Холодное лето 1402-го. Том 1

Глава 19 Засада

Бон-сюр-Сон, первая половина дня

(26 февраля 1402 года)

Утро следующего дня началось безоблачно. Надираться до головной боли и «приключений» на празднике в ратуше я не стал, поэтому проснувшись, испытал лишь чувство глубокого умиротворения и радости.

Ну в конце-то концов, и до того мои финансовые дела выглядели не так уж и плохо, а два коня и луга, которые кстати, по размерам были куда больше чем семейный кусок пашни, кого угодно приведут в радостное настроение.

На луга мне даже смотреть не надо было. Дирк там бывал и не раз, а вот своих новых коней мы с Вольдемаром глянули. Вполне приличные дорожные лошадки.

…Прямо с утра я отправился в город.

Посетив сначала шорника, а потом и краснодеревщика, я с удивлением понял, что плюсы от нашего нового положения конями не ограничились. Стоило мне войти, мастера тут же откладывали все свои дела, и с радостью брались за мои заказы, при этом и цены назначали довольно щадящие.

Когда прежний мир был разрушен, очень подорожала еда, которую приходилось теперь добывать за пределами укреплений, и стоимость работы. Особенно профессиональная работа руками.

Людей ведь стало куда меньше, а бурное развитие торговых городов — не вовлеченные в торговлю жили куда как хуже — требовало рабочих рук. При этом содержать еще один рот — стало очень дорого, из-за этого, даже если «рабочие руки» приходили сами и готовы были трудиться, не факт что они находили нанимателя.

Любой ремесленник или торговец десять раз думал, прежде чем взять кого-то на работу. Очень не одобрялось в городе, если человека селили, а потом — увольняли. При этом считалось, что крепостной, бежавший в город — автоматически становился свободным, а вот женщину-беглянку могли и купить. Просто потому что польза от нее была не столь очевидной.

Даже если она была молода и способна работать, ее ведь не пошлешь рубить дрова или пахать за город. Поэтому такие беглянки, если и попадали в город, то путь им был или в бордель, или в прислугу богатого дома. Что по уровню обязанностей не исключало и первый вариант…

Но в одиночестве женщины появлялись редко.

Во-первых, им было куда труднее преодолеть опасные и ни кем не охраняемые земли, во-вторых, брали их не очень-то охотно, даже с учетом потенциального пикантного использования. Даже очень небедный горожанин не мог себе позволить слишком много служанок. И если даже мог — то у его семейных возникал вопрос: неужто нет других более важных тем, на которые стоило бы расходовать семейные ресурсы?

Вообще, если оценить изменения в целом, то нельзя не признать — были эти изменения не только «плохие».

В результате Вторжения больше всего пострадали сельские общины. У мелких и средних феодалов редко были столь мощные укрепления, чтоб спрятать за ними всех своих крепостных. Поэтому «де факто» — законы изменились, и крепостные теперь стали или арендаторами или и вовсе вольными.

Рабочих рук — и особенно в сельской местности — теперь настолько катастрофически не хватало, что крестьяне отказывались работать бесплатно, из-за чего фактически исчезла «барщина»*.

Вокруг было очень много свободной земли и феодалы поумнее — начали даже платить за роботу, из-за чего к ним побежали люди от гордых, жадных или просто не успевших сообразить, насколько же изменился этот новый мир.

Даже если таким поначалу повезло сохранить свои владения, то продолжавшие настаивать на своих привилегиях постепенно нищали. Так что внимание мастеров, мне немножко даже польстило.

Это в очень большом городе, где между ними самими (даже внутри одной гильдии) все-таки была какая никакая конкуренция, и покупатель мог хоть как-то выбирать. В городках вроде нашего, мастерские нередко были в единичном экземпляре. Они передавались лишь от отца к сыну, а это давало возможность владельцам чувствовать себя «сильно иначе»…

Хотя с момента получения «дробовика» пальнул я из него всего раз, да и то — в холостую — для пробы, но в памяти были живы воспоминания о выстреле, что уложил кучу низших мертвецов, поэтому решил кое-что спрогрессировать для своего нового оружия.

У краснодеревщика я заказал десяток небольших пеналов для пороха (чтобы с запасом), но на своем поясе планировал носить пока не более четырех из них. Хотя в отряде вроде нашего, во время коротких скоротечных схваток, мне вряд ли придется стрелять больше одного-двух раз за бой, но хотелось все же некоторого запаса прочности.

С этой же целью мастер получил заказ и на переделку приклада.

Нынешний — по моему мнению, никуда не годился, потому что его нельзя было упирать в плечо и из-за этого, было непривычно, да и очень неудобно использовать. Хотя картечница не требовала сильно умелого прицеливания, но я предпочел все же заняться этим делом.

Любое удобство в бою — может спасти жизнь, поэтому не стоило лениться.

Так что шорник, к которому я заглянул спустя еще полчаса, получил просьбу изготовить кобуру для моей ручной «артиллерии». Идея состояла в том, чтобы возить ружьишко у седла максимально удобно.

Все эти заказы должны были быть выполнены уже к обеду, и мне даже предложили поприсутствовать, чтобы при желании, я мог что-то уточнить уже в процессе. Не то чтобы в этом была какая-то серьезная необходимость, но и это тоже был способ продемонстрировать уважение к «Спасителю города».

Но пока я занимался всеми своими усовершенствованиями, дома события приняли совсем иной оборот.

Владимир тоже начал свой день без особых волнений. Привычно проснувшись еще на рассвете, он погрузился в свои магические заморочки и расчеты.

Потом — неторопливый завтрак в одиночестве, и снова работа.

Ему и впрямь не нравилась зависимость от гильдии и ее магического источника, поэтому желание развить собственные умения стало смыслом его существования. Ни чем другим в последние пару лет он, собственно, не занимался.

Другие молодые маги предпочитали проводить время в куда большей праздности.

На попадающие в их руки средства — а работы для мага вокруг хватало, — они предпочитали улучшать свои городские поместья, соревноваться друг с другом в покупке молоденьких рабынь и дорогих вещей.

Именно поэтому приезжий ученик из одного из младших родов Бабенбергов и нашел поддержку в лице архимага. Он всегда был готов оправиться в путь, и защитить интересы гильдии даже за обещание будущих преференций.

В гильдии догадывались, что раз для отпрыска одной из ветвей могущественного княжеского рода не нашлось места в родной Швабии или Австрии, с этим связаны какие-то «неудобства», но целеустремленность парня подкупала членов совета. Сами они давно уже предпочитали не покидать безопасное пространство внутри дижонских стен, ограничиваясь короткими вылазками лишь в организованных герцогом или самой гильдией походах.

Да, «неудобства» и впрямь были.

Ради магического могущества Вальдемар сам открыл дорогу пришельцу с далекой земли, и сделал все, чтобы облегчить их смешение в единую личность. В итоге это и впрямь прибавило ему сил, но когда об этом узнала родня, держаться с ним стали, куда с меньшей доброжелательностью. Если не сказать больше. Фактически Вальдемару пришлось отъехать в Бургундию.

Его небогатые семенные земли теперь принадлежали младшему брату, а он сам — получал с них лишь часть дохода. Чтобы не выносить сор из избы, да и не ссориться с неслабым магом, все это было организовано под гарантии главы рода.

Вернуть все назад было невозможно, да он и не стремился.

Личность, рожденная сложением парня из Зеленогорска и швабского дворянина, получилась куда больше Володькой, чем Вальдемаром, поэтому он и в самом деле почти не испытывал сожалений, думая о потерянных землях.

Закончив с расчетами, он вспомнил об обеде, и пару раз позвал Арно, но тот, «отчего-то», не отозвался.

Из-за глупого проступка Соланж, ей временно перестали доверять готовку, которую взял на себя наставник приятеля, и за едой кому-то надо было сходить.

Решив, что он, кажется, совсем распустил парня, маг отправился разбудить того лично, и только уже ближе к полудню обнаружил, что кровать Арно была вообще не потревожена. Удивившись, он разбудил Карла и уже от него узнал: вчера парня с ним не было.

Встревожившись уже по-настоящему, они вместе отправились в комнату Арно и только в этот момент обнаружили письмо, из которого следовало, что тот болван, каких поискать. Да еще и, кажется, невезучий.

Вещей Арно было полно, его самого он не раз использовал во время своих экспериментов, поэтому пока Карл снаряжался для посещения вдовы, маг провел ритуал и с удивлением понял, что парень, слава Богу, жив, но находится более чем в сутках пути на юг. Предположительно — где-то на середине между Богом и вольным городом Бурк-ан-Брес, получившего свой статус как раз незадолго до Катастрофы.

Тут-то все и завертелось.

Отправив Карла на всякий случай проверить дом вдовы, Соланж он отослал на поиски Дирка, а сам — стал готовиться к общению с городскими властями. Мимо них такой конфуз просто не мог пройти…

Река Сона в 110 км от Бона, вечер

(28 февраля 1402 года, конец третьего дня с момента похищения Арно)

Почти сразу стало понятно, что решение это было единственно правильным.

Только благодаря привлечению к расследованию городского магистрата, нам довольно быстро удалось выяснить, что вдова действительно покинула город еще накануне вечером, в сопровождении одного из сыновей своих соседей. И это практически перед самым закрытием ворот.

При этом выезжала она через северные ворота, но часовые на южных — портовых — башнях подтвердили, что они и впрямь видели какую-то повозку, которая преодолела реку — частью по мелководью, частью — по прибрежному льду, и удалилась на юг.

Теперь и без всякого расследования стало понятно, что вдова Марта действительно предалась Злу. А уж когда Вальдемар побывал у ее дома и установил, что такой легкий прорыв сквозь городские стены случился благодаря темному ритуалу…

Прикинув, что и как, было решено не преследовать ведьму впрямую. Хотя казалось бы, верхом мы должны были иметь некое преимущество перед ней, но дорогой на Бурк-ан-Брес давно уже не пользовались, и могло так оказаться, что по ней не особо выиграешь в скорости даже на самых лучших лошадях.

Обогнать беглянку решили на «Святом Германе» по реке, и лишь уже после пересесть на коней.

Правда, для этого пришлось временно пополнить команду горожанами, потому что часть гребцов и матросов сейчас восстанавливала здоровье после недавних событий, или и вовсе «переселилась» на местное кладбище.

Короткое «выступление» демона самым краем прошлось по команде, и в итоге главные потери она понесла именно там, у храма. Так что расходы на транспортировку взял на себя магистрат…

Плавание вышло коротким и не особо утомительным. По крайней мере, для пассажиров. Поэтому когда сегодня после полудня мы ссаживались с корабля, наш отряд испытывал скорее облегчение и даже нетерпение, чем беспокойство.

Правда, уже первые 10–12 км, которые пришлось преодолеть по бездорожью от реки до старой дороги через Брес*, дались нам непросто. Заросшая лесом возвышенность со множеством холмов оказалась не такой уж и простой штукой. Но, не смотря на усталость, мы были полны самых благостных ожиданий.

У Вальдемара оставалась не так уж много ингредиентов на ритуал дальновидения, да и проводить его слишком уж часто было опасно — ведьма ведь могла и почувствовать внимание к себе — однако благодаря ему мы точно знали, что беглецы проехали мимо вольного города Бурк-ан-Бреса и двигаются прямо в подготовленную нами засаду…

…Ждать и догонять — два самых утомительных испытания. Они подтачивают не сколько физические, сколько моральные силы, делая любую работа вдвойне непростой.

Мы побеспокоились о скрытности, спрятав свои следы в соседнем распадке, однако сила ведьмы — величина очень непредсказуемая — она делает охоту на нее очень трудным делом, и мне было непросто избавиться от волнения.

— Свернуть тут и впрямь некуда, — хмыкнул Карл, в ответ на вопрос, как он оценивает наши перспективы, — однако попробуй, угадай. Вон, день уже считай, закончился, а ее все нет…

Да, будь местность вокруг попроще, мы бы могли попытаться двинуться ей на встречу, но после короткого обсуждения было решено не тратить силы коне. Им и так не просто дался переход от реки.

Еще через час, когда окончательно стемнело, мы заволновались уже всерьез, но и устраивать конные переходы стало слишком рисково. В темноте можно было поломать ноги животным, да и верхом — невозможно красться, а значит, услышат нас куда раньше, чем их. И хорошо если ведьма, а ведь в здешних местах могли быть и другие жители, ничем не лучше ведьмы…

Время тянулось, и еще примерно через час мы посовещавшись, после чего решили на всякий случай перегородить дорогу бревном, а самим устраиваться отдыхать. Естественно, по очереди.

Вдова была горожанкой, поэтому кроме нас четверых — меня, Вальдемара, Карла и конюха Клода, нас сопровождало трое стрелков из городского гарнизона во главе со своим офицером. В первую смену должны были дежурить двое из них, и двое наших, но мне с Карлом повезло попасть во вторую смену.

…Уж не знаю, как им это удалось, но проснулся я от толчков в бок.

Один из умирающих стрелков упал рядом со мной, и пока огромный волк перегрызал ему горло, парень был в состоянии только дергать ногами. Ни один звук не доносился до меня.

«Да что у вас тут за херня?» — хотел я спросить, больше удивленный, чем испуганный, но рот раскрылся, однако ни один звук не донесся до моих спутников.

«…Чертова магия!» — именно эта мысль окончательно и разрушила мое сонное оцепенение.

Выхватив из лежащего рядом чехла дробовик, я вскочил, автоматически сдвинул в сторону закрывашку на полке — и только тут, в свете затухающего костра рассмотрел множество набегающих на нас горящих глаз. Разжигать трут было просто некогда, поэтому я перешагнул через ноги умирающего соседа, выхватил из костра ветку, и сунул ее в запальное отверстие.

Не смотря на новый, почти современный приклад, палил я совершенно по-ковбойски — от бедра. Приставлять его к плечу было просто некогда, да и неудобно.

Фитильный замок полыхнул, дробовик в руках дернулся, но звук появился только несколько секунд спустя. Словно бы заклятие было просто не рассчитано на такое воздействие, и решило вообще перестать работать.

Картечь ударила по набегающей стае, и заставила ее рвануть в сторону. Лишь три или четыре животных покатились посеченные моим выстрелом.

При этом громыхнуло так, что на мгновение у меня даже уши заложило. А уже потом на нас обрушились маты Карла и остальных моих спутников, которым повезло вовремя проснуться, и вступить в бой за свою жизнь.

Пока я перезаряжал дробовик, слух стал вычленять из общего тарарама испуганные голоса лошадей, проклятия, рык огромных волков.

К тому времени, как я перезарядился, набегающая стая успела распасться на отдельных животных и влиться в общую свалку, из-за чего я вдруг осознал, что мне просто не в кого стрелять, без риска зацепить своих. Подпалив фитиль, я перехватил ружье в левую руку, выхватил меч, и окинул взглядом нашу стоянку, превратившуюся в поле боя.

Как оказалось, все было не настолько страшно. Люди спали прямо в доспехах и зимней одежде, поэтому даже магически взбодренным животным было непросто нанести им смертельные раны. Пока однозначно потерян был лишь один из стрелков. Зверь что убил его, продолжал в ярости трепать его глотку, точнее то — что он нее осталось.

Был он ко мне спиной, поэтому не воспользоваться таким случаем я просто не мог.

Мой неожиданный и не очень-то рыцарственный удар перерубил волколаку хребет. Не в силах устоять, он рухнул на свою жертву и, как не странно, при этом не сдох, а просто оставил ее в покое.

Вместо смерти, калека даже попытался развернуться, чтоб все же попытаться дотянуться до меня. И вот это уже было страшновато.

Стиснув зубы, чтобы они не дай бог не застучали, я шагнул ближе, и несколькими ударами превратил его морду в кашу из окровавленных обломков. Только после этого зверь наконец-то успокоился.

Окинув поле боя уже куда более уверенным взглядом, я понял, почему не слышу ударов грома и не вижу вспышек молний. Вовка боролся за свою жизнь, и ему было сильно не до помощи окружающим…

* Барщина — даровой, принудительный труд зависимого крестьянина, работающего с личным инвентарём в хозяйстве земельного собственника. Барщина исчислялась либо продолжительностью отработанного времени (числом дней, недель), либо объемом работы.

* Брес — возвышенная местность на юге Бургундии, которой с 1272 года владел Савойский дом.