Хозяин дубравы. Том 2. Росток

Часть 3 Глава 8

167, декабрь, 23

— Вначале было… был взрыв. Большой взрыв. — тожественно произнес Беромир.

А все вокруг молча уставились на него — внимая его слова как откровения.

И это было странно.

Беромир в который раз ловил себя на мысли, что окружающие начинают чем дальше, тем больше воспринимать его этаким пророком. Вон — ради важного выступления даже собрались к нему в гости. И окрестные ведуны, и новые бояре, и иные, каковых набралось совокупно около полусотни. Зимой. По снегу пришли на лыжах, которые начали здесь внедряться с его подачи. Раньше-то особой нужды в том не имелось — сидели по углам своим всю зиму, а сейчас — вот, зашевелились, лыжи и приживаться стали…

В свое время, еще там, в XXI веке Беромир прочитал много разных религиозных текстов. Чтобы лучше разобраться в мышлении людей старины. И почти все они начинались с творения. Во всяком случае, базовые, основные для того или иного культа. Вот и он решил претворить свой основной миф космологией. Но с нюансом — он попытался впихнуть в свою версию религии как можно больше науки. Просто чтобы в будущем не произошел конфликт интересов на уровне таких, в общем-то, базовых и простых вещей…

— Прежде же не было ничего. Лишь бездна бесконечного Хаоса да боги в ней. Холодная и нелюдимая Мать-Земля парила в забытьи в предвечном ничто. Но жар Сварога пробудил ее… — продолжал рассказывать Беромир, пытаясь в аллегорической форме поведать им теорию Большого взрыва.

Дальше больше.

Он повествовал им о периоде инфляции Вселенной. О появлении звезд и том, что сие такое. Об образовании планет. О темной материи и черных дырах. О межзвездном пространстве и неравномерности Вселенной. И так далее — все, что смог вспомнить и вписать в единую стройную и непротиворечивую концепцию.

Иными словами — грузил их.

Крепко.

Вдумчиво.

Вон — аж глазки у собравшихся остекленели. Видимо, пытались вообразить себе то, что им рассказывали. Например, когда он заявил, что Вселенная родилась примерно четырнадцать миллиардов лет назад, они просто поймали клин.

— Это сколько? — робко поинтересовался один из ведунов.

— Десять ведаешь сколько?

— Да. На моей руки ровно десять пальцев.

— Вот десять раз по десять — это сто. Если еще раз взять десять по сто будет тысяча. Тысяча раз по тысяче, стало бы, миллион. А тысяча миллионов зовется миллиардом.

— Это же безумно много! — воскликнул кто-то.

— Так и есть. — кивнул Беромир. — Вселенной почти четырнадцать миллиардов лет. А Солнцу нашему всего четыре с половиной миллиарда, ну и Земле примерно столько же, хотя она и моложе на сотню-другую миллионов лет… — продолжил он вещать, вводя реперные временные маркеры.

Слушатели не вполне реагировали.

Для них это были НАСТОЛЬКО великие значения, что они даже вообразить себе их не могли.

Беромир же, видя это, продолжал, двигаясь дальше, рассказывая про то, что в Солнечной системе два кольца астероидов и карликовых планет да восемь обычных, разделенных на две группы[1]. Хотя в особые детали и не влезал. Так — по верхам.

Он выстраивал общую канву повествования от сотворения Вселенной до его слушателей. Стараясь подать это все как можно ровнее и стройнее. Не с точки зрения логики, нет, а так, чтобы они ему поверили. Оттого обильно все это смазывая мистикой, мифологией и прочими понятными и естественными для местных вещами.

А потом начал выводить из получившегося конструкта модель летоисчисления. Которого, на минуточку, в нормальном его понимании попросту не имелось. Кто-то считал от основания какого-то города, как те же римляне. Кто-то от воцарения очередного правителя. Ну или еще как-то. Но в любом случае — совершенно неудобно для сквозной нумерации. От появления планеты или Вселенной, то есть, сотворения мира его не поведешь — слишком далеко. Да и вариант с «рождением Христа» не выйдет — о нем в те годы даже в Римской империи мало кто знал.

Вот и выходило, что надобно что-то свое придумывать. Поэтому ведун обратился за помощью к астрологии. Да, чушь и вздор с научной точки зрения. Но в данной ситуации очень удобная вещь. В конце концов, местные люди оказались очень падки на всякие подобные «пассы руками».

Хотя… почему только местные? Беромир вполне ясно помнил, как огромная страна, гордившаяся своим образованием, «заряжала воду у телевизора» и активно вкладывалась в «МММ…»

Беромир своим слушателям сообщил о том, что у Земли есть ось, вокруг которой она и вращается. А потом добавил, что у нее имеется наклон. Из-за чего и происходит смена сезонов — тот или иной участок то приближается к Солнцу, то удаляется, отчего прогревается по-разному. Кроме того, эта ось описывает большой круг. Долго. Проходя за это время через дюжину созвездий.

Точных чисел ведун, разумеется, не помнил, когда все это выдумывал. Да и откуда? Он и о космосе-то знал жалкие крохи, полученные им из научно-популярных просветительских роликов. Посему мог всю эту модель выдумывать лишь с опорой на обрывки воспоминаний, ясно понимая: любая астрология это не более чем болтовня. А потому кроил ее смело и так, как ему было удобно. В первую очередь для того, чтобы получить красивые числа.

Ось проходит через двенадцать созвездий?

Отлично!

Значит, надо «плясать» от этого числа.

Например, если взять пятнадцать лет двенадцать раз, а потом полученное число еще столько же, получится 2160 лет. То есть, число, вполне пригодное для эры. Дюжина которых и давала полный оборот земной оси.

Удобно?

Терпимо.

Беромир знал о том, что там на самом деле какие-то немного иные числа[2]. Но ему было плевать. Плюс-минус «лапоть» и так сойдет. Во всяком случае в ближайшие века. Неудобно получалось только с числом пятнадцать. Но и тут ответ нашелся, китайцы подсказали с их стихиями. Он просто вел для знаков пять чередующихся стихий, распределив их таким образом, чтобы расстояние между годами одинакового знака и стихии было максимально возможным. Из-за чего люди не могли в рамках своей жизни их сравнивать, а потому и не имели возможности осознать отсутствие хоть какой-то устойчивой зависимости года от знака и стихии. Даже долгожители, ибо память человеческая слаба и полна курьезов.

Значиться обрисовал Беромир людям модель. Ввел на ее основе сквозную нумерацию летоисчисления. Ну и провозгласил завершение 167 года текущей эры, предложив праздновать новый год в день зимнего солнцестояния[3] — самый короткий день в году. Как некую границу — смерть одного года и рождения нового. Ну и в качестве календаря предложил Новоюлианский, основанный на 900-летнем цикле.

Там все довольно просто считалось.

Високосным считался только тот год, который без остатка делился на 4, но не делился на 100. А также в тех случаях, когда при делении на 900 получался остаток 200 или 600. Это он помнил. В свое время много спорили с коллегами на тему актуальности разных календарей. Вот и отложилось.

Названия знаков он также предложил свои, чтобы для местных они оказались понятными. А то ведь ни скорпиона, ни обезьяны они в глаза не видели[4]. Да и остальные вещи формальные явно прописал, такие как устройство недели[5], месяцев[6], сезонов и многое иное. Где мог, Беромир использовал местные названия, где нет — выдумывал или заимствовал, в том числе с доработкой. Да и обвязывая различными аллегорическими и мистическими связками, потому что без них местные просто не принимали и понимали мифологические конструкты.

Так, среди прочего, был введен «страж весов» Перуна в облике человека с собачьей головой, сообщающий ему о том, как живые обошлись с телом покойника. Он был объявлен одним из сыновей Велеса и Мары, отвечающий еще и за погребальные ритуалы. Или, например, концепт Всевидящего ока. Его Беромир ввел через аллегорию крылатой девы, сходной по описанию с Маат — дочерью Перуна, что стояла подле него на небесном суде.

Кроме того, ведун методично работал над тем, чтобы максимально сблизить семь богов с наиболее популярные и значимыми в Средиземноморье. Например, Зарю, супругу Перуна, он постарался сблизить с культом Исиды, а Мару — с Иштар. Но, самом собой, лишь частью, выписывая им иной концепт.

Иными словами, Беромир кодифицировал местное язычество, вводя в него новые смыслы. Так, например, он утверждал, что Вселенная рано или поздно погибнет. Остынет, ибо уйдет из нее жар Сварога. После чего она схлопнется, канув в небытие для нового возрождения. Продолжая везде, где это только можно, вводить циклы — естественные и очевидные концепты для людей, тесно связанных с сельским хозяйством.

Однако, описывая апокалипсис, он не забывал и о спасении. Говоря, что те души, которые за свои бесчисленные циклы развились достаточно, вознесутся на Страшном суде и последуют вместе с богами в новый мир. Остальные же сгинут навечно вместе с погибающей Вселенной.

Он утверждал, что не важно, кем ты родился.

Важно — как ты жил.

И настаивал на том, что если жить достойно, то с каждым новым циклом возрождения душа будет укрепляться и приближаться к вознесению. Если же вести себя погано — наоборот — станет ослабевать. И даже может погибнуть прежде Страшного суда.

Аспекты достойной жизни он выводил из общей парадигмы: если что-то делаешь — делай это хорошо. Ну и отвечай за свои дела. Через что признавалась достойной честная смерть в бою или самоубийство ради очищения — этакий аналог харакири. Познание мира. Совершенствование в ремесле — любом, за какое не возьмешься. Доброе родительство и воспитание достойных детей. И так далее. Главное — никакого фатализма, главное — бороться до конца, даже если надежды нет. Ибо если ее нет в жизни, а то, как ты старался, зачтется тебе при перерождении и на Страшном суде…

Получилась у него целая книга.

Предельно лаконичная, но книга.

Ей остро не хватало художественности, образов и эстетики. Но даже в таком виде она производила впечатление крепкого костяка. Хребта, на который потом можно навешать всякого.

И людям понравилось.

Что Беромира пугало все сильнее и сильнее.

Ведь если в первые месяцы даже у Вернидуба возникали сомнения в верности и правдивости его слов. То теперь, после зачитывания этого текста, ведун заметил в глазах своих гостей проблески религиозного рвения. Даже какого-то фанатизма…

А дальше, когда зачитывание «Белой книги» и ответы на вопросы закончились, началось празднование Нового года.

В лесу.

Куда они и прошли на специально подготовленную площадку вокруг относительно небольшой ели. Украшенной, насколько, конечно, это удалось сделать. В основном лентами и бантами.

— В день зимнего солнцестояния, — произнес Беромир, подходя к ели, — не найти лучше символа Матери-Земли, чем вечнозеленые деревья. Посему я и выбрал эту елку.

— А для чего ты ее выбрал? — поинтересовался Вернидуб.

— Для празднования нового года. — с максимальной добродушной улыбкой ответил ведун. — Видите, на вершину ели мы водрузили звезду[7]. Вы бы знали, какая это оказалась морока, но так требовалось, ибо она символ Сварога, что превыше всего.

— А сие что? — указал один из ведунов на лежащий под елью тюк.

— Одеяния…

И дальше Беромир озвучил им вариант новогоднего ритуала. Так-то вроде обычного для XXI века, но с некоторыми поправками и адаптациями…

Мужчина наряжался в цветную одежду, желательно красную, и звался дядюшка Мороз, выступая на время ритуала воплощением ипостаси Велеса. А с ним и спутница — красивая дева али молодая женщина в синих одеждах. Ее Беромир предложил именовать Снегурочкой, пояснив, что сие воплощение Мары, одно из многих.

Люди же должны собираться вокруг ели. Петь веселые песни. Водить хороводы. А дядюшка Мороз со Снегурочкой из леса к ним выходить и приносить подарки. Пусть даже и совершенно символические.

— А Перун с Зарей, как в этом участвуют?

— Их праздник должно в день летнего солнцестояния праздновать. — невозмутимо возразил Беромир. — Но и тут они незримо с нами. Он за Велесом постоянно присматривает, зная пытливый и в чем-то даже шаловливый нрав его.

— Даждьбога тоже нет?

— Почему? Он воплощен в подарках. Даже если нечего подарить, то можно в этот день поздравить друг друга с наступающим новым годом и пожелать чего-то приятного и светлого. Ежели слова пойдут от чистого сердца, Даждьбог их услышит и может исполнить. Себе, кстати, желать ничего нельзя, — сразу поправился Беромир. — Токмо кому иному…

Дальше же он еще немного поговорил. Рассказывая и поясняя разные аспекты праздника. Потом переоделся в костюм дядюшки Мороза. Нарядил супругу Снегурочкой и удалился в лес, велев гостям водить хоровод и петь что-то веселое.

Получалось у них не очень, хотя бы потому, что ни одной праздничной песни они попросту не знали. Что, впрочем, не помешало ряженой парочке выйти из леса с мешком подарков. И каждому вручить что-то ценное. А потом и к столу позвать, где поить да кормить, словно на свадьбе. Даже в чем-то и обильнее. Все же их оказалось не так много, и Беромир мог подготовиться загодя к этой гулянке. Да и зима на дворе. Выловленную рыбу, да добытого зверя али дичь можно было попросту заморозить…

— Ты чего такой смурной? — тихо спросил Вернидуб.

— Да салата оливье не хватает.

— Что сие?

— Еда зело важная для сего празднества. Без него тоже можно, но это как свадьба без браги али пива. Вроде есть, а вроде и нет. Без уважения, что ли к Велесу и супруге его. Токмо готовить его ой как непросто… эх… — махнул он рукой. — Да и куранты надобны.

— Тоже еда какая-то?

— Не. Механизм хитрый, чтобы время считал и ровно в полночь громко бить боем. Отмеряя точное начало нового года. Но его еще сложнее добыть. Так что, мыслю, Перун да Велес простят нам, ибо не от жадности, а от немощи. А салюты я сделаю. Но тут как пойдет. Может, через год али два.

— А это что такое? Салют-то.

— Не хочу говорить раньше времени. Но вам понравится. Да там много что надобно. И вино игристое, и телевизор с «Легким паром», и мандарины, и… Ладно. Не все сразу.

— Эко, ты загадываешь! — усмехнулся сидящий рядом иной ведун. — По весне после твоих проказ придут к нам роксоланы и все на том прекратится.

— Для них, — улыбнулся Беромир. — Для них, но не для нас. Я верю в свою звезду. Али мыслите, что Перун да Велес оставят меня? Столько вели, столько наставляли и все коту под хвост? Ну уж нет.

— Кому? Коту? Кто сие[8]?

— Тварюшка такая есть полезная. Что пес, только маленький и запасы от мышей да крыс бережет. Через ромеев надо завозить.

— Да у нас те мыши от жалости сами зернышки нам приносят, помогая, — хохотнул Борята. — Что от них оберегать-то? Пустые корчаги?

— Это сейчас. А ежели по уму посевами займемся — все изменится. И без котов станет никуда. Важнее и полезнее пса станут.

— Ты это о том… хм… севообороте, на который меня подбил? — поинтересовался боярин.

— Да. И я сейчас хочу о нем поговорить куда серьезнее. Ибо мы можем спасти от расправы три клана дальних родичей. Получив их в верные друзья. Но для этого нам все нужно кое-что порешать да с весны иначе уже жить начать…

[1] Здесь речь идет о группе внутренних планет (Меркурий, Венера, Земля и Марс), первом поясе астероидов, группе внешних планет (Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун), о втором поясе астероидов, а также о пяти карликовых планетах (Церера, Плутон, Хаумеа, Макемаке и Эрида).

[2] Полный оборот оси 25776 лет, то есть, 12 по 12, по 179. В варианте Беромира 12 по 12, по 180 (12 по 15), то есть, 25920 лет. То есть, разница около 0,558659 %, что вполне терпимая погрешность.

[3] В 167–168 годах Зимнее солнцестояние приходилось на 23 декабря.

[4] Новые знаки по порядку: Барсук, Зубр, Медведь, Рысь, Волк, Змей, Конь, Лань, Лиса, Лось, Пес, Кабан. Беромир хотел поначалу в качестве названий использовать что-то более экстравагантное, вроде классов DD или еще чего-то аналогичного. Но, поразмыслив, решил не сходить с ума и выбрать вариант простой и понятный местным жителям.

[5] Каким была неделя у славян — не ясно, но у балтов нашли следы 9-дневной недели, а они были очень близки со славянами. У римлян и кельтов была 8-дневная неделя. У иудеев — 7-дневная. У китайцев и египтян — 10-дневная. Иудейский подход был в моменте неприменим, так как увязывался с известными тогда планетами (включая Солнце и Луну, и исключая Землю). Поэтому он взял 8-дневный, связав его названия с семибожием, добавив 8-ым день Солнца.

[6] Названия месяцев: Просинець, Сечень, Берзень, Кветень, Травень, Червень, Липень, Серпень, Версень, Руень, Листопад, Студень. Список условный, так как кодификации не существовало и регионально все плыло. Привычный же для читателя и Беромира названия было не применить, потому что, во-первых, они являлись полным латинским заимствованием, а во-вторых, даже в Римской империи несколько отличались в эти годы.

[7] Звезду сделали из дерева наспех.

[8] Котов на Русь завезли только в X веке торговцы. В этом регионе они не водились.