Глава 24

Геллан открыл и тут же закрыл глаза — таким ярким показался солнечный свет.

— Слава Аллаху, ты пришел в себя!

Геллан услышал голос Глории.

— Я рада, что ты очнулся. Скажи, тебе лучше? Эдвард, ты слышишь меня?

Эдвард слышал Глорию, он узнал ее голос, но видеть не хотел. Она ласково и тихо продолжала:

— Я понимаю, дорогой, ты, конечно, считаешь меня предательницей, но прошу, выслушай. Открой глаза, посмотри на меня!

Геллан непроизвольно сначала осторожно, затем пошире открыл глаза.

Глория сидела рядом с ним на стуле. Геллан, медленно переводя взгляд, осмотрелся. Нет, он был не в камере и не в подземном помещении, предназначенном для пыток. Светлые стены, легкие прозрачные гардины на больших окнах. Он лежал в просторной комнате на широкой, застеленной чистой простыней постели.

Они были одни. До его слуха, казалось, издалека доносился голос Глории:

— Я как узнала, что этот подонок Мирех приказал избить тебя, сразу же бросилась сюда. Слава Аллаху, успела и не дала этим палачам начать пытки.

Эдвард не хотел видеть ее глаза и почему-то сконцентрировал взгляд на ее пухлых, чуть-чуть подкрашенных, чувственных губах. Неожиданно ему подумалось: «А что, если бы этой суке врезать по губам, да так, чтобы они стали плоскими, и она через них выплевывала бы зубы? Они у нее тоже красивые. Таких стерв, красивых на морду и тело, не только мы, разведчики, стремимся заполучить, но и банды. А я, дурак, попался ей на удочку!»

От негодования он пошевелился под легким одеялом и сразу же почувствовал боль в левой руке. Вспомнив, как его жестоко избивали в камере, подумал: «Я руками прикрывал голову, наверное, покрошили кисть… А может, ногой достать ее рожу? Господь! Предоставь мне это удовольствие!»

Но даже легкое движение ноги тут же отозвалось резкой болью во всем теле. И тогда Эдвард, с трудом разжимая запекшиеся губы, шепелявя, со свистом сказал:

— Пошла вон, шлюха! Я проклинаю тебя и весь твой род!

Глория запнулась на полуслове. И тогда Геллан посмотрел ей в глаза:

— Запомни, потаскуха, где бы ты ни была, тебе не уйти от возмездия!

— Я тебя понимаю, Эдвард. Я сейчас прошу об одном: успокойся, выслушай меня.

— Пошла вон, дрянь! Бандитская подстилка! Кажется, я сейчас отдам последние силы, но дотянусь до твоей пасти!

И Геллан действительно попытался приподняться. Глория вскочила на ноги:

— Не шевелись! Прошу тебя, лежи спокойно, я ухожу.

И она торопливо вышла.

Эдвард, с ненавистью глядя ей вслед, все-таки по-мужски оценил красоту ее стройных ног и стана. После этого откинулся на подушку и, глядя на мух, ползущих по потолку, подумал:

«Где я? На госпиталь не похоже. Хотя чего это я о госпитале, террористы держат меня в каком-нибудь укромном месте… Интересно, ищут меня? Вряд ли. В посольстве наверняка о моем захвате ничего не знают. Крес и его шофер, конечно же, связаны с террористами. Впрочем, так же как и эта потаскуха. А я еще, дурак, глаз на нее положил, в постель с ней лег! Надо будет провериться у врача, поди знай, что от нее получишь! Знала бы моя жена, как я влип с этой сучкой!»

Вдруг Геллану вспомнился то ли американский, то ли бразильский анекдот. Мексиканец спрашивает у друга: «Скажи, ты взял себе жену честную?» А друг отвечает: «Кто его знает, живу уже четвертый месяц, но еще ничего не украла».

«К чему это я, жена же здесь ни при чем?.. А, к тому, что не разобрался в честности любовницы», — подумал Эдвард. И даже чуть улыбнулся. Затем закрыл глаза и впал в забытье.

Когда он снова очнулся, день клонился к концу. Только в дальнем углу светился солнечный луч. Превозмогая боль, он медленно и осторожно повернулся на бок. Теперь он хорошо видел дверь, через которую вышла Глория. Эдвард не хотел думать о своем положении, искать выход. Он понимал: сейчас главное — это собраться с силами.

Эдвард хотел уже закрыть глаза и попытаться уснуть, как в дверях появились четверо мужчин. Эдвард сразу же узнал одного из них — Мухаммеда Миреха — и вздрогнул: сейчас начнутся истязания.

Мирех присел на стул, где недавно сидела Глория. На его лице промелькнуло что-то наподобие улыбки:

— Я не хотел причинять вам боль и избивать вас приказа не давал. Люди, которые это сделали, сурово наказаны. Я привел врачей, они займутся вашим лечением.

После этого Мирех быстро вышел.

Над Гелланом склонились трое. Они осторожно перевернули его на спину, долго осматривали, слушали сердце, дыхание и молча переглядывались между собой.

«Судя по их рожам, — подумал Эдвард, — отмолотили меня прилично. Били больше, чем могли, но меньше, чем хотели. Одна эта скотина Мирех чего стоит! Он, по-моему, готов меня живьем сожрать. Ну ничего, если Господь сохранит мне жизнь, то, клянусь, я рассчитаюсь с этим ублюдком».

Ему сделали несколько уколов, и Эдвард, не дождавшись ухода врачей, сразу же уснул, а когда пришел в себя, то уже наступил следующий день и он чувствовал себя лучше. Очень хотелось пить. И тут, словно по взмаху волшебной палочки, в палату вошел молодой парень, он осторожно толкал перед собой небольшой столик на колесиках. На нем стоял прозрачный кувшин с водой и какие-то миски, тарелки. Но внимание Эдварда сосредоточилось на кувшине, и он протяжно произнес:

— Пи-и-ть!!!

— Одну минутку, сэр, — на. английском языке ответил парень и поспешно налил в широкий низкий бокал воды. Он помог Геллану чуть приподняться, и Эдвард жадно осушил бокал.

— Сэр, вам надо поесть. Давайте я вам помогу устроиться поудобнее и покормлю вас.

Геллан не сопротивлялся. С помощью парня он приподнялся, упершись спиной в подушку, и осторожно прикоснулся разбитыми губами к ложке. Это был негорячий бульон. Осторожно проглотил одну, затем вторую… третью ложку.

Болели губы, десны, во рту было противно, но он заставил себя поесть и медленно откинулся на подушку:

— Спасибо. Хватит.

— Да, сэр.

Парень пододвинул к изголовью стул, поставил на него кувшин с водой и бокал:

— Отдыхайте, сэр, — и медленно повез впереди себя столик к дверям.

На глаза Геллана опустился туман. Трудно было сказать, то ли он впал в беспамятство, то ли уснул. Даже во сне Эдвард чувствовал, как его тело постепенно наполняется силой, сердце уже не частило, дыхание стало ровным.

В этот момент и появился Адамс. Он чуть отодвинул от кровати стул, снял с него кувшин с бокалом и сел. Эдвард беспокойно заворочался, застонал и открыл глаза. Хотя в комнате было уже темно, он сразу же увидел гостя.

— Привет, Адамс. Давно я тебя не видел…

Эдвард хотел спросить, не болел ли Адамс, но вовремя спохватился: спрашивать у мертвеца о здоровье — это все равно, что спать с женщиной через стекло.

— Я приходил к тебе, но не стал беспокоить. Видел, что тебе тяжело.

— Да, я помню, как ты меня предупреждал, но такой уж я человек. Хочу идти дорогой, которую определил мне Господь… Хотя, не скрою, иногда я вынужден метаться в поисках выхода. Судьба столкнула меня с этой стервой, я здорово ошибся… и вот расплата. Не знаю, как теперь выбраться из этого дерьма.

Геллан говорил быстро, тяжело дыша, а сам ловил себя на мысли, что он рад видеть Адамса, он верил ему и воспринимал как живую, реально существующую личность.

— Ты все равно оказался бы в их руках, так что можешь не очень винить ее. Просто ты идешь по предназначенному тебе пути. И когда я предупреждал тебя не связываться с ней, то имел в виду только то, чтобы ты не терзал себя ее изменой. Повторяю: был бы ты с ней знаком или нет, все равно оказался бы в их руках.

Лицо Адамса подсвечивалось. Вокруг его головы Геллан ясно видел какой-то неяркий, но хорошо освещающий лицо свет. Чуть повернувшись на левый бок, отмечая, что боли совсем не чувствует, Эдвард спросил:

— Адамс, что мне делать?

Не слыша ответа, повторил вопрос. Ему показалось, что Адамс улыбается. От этого в его глазницах образовалась черная пустота, зубы выглядели редкими, желтыми, черты лица заострились, кожа казалась мертвенно-бледной.

«Точно, как у мертвеца рожа, — подумал Эдвард и почувствовал, как к нему подкрадывается страх. — Что ему стоит схватить меня, беззащитного, за горло и придушить!»

Чтобы как-то прогнать эту мысль, Эдвард сказал:

— Я видел сон. Мы летим с тобой в безвоздушном пространстве. Вдруг появляется твоя жена. Она берет меня за руку и тянет куда-то вверх.

— А слышал ли ты музыку?

— Да, да, ты прав. Я слышал какую-то мелодичную, приятную музыку. Кажется, мы даже плыли в такт ей. Я спросил у твоей жены: «Куда ты меня тянешь?» Она ответила: «Быстрее, быстрее летим! Тебе будет хорошо и легко. Ты будешь с нами». И вдруг я снова увидел тебя. Ты вырвал у нее мою руку и сильно толкнул меня вниз, в темноту. Я долго летел, кувыркаясь, в кромешной тьме, потом неожиданно увидел какое-то сияние, и мое сознание провалилось. Что бы это значило, Адамс?

Лицо Адамса приобрело менее пугающий вид, и Эдвард услышал ответ:

— Это был не сон, Эдвард. Я решил, что тебе еще рано уходить из этой жизни, и отправил тебя обратно, — и Адамс неожиданно спросил: — Тебе сейчас стало легче?

— Да, действительно, мне намного легче. Черт возьми! Совсем недавно я не мог даже пошевелиться, а сейчас запросто ворочаюсь с бока на бок и боли почти не чувствую.

— Я постарался облегчить твои страдания.

— Когда ты уйдешь, боль возвратится ко мне?

— Да, ты еще будешь ее чувствовать, но не в такой степени, как это было.

— Адамс, ты не ответил на мой вопрос, что мне предпринять?

— У тебя все пойдет своим путем. Вскоре тебя увезут из этой страны. Ты окажешься в логове своих врагов. Тебе на роду написано спасти мир от катастрофы, но я не уверен, что ты исполнишь свое предназначение.

— Почему ты так считаешь?

— Ты непостоянен и часто поступаешь не так, как надо. Я еще раз напомню тебе однажды сказанное мной. Дружи с русскими. Прощай!

Адамс поднялся, пододвинул стул к кровати, налил в бокал воды, поставил его вместе с кувшином на стул и, не говоря ни слова, направился к двери.

Эдвард воскликнул:

— Адамс, подожди!

Но Адамс не отвечал, а перед самой дверью растворился в воздухе.

— Ну вот, — горько пробормотал Геллан, — как всегда смылся с глаз, когда хочется с ним поговорить.

Эдвард чувствовал легкую усталость, боль ослабла и уже действительно беспокоила его гораздо меньше. Он решил поспать, но тут в комнату неожиданно вошел Мирех. Остановился у ног, как раз напротив Геллана, которому хорошо было видно его лицо: злое, изрезанное морщинами, с темными глазами:

— Я только что получил от своего шефа приказ доставить вас к нему. Я просил у него несколько дней отсрочки, чтобы дать вам возможность подлечиться, но он потребовал вылетать сегодня же. Пока отдыхайте, через два часа я приду за вами, и мы поедем в аэропорт.

Мирех повернулся и ушел.

Геллан некоторое время смотрел в потолок, потом неожиданно громко выругался:

— Мать твою!.. — и подумал: «Поедем в аэропорт — значит, они хотят увезти меня куда-то далеко. Естественно, близко самолетом не возят, близко пешком ходят, например, в сортир. Что делать?»

Эдвард чувствовал, как все больше его охватывает беспокойство. Его, совершенно беспомощного, увезут из Бейрута. И дальше что? Скорее всего его доставят в какое-нибудь укромное местечко и превратят в очередного заложника. А там можно и годами торчать, да и на тот свет в любой момент отправить могут.

«Надо бежать!» — подумал Эдвард и осторожно сел.

Сильное головокружение и боль в боку заставили долго оставаться в таком положении. Бетонный пол был прохладным, ступни ног ощущали его шероховатость. Постепенно головокружение и боль прошли, и тогда Эдвард медленно поднялся и, тяжело ступая, подошел к окну. Оказалось, что он находится на первом этаже. И тут же увидел стоящее в метрах десяти от окна дерево, а под ним на выгоревшей траве — охранника с автоматом Калашникова.

«Любят они эти русские игрушки», — подумал Эдвард об автомате и впервые глянул на себя. Он был в одних плавках. Морщась от боли, прошелся по комнате, хотя и так было ясно, что в комнате его одежды нет.

Тогда он выглянул: за дверью маленькая комната, а у противоположной стены на стуле — бородатый мужчина с автоматом. Увидев Геллана, он встал и молча смотрел. Эдвард ткнул себе пальцем в грудь и хрипло сказал:

— Мне нужна моя одежда. Бородатый молчал.

Тогда Эдвард жестами показал, что он хочет одеться.

Мужчина кивнул и тоже жестом приказал Геллану вернуться в свою комнату.

— Идиот! — бросил Геллан и побрел к своей кровати. И, неожиданно улыбнувшись мысли о своем глупом положении, подумал: «Без штанов далеко не уйдешь». Он осторожно лег, закрыл глаза и попытался заснуть.

Но в комнате снова появился Мирех. С ним были двое мужчин, в руках которых была одежда и обувь Геллана.

Мирех хмуро сказал:

— Одевайтесь, нам пора ехать.

Он тут же вышел из комнаты. Мужчины помогли Геллану одеться и под руки вывели во двор. Геллан сразу же увидел то самое дерево и скучавшего охранника с автоматом. Его подвели к небольшому автофургону и через широкую заднюю дверь посадили внутрь. Дверь захлопнулась, и Эдвард оказался в темноте. Заурчал мотор, и фургон довольно резко тронулся с места. Эдвард чуть не упал с узкой длинной скамьи.

Ехать пришлось довольно долго. Когда машина остановилась и Геллан, прикрывая глаза от солнца, вышел наружу, то первое, что он увидел, — несколько легких самолетов и взлетную полосу из серого бетона. Из передней дверки вышел Мирех. Он направился к ближайшему самолету и переговорил с пилотом. Затем повернулся и махнул рукой. Двое мужчин, держа Геллана под руки, подвели к самолету и подтолкнули по узенькой алюминиевой лестнице внутрь.

Оказавшись в удобном кресле, Эдвард осмотрелся. В салоне было восемь — десять кресел. Кроме Геллана, Миреха и двоих сопровождавших мужчин, больше никого не было.

Все происходило быстро и четко. Два пилота заняли места за штурвалами, дверь захлопнулась, и вскоре самолет был в воздухе.

У Геллана заломило в ушах, и он сразу же почувствовал головокружение и тошноту. Чертыхаясь, он откинулся на спинку и закрыл глаза. «Не хватало, чтобы стошнило меня здесь! Наверное, сотрясение мозга получил… А что удивительного, молотили меня ногами по голове, как по бейсбольному мячу. Нет, господин Мирех, пока не верну тебе долг, не успокоюсь! Ты заслужил смерть, ты ее и получишь!.. Если, конечно, я раньше не умру».

Часа через два самолет приземлился. Но Геллану не дали даже дух перевести. Прямо у самолета они вчетвером сели в джип и вскоре оказались у другого большого военно-транспортного самолета.

Прошло не более двадцати минут, и Геллан снова очутился в воздухе. Он даже не успел определить, какие опознавательные знаки были на борту самолета, огромное чрево которого было забито какими-то тюками, ящиками, мешками. Внутри, кроме Эдварда и трех сопровождающих, было еще пятеро мужчин. Они держались обособленно, разместившись поближе к пилотской кабине. Несколько раз Геллан ловил на себе их настороженные, любопытные взгляды.

«Ливийцы, скорее всего, — подумал Геллан, — да и самолет, наверное, тоже ливийский. Ни французы, ни англичане, ни мы, американцы, не предоставим террористам свои машины, да и русские вряд ли дадут такую возможность. Перевозить и грузы, и захваченных террористами людей так свободно из страны в страну — это уже сверх любого нахальства!»

Геллан уже не сомневался, что они из Ливана летели строго на запад. Но куда? Глубокой ночью самолет наконец приземлился. От резкой посадки тюки и мешки кое-где упали со своих мест, и Геллан увидел, что под ними находились длинные темно-зеленые ящики. Он не сомневался, что в них оружие.

Пятерка ливийцев бросилась к мешкам и тюкам и поспешно начала прикрывать ими ящики.

Самолет остановился, шум двигателей начал слабеть, и сзади, в хвосте, медленно открылась рампа.

Геллан увидел группу людей. Мирех жестом приказал выходить. Охранники взяли Геллана под руки и вывели из самолета. Мирех отошел в сторонку с одним из встречающих, и они, с минуту переговорив, направились к микроавтобусу. Туда же подвели и Геллана. Машина понеслась куда-то в темноту. Геллан осторожно огляделся. В салоне, кроме водителя, оказалось девять человек. Все молчали. Фары освещали узкую ленту шоссе. Где-то далеко по сторонам виднелись огни, но рядом с шоссе никаких строений видно не было. После получасовой езды машина стала двигаться в гору. Постепенно подъем становился все круче и круче. Ехали долго, а когда остановились, Геллан увидел два открытых джипа. Его подвели к одному из них и посадили на заднее сиденье. По сторонам сели охранники.

Силы Эдварда были на исходе, и, несмотря на сильную тряску, он забылся. Трудно было сказать, то ли он уснул, то ли потерял сознание. Его голова бессильно склонилась к груди, часто раскачивалась от толчков, но, зажатый с двух сторон охранниками, он сохранял сидячее положение.

Наконец, джипы остановились у металлических ворот, встроенных в проволочном ограждении. Двое охранников с автоматами наизготовку стояли у шлагбаума, а третий начал куда-то звонить и что-то уточнять. Прошло не менее пятнадцати минут, прежде чем ворота открылись и был поднят шлагбаум. Они въехали на какую-то территорию.

Джип, в котором находился Геллан, вскоре свернул налево, а второй, с Мирехом, — поехал прямо.

Метров через триста машина въехала во двор, обнесенный колючей проволокой, и остановилась у какого-то домика. Геллана ввели в небольшую комнату.

В углу — кровать, тумбочка, у стены металлический шкаф, еще стул у кровати — вот и все, что там находилось. Окон в комнате не было.

Следом вошел то ли слуга, то ли солдат, молча поставил на тумбочку поднос с едой и ушел.

Один из сопровождавших жестами показал Геллану — ешь, мол, и они оба вышли.

Эдвард сел на кровать и, обхватив руками голову долго сидел в оцепенении. Это был, пожалуй, первый случай, когда он не знал, что делать. Болела голова, ныло тело, давило чувство униженности и подавленности.

Эдвард застонал и медленно откинулся на подушку. Тяжелый сон пришел на смену грустным размышлениям.

Сколько Геллан спал, сказать трудно. Часы, отобранные еще в Бейруте, террористы не вернули. Он встал и прошелся по комнате: два шага к дверям, столько же до кровати.

Вдруг дверь отворилась, словно кто-то, находясь в коридоре, следил за пленником и дожидался его пробуждения.

Вошедший бородач с автоматом «Узи» в руках жестом приказал выходить. Они вышли и мимо нескольких длинных одноэтажных металлических зданий барачного типа направились в сторону видневшихся скал. Шли не менее двадцати минут. Правда, Эдвард специально замедлял шаг, стараясь осмотреться, определить, где он находится. Охранник подвел его к небольшому почти квадратной формы зданию из гофрированного металла. У дверей — двое автоматчиков. Они не шелохнулись, когда охранник, чуть подталкивая Эдварда рукой в спину, провел его внутрь.

Геллан оказался в светлой комнате. За письменным столом сидел незнакомый мужчина.

Обстановка — богатые шторы, большой цветной телевизор в углу, видеомагнитофон на нем, персональный компьютер — свидетельствовала о том, что перед ним местный начальник.

Мужчина жестом отпустил охранника и долго внимательно разглядывал пленника.

Жесткие голубые глаза, резко выделяющиеся черные усы, безукоризненно сшитый светлый костюм, небрежная поза сказали Геллану многое.

Продолжая стоять недалеко от дверей, Геллан внимательно приглядывался к сидевшему. Он решил не проявлять инициативы, пусть это сделает хозяин кабинета.

Наконец мужчина поднялся и на чистом английском языке сказал:

— Я — Абдулла Керим, руководитель международной организации, поставившей перед собой цель перестроить мир. Не буду долго рассказывать вам, мистер Геллан, о наших планах. Вы об этом узнаете позже.

«Черт возьми, — ошарашенно подумал Геллан, — он знает мою настоящую фамилию! А может, я ослышался? Как он узнал мою фамилию?! Хотя меня же наверняка шпиговали наркотиками. А может, это галлюцинация?»

Керим снова сел в кресло:

— Проходите, присаживайтесь, мистер Геллан, и не удивляйтесь, что мне известна ваша настоящая фамилия. Когда у меня появляется необходимость знать что-либо о человеке, я узнаю все. Хочу заверить, что и от вас я не буду ничего скрывать. Поймите главное — вы останетесь у меня до нашей победы. Я хочу, чтобы вы вели себя честно и сотрудничали со мной. У вас иного пути нет: или мы с вами единомышленники, или — враги, которых я вынужден уничтожать, предварительно, конечно, сняв с них всю информацию, которой они обладают.

— Я не боюсь пыток.

— А я не имею их в виду. Поэтому приношу вам мои извинения за примитивную жестокость моих людей. Бить и пытать вас больше не будут. У меня есть другие способы заставить человека говорить правду, но, когда он делает это не по своей воле, у меня пропадает желание с ним сотрудничать.

— И вы его убиваете?

— Естественно.

— Если не тайна, скажите, каким же способом вы заставляете его раскрывать вам секреты?

— Вам ничего не говорит слово «зомби»?

Геллан молча пожал плечами.

— Для меня это уже реальность, мистер Геллан. Но я не хочу сейчас, немедленно добиваться от вас согласия на наше взаимодействие. Вы поживете с нами, посмотрите, подлечитесь, познакомитесь… Кстати, от вас ничего скрывать не будем. Наоборот, покажем и расскажем все. Сделаем это ради одного — убедить вас в принятии мудрого решения.

— А если я не приму этого «мудрого» решения?

— Если мне не удастся любым способом склонить вас к сотрудничеству — тогда я убью вас. Сами понимаете, показав все и рассказав вам о планах, мы просто не будем иметь права оставить вас в живых.

Загрузка...