Холодное лето 1402-го. Том 1

Глава 15 Друзья

Бон-сюр-Сон, полдень

(22 февраля 1402 года, три дня спустя)

Толпа тех, у кого в городе не было родни или собственного жилья, уже третий день переполняла единственный уцелевший кабак. Тот самый, при местном «бардаке» (публичном доме — прим.). Чуть более чем за сутки, что слуги демона хозяйничали внутри городских стен, по-настоящему успели разграбить лишь многострадальный Северный квартал, так что ни в еде, ни в питье никто недостатка не испытывал.

Проблемы были лишь с жильем, и многим в Боне пришлось временно потесниться.

Даже здесь, у проституток, все свободные комнаты заняли временные жильцы, а сами жрицы продажной любви — так же временно — пока переквалифицировались в «сестер милосердия». Весь световой день они помогали пострадавшим, но ночью многие из них находили в себе силы, чтобы немного подзаработать, что называется «мимо кассы».

Ни их опекунам из городского совета, ни кюре — сейчас было откровенно не до того, и женщины откровенно не пренебрегали такой нечастой возможностью…

Да, отбиться удалось, но Бон не досчитался почти трети своих взрослых граждан.

Даже у любого из немногочисленных чужаков сейчас нашлись бы один-два погибших знакомых, а что говорить о местных. Из-за этого сочетания скорби с радостью, поначалу люди пили большей частью молча, и даже когда начинали шуметь, делали это с некоторым сомнением. Будто до сих пор не решили — они больше рады, что остались живы, или опечалены, что Смерти удалось собрать такую обильную жатву.

— Теодорих, расскажи, как вы убили ведьму? — выкрикнул кто-то из зала.

— Да нечего там рассказывать, — отмахнулся я, уже несколько утомленный такими просьбами. — Я приколол ее к стене, чуть ниже сиськи, и попытался обойти, но она мой меч словно бы не заметила. Нет, он ей не давал вырваться, однако ничем больше не мешал. Своими когтями эта тварь чуть не оторвала мне руку, а другого оружия под рукой не было. Получилось: ее не убить, и проход там узкий, не обойти. Хоть плачь…

— Но ты же не разрыдался? — под смех остальных ехидно поинтересовались с другого стола.

— Просто некогда было. Вас могли успеть освежевать, вот решил и не терять времени, — невозмутимо отшутился я под новый взрыв хохота.

— Так что же тогда? — снова поинтересовался первый голос.

— У меня была с собой только картечница, вот ее-то я достал. Приготовился выпалить, но тут думаю, а вдруг не получится ничего? И тогда решил позвать своего товарища, Карла, — показал я на сидящего тут же воина. — Он не пришел, лишь поинтересовался со своего места, что мне, мол, надо и когда собираюсь бить в колокол? Ну, тогда я и предложил ему все-таки посмотреть на нашу грудастую проблему…

— Что, прям так хороша? — вмешался еще чей-то голос.

— А он что? — одновременно уточнил другой.

— А он прибежал, глянул на меня, и говорит: я, конечно, понимаю тебя, неженатого, но там вообще-то люди гибнут! — сообщил я под очередной всплеск гогота.

— Так чем все закончилось-то?

— Он бросил мне свою алебарду, и убежал. Там вроде как зеленомордые снова собирались нападать… Ну, я взял алебарду, и отрубил твари ее болтливую голову. Деться-то ей было некуда: в груди торчал мой меч, и не давал ей увернуться… В общем, ведьма упокоилась, а я тут же пошел в алтарную, ударил несколько раз в колокол и тем, получается, спас немало хороших людей. Ну и вас всех заодно тоже…

Смех, тосты за мое здоровье — в общем, привычная штука в последние дни.

Всеобщее уважение и благодарность, окружившие меня, когда стало известно, кто же именно герой, могли бы и впрямь стать утомительными, но горожанам, по большому счету, сейчас и впрямь было не праздников.

Два и в городском совете меня «настоятельно» попросили избегать подробностей, поэтому я был уверен, что они постараются сделать так, чтобы эта история как можно скорее забылась.

Чтобы для большей части горожан за кадром по-прежнему оставалось, что некоторыми из них изначально готовы были пожертвовать, но заманить внутрь демона, а потом прикончить его. Ну и позорную неудачу «племянника» тоже старались не обсуждать, да и саму причину нападения.

Правда, последнее — на счет причины — было секретом и для магистрата тоже, но давайте по порядку…

…Первые два дня после победы все мы, в том числе и Вальдемар, безбожно вкалывали. Захватчики пусть и не так чтобы сильно, но все же погромили мне усадьбу.

По словам дядюшки, первым во двор вошел тролль, прямо сквозь забор, а уже потом внутрь ворвалась толпа зеленокожих и принялась что-то настойчиво искать. «…Что-то определенное!» — уточнил дядя многозначительно, но я сильно не сразу понял, что же именно он имеет в виду.

«Догадался», только когда он сам, уже прямо предположил, что, скорее всего, зеленокожие искали доверенное его заботам «яйцо». Том самый осколок демонской души, что мы добыли в Ла Рош-Ноэле. Присутствовавший там же Вальдемар согласился, что такое и впрямь возможно.

Вроде как, повредив кокон броском меча, я заставил его пусть ненадолго, но «раскрыться Миру», а потому демон и правда, легко мог почувствовать, что с его «заначкой» не все в порядке.

—…а уж догадаться, куда именно делся осколок и вовсе нетрудно, — развел руками лиценциат. — Думаю, в городе у Зла были…сочувствующие. Та ведьма, например! Тем более, мы же и не скрывали, где именно брали добычу. И знаешь, я не уверен, что та ведьма была единственным помощником Зла внутри ваших стен!

В общем, посвящать магистрат во все это мы не стали.

Тем более — смерть демона — она ведь и в самом деле в глазах местных искупала любые страдания и жертвы. Теперь, пока на эти земли не станет претендовать какой-нибудь другой Могущественный, они смогут изрядно расплодиться и усилиться, даже с учетом всех своих нынешних потерь.

Сам дядюшка, кстати, смог спастись лишь благодаря Соланж.

Разбуженные криками и грохотом у соседей, они буквально в последний момент успели одеться, перелезть на противоположную от приближающегося шума сторону и утащить с собой «яйцо». Оно и впрямь было поручено его заботам.

Увидев все, что ему было нужно, уже оттуда — девушка на санях для таскания воды из колодца, — быстро утащила одноногого воина вместе с осколком прямо в магистрат, и неимоверно ценный демонический артефакт почти два дня пролежал в куче чужих вещей…

Очевидно, у зеленокожих была какая-то возможность быстро убедиться, что нужного в доме нет, потому что они довольно незначительно погромили постройки и быстро убрались грабить места побогаче, а жечь город так рано они и не собирались, планируя сделать это потом — после полного захвата и разграбления.

Из усадьбы пропало лишь мясо, да кое-что помельчи, но это и не удивительно.

Твари были постоянно голодны, и лишь нехватка еды сдерживала их безудержное размножение. Поэтому потратив первые два дня на ремонт, мы скрыли основные следы нападения, и оставив на хозяйстве Соланж на пару с дядюшкой, наконец-то решили устроить себе несколько дней полноценно отдыха.

Тем более что и магистрат рассчитался за наем нашего отряда, не откладывая это дело в долгий ящик…

Опрокинув очередной кубок, я пришел в отличное расположение духа и огляделся.

У народа вокруг меня нет-нет, а мелькало на лицах что-то явно связанное с недавними событиями, но в основном — к этому моменту — преобладал уже настрой на праздник. Тем более что Смерть здесь и без таких масштабных нападений была частой гостьей.

— Магистрат заплатил за спасение города лишь вдвое больше, чем за уничтожение гнезда «земляных драконов» на Погребальном острове, но они пообещали еще как-то вознаградить нас. Уже… — Вальдемар явно передразнил чей-то голос, — «…по вкладу каждого в дело спасения города!» Отдельно, так что жди, может тебе и обломится что-то весомое… — сообщил он и передал мне мятый квадратик пергамента с цифрами и короткими пояснениями к ним.

Пока я еще не успел углубиться в изучение этого финансового «манускрипта», Вальдемар уточнил:

— Твой наставник упоминал потрясающее умение считать. Может быть, поможешь разделить по-честному?

Неуверенно пожав плечами, я углубился в цифры…

…Изначально дележка предполагала, что одну долю — получал конюх, по полторы — я, Арно и Карл, три — Вальдемар, как предводитель отряда. Но признав, что и в замке, и на острове, да и в битве за город — главная работа досталась мне, единодушно решено было уравнять мою награду с командирской долей. Тем более — я был единственным в отряде, кто не получал от Вальдемара другой платы за участие во всех этих авантюрах.

Немного увеличили и долю Карла, отметив его заслуги в недавнем спасении города.

Поэтому в итоге все заработанное поделили на 10,5 частей, из которых мне и Вальдемару приходилось по три, Карлу — две, Арно — полторы, и конюху Клоду — одну. При местном развитии математики и денежной системы — и правда, еще попробуй, раздели.

Вальдемар не смотря на такую уравниловку несчастным не выглядел. И я понимал почему. Он ведь забирал себе Осколок души, из-за которого собственно, сюда и приезжал. И стоил тот — судя по всему — куда дороже, чем вообще все заработанное нами серебро.

Кстати, сумма получилось и впрямь довольно внушительной для какого-нибудь обычного наемного отряда. Больше 150 ливров «серебром» (*1*)

*1* Доход к первому разделу добычи:

6 ливров 11 солидов 4 денье — получено от купцов Бон-сюр-Сона (за изделия из меди, бронзы, железа и иные товары из замка ла Рош-Ноэль)

8 ливров — за снадобья из «порченой» печени орков (по 2 ливра за штуку)

14 ливров 2 солида 8 денье — получено у оружейников Бон-сюр-Сона (за воинское снаряжение, захваченное в лесу и во время штурма замка Ла Рош-Ноэль)

20 ливров 12 солидов — 416 пластин «земляных драконов» (по солиду за шт.)

29 ливров 6 солидов 3 денье — за монеты и изделия из драгоценных металлов (основной доход — небольшое позолоченное блюдо, добытое в замке)

25 ливров — плата от магистрата за очистку Погребального острова

50 ливров — плата за оборону города

= 153 ливра 12 солидов 3 денье серебром

Серебряными монетами такая сумма весила бы более 54 кг* (хотя «монетное серебро» содержало драгоценного металла немногим более половины от общего веса — прим.). Хорошо, что полагающиеся нам к выплате 75 ливров, магистрат, как и некоторые городские купцы в других сделках, выплатил золотыми флоринами.

За их чистотой строго следили, и монета в один флорин вот уже почти две сотни лет равнялась примерно 3,5 граммам золота. Изначально флорин планировался, как эквивалент серебряного фунта (ливра) и должен был стоить 20 солидов, но к этому моменту он оценивался уже примерно в 50 солидов или 5 ливра, поэтому вес кошелька переданного городскими властями не сильно впечатлил: 30 флоринов от магистрата тянули лишь чуть более чем на сто грамм.

То есть всего поделить предстояло «физически» имевшиеся у нас — 42 золотых флорина, и большей частью «счетные» — 48 ливров 12 солидов и 3 денье — серебряной монетой.

Хмыкнув, я освободил кусочек стола от собранных вокруг меня блюд и, макая палец в собственный бокал с вином, быстренько все перемножил-разделил.

При этом сами расчеты выглядели так:

В самой мелкой местной одновременно и «счетной» и физически существующей монете полученный доход стоил 36 867 денье. Делим на 10,5 частей, и получаем размер доли конюха Клода. Да, естественно, он заработал меньше всех, но и рисковал не так уж много (хотя если бы нас перебили, он возможно тоже не сумел бы сбежать, но не о том речь).

В итоге, на его долю пришлось 3 флорина, 7 ливров 2 солида 7 денье.

Умножаем его долю на три, и узнаем, что на мне полагалось — 15 флоринов, а также — 6 ливров 7 солидов 9 денье различной монетой.

В общем, задачка пусть не для пятого, но максимум — для шестого класса средней школы. Если бы там, конечно, подробно рассказывали о средневековых монетных системах.

Быстренько пересчитав доли Карла и Арно, и решил немного выждать, чтобы слишком уж не привлекать к себе внимание.

— Готово! — сообщил я минут через десять, потратив большую часть времени вовсе не на расчеты.

— О, клево! — удивленно хмыкнул лиценциат. — Да, а ты и впрямь хорош в этом деле…

Помимо проданной части добычи, в запасе еще оставались 24 особенно дорогие пластины с королевы «земляных драконов» и ее же сердце. По пути с острова я узнал, что из таких пластин опытные мастера-оружейники могут изготовить броню, которую не пробьет ни одно обычное оружие, да и многие прямые магические атаки, скорее всего, тоже не подействуют.

Карл, как и всякий профессиональный воин, интересовался подобными вещами, и всегда готов был поделиться.

С его слов выходило, что есть какая-то возможность изгибать и деформировать такие пластины, но при этом не портить. По единодушному мнению компании, они были моей личной добычей, и мне следовало наконец-то заказать себе полноценную «тяжелую» броню. Тем более — сейчас деньги на это были.

Но если с пластинами все было понятно, то с сердцем королевы все оказалось не так просто.

Маг советовал не использовать его на себе, а продать или придержать «до срока…» Однако, он все же заверил, что готов бесплатно провести ритуал, и пожизненно защитить меня от воздействия магии — ведь именно в этом было главное свойство этого органа.

— Выбор за тобой, — этот разговор произошел в тот же день, что и о пластинах, — но тогда и возможности для лечения у тебя будут сильно ограничены. Понимаешь, чтобы убить человека, не обязательно же накладывать заклинание лично на него. Можно поджарить его магическим огнем, например. А вот если ты защитишься именно таким образом, то снадобья вроде «Глотка жизни» действовать на тебя перестанут. Лучше продай его, или придержи до случая! — еще раз напомнил лиценциат. — На магов он действует немного иначе, и мы этот ингредиент особенно ценим. Будь уверен, от такого подарка ни один из нас не откажется!

Я, конечно, удивился и спросил: почему бы тогда ему не взять это сердце себе? Но Вальдемар лишь отмахнулся:

— Воинская добыча свята. Поступи я с тобой сейчас несправедливо, когда-нибудь ты об этом узнаешь. Зачем плодить ненависть среди друзей…

Переспросить, мол, так мы что теперь — друзья — я тогда просто постеснялся.

И да, три ранее изготовленных Вальдемаром «Глотка жизни» — еще из лесной и замковой добычи — мы решили пока придержать. В городе убили не меньше трех сотен гоблинов, орков и прочих зеленокожих, поэтому нормальную цену за такой товар сейчас было все равно не взять. В случае чего их решили просто поделить между собой «по стартовой цене». За те самые — минимальные — 5 ливров за штуку.

В остальном сегодняшний вечер мало отличался от любых других, похожих на него.

Мы пили, плясали и спорили, смеялись и плакали. Люди веселились, переполненные подавленными или только что вспыхнувшими чувствами. И чем становилось темнее, тем больше вниз спускалось временных «сестер милосердия», за звонкую монету готовых милосердно пойти навстречу любым мужским желаниям.

К тому моменту я, конечно же, изрядно напился, и немолодые хохотушки мною воспринимались вполне, скажем так, нормально. Просто при такой «посещаемости», я бы побрезговал даже в туалет зайти, а не то…гм, чтобы стать в очередь.

Да и бродила у меня одна мысль на эту тему…

В последние дни Соланж практически переехала к нам в усадьбу. Их самих потеснили соседи, чей дом оказался практически разрушен, и я стал регулярно наталкиваться на нее по дороге на кухню или в нужник.

Временами у меня даже мелькала мысль, что она выглядывает меня специально, но в течение дня ничего «такого» не происходило и, понимая, что многие вещи из менталитета Дирка я просто не воспринял, поэтому старался не придавать своим «догадкам» значения.

Но сегодня-то все было немного по-другому. Примерно на 3,5–4 литра крепленого вина и пару кружек пиво иначе.

Поэтому прикинув, что мои коллеги будут гулять, как минимум до утра, сам я решил снова уйти пораньше. И если приду, а Соланж меня снова встретит — одно, если нет — ну на нет, как говорится, и суда нет…

Дождавшись заката, я рванул домой, и она снова встретила меня!

Я попытался посмотреть на девушку своим прежним — взрослым взглядом — и вдруг рассмотрел…

И тонкую ночную рубашку с вышивкой на вороте, и красиво, по-уличному собранные в косы волосы, и «небрежно» наброшенный халат. Девушка словно по забывчивости не запахнула его на груди, и в прохладном коридоре температура сама заставила проступить сквозь ткань ее напряженные соски.

Стоило отбросить «розовые очки» Дирка, через которые я, незаметно для себя, привык смотреть на окружающее, как уже привычный для меня — «домашний» — вид девушки, вдруг воспринялся совсем иначе…

Была ведь еще и нарочито стянутая в талии ночная сорочка, что делало грудь Соланж особенно выдающейся. А ведь эта часть ее тела и без того была достойна внимания, выпирая, даже из-под повседневной и довольно мешковатой одежды…

В общем, «ночной» образ девушки делал ее по-настоящему привлекательной, и даже просто любоваться на нее сейчас было томительно приятно.

— Соланж, — навис я над неподвижной девушкой, возможно впервые оказавшись так близко к ней. — Ты чем-то сейчас занята?

— Нет… — неуверенно ответила она, так и не попытавшись изменить дистанцию.

Несколько секунд никто из нас не трогался с места и не решался нарушить тишину. Почувствовав внутреннюю уверенность, я еще чуть наклонился над девушкой, и вдруг рассмотрел чуть подрумяненные чем-то искусственным щеки Соланж.

«…Блин, как неудобно, она что — все эти дни старалась, а я, как деревянный, не замечал? Вот балбес-то…»

Наклонившись еще и предоставив ей шанс отшатнуться, я дождался, чтоб глаза девушки закрылись, и только после этого аккуратно коснулся ее губ своими. Потом — еще, и еще… Уже настойчивее, и только после этого — так же осторожно, и даже нежно — подсунул пальцы под косу, и уже куда увереннее, со всей своей нерастраченной страстью, буквально впился в ее покрасневшие губы.

Сам себе в тот момент, я казался сильным, и даже «хищным», но кто знает — кто в этой вечной игре хищник, а кто его жертва.

— Твою мать… — растерянно пробормотал я от мысли, что неожиданно всплыла, выбрав для этого именно такой важный момента. — «Клево», черт его подери! Он же сказал «клево», — растерянно пробормотал я, стараясь осознать, как же все это теперь нужно понимать.

— Господин, что ты говоришь? — прерывистым голосом отозвалась ничего не понимающая Соланж.

— А? — вспомнил я о девушке, — Слушай, ты прости меня, но…пока иди к себе! Мне сейчас нужно кое-что обдумать. Очень срочно надо все обдумать…

* Хочу напомнить, что один ливр(парижский) равнялся почти 407 граммам монетного «серебра» и делился на — 20 солидов или 240 денье, т. е. 1 солид — это 12 денье.

Интерлюдия

[Глава 16]

Зеленоград, утро воскресенья

(17 августа 2019 года, за три недели до начала всех описываемых событий)

Когда из «именинного уравнения» выпадает выпивка, это сильно снижает тягу следить за календарем. Нет, правда: как только ваши друзья в силу возраста и безбашенной активности предыдущих лет перестают пить, интерес к праздникам падает до таких исчезающе малых величин. Тяга усыхает настолько, что в какой-то момент пропадает интерес даже говорить об этом.

Нет, поначалу-то вы, конечно, имитируете радость от таких несбыточных планов. Однако с каждым разом удается это все хуже и хуже.

Большинство встреч отменяется, по самым «весомым» причинам, а те, что все же происходят — удовольствие от них бывает совсем не то, что раньше. Даже если вы «раздавите» пару пива, под очень хорошую рыбу, или там — «вискарика» — грамм триста под стейк из мраморной говядины, но у друга после этого проблемы со здоровьем…

Естественно, видеться начинаете все реже, и тут вы оба принимаетесь думать: мол, как же так, неужто же все держалось на бухле⁈ И сначала с подозрением перебираете свое безупречное прошлое, а потом возникает и вопрос: а есть ли еще это странная дружба?

Прислушиваетесь к себе — дружба вроде никуда не делась.

Чего же тогда? Почему не видитесь просто так? А спустя еще какое-то время невольно начинаете подозревать, что это у вас «никуда не делась». А вот у «кого-то», как раз, наверное, и «делась»…

Но будьте уверены: лучший друг, уже почти переведенный в «приятели» или даже «знакомые», в это время озадачен ровно теми же самыми вопросами. И мало у кого хватает мудрости, чтобы понять — восторженный образ мыслей и крепкое здоровье делали вашу дружбу такой прекрасной. А теперь — все. И никто в этом не виноват. И если смогли это осознать и простить (в том числе себя), открываются глаза и на все остальное.

Но если этого не произошло, то вы начинаете ненавидеть вообще все изменения. В остальном — вроде как даже и неплохие…

Я, например, в последнее пару лет все чаще стараюсь платить наличкой. А если в каком-то магазинчике еще и просят об этом — все, мое сердце и кошелек — их! В такие моменты где-то глубоко-глубоко мой внутренний ретроград ликует.

Да, рано или поздно всех нас «чипируют», переведут на бесконтактные карты, онлайн-школы и вообще — устроят полную «социальную дистанцию». Это же так удобно! Но пусть я стану тем самым кривым винтиком в этой системе необратимого улучшения, который подольше задержит прекрасное сегодня!

В прекрасном будущем может и удобнее, но мне — куда лучше в прекрасном прошлом!

Там, где бабские закидоны — лишь приложение к их же прелестям, а с друзьями — мы все еще способны сорваться, и покуролесить в среду, плюнув на последствия…

Но здесь и сейчас — я опять не пошел на встречу к Володьке. В последние полгода я никак не мог его застать, да и сотовый его был постоянно вне зоны. Пора было бы уже перестать договариваться об этом, но…

А вчера — он вдруг сам позвонил и предложил увидеться. По привычке я вроде как согласился, а потом подумал-подумал, и решил больше не притворяться. Забил, короче…

…Не помню, что меня разбудило. Вроде что-то грохнулось на кухне. Нащупав в темноте спальни мобильный, включил его — переждал вал сообщений о пропущенных, но не стал выяснять, чего и кому там надо — посмотрел лишь дату.

«…Блин, точно, сегодня же не сегодня, а уже завтра!»

А что, в отпуске — имею право.

Новый звон и грохот падающих вещей на кухне был слишком неожиданным звуковым сопровождением для открытия, что я пробухал все выходные. Подхватившись, я переждал, пока перестанет тошнить, аккуратно взял биту, и начал красться в сторону кухни…

«…Надо же, придурок какой-то…»

Едва видимый в утреннем свете, мужик даже не пытался скрытничать. Он тяжело и жадно, буквально с надрывом глотал воду, и я на мгновение даже засомневался: бить или не бить? А вдруг убью, и что потом говорить полицейским: прибил, мол, гада, за незаконную попытку попить? Без учета темы с толерантностью, некоторые вещи у нас в России по-прежнему были куда хуже, чем хотелось бы — например, с правом на самозащиту — поэтому решил не торопиться.

— Ты мне, мудило, врежь еще, давай… — произнес взломщик неожиданно знакомым голос.

Нет, точнее — голос был вроде как и не очень знакомым, но вот эти интонации… Их я ни за что не спутал бы.

«…Да не может быть…»

— Что, так и будем в темноте стоять?

— Ты Вовкин сын что ли? Так у него же все бабы в семье?

Произнести вслух — а не мой ли ты 40-летний уже почти бывший друг, только неожиданно помолодевший — я не решился даже с похмелья. Чтобы хоть как-то заполнить паузу, и продемонстрировать готовность разговаривать, я опустил биту и включил свет.

Сука, передо мной стояла и моргала точная копия Вована, только вдвое моложе. Наверное, даже лет восемнадцати-девятнадцати.

— Да кто ты, бл@ть, такой? — слова были сказаны грозные, но интонация транслировала скорее недоумение и растерянность, чем обещание неприятностей или тем более — угрозу.

— Кузнецов, не тупи! Ну, хорошо: прошлый год, спорт-бар и кальянная на Центральном — помнишь? Когда тебе официантка пощечину дала — это видели многие… Ну и залепила она, кстати, тебе, до сих пор ржу, как вспомню… ладно-ладно! — отмахнулся гость, уловив, что кажется сейчас взорвусь. — Но это видели многие, а как она уходила от тебя утром — только… — и «поддельный» Вовка театрально указал на себя большими пальцами сразу двух рук; тоже, надо признать, узнаваемый жест… — Все еще не веришь, что я — это я?

— А ты бы, поверил в такую чухню?

— Ну да, тоже бы не поверил, — легко согласился гость, и задумался. — Ну и как быть…

Мы немного помолчали, все так же стоя друг напротив друга.

Заведение на Центральном проспекте — неподалеку от 609-ой школы — я помнил. Как и всю эту историю, да и ее продолжение, конечно же. Особенно — ее продолжение…

Несмотря на ситуацию, вспомнить о Кристине и наших тогдашних нежданных шалостях было приятно даже сейчас. Все-таки, что ни говори, а лучшие из их бабьего племени — дуры. И это — не об умственном, конечно…

…В тот вечер я изрядно «накидался», вел себя, может и правда, как мудак, но некую грань так и не пересек. А симпатичная барменша вдруг влепила мне пощечину.

В принципе-то, может и «по делу», но уж точно не по закону. И когда народ столпился, зазвучали веселые, но и возмущенные голоса по этому поводу, тамошний старший менеджер был вынужден прийти извиняться.

Я тогда не стал лезть «в бутылку». Признал, мол «вполне возможно, что был, и не совсем прав», однако, такое отношение к себе не одобряю! Поэтому в виде компенсации возьму пару пива и удовлетворюсь устными, а не юридически «извинениями». В общем, заверил, что ни писать жалобы или еще как-то ругаться не стану даже завтра. Только, мол, прошу ее ко мне больше не подпускать!

Дальше мы оставались до самого закрытия, но поддавали уже без фанатизма. Под утро такси за Вовкой приехало чуть раньше, и на стоянке я остался один.

Вокруг тишина, чистый воздух — благодать…

Вдруг выходит она — Кристина — с битой в руках. Что скрывать, я, конечно, занервничал, но кричать «помогите, хулиганы зрения лишают» — было все равно как-то неловко. Говорю насмешливо, мол, что-то слишком уж ты мстительная, вроде решили же вопрос? А она смеется.

Оказалось, это ее старая бита — она в подарок. В качестве извинения лично от нее. Потом, слово за слово и, как-то так получилось, что утро мы провели у меня…

— Если это ты, то на кой тогда приперся ни свет ни заря?

— Не помнишь что ли? Я же «мобилу» тогда у тебя в барсетке оставил! Ну? До работы решил забрать и вернулся. Подымаюсь по лестнице, а вы прямо на площадке — «влажно» так — прощаетесь… Вот я и не стал дожидаться бурного финала, ну и ушел потихоньку. Я же телефон потом, уже через неделю у тебя на работе забрал, вспомни!

Не смотря на абсолютно идентичную внешность, было в молодом парне передо мной и что-то незнакомое. Что-то отличающее его от 20-летнего Володьки. Хотя внешне — да, копия!

Даже рассказывал он все ровно с теми же жестами, интонацией и мимикой, что и мой 40-летний ровесник. Однако попробуй в такое превращение поверь вот так сразу. Мы снова помолчали.

— Слушай, фигачить тебя битой я все равно передумал, хотя стоило бы, конечно, так что давай пока уберем последствия этого вторжения, а потом уже будем… гм, решать, ты это или нет, и что с этим делать…

Окно не пострадало, а услышанный звук чего-то разбившегося — оказалось, это горшок с геранью упал. Поэтому я не расстроился. Мне он все равно не нравился.

Герань садила почти уже бывшая жена, и так подозреваю, чисто чтобы мне назло. Сразу ее ведь предупредил, что с детства запах этот не нравится, а она в ответ: ей, мол, нравится, и плевать! Мы тогда, конечно, не упустили возможность пособачиться на счет байки, что запах герани по нраву только людям с отклонениями, но на судьбу цветка это не особо повлияло. Он остался.

Когда Наташка была вынуждена уйти, «вонючка» не пострадала.

Мы полюбовно договорились подать на развод, но все что-то мешало, вот я и не выбрасывал — все ждал, чтобы совместить эти два события. Хотя, наверное, выбросить живое существо — просто рука не поднималась. Но теперь я сгребал его в мусорный пакет с чистой совестью и некоторым даже запоздало мстительным удовольствием. А что, я-то тут ни при чем⁈

Когда последствия были устранены, при деятельном участии Вована-ни-Вована, я решил дальше не тянуть кота за самое дорогое.

— В общем, так, «для протокола»: не то чтобы я поверил, но и не стану однозначно отметать. У нас свободная страна, каждый имеет право высказаться или омолодиться магическим способом даже на двадцать с чем-то лет. Готов выслушать твою версию, подробную! Только имей в виду — главное в хорошем вранье — детали! Но если ты и есть мой, почти уже бывший друг, то ты это и так знаешь… — не смог удержаться я от шпильки.

Все-таки да, всерьез рассуждать о таком вслух было просто чертовски неловко.

В дальнейшем легче, надо признать, не стало.

Гость взгромоздил на меня такую гору всего, что просто с неимоверным трудом удалось подавить в себе желание проверить кухню на предмет скрытых камер. Одно дело книжки и кино, а другое — вот это все. Несколько раз я все-таки вскакивал, но с трудом переборов волнение, принимался кружить по кухне, и задавать вопросы.

Параллельный мир, настоящая магия, ритуал, что действует и там и здесь, возможность и мне тоже найти дорогу в тот мир, по уже проложенной тропе. Побывать в мире, где Володька по его словам, в теле другого человека провел почти год.

Выходило так, что самым узким моментом всей затеи был шанс, вдруг душа хозяина тела отторгнет «гостя», и тогда пару месяцев до того, как меня вышвырнет назад, я проведу «не очень комфортно…»

Тут он как-то очень уж быстро свернул с темы, снова начав упирать на плюсы.

Мол, мир с настоящей магией! Там, конечно, Средневековье и может быть «немного» опасно, но если все пройдет нормально, то самое главный плюс — бонусы от этого путешествия могут быть использованы и тут, в нашем мире тоже!

По его словам, получалось, что при переходе, тело совершившего ритуал человека дематериализуется, и отправляется в другой мир в виде энергии. Но в нашем, от него остается что-то вроде «якоря-пуповины». Миры при этом двигаются параллельно, однако нет раздвоения. Сначала ты живешь там, а потом, если возвращаешься — в своем прежнем мире. При этом ваши энергии с тем вторым — сливаются в единое целое, и усиливают такого вот «дважды рожденного» ловкача-путешественника.

— Точнее — уже больше, чем человека! — как-то особенно гордо уточнил гость. — Ты становишься, может и не в два раза, но заметно сильнее, быстрее и, может даже, умнее.

Усмехнувшись, гость ухватился за выступ на стене и с видимой легкостью поднял себя. Эта демонстрация — и впрямь удивляла.

Дальше с его слов выходило, что когда вернешься, здесь тебе надо будет решить, оставаться, или — уже с концами — назад, на «Землю-2». И вот пока ты ждешь подходящего момента для нового ритуала, происходит омоложение, да и прочие радости. Но спешить нет необходимости, — тут же заторопился он, уловив тень вопроса на моем лице.

«…Если захочешь, некоторое время, пока не ослабеют „якоря“, можно пожить и на два мира…» — Вовка заверил, что есть какой-то межмировой магический закон или механизм, делающий такое возможным, но у каждого все происходит индивидуально.

Тут я, надо признать, и не заметил, как увлекся этой идеей. Поэтом больше мы к теме «с окончательным установлением личности» не возвращались. Особенно после того, как я позвонил его жене.

Светка в ответ на осторожные расспросы как-то смущенно хихикнула и заговорщицки поинтересовалась, мол, «тоже офигел, да?» А потом, не без сочувствия призналась, что на ее глазах муж вдруг принялся молодеть, понемногу, но зато каждый день, но поверить все равно было не легче.

«…Я и сейчас временами нет-нет, а спрашиваю себя: не дура ли?» — как-то устало призналась она.

Что после этого предполагать, я не понимал, поэтому и в самом деле решил закончить с сомнениями. Точнее — отложить их до эксперимента со мной самим.

Интуиция подсказывала, что мой помолодевший одноклассник точно что-то не договаривает и старается все приукрасить, но отказаться от такого шанса — если он, конечно, и в самом деле есть — уже в первый же вечер я все равно был не в силах.

Ведь выходило, что в случае удачи я могу получить так много, а теряю — по большому счету что — шанс стать замом директора по продажам? Директором по продажам? Да идите вы нах@й!

Зеленоград, сразу после заката

(6 сентября 2019 года, около трех недель спустя)

В первый же день Вовка объяснил, что ритуал «Темного всадника» можно было откладывать еще пять недель, до последней декады сентября. При этом все должно было пройти так, что я не очень понимал, как тут организовать розыгрыш, однако вариант с расстрелом из хлопушек и «ха-ха-ха, что вы думаете о своем друге-представителе модной сейчас ориентации» — я все же не исключал.

На самом деле я в принципе должен был все сделать последний шаг сам.

Нужно было просто выбраться в какое-нибудь безлюдное место (и это было не требования, а совет, потому что возвращаться предстояло туда же, откуда ушел), раздавить простенький амулет, который дал мне Вовка — и все.

В итоге — календарь отсчитывал дни, а «хохма» все не заканчивалась. Ну — или не начиналась.

Оставшееся время приятель продержал меня на строгой диете из «красного» мяса и каких-то настоек, что в итоге позволило избавиться от почти семи килограмм лишнего веса. Это должно было как-то там помочь мне во время перехода, но нельзя не признать — это уже было достижение!

Давно об этом думал, но лень и тяга к чревоугодию каждый раз побеждали. Однако теперь — произошедшие изменения уже позволяли считать себя «в плюсе», даже если сам эксперимент не обойдется без «минусов».

Тем более что пандемия набирала обороты, и мир вокруг продолжал сходить с ума.

Маски, повсеместные проверки температуры в купе с «социальной дистанцией» — все это и без того заставляло себя спрашивать, а в своем ли мире я нахожусь и что вообще вокруг происходит⁈ Так что идея и в самом деле сбежать из этого сумасшедшего дома, казалась все привлекательнее и привлекательнее.

Однако чем ближе подходила крайняя дата — тем сильнее меня одолевали сомнения, и тем больше я готовил себя к тому, чтобы простить юмористов. В конце концов, отпуск получался не самый скучный, учитывая карантин и повсеместное закрытие границ.

…Сегодня был вечер воскресенья — народ готовился к новой трудовой наделе — а я догуливал свои последние отпускные деньки. Правда, не смотря на постоянные шутки, в предложение Вовки я уже твердо поверил, поэтому в глубине души выходить на работу не собирался. Понятно, что настроение от этого держалось на высоте.

И сегодня у нас была репетиция.

Пару часов назад он заехал за мной, и сначала мы лихо покинули двор, а еще минут через семь-восемь и родной Зеленоград. Хозяин тарантаса уверенно отрулил на север, куда-то в сторону Солнечногорского колхоза Красный воин.* Мы пересекли Ленинградское шоссе, и заехали в какую-то и вовсе откровенную глушь безо всякого даже намека на дороги или хотя бы звериные тропки.

— Пошли, — как-то неожиданно просто и безыскусно позвал он, после чего вспомнил старый анекдот и все-таки не удержался, с хохмил. — Тебе-то чего, ты фьють, и в другие миры, а мне еще назад возвращаться в этой темноте…

Это было настолько похоже на моего прежнего друга детства, что я вдруг резко осознал, что именно в этот вот момент окончательно и поверил. Если бы прозвучало надуманное мной — ха-ха-ха, пошутили — всепрощения они бы у меня не получили. Скорее — дал бы в морду.

Но нет, Вовка пошарил в багажнике, вытащил оттуда абсолютно обычный пластиковый тазик и, не оглядываясь, отошел метров на пять от машины, подсвечивая себе фонариком. Найдя между деревьями более-менее чистый квадрат, он еще раз осмотрелся, и поставил таз прямо в центре «полянки».

— Пойдет. Давай сюда… — он призывно взмахнул лучом фонарика. — Так, напоминаю: сколько бы ты ни провел времени в том мире, здесь пройдет что-то около месяца. Нет, я по-прежнему не знаю, как это получается. Сам понимаешь, я не физик, да и неизвестно, может ли наша физика вообще это объяснить… И да, исчезнешь ты без одежды и появишься без нее же. Видишь вот это дерево с узнаваемой развилкой? Я сложу твои вещи в пакет, затяну его и прикопаю его у корней. Внимание! Наружу будет торчать белая завязка от мешка. Просто потянешь за нее…

Уловив, что я малость оробел и собираюсь что-то сказать, Вовка как-то «угадал» все мои вопросы, и не дал втянуть себя в болтовню:

— Блин, у нас же репетиция, давай все потом, ok? Я тебе порежу руку — нужна именно твоя кровь — и намочу амулет в ней. После этого можешь делать с ним, что хочешь, но главное раздави! Понятно?

— Ну да, — не уверенно пожал я плечами.

— Хорошо, после этого ты перенесешься, а через месяц после этого, я приеду за тобой на это же самое место. Если что не так — ну мало ли — куда идти ты видел. Назад тут недалеко, доберешься. Ладно, поехали!

На обратном пути мы совсем не разговаривали.

Вопросы, что в лесу прямо вертелись на кончике языка, сейчас куда-то улетучились, и я так и вышел из машины — молчаливый и какой-то умиротворенный. По дороге на свой этаж, у меня даже мелькнула мысль, что этот гад устроил репетицию и в самом деле, чтобы помочь мне быстрее решиться, но это погружало нас совсем уж в запутанные дебри психологии, и больше размышлять об том я не стал.

Открыв дверь и не глядя отправив куртку на вешалку, я захлопнул вторую — внутреннюю дверь — и неожиданно оказался лицом к лицу с тем самым парнем. Любовником Наташки. Это было так неожиданно, что я на миг онемел.

В то же самое мгновение в его руке откуда-то взялся короткий, по-моему, финский нож. Кивнув, словно бы одобряя, что я не рванул отсюда в ужасе, он коротко улыбнулся, и как-то буднично ткнул меня в бок…

Потом — еще, и еще, и еще…

Было вроде и не больно, только легкие словно обожгло. Я тут же начал задыхаться, все так же неподвижно стоя напротив парня. Хотелось спросить что-то вроде «Болван, как же она тебя на это подтолкнула?», но откуда-то появилась уверенность, что я этого уже просто не смогу.

Попытавшись отступить, я пошатнулся, и убийца — словно бы и в самом деле желая помочь — ухватил меня за плечо, и помог сесть на тумбочку для обуви. Это было так странно и обидно, что на несколько мгновений в голове не осталось вообще ни одной мысли.

Парень по-прежнему держал окровавленный нож, и вроде как нужно было попытаться как-то с ним побороться, но судя по слабости — было, скорее всего, уже поздно.

Опустив руку, я коснулся своего пробитого бока. Кровь не то чтобы «хлынула». Однако — достаточно обильный и уверенный «ручеек» успел пропитать нижнюю часть рубашки, штанину и накопить солидную лужу на полу.

В какой-то момент мне стало немного дурно, но времени на рефлексии больше не оставалось.

Еще раз коснувшись пробитого бока, я потрогал его, посмотрел на свои окровавленные пальцы и только после этого просунул руку в карман, где лежал амулет, после чего попытался раздавить его…

«…Блин, как же мне теперь быть, — обожгла сознание первая, по-настоящему испугавшая меня мысль за сегодня. — Как же быть…»

Сил не хватало, хотя Вовка заверил меня, что амулет не очень-то сложно сломать. У меня оставался единственный вариант.

Собравшись с силами, я сдвинулся на край тумбочки, и попытался упасть, но убийца, очевидно, все-таки немного стеснялся своего поступка и старался облегчить мне смерть… Или не хотел, чтобы мое тело упало, и зашумело — но он снова поймал меня за плечо свободной рукой, и не позволил рухнуть.

Собравшись с силами, я с ненависть глянул ему в глаза и плюнул в лицо. Не доплюнул, конечно, но неожиданно обильные и отчего-то красные слюни попали ему на рубашку, и он невольно отшатнулся.

«…Ну да, ты же, тварь, мне пробил бок, а там легкие…»

Почувствовав свободу, последние силы я потратил на то, что бы скорректировать свой короткий «полет». Прежде чем потерять сознание, единственное, что успел хоть как-то рассмотреть: это необычное зеленое пламя, которое вырвалось из моего кармана. Первым делом оно охватило окровавленную ногу и успевшую набежать из меня лужу, и только после этого я загорелся уже весь, но этот огонь — скорее холодил, чем обжигал.

…Удивившись странным отблескам из-под двери, Наталья заставила себя заглянуть в прихожую лишь через минуту спустя, но увидела лишь ошеломленного любовника с окровавленным ножом в руках и сложенную в виде скрючившейся человеческой фигуры одежду бывшего мужа на полу.

Его тело растворилось в воздухе мгновением раньше.

* В сторону поселка Красный Воин городского округа Солнечногорск, Московская область, Россия.