Хозяин дубравы. Том 2. Росток

Часть 3 Глава 10

168, просинец (январь), 4

Марк Аврелий стоял у окна и крутил в руках странную штуку, называемую компасом. Грубо сделанную каким-то варваром, но вполне исправно работавшую.

— Откуда она?

— К северу от земель сарматов живет лесной народ. Вот один из их жрецов ее и изготовил.

— И почему он до сих пор не в Риме?

— Только потому, что он может делать такие поделки лишь у какого-то своего места силы при поддержке местного бога.

— И вы ему поверили? — усмехнулся Марк Аврелий, который совмещал должность Императора и Великого понтифика, а потому многое знал о богах.

— Да. Верный человек, который с ним беседовал, вообще подумал, что столкнулся с земным воплощением какого-то местного божества. Возможно, духа места. Но даже если это наваждение, все одно — местный бог позволил этому жрецу добыть индийский сахар в холодном и скудном северном лесу.

— Что⁈ — удивился Император и даже повернулся.

— Вот, — указал на берестяной туесок этот центурион, явившийся к нему из Мёзии. — Мы все проверили. Настоящий. Даже чище и белее, чем из Индии.

— Как… интересно. И что еще он добыл в том северном лесу?

— Этот нож.

— Нож? Серьезно? — расплылся в улыбке Марк Аврелий.

— Вы не смотрите на то, как нож выглядит. Да, он грубо сделан, но из индийского железа. Его этот жрец может тоже там добывать.

— Что же это за бог такой?

— В донесении его называют Velesus, называя младшим братом-близнецом Perunus — небесного громовержца.

— И кого из богов эти дикари так прозвали? Разве у Юпитера есть брат-близнец?

— Дикари, — развел руками центурион. — По словам того жреца, мы называем разные ипостаси Velesusсвоими именами и считаем отдельными богами. Он говорил, что и Плутон, и Нептун, и Вулкан[1] — суть одно и то же. В их поверьях есть единый бог ремесленного мастерства и учености, связанный с низинами, водой и подземным царством.

— Вот как? Значит, он в своей берлоге о том ведает, а мы здесь нет?

— Верный человек тоже над его словами посмеялся. Но… этот жрец сделал и компас, и добыл сахар с индийским железом. К тому же он не отрицал наших богов. Он говорил, что мы все поклоняемся одним и тем же богам, просто иначе их называя и по-разному понимая.

— Хм… что-то еще?

— От него поступило очень важное сообщение, относительно событий на Дунае. Проверить его нам не удалось, но оно звучит довольно тревожно.

— Что за сообщение?

— Этот жрец утверждает, что германцы стали собираться в большие племенные союзы. Чего ранее почти не случалось. Из-за чего становятся сильнее. А стычки, что сейчас идут на Дунае — это только начало. Несколько германских племен и языги станут проверять нас на прочность, а весь остальной Барбарикум наблюдать за этим.

— И это ты считаешь чем-то интересным? — скривился во вспышке раздражения Марк Аврелий. — С тем же успехом он мог бы заявить, что днем светло, выдавая это за некое откровение.

— Да, но довольно странно слышать подобное из уст человека, живущего невероятно далеко от происходящих событий. Да еще и в глухих лесах. Верный вам человек утверждает, что этот жрец… он невероятно странный. Словно бы посвящен в какие-то тайны. Например, он неплохо описал животных, которых никогда не мог бы увидеть и далекие страны. Ту же Индию. Его описания проверили. Карту мира изображал палочкой на песке с обширными неизведанными нам землями.

— Хм… — фыркнул Император, но куда более спокойно. — Значит, говоришь, проверяют на прочность и наблюдают?

— Да. С тем чтобы решить — нападать ли всем разом или пока подождать. Со слов этого жреца наша германская граница слишком ослабла и заплыла жиром. Да и никогда серьезного давления, подобного натиску парфян, не испытывала. Посему, если на нее навалятся племенные союзы, то легко ее прорвут.

— Глухой северный лес… — медленно произнес Марк Аврелий, — а поди ж ты — словно наш сенатор рассуждает. Хотя, признаюсь, это мнение не такое популярное, как следовало бы. А что эти… хм… компасы, сахар и индийское железо сей жрец и впредь может нам делать и продавать?

— Да. Не очень много, но может. И обещает еще интересные товары.

— А почему немного?

— Людей не хватает. Там вообще очень малолюдные места.

— Так предложите ему доброй волей приехать в Италию и поселиться у нас. Людей мы ему найдем и гражданство дадим. Если он потребуется — я даже найду сенатора, который его усыновит. Сахар, индийское железо и компасы стоят, без всякого сомнения, намного дороже.

— Ему подобное предлагали, но он отказывался, каждый ссылаясь помощь своего бога, который в этом случае его оставит.

— Какой упрямый варвар. — усмехнулся Марк Аврелий.

— И предусмотрительный, — кивнул центурион. — Во время переговоров за спиной у него находились люди, вооруженные пилумами. Готовые по его слову метнуть их.

— Пилумами? В такой глуши?

— О! Этот жрец, среди прочего хочет в оплату лорики ламинаты.

— Он и о них знает⁈ — неподдельно удивился Марк Аврелий. — Он ранее бывал в наших землях? Сколько ему лет.

— Он совсем юн и до того, как его коснулась божественная благодать, жил обыкновенным варваром. Диким и дремучим. Верный вам человек знал его до этого преображения. Он вырос на его глазах. Также он утверждает, будто этот дикарь пересказал ему лаконично историю Илиады и Одиссея.

— Это все звучит как какая-то насмешка. Быть может, ему кто-то эти две истории и пересказал?

— Он позволяет себе рассуждать. Так, например, он заявил, если верить донесению, что в Одиссеи наглядно показано, насколько опасно окружать себя верными дураками. Что Одиссей победил бы богов, пользуясь их противоречиями, если бы не всего лишь один дурак, сломавший своей глупостью все планы.

— Советчик… — раздраженно фыркнул Марк Аврелий.

— Он себе еще и шутки позволял отпускать. Про нас. Грубые. Непочтительные.

— Что за шутки?

— Я не смею.

— Говори, раз начал.

— В донесении написано, будто этот варвар спросил, как так получилось, что шесть десятков заговорщиков нанесли Гаю Юлию Цезарю удары кинжалом, но на его теле обнаружили всего двадцать три раны?

— И к чему он это спросил?

— Когда верный человек спросил его, в чем слабость Рима. Он ответил: в изменниках. А потом на справедливое возмущение задал этот вопрос. К великому нашему сожалению, мы не смогли проверить его слова о Гае Юлии Цезаре.

— Не утруждайте себя, этот варвар сказал правду. Никому толком не известно, сколько было ударов и заговорщиков, но пишут, что их было именно столько[2]… — после чего положил компас на стол и протянул руку, куда центурион после небольшой заминки вложил свиток донесения.

Принял его.

Развернул.

И начал читать, вышагивая по просторному помещению.

— Зачем ему лорики ламинаты? — наконец, поинтересовался Марк Аврелий. — Из донесения ничего не ясно.

— Мне этого неизвестно. Но рискну предположить — у этого лесного народа трудные отношения с сарматами. Если быть точным — с роксоланами.

— А к нам он как относится?

— Торгует. И, видимо, заинтересован торговать и дальше.

— Ты говоришь, что у него нет людей. Здесь же написано, что ему нужно много лорик и спат. Кого он собрался вооружать?

— Горячие головы из окрестных земель. Ходят слухи, что он претендует на то, чтобы стать местным военным вождем для борьбы с сарматами.

— Враг моего врага? Хм… — усмехнулся Марк Аврелий, возвращаясь к свитку и вновь начиная его перечитывать…

Тем временем в Ольвии глава местной векселяции мрачно смотрел на собеседника, что расположился напротив, у стола. Лежа, как и положено было у римлян во время трапезы.

— Что ты на меня уставился, словно это я сделал? — смешливо фыркнул торговый гость.

— Вот зачем ему надо было нападать на этих роксолан?

— При случае поинтересуюсь.

— При каком⁈ Это тупой дикарь сломал нам все планы! Сарматы его в порошок сотрут за такое! — прорычал центурион.

— Он не производил впечатление безумного, как некоторые германские вожди.

— Да? А я вот что-то не слышал, чтобы германские вожди накладывали на тела поверженных врагов посмертные проклятия! Это уму непостижимо!

— А мне кажется, в этом есть определенный смысл. До весны эти слухи разбегутся по степи. Поставь себя на место языга или роксолана, который отправится в поход в те леса. С кем он там столкнется? С теми, кто тихо передвигается в лесу. Может атаковать на привале в полной тьме. Да еще и тела проклинают. Ты бы пошел?

— Как будто у них будет выбор, — буркнул центурион.

— А после того, как первый отряд, отправленный в леса, исчезнет там?

— А он исчезнет?

— Роксоланы решатся выступать только весной, по молодой траве. За это время нам нужно будет провести туда — вверх по реке, несколько кораблей. По большой воде пороги проходить легче.

— Если они нас туда пропустят. — мрачно возразил центурион. — Ты же сам сказал, что Беромир при Араке просил ему привезти лорики и спаты.

— У него выбора не имелось. Арак не оставлял нас наедине ни с одним местным.

— Как будто это хоть что-то меняет. Ты думаешь, что Сарак не шепнет роксоланам на порогах, чтобы нас не пускали?

— Большие лодки могут пройти пороги по большой воде без волочения, держась правого берега.

Центурион поднял голову и посмотрел на торговца как на идиота. Несколько секунд помедлил. После чего его взгляд изменился и наполнился задумчивостью…

[1] Плутон, Нептун и Вулкан на греческий манер будут Аидом, Посейдоном и Гефестом.

[2] Здесь отсылка на работы Gaius Suetonius Tranquillus (Светония), которые были популярны уже в те годы.