Хозяин дубравы. Том 2. Росток

Часть 2 Глава 5

167, сентябрь, 27

Массаж оказался хорош.

Немного провокативен, но настолько приятен, что Беромир не обратил на эти перчинки никакого внимания.

Его вырубило как никогда. Причем заснул он задолго до отбоя, а потом утром глаза открыть долго не мог. Настолько, что ученики даже стали перешептываться:

— Сморила…

— Чародейство темное наложила…

Когда же ведун проснулся, ближе к полудню, то для себя решил: Дарья действительно где-то чему-то училась и умела с помощью массажа снимать напряжение. Вон — голова ясна, чувствует себя отлично и в прекрасном расположении духа. Никогда ни в той, ни в этой жизни так хорошо не было.

— Ты узнала, как все это делать в стране элефантов?

— Они их иначе называют, но да.

— И как ты там оказалась?

— Была рабыней у одного ромейского торгового купца. Угнали в рабство совсем малышкой. Он меня и купил. Когда подвернулся удобный случай — сбежала. Но до того четыре лета с ним на корабле ходила.

— Для утех?

— Нет. Он брезговал. Просто держал личной служанкой. Тогда их язык и выучила.

— Только его? Или еще какой?

— Эллинский разумею и так — немного разбираю еще несколько языков жарких стран.

— Хм. Я слышал, что из Красного моря они ходят за большую воду в Индию. Ты так в те края попала?

— Да. Но они пытаются и дальше пробираться.

— Пытаются? Что же им мешает?

— Морской бог, полагаю. Воды от Красного моря до Индии бывают безумными. Ветра бушуют жуткие. А волна порой выше леса поднимается. Из-за чего много ромейских кораблей гибнет, не выдерживая такого. Если идти дальше — выходит еще хуже.

— А пираты?

— Кто?

— Люди, живущие с морских набегов на торговые корабли. Я слышал, что южнее Индии есть большой остров и там многие люди живут с этого дела. Да и дальше — на восход имеется большой и длинный пролив, который сложно обойти. И там тоже пиратов множество.

— А ты неплохо знаешь те края, — усмехнулась Дарья. — Откуда? Ты ведь совсем юн и не мог там бывать.

— Меня уже спрашивали, и я отвечал — Велес по велению Перуна наделил меня многими знаниями.

С этими словами Беромир взял тросточку и начал чертить карту мира. Выстраивая ее от того места, где они находились. В его школе по юности что учитель географии, что учитель истории налегали на рисование карт. По памяти. В базе — заполнение контурных карт. Он легко с этим справлялся, так что ему довольно часто давали индивидуальные дополнительные задания — рисовать те карты целиком, на чистом листе. Вот и наловчился. Да и потом — жизнь время от времени заставляла плотно с картами работать. На нормальном, серьезном уровне.

Вот и сейчас — чертил, не задумываясь.

Поясняя.

Визуализируя буквально на глазах весьма приличный фрагмент мира.

Дарья молчала.

Просто смотрела и молчала. Изредка отвечая на его вопросы.

Друид тоже подтянулся и с огромным интересом наблюдал. И, в отличие от ведьмы, этот кельт не стеснялся спрашивать. А порой и комментарии отпускать.

Когда же Беромир закончил восстанавливать фрагмент карты мира, вокруг него уже собрались все. Вообще все. Наряды он раздал такие, что далеко уходить не требовалось. Вот народ и бросил дела, подтянувшись.

— А еще? — вкрадчиво поинтересовался кельт.

— В принципе я могу нарисовать всю карту мира. В черновую. Все-таки человек не бог и должную точность воспоминаний ему не обрести.

— А мир он большой?

— Довольно-таки немаленький. — сказал Беромир и грубо накидал силуэт остальной суши планеты.

Минута.

Вторая.

— Вот как-то так. Планета что яблоко. Круглая она. Поэтому эта карта — определенная условность. Что шкурка снятая и натянутая на пяльцы. В Северные и южные земли получились более растянутыми. Из-за чего ощущение неверности пропорций. Впрочем, насколько я знаю, даже таких, в общем-то, примитивных карт сейчас никто не делает.

— Почему? — спросил друид.

— Такую карту можно построить только веками бороздя мировой океан. И изучая его. Замеряя расстояния и береговую линию. Ну или взглянув на Землю с неба. И мне прямо сказали: я первый, кто это увидел. Вы, через меня, вторые. Вообще, видеть нашу землю из космоса очень… необычно…

Дальше Беромир углубился в небольшую лекцию об устройстве Солнечной системы. Но так — по верхам и далеко не ушел, потому что почти сразу тот же кельт стал задавать вопросы.

Много.

Практически стандартный набор адепта плоской земли, с которым Иван Алексеевич сталкивался там — в XXI веке. Многократно. И если первые разы подобные истории ставили его в тупик. То довольно скоро он натренировался отвечать очень ловко и толково.

Вот и сейчас бедного кельта он взял в оборот.

От полного его уничтожение спасли только крики гостей. Все так увлеклись этой возней с картой и беседой о космосе, что не заметили, как к мостку стали приставать лодки-однодеревки. Их для своего удобства Беромир окрестил пирогами. И теперь активно вводил в обиход это слово.

Прибыли главы «клубов» Перуна всех тринадцати кланов, что с ним сотрудничали. Ну, за исключением того, что и так уже тут сидел — Добросила. Для чего? То не секрет. Чтобы поговорить с ведуном по итогам торгов с ромейским купцом. И вообще — прикинуть планы на будущий год, который обещался быть очень бурным и сложным…

— Ты нам прямо скажи — торг будущим летом будет?

— Это никому не известно. — пожал плечами Беромир. — Слишком много факторов.

— Чего⁈

— Факторов. Ну, смотрите. Сейчас Арак уйдет домой, чтобы поговорить с Сараком. Они будут думать — что им выгоднее — нас доить на подарки и меня обкладывать большой, но разумной данью или пытаться всего этого нас лишить.

— А лишать-то зачем? — удивился Добросил.

— Еще несколько лет и мы сможем укрепиться и вооружиться. И нас будет уже не взять с наскоку в набегах. Любой из кланов сможет отбивать такие вылазки набежников. А ежели роксоланы сами пойдут, то мы за раз под сотню мужей выставим, а то и две. С хорошими копьями, щитами и шлемами. Для нашей лесной глуши это много. Кровью они тут умоются, пытаясь загнать нас под лавку. А оно им надо?

— Шлемы? Щиты? — переспросил Борзята. — О чем ты говоришь?

— Покажи им, — произнес Добросил с улыбкой.

— Что он нам должен показать?

— Щит новый и шлем.

Все оживленно переглянулись.

Беромир же встал. Подошел к дереву. И снял тряпицу с прихваченных им с собой сюда — на полянку лесную — предмета.

Им оказался щит.

Клееный из тех полос шпона, он был обтянут сыромятной кожей с обоих сторон и покрашен кошенилью. По его краю шла полоса толстой сыромяти, прикрепленная шнуровкой к полю. Ну и шатровидный «кулак» в центре с «пятачком».

Щит пошел по рукам.

Беромир же следом достал заготовку: «голую» деревянную основу. И пояснив, следом пустил по людям.

— И сколько ты таких можешь делать?

— За какое время?

— До ледохода сколько сделаешь, ближайшего?

— Не знаю. Сотни полторы-две сделаю. Наверное. Так-то шкуры подходящие нужны и клей. А для клея молоко.

— Молоко?

— Я из молока кое-что беру для клея, который под дождем не распадается. Да. Если вы подсобите, то, мыслю, на вас и ваших людей — сделаю почти наверняка. А ежели дела пойдут ладно, то и с запасом.

Все степенно покивали.

Именно такой ответ они и хотели услышать.

— Добросил про шлем сказывал. Что за шлем? — поинтересовался Борята.

И Беромир предъявил шлем.

Достал.

Надел на себя.

Взял щит с копьем.

Встал в стойку. Римскую. Но не классическую, а позднюю, которая еще не вошла в практику.

Походил немного, имитируя наступление и отступление с маневрами. Потыкал копьем из-за щита. Ну и так, в целом — покрутился, позволяя гостям все осмотреть со всех сторон.

После чего снял шлем и также пустил его по рукам. Чтобы его могли пощупать и примерить все присутствующие.

— Невероятно! — неслось со всех сторон.

— Чародейство!

И так далее.

Воодушевление, образовавшееся на лесной полянке, было даже в чем-то жутковатым. Людей ТАК переполняли эмоции, что человеку со стороны могло бы даже показаться, что они в ярости или бешенстве. Но нет. Беромир смотрел на них и улыбался. Он ведь только что предъявил им доказательства верности их выбора. Того, что они не ошиблись, поддержав ведуна Близнецов. Это было ОЧЕНЬ важно.

Когда же эмоции чуть-чуть поостыли, Беромир перешел от предварительных ласк к делу…

— Будущим летом, я мыслю, во главе угла не торг будет стоять.

— А что?

— Война. Какой она будет — не угадать. Но нам нужно отбиться от роксоланов. Если получится полностью скинуть их ярмо — отлично. Если дела пойдут не так хорошо, то вполне добрым исходом я вижу изменения выплаты дани.

— Если пойдет все дурно — они нас всех перебьют.

— Да. Но это если мы окажемся совсем ничтожны. В жизни же бывает всякое. Вполне может статься, что ни мы не можем преуспеть, ни они. И в этом случае потребуется договариваться. Они же нам могут перекрыть торговлю с ромеями. Из-за чего можно и уступить, согласившись на дань. Но собирать ее мы сами станем. Приходить они будут к нам в установленное место. Да и сама дань должно утвердить крепко, а не как сейчас — с какой ноги встанет Арак, с такой и назначает.

— И как же ты утвердишь?

— С каждой клана брать по количеству мужчин, прошедших пробуждение. Например, по корчаге жита. Или что-то иное под стать. Чтобы ежели кто заболел или иначе занемог — не случалось беды.

— Сарак не согласиться. Я знаю эту жадную тварь! Он скорее удавится, чем уступит! — фыркнут Борзята.

— Для этого нам нужно добре огрызнуться. Чтобы стало понятно — с нами проще договариваться, чем воевать.

— А ты думаешь, что мы сдюжим?

— Если бы не был уверен, то не говорил бы. Сарак это кто? Просто один из подопечных правителя роксоланов. Он собирает для него дань с нас. Правитель их и так обложил кланы непомерной данью — едва платим. Но самому Сараку нужно и себе прибыток иметь. Посему он и подбивает соседей ходить в набеги, а потом торгует угнанным полоном.

— Мы это и так ведаем. К чему ты клонишь?

— К тому, что воевать мы будем не с роксоланами, а с Сараком. Слишком много воинов у него под рукой просто нет. Начнем резаться. И, я мыслю, с него правитель роксоланов спросит за эту усобицу, ежели замять не поспешит.

— А я мыслю — не уступят они.

— На Припяти реке так живут. Чем мы хуже?

— Ну…

Беромир меж тем продолжал.

— Будущим летом отобьемся. А дальше нам надо спешно укрепляться. Стены рубить. Оружие делать. Пищи растить больше. Чтобы можно было каждому из вас взять под руку больше людей. И чтобы наше объединенное войско становилось все крепче и крепче.

— Войско без войны?

— Отчего же? Мыслю, нам надо будет начать на языгов в походы ходить. Да на иных соседей. Вон — от Боровых медведей, ежели немного на восход пройти по Днепру, будет волок в Двину. А оттуда в море на севере. Те земли надо под нашу руку ставить. И торг начинать вести, чтобы соль не только через Днепр к нам шла. А еще — на восход волоки есть. Там тоже торг вести можно, через иных степняков.

— На Припять реку гёты соль порой везут.

— С северной реки, что на закате лежит?

— Так. Оттуда. Она в то море на севере и впадает, о котором ты сказываешь.

— Значит и с ними надо торг поставить. Чтобы в любой беде нас не могли задушить. Не тут, так там торгуем.

— А что ты про выращивание пищи говорил? — поинтересовался Борята.

— Есть способ много лучше урожаи брать. И от погоды так сильно не зависеть.

— Это какие же?

И Беромир рассказал им о Норфолкском цикле. Да не в лоб, а с массой поправок и пояснений, которые методом проб и ошибок выработал при общении с Вернидубом. Тот сумел указать на вещи, совершенно непонятные ему. Из-за чего всю подачу пришлось переделывать.

Да, логика агротехническая, понятная и привычная ведуну — ушла. Но и плевать. Главное, что все присутствующие поняли идею.

— А это сладится?

— А чего нет-то? Жито у нас разве не растет? Растет. Горох? Тоже вроде как вызревает. Репа? И она урождается. Полба тоже. Да и не только. Если же все это правильно сочетать, то можно будет добиться главного — спасти землю от вырождения.

— И что? Зачем нам это? Земли вокруг полно. Оскудела? Просто сей рядом.

— Постоянная смена поля не позволяет его добрым образом очистить. Корни. Камни. Деревья. Из-за них распахать каждый раз сложности. Жать тоже непросто. А главное — ни плуг не применить, ни сеялку, ни жатку.

— Что сие?

— Плуг — подобен сохе, только удобнее и лучше землю пашет, сразу ее отвалом переворачивая. С ним можно больше и добрее пашни в день обработать. Сеялка — это такая тележка, с которой получится засевать землю ровно, быстро и так, чтобы птицы не склевывали. Отчего урожайность поднимется вдвое или даже втрое на зерне. Жатка же — это вообще отрада. Ее тоже можно упряжью тянуть, быстро собирая урожай и не давая ему полечь.

— А ты ведаешь, как их сделать?

— Иначе бы вам про них не говорил. Вот и смотрите. Ежели найти способ защитить поля от вырождения, то их менять не придется. А значит, получится по уму все расчистить. Что позволит применить плуг и сеялку с жаткой. А это — великое дело, так как каждый хлебороб сможет больше земли обрабатывать. И, как следствие, урожая брать обильнее. То же, что не токмо житом одним станем жить — еще лучше. Даже если боги осерчают, и оно не уродится — не беда. Ведь есть и горох, и репа, и полба, и иное. Все ведь разом не погибнет.

— Не должно, — согласились присутствующие.

Дальше они пошли по кругу. Только уже детальнее. Касаясь и семян, и удобрений с компостными кучами, и многого другого. Начинаясь как совет «мальчиков с горящими глазами», что увидели любимые игрушки, закончилось это собрание вполне нормальным заседанием боярской думы. То есть, разговорами про экономику и власть.

Беромир предложил им модель.

Новую модель.

В которой их личное положение заметно укреплялось и повышалось. Подкрепляясь соответствующим уровнем жизни. Ну и о себе не забывал. Ведь он в этой всей конструкции становился гвоздем, на котором она и собиралась. И без которого ничего не получится.

Думал ли Беромир о прочих людях?

Разумеется.

Ведун отлично понимал, что нужно поднимать уровень жизни всех членов кланов. Иначе таким маленьким и слабым обществом не удержатся. Но вот этим главам «клубом» не имело смысла здесь и сейчас рассказывать о том, как хорошо будет у кого-то иного. Пусть даже и у родичей. Им требовалось говорить о них, почесывая пузик самолюбия…