала.

— Я украла саблезубую белку в лесу!

— Что? У кого?

— В лесу! — повторила она также радостно.

— Ты ходишь.

— И даже бегаю, Антон! Неспешно.

— Отлично. Выбрось эту гадость и беги за мной, пора лететь к Мэдлин.

— Пора! Выглядишь лучше! Нашёл, что искал?

— И даже больше.

После Дома Невхии у меня под иконкой «Журнал» добавилось два раздела: «Отряд» и «Карта». Лиззи сказала, что первый отображал численность и состояние пати, эти показания можно было вывести на собственный обзор и следить за здоровьем, выносливостью и маной сопартийцев прямо в бою; второй был, собственно, картой Галефрата, которая открывалась в виде отдельного интерфейса.

Она выглядела как лежащий на фоне древесины лист старинного пожелтевшего материала, — бумаги или пергамента, — и имела сбоку четыре художественно украшенных иконки-закладки: «Верхний мир»; «Срединный мир»; «Нижний мир»; «Глубинный мир». Две из четырёх игровых карт были совершенно мутными, зато две другие имели несколько чётких пятен, — путь моих метаний по Великому Погосту и длительные перелёты из региона в регион. На карте лежали маленькие драгоценные камешки, обозначавшие населённые пункты и важные места, при взгляде на них проявлялись топонимы: Улим, Великая Усыпальница Азарика, Камру, Полис — его символ был массивен и богато украшен, походил на фасад храма Древних с белыми колоннами и треугольным барельефом наверху. Был на карте, и я сам — маленькая золотая точка, медленно ползшая среди замутнённых просторов.

— Сколько веков нужно, чтобы исследовать целиком хотя бы один из Четырёх миров?

Вопрос был риторический, но Лиззи, скучавшая в кресле бортстрелка, этого не заметила.

— Не знаю, географические общества постоянно расширяют и улучшают свои знания, но считается, что ни один из миров не изучен даже на треть.

— Географические общества?

— Ну да, ну это, всё такое, скучное… Вроде ещё одного вида гильдий, там игроки только и делают, что лезут в самые захолустные анналы, составляют карты, находят всякие руины, поселения НИПов, дороги старые отмечают… энтропия, меня даже от перечисления в сон клонит! В общем и целом, эти ребята составляют карты, а потом продают их игрокам, у которых много денег и более интересных занятий. Вот покупаешь такую карту, и в твоей собственной появляется чёткое пятно. Мэдлин лучше бы рассказала.

То есть, духовные пионеры, воспитанные Единством чтобы двигаться к новым рубежам, удовлетворяют эту свою жажду за счёт путешествий в виртуальном мире. Какая хитрая и в то же время простая канализация энергии.

Часы перетекали в сутки, я вёл топтер над сушей и морем, периодически меняясь с Лиззи. Когда мумия брала рычаги управления, мне удавалось поесть Леонтия либо подремать. В один из таких часов меня разбудил её возглас:

— Антон! Остров по курсу!

— Это Камру?

— Да!

— Точно?

— На четвёртый раз не перепутаю, это он!

Продрав глаза, я признал её правоту, мы уже давно вернулись в небо Кутрума, а впереди парил остров Камру. На подлёте заметили новый элемент пейзажа, — к краю острова был пришвартован небесный корабль.

По своей конструкции он почти не отличался от парусных судов Древних, большой, с тремя мачтами и очень длинным рулевым плавником под кормой. Корпус корабля почти целиком покрывала золотая краска, на палубе мерцал изумрудный бассейн, ряды шезлонгов и пляжных зонтов. Я не заметил никаких механических движителей, и парил он без баллона; зайдя со стороны кормовой надстройки, мы смогли прочитать название: «Сверкающая кама».

Лиззи опустила топтер на уровень верхней палубы и подвела вплотную к левому борту корабля.

— Ты её видишь?

— Вижу, — ответил я.

— Идём в гости!

Вскоре мы сели на Камру и отправились к краю острова пешком. «Сверкающая кама» была пришвартована канатами к нескольким огромным штырям, позолоченные сходни никто не охранял, так что мы легко проникли на борт.

Мэдлин возлежала на шезлонге в тени огромного зонта и с первого же взгляда я ощутил, как сильно соскучился по ней. Единственной одеждой ведьмы оказался купальник из двух частей: верхняя выглядела как полоса чёрной ткани без бретелек, туго охватывавшая грудь и скреплённая большим кольцом спереди; низ представляли тонкие трусики с завязочками на бёдрах, спереди отчётливо читалось белым по чёрному: «желанная награда».

Кроме ведьмы на палубе присутствовали ещё трое: две девушки расы мингов и существо, похожее на гигантского морского конька. Одна из девушек растирала по беломраморной коже Мэдлин крем, пока вторая делала массаж ступней; морской конёк, одетый как древний лакей, держал на ладони поднос ярких бутылок.

— С возвращением, — лениво произнесла ведьма, чуть приподняв большие чёрные очки. — Вы не тороп… нет-нет-нет…

Лиззи всё равно прыгнула и крепко обняла Мэдлин. Это можно было расценить как проявление дружелюбия, но у меня появилась и вторая мысль.

— Я так по тебе скучала! — жаловалась мумия, прижимаясь к ведьминой груди.

— Вижу. Райджо, можно попросить удобств для моих спутников? Нам предстоит беседа.

Золотой конёк склонил вытянутую голову, и вскоре со стороны кормовой надстройки потянулись другие лакеи с резными стульями, столом, белой как первый снег скатертью, сверкающей посудой, раскладным навесом. Не прошло и трёх минут, как служанки обтёрли Мэдлин от масла и накинули ей на плечи халат чёрного шёлка. Мы втроём расположились за столом, все слуги кроме морского конька удалились. Паря над палубой, этот Райджо стал разливать по золотым чашкам ча.

Я принюхался к пряному аромату, он не казался неприятным. В реальности ча тонизирует не лучше кофа, может, игра также воспримет его как зелье?

— Я бы выпила, да только желудка нет, — пожаловалась Лиззи.

— Не нарушайте церемонию, — сказала Мэдлин своим ровным, властным голосом, — ча — это признак хорошего тона в высоких кругах, пить не обязательно, пусть он просто будет. Благодарю, Райджо, можешь идти.

Морской конёк поклонился и уплыл прочь.

Мэдлин пригубила напиток. Откуда-то с высоты появился Каспар, пролетел над столом, сделал большой круг и сел на спинку стула хозяйки. Он взглянул на нас поочерёдно обоими глазами, каркнул, нахохлился.

— Начнём с меня, — решила Мэдлин. — После того, как гвардеец сделал своё дело, я почти немедленно респанулась здесь, на Камру. Могла бы спуститься вниз на посохе, но, боюсь, мана закончится раньше, чем дотяну до Срединного мира. К тому же, была уверена, что вы явитесь за мной. Оказалась права, что, впрочем, неудивительно.

— Неудивительно, — подтвердила Лиззи, поднося чашку к маске, золото звякнуло о золото и тонкая струйка ча стекла на забинтованные ноги.

— Думала пока заняться местными квестами, чтобы скоротать время, когда к краю острова причалила «Сверкающая кама». Её хозяин был так добр, что пригласил меня стать гостьей на борту, пока он не закончит здесь свои дела.

— Отлично устроилась, — сказал я, щурясь от золотого сияния вокруг.

— Ты ещё не видел внутренние покои, — Мэдлин сделала ещё один крошечный глоток. — Так я и отдыхала, пока не явились вы. Всё, захватывающий рассказ подошёл к концу. Теперь ваша очередь, Антон, Елизавета?

Лиззи опередила меня.

— Я даже в запрограммированных снах такого не видела! Пришёл Первый из Девяти! Кровь! Потроха! Здание разваливается! Я тоже разваливаюсь! Антон меня вытащил, потом громадный корабль! Класс «Вседержитель», не ниже! Мы вокруг него! Огонь! Трассеры! Антон пилотирует как ас! Я поливаю их свинцом! Потом ба-бах! Гора — в щебёнку! Корабль — на куски! А мы, когда отдохнули, сюда.

Мэдлин перевела взгляд на меня.

— Желаешь что-нибудь добавить, Антон?

— Нет, я примерно так всё и запомнил.

— Хм. То есть, если я правильно поняла, когда меня отправили на Камру, в Доме Невхии внезапно появился Шаддам Темноликий, Первый из Девяти. Он вступил в бой со Львом Запада, и вы смогли ускользнуть, после чего вас атаковал тяжёлый крейсер Ордоса «Эверсор». Вы благополучно избежали гибели, потому что Шаддам и Родульфус раскололи гору, задев крейсер. Затем вы отдохнули и прилетели сюда.

— Я так и сказала, — пожала плечами Лиззи.

— Замечательно. Судя по всему, ты смог договориться с Невхией, Антон, хотя, немедленного освобождения не получил.

Нефритовые глаза пристально следили за черно-белым кулоном у меня на шее.

— Да. Нейроматрица хочет моего скорейшего исчезновения, потому что я нарушаю Правило Семидесяти. Но из-за того, что мой клиент примерно на четверть отличается от стандартного, Невхия не смогла его отключить.

— Сожалею. Что же тогда?

— Мы получили по именному квесту и расширения функций клиента.

— Вижу.

— В смысле? — не понял я.

— Антон, ты ведь знаешь, что у твоего дескриптора появилось дополнение?

— Я заметила! — сообщила Лиззи. — У меня тоже?

— Да.

Всё ещё не понимая, посмотрел на дескриптор, паривший над мумией. «Анхесенхамуптари, жрица Храма Солнца 50 уровня, мумия (Пробуждённая)».

— У меня что, тоже появилось имя?

— Нет, Антон, ты всё ещё определяешься как белый гаргуль двадцать восьмого уровня. Но теперь ещё и «Пробуждённый».

— Что это значит?

— Не знаю, — ответила Мэдлин, — такого ещё не случалось. Вероятно, подразумевается, что ты не относишься в Грезящим, не являешься НИПом, но и не простой моб для битья. Невхия наделила вас двоих специфичной чертой, и в ближайшее время это станет вызывать вопросы среди игроков. Их всегда интересует всё новое.

— Не хотелось бы.

Ведьма сделала глоток ча и сказала с оттенком иронии:

— Поздно. Ты уже прогремел на весь Галефрат, когда разом поднял столько уровней на Арене Боли, да ещё и получил титул чемпиона. Тебя ищет Ордос, и слухи об этом расползаются. На наше счастье игровой мир огромен и в нём всегда есть где спрятаться и далеко не все игроки читают внутреннюю почту либо сидят в Инкарнаме. Что ещё вы получили в Доме Невхии?

— Она сказала, что каждый из нас, я и Лиззи, сможем получить желаемое, если пройдём свои квесты до конца, вот и всё.

— Я опять стану живой!

— А я получу… не знаю. Нейроматрица сказала, что есть способ освободить меня, но для этого нужно соответствовать некоторым критериям.

— Внимательно слушаю, Антон. — Мэдлин была серьёзна и собрана, нефритовые глаза смотрели пристально.

— Она сказала, что я должен стать «китом» и получить императорский статус, что бы это ни значило.

— О… — выдохнула Лиззи.

Каспар пронзительно крикнул, а Мэдлин замерла. Хотя я не знал, что именно значили требования Невхии, догадывался что это нечто непростое, поэтому ожидал от ведьмы любого ответа. Однако же она смогла меня удивить.