Хрустальная пирамида

Зиккурат, Египет — 7

Дикка стоял на вершине зиккурата у края каменной лестницы. Руки его были связаны за спиной; вокруг выстроилась вся знать, жившая в крепости.

Посередине плоской верхней площадки зиккурата стояла каменная кумирня с остроконечной крышей. Ее нижнюю часть украшало каменное изваяние головы крокодила с открытой пастью.

С четырех сторон кумирню окружал большой глубокий пруд, а от края лестницы к ней вела мощеная дорога. По краям прямой, как стрела, дороги выстроились деревья. Несмотря на то что росли они высоко над поверхностью земли, тропическая зелень их была свежа и обильна. По всем четырем сторонам вершины зиккурата обильно росли фруктовые деревья и пальмы.

Люди внизу казались похожими на маленьких скорпионов. Домики вдоль улиц выглядели игрушечными. Крошечными казались и бесчисленные лодки, плывущие по далекому Нилу, и дворцы в порту. И несмотря на такую высоту зиккурата, на его плоской вершине густо росли деревья, и углубления поверхности заполняла вода.

Перед аллеей стоял высокий мужчина в роскошных одеждах фараона. Справа и слева расположилась многочисленная свита. Лицо фараона покрывал грим, в руках он держал золотой скипетр. Открывающий уши головной убор и нагрудное украшение, сделанные из золота, ярко сверкали на утреннем солнце.

Среди окружавшей его свиты мелькнули лица Семетопетес и ее матери.

— А, очередной царственный фарс! — бросил связанный по рукам Дикка своему единокровному старшему брату. — Когда же ты прекратишь изображать великого деятеля при всей своей некомпетентности; разве что ростом вышел…

Подул ветер. На вершине зиккурата к сухому жаркому ветру пустыни добавился легкий аромат фруктовых деревьев.

— Дикка, ты совершил грех, — торжественно изрек брат Дикки, фараон, — грех неуважения к этому великому городу.

— Предупреждаю тех, кто стоит за этой куклой и заставляет ее говорить: этому миру недолго осталось существовать! — прокричал Дикка, перекрывая ветер.

— Дикка, разве не эта цивилизация смогла создать эти сады здесь, высоко над землей? Посмотри вокруг! Сверкающие здания, масса прекрасных вещей. Красивые корабли, плывущие по Нилу. Есть ли где-нибудь еще что-то подобное? Вот это и есть цивилизация. Это свидетельство того, что здесь живут боги. Здесь центр мира. Никто не в силах возразить что-то против этого величия.

— Цивилизация? Боги? Ты хвастаешься, что они всегда рядом с тобой? Ты полагаешь, что все это всегда будет у твоих ног, как собака, виляющая хвостом? Какая самонадеянность… Ты думаешь, что все это сооружение из детских кубиков будет существовать вечно?

— Дикка, перестань хулить бога. Ты пытаешься сказать, что все эти достижения, расстилающиеся у моих ног, завтра исчезнут?

— Если ты хочешь стать настоящим фараоном, иди в библиотеку. Прочитай глиняные таблички, которые сложены там от пола до потолка. На них запечатлена история. Тогда ты увидишь сколько угодно примеров того, как слава гордецов, подобных тебе, мгновенно исчезает, как пена на нильской волне. Ты услышишь голоса тщеславных дураков, поглощенных подземным царством. Силен тот, кто по-настоящему осознаёт свою слабость. У того, кто не учится, не может быть сильного духа. Тот, кто не познал самого себя, кто опьянен сиюминутной эфемерной властью, ничем не лучше слепого носорога.

— Дикка, можешь сказать свое последнее слово. Сегодня мы позволяем тебе говорить. Но нет ни одного человека, который согласится с тобой. И ты утверждаешь, что кто-то когда-нибудь превзойдет наше беспредельное процветание?

Со стороны свиты послышался смешок.

— Этого никто не может знать, — сказал Дикка.

— Дикка, то, что ты говоришь — всего лишь поэтические мечтания. Эти видения опьянили не одного человека. Но они совершенно беспочвенны. Слишком далеки от реальности. Они никого не убеждают и могут вызвать лишь насмешку, как только что. Потому что это фантазии, абсолютно оторванные от действительности. Никто, кроме нашего народа, не в состоянии построить подобную цивилизацию, города которой наполнены бесчисленными картинами, прекрасными зданиями, берущей за душу музыкой. Посмотри на соседние народы. Они ведут такую же жизнь, как и тысячу, и десять тысяч лет назад. Это просто первобытные люди, в жизни которых незаметно ни малейших признаков прогресса. И через тысячу лет они будут жить точно так же. Ты должен был бы знать это лучше других.

— Почему только наш народ смог создать цивилизацию?

— Потому что бог избрал нас. И сейчас он снизошел в мою плоть.

— Это большое дело. Значит, для тебя содрать кожу с бедной девочки… — голос Дикки превратился в бормотание, — и лишить жизни человека все равно что раздавить скорпиона?

— Что ты цепляешься за эту девчонку? Таких повсюду полно.

— Выдуманная цивилизация, которой ты гордишься, рано или поздно вымрет. Если вы меня убьете, я восстану из мертвых, буду жить вечно и увижу ее конец.

— У тебя есть что еще сказать? Готов тебя выслушать. Выскажи все без остатка. Воззови к этому миру!

— Мне больше нечего сказать! — крикнул Дикка. — Разве что сообщить, что я похороню всех вас до единого, людей с прогнившим нутром, особенно Семетопетес с ее матерью. Я утоплю этих тварей, вырву их сердца, сдеру с них кожу. Берегитесь, если встретитесь мне когда-нибудь на этой земле!

— Дикка, это всё?

— Да.

— Тебя сейчас заточат в зиккурат. И накрепко замуруют камнями и глиной.

— Таково и мое желание. Мне ничего не нужно на этом свете, где правит корысть. Именно в загробном мире спасение души. В покое вечной темноты я лучше познаю вашу кухню.

— Мое терпение подходит к концу. Ты, к сожалению, тоже сын фараона и должен знать, что нужно делать внутри зиккурата. Тебе дадут факелы и кресало. Вот папирус с инструкцией. Если хочешь хоть немного облегчить свое сердце в царстве мертвых, надо хотя бы это делать правильно.

Затем Дикку со все так же связанными руками схватили с двух сторон и принудили спускаться с зиккурата по лестнице спиной вперед, лицом к фараону.

Ближе к поверхности земли в лестнице был сделан вход. От него начинался туннель в глубь зиккурата. У подножия лестницы был виден оркестр и толпа рабов, ждавших начала работы.

Дикка, нисколько не сопротивляясь, гордо вошел в туннель. По сторонам туннеля приготовили ряд больших камней, чтобы замуровать за ним вход.

Оркестр заиграл трогательную и торжественную мелодию. Повинуясь приказу, рабы поднялись по лестнице. Из рук в руки они передавали бревна, которые должны были служить в качестве роликов. Другая группа рабов подняла полозья для перемещения камней.

В глубине туннеля четверо крепких мужчин сняли путы с рук Дикки. Почувствовался сильный запах масла.

После освобождения от пут Дикке передали кожаный мешок с факелами и кресалом и инструкцию от фараона.

— Конец близок. Хотите ли вы что-нибудь сказать? — спросил один из мужчин у Дикки.

Дикка спрятал мешок и папирус под одежду и некоторое время стоял молча, пока ему зажигали факел. Затем он заговорил:

— Вы, наверное, считаете Микул всего лишь песчинкой в песках пустыни, но мне она дороже этого золотого кольца; она — драгоценность, которую ни на что нельзя променять. Когда вы отняли эту маленькую сверкающую жизнь с легкостью, с которой режете баранов, я убедился, что цивилизация идет к концу. Люди когда-нибудь создадут мир, где все жизни будут цениться одинаково. Может быть, вам кажутся совершенно невероятными разговоры о мире, где нет ни фараонов, ни рабов, но когда-то должен кончиться мир, в котором можно без стыда убить драгоценное безвинное существо, как какое-нибудь насекомое. Пока живет искреннее стремление двигаться вперед, и человек, и цивилизация развиваются. Но появление гордыни означает начало упадка. Прощайте. Я ухожу в подземное царство. И, как написано в «Книге мертвых», обрету вечную жизнь и вернусь на землю. И каждый раз буду появляться в момент кончины очередной цивилизации. Каждый раз в такой момент множество людей будет погибать в водах. Смерть цивилизации — это всегда потоп. Мой образ всем будет уроком и предупреждением. Хорошо запомните эти мои последние слова.

Четверо глубоко поклонились Дикке и двинулись к выходу из туннеля.

Во тьме зиккурата все еще была видна фигура приговоренного с факелом в руке.

Вместо мужчин в туннеле появились рабы. Они укладывали в туннеле бревна на равном расстоянии друг от друга и, подбадривая себя криком, вкатывали по ним большие каменные блоки. За ними фигуру Дикки уже было не видно. Он навсегда остался в каменном мраке.