Эдвард Геллан, он же Эванс, готовился к встрече с профессором Кресом. Казалось, все идет нормально, но в сердце росла тревога. Она преследовала разведчика все последние дни, и он никак не мог понять, в чем дело. С присущей ему дотошностью пытался разобраться, откуда такая нервозность. Нельзя сказать, чтобы Эдвард боялся, что ученый его раскусит и поймет, что он не тот человек, за кого себя выдает. Чей он рисковал? Даже если профессор и увидит, что перед ним дилетант в парапсихологии или астрологии, то что здесь странного? Мало ли журналистов, пишущих на не знакомые им темы? Что возьмешь с такого? Нет, с Эвансом творилось что-то невероятное. Особенно усилилось это состояние после того, как он побывал в национальном музее, ознакомился с редчайшими экспонатами. Он словно беседовал с помощью какой-то сверхъестественной силы с Тутанхамоном, вернее, его мумией. Некоторые предметы, которым тысячи лет, человеческим голосом, не слышимым никем, кроме Эдварда, рассказывали ему о себе. Какая-то неведомая сила толкала к старинным сооружениям в Гизе. И он, заказав такси, направился на окраину города, где высились огромные пирамиды.
Водитель неплохо владел английским и по пути развлекал рассказами о Каире и его достопримечательностях.
Ехать было недалеко. Казалось, еще не выехали из Каира, как Эдвард увидел пирамиды. Водитель, худощавый, с небольшими усиками, лет сорока, по очереди указал пальцем на пирамиды и перечислил их:
— Та, которая левее, — пирамида Хефрена, крайняя справа — пирамида Микерина, а самая большая, она в центре, — пирамида Хеопса.
Машина остановилась у подножия центральной пирамиды. Шофер подошел к девушке-экскурсоводу, вокруг которой толпилось десятка полтора людей, и переговорил с ней. После этого он вернулся к машине, открыл заднюю дверцу и поклонился:
— Господин, вы можете пойти с группой экскурсантов, которую поведет вот эта девушка, я с ней договорился. Рассказывает она на английском языке. Я вас буду дожидаться здесь.
— Благодарю, — Эдвард присоединился к группе экскурсантов.
Девушка, старательно выговаривая слова, пояснила:
— Эти пирамиды стоят в ряду семи чудес света. Египетская поговорка гласит: «Все на Земле боится времени, но время боится пирамид». Люди на протяжении тысячелетий, еще со времен Геродота, пытаются разгадать тайну этих творений рук человеческих. В наше время исследования поставлены на научную основу. Сейчас здесь работают ученые из Франции, Японии, Болгарии, Израиля и других стран. Впервые высота самой большой пирамиды Хеопса была измерена в начале четырнадцатого столетия. В то время, как свидетельствуют документы, дошедшие до нас, высота пирамиды составляла 146,6 метра. Как видите, она состоит из каменных блоков, каждый из которых весит три тонны и имеет объем около полутора кубометров.
Геллану это уже было известно, и он ждал, когда группа направится к огромному Сфинксу. Поджидая группу, Геллан направился к пирамиде, поднялся на блок первого ряда и присел. Сразу же почувствовал тепло каменной глыбы.
«Интересно, разгадают ли когда-нибудь люди, как строились пирамиды? Даже одну такую штучку доставить сюда — проблема. А как поднять? Говорят, что к пирамидам в древности вплотную подходили каналы с нильской водой. Значит, можно предположить, что камни египтяне могли доставлять водным путем…»
В этот момент Геллан увидел, что подходят экскурсанты его группы, и он легко спрыгнул на песок. Прошли мимо огромной сцены, где, как объяснила экскурсовод, по вечерам ставилась опера «Аида», и остановились возле Сфинкса.
Огромнейшая фигура льва с лицом человека. Экскурсовод пояснила, что лицо принадлежит Рамзесу II, и неожиданно взглянула на Геллана:
— Скажите, мистер, вы не француз?
Геллану почему-то подумалось:
«Интересуется, не француз ли я, а обращается „мистер“».
— Я американец.
— Простите, — улыбнулась девушка, — просто я хотела сказать, что французы стреляли из пушки по Сфинксу. Видите, на лице следы их ядер.
Она смущенно улыбалась:
— Я как-то рассказывала об этом группе джентльменов, а среди них оказался француз. Он очень обиделся, когда я сообщила о Сфинксе, и даже не стал спускаться с нами в пирамиду. Итак, господа, я приглашаю вас к Хеопсу. Вижу, что оттуда вышла предыдущая группа посетителей, теперь наша очередь.
Только сейчас Эдвард присмотрелся к экскурсоводу. Прекрасно сложена. Веселые, большие карие глаза, длинные, зачесанные назад и собранные в пучок волосы. Когда она улыбалась, сверкали белоснежные зубы, привлекала свежесть губ.
«Размер груди номер три», — почему-то подумал Эдвард и вздрогнул, ибо молодая женщина стояла уже возле него:
— Вы так на меня смотрите, словно мы уже встречались. Мне тоже кажется, что мы где-то уже виделись. Но извините, мистер, я никак не могу вспомнить, где и когда это было.
— Да, действительно, ваше лицо мне показалось знакомым, — солгал Эдвард и чертыхнулся в душе: «Совсем сдурел, старый черт! Уставился на даму, словно приглашаю ее в постель!»
Но тут же неожиданно возразил себе:
«А почему бы и нет? Эта египтянка совсем недурна собой. Правда, моложе меня лет на пятнадцать».
К пирамиде они шли рядом. Эдвард спросил:
— Вы где учились?
— В Англии. Мой отец работал в Лондоне в египетском посольстве. А вы с какой целью у нас?
— Я журналист. Хочу написать о здешних достопримечательностях и… — Эдвард улыбнулся, — о красивых женщинах. Кстати, как вас зовут?
— Глория. А вас?
— Эванс. Эдвард Эванс. Я остановился в отеле «Каир».
— Это недалеко от моего дома.
— Ну, вот и прекрасно, — Эдвард достал записную книжку, что-то написал, вырвал листок и протянул Глории: — Это мой телефон. Если будет время, позвоните мне, поболтаем.
— Хорошо, — экскурсовод заглянула в бумажку, — мистер Эванс, я позвоню вам, если кроме времени у меня появится и желание поболтать с вами.
«Ух ты, какая независимая!» — подумалось Эдварду, и, не сдержавшись, он озорно посмотрел на Глорию:
— У вас появится и время, и желание. Мне так кажется.
— Вы что, предсказатель будущего? Ясновидец? — засмеялась Глория и уже у самой пирамиды добавила: — Хорошо, я подумаю.
И она первой двинулась ко входу в каменное чудо.
Эдвард спускался за цепочкой людей вниз. Все глубже и глубже по наклонной штольне в тело пирамиды Хеопса.
Вдруг кто-то позвал его:
— Эдвард!
Эванс обернулся: сзади с напряженным лицом, боясь оступиться на деревянных подмостках, двигалась пожилая женщина. И тут голос послышался снова:
— Эдвард, не стоит оглядываться. Впереди будет выступ, за ним поворот. Не бойся темноты, поверни в проход. Не беспокойся, никто этого не заметит, все пойдут прямо.
«Так это же голос Адамса!» — покрываясь холодным потом, догадался Эдвард. Ноги его стали вялыми, и он почувствовал в коленках дрожь. Все поплыло, как в тумане, но тем не менее он четко увидел небольшой выступ, сделал несколько шагов и повернул налево, в густую темень. Неведомая сила быстро повела его в неизвестность. Эдвард ничего не видел, но передвигался уверенно и быстро.
Наконец он оказался в небольшом квадратном каменном помещении. Высокие мрачные стены уходили высоко вверх, при неярком рассеянном свете потолка не было видно. Напротив входа, у противоположной стены, Эдвард четко увидел сдвинутую в полу большую каменную плиту, а рядом — дыру. Вопреки своему желанию направился туда. Его нога уверенно нащупала совершенно не видимую глазом ступеньку. Эдвард начал спускаться вниз. Перед ним была узкая, уходящая в темень штольня. Голос Адамса приказал:
— Тебе — туда!
Трудно сказать, сколько длилось это путешествие в пирамиде, прежде чем Эдвард оказался в довольно просторном помещении. Свет — неземной, рассеянный, чуть серебристый. Пораженный увиденным, он остановился. В центре стоял Адамс. Он был одет в тот же костюм, в котором его хоронили. Рядом с Адамсом — какие-то люди, одетые в старинную одежду.
«Бог мой! Неужели фараоны?! — от этой догадки Эдвард оцепенел. — Не разыгрывают ли меня?!»
— Успокойся, Эдвард, — снова послышался голос Адамса, — все, что ты видишь, — не сон. Мы не хотим, чтобы жизнь на Земле оборвалась, и желаем, что бы люди нашли выход из очень сложной ситуации. Помни, Земле угрожает катастрофа, и если она случится, то все живое исчезнет. Торопись предотвратить это!
Фараоны начали медленно растворяться в тумане. Через несколько секунд перед Эдвардом остался только Адамс.
— Сегодня умрет моя жена. Я об этом говорил тебе в самолете девять дней назад. Помнишь?
— Да, помню, — ответил потрясенный Эдвард и совсем некстати спросил: — Откуда ты это все знаешь?
— Я перешел в мир иной, нахожусь в другом измерении, но интересуюсь близкими людьми. Готовься, Эдвард, к трудностям, они ждут тебя. А сейчас иди к своей группе!
Эдвард почувствовал сильное головокружение, глаза застлал туман, мысли стали вялыми, и он ощутил, что перемещается в пространстве.
Через какое-то время Эдвард уже стоял рядом с людьми, с которыми начал спуск в пирамиду Хеопса. Все рассматривали каменную гробницу, а экскурсовод говорила что-то об усыпальницах фараонов.
Эдварду было неинтересно, и он нетерпеливо посматривал на часы — скорей бы на свежий воздух. Чувствовал он себя очень плохо.
Экскурсовод, словно услышав желание Геллана, закончила рассказ и пригласила всех к выходу. Они долго, часто спотыкаясь о ступени из деревянных брусьев, поднимались вверх, где их встретили жара, свет и духота.
Эдвард отмахнулся от пожилого египтянина, предлагавшего прокатиться верхом на верблюде, и направился к ожидавшей его автомашине.
В городе водитель чуть притормозил у высокого белокаменного столба и спросил:
— Господин не желает осмотреть колонну из Луксорского дворца?
— Нет, в следующий раз. Отвезите меня в отель.
В номере он сразу пошел в ванную. Долго, пофыркивая, стоял под прохладным душем, пытаясь прогнать тревогу и страх. Кому рассказать обо всем? С кем посоветоваться? И что это за чертовщина, в конце концов?
«А может, действительно, у меня „крыша поехала“?» — уже в который раз подумал он и быстро начал надевать махровый халат, ибо услышал, как часто и настойчиво зазвонил телефон. Торопливо сунул ноги в тапочки и поспешил в спальню, где на прикроватной тумбочке стоял телефонный аппарат.
— Милый, здравствуй! — услышал Эдвард голос жены.
Поздоровавшись, он тут же спросил:
— Откуда ты звонишь?
— Не беспокойся, я помню.
Эдвард, давая Джанине номер телефона в гостинице, строго-настрого наказал ей с домашнего телефона не звонить. Поэтому, услышав от жены, что она помнит уговор, Эдвард мысленно похвалил ее. Джанина рассказала все семейные новости и вдруг спросила:
— Эдвард, ты помнишь Адамса?
— Конечно.
— Два часа назад умерла его жена. Ужас какой-то! Еще утром была здорова и весела, и вот, на тебе! Не болела, ни на что не жаловалась… Я просто потрясена.
А Эдвард не мог и слова вымолвить. Его с новой силой охватил ужас. Перед глазами возник образ Адамса, а в ушах звучал его голос: «Сегодня умрет моя жена…»
Как во сне он долго разговаривал с Джаниной, а когда положил трубку, то не мог даже вспомнить, о чем они говорили. Геллан упал лицом на кровать и в оцепенении замер. Ему стало страшно. Хотелось куда-то бежать, кого-то звать.
«Спокойно, спокойно, майор, — успокаивал он себя, — не горячись, разберись в этой чертовщине».
Он заставил себя переодеться.
«Поднимусь в ресторан, поужинаю, развеюсь», — уговаривал он себя, стараясь отвлечься от тревог. И вдруг вспомнил об экскурсоводе:
«Стоп, а как же она? Вдруг позвонит?» — и тут же вздрогнул: резко и неожиданно зазвонил телефон.
— Мистер Эванс? Вы были правы. У меня появилось желание позвонить вам.
— Как прекрасно, что вы позвонили! — искренне обрадовался Эдвард. — У меня предложение: давайте вместе поужинаем.
— Где?
— А где хотите. Как вариант предлагаю ресторан отеля. Согласны?
Как за спасительную соломинку хватался он, уговаривая Глорию принять его предложение. Ему действительно не хотелось остаться одному, и он, волнуясь, сбивчиво уговаривал молодую женщину.
— Хорошо. Вы так настойчивы, что я просто обязана откликнуться на пожелание гостя. Через час встречайте меня у входа в отель.
— Прекрасно. Жду!
Эдвард чувствовал прилив энергии. Вот оно — спасение от жуткого одиночества и страшных мыслей. И он мысленно дразнил себя предстоящей встречей с женщиной:
«А что, дама прекрасно сложена. Красивые ноги, сама красива. За такой можно и приударить».
Он подошел к зеркалу и, рассматривая свое несколько одутловатое лицо, подумал:
«Интересно, сколько ей лет? Наверно, 25–27, не больше. Что она подумала обо мне? Собственно, — он провел рукой по подбородку, — если позвонила, то не совсем плохо подумала. Чем-то я ее заинтересовал, а? — и неожиданно подмигнул себе: — Значит, еще что-то для этих пташек-милашек у меня осталось».
У Эдварда явно улучшилось настроение.
Ровно через час Эдвард спустился вниз и вышел из подъезда. Несмотря на вечер, после прохладной гостиничной свежести, создающейся мощными кондиционерами, на улице было душно. Каир сверкал огнями, вечерняя жизнь бурлила. Отель расположен в самом центре города, недалеко от набережной Нила.
Эдвард вскоре почувствовал на спине противные струйки пота. Глория появилась с некоторым опозданием. Подошла сзади:
— Извините меня, Эдвард. Мне пришлось менять такси — первое испортилось.
— Вы молодец, что пришли.
— А если бы не пришла? — кокетливо улыбнулась женщина.
— Вы не могли так поступить.
— Это почему же?
— Я вас очень ждал… Не знаю почему, но, честное слово, очень хотелось, чтобы вы позвонили.
— Вот я и позвонила.
— Поэтому и молодец. Глория, у меня два предложения. Первое — посидеть в ресторане. Второе — поужинать в номере.
— Я считаю, что лучше первый вариант. Кстати, оттуда прекрасный вид на Каир, и я помогу вам кое-что увидеть.
— С удовольствием, — пытался скрыть разочарование Эдвард.
Он взял ее под руку, и они, войдя в отель, направились к лифту.
Ресторан находился на последнем этаже высотного здания, и вид на Каир открывался прекрасный. Миллионы огней, словно маленькие светящиеся жучки, проносились далеко внизу автомашины.
— Вы, наверно, специально заказали этот столик? — Глория кивнула головой на расположенное рядом окно, через которое была видна панорама города.
— Честно? Нет, не заказывал. Я надеялся, что мы будем ужинать у меня в номере.
— Но оттуда нет такого вида на город. Представьте себе: мы в каком-то сказочном корабле медленно плывем над Каиром.
— А почему сказочном?
— Странный вы, Эдвард. Ведь совершенно не слышно гула двигателей. А какой самолет, если у него нет двигателей, не сказочный? Или вы в силах убедить меня в обратном?
— Я против вас бессилен, — коротко улыбнулся Эдвард и с трудом оторвал глаза от открытой груди дамы.
«Точно, грудь у нее третьего размера, хоть измерь!» — подумал он, и, боясь, что Глория обидится на его довольно бесцеремонный взгляд, повернул голову к окну. Свет в зале потускнел, и панорама города стала еще ярче, сочнее.
Официант, здоровенный, полный араб, принес заказ.
Глория не возражала против виски с содовой и льдом. Пригубила свой бокал и спросила:
— О чем вы хотите написать?
— У меня несколько заданий. Например, написать об одном из семи чудес света — пирамидах. Хочу лично познакомиться с людьми, утверждающими о жизни в потустороннем мире. — Эдвард улыбнулся: — О красивых девушках Ближнего Востока, арабского мира. Вот возьму и расскажу о вас…
— Обо мне? А чем я примечательна?
— Вы красивы…
Глория слегка покраснела:
— Ну, даже если это и так, то красоты, привлекательной внешности явно недостаточно, чтобы стать героиней вашего рассказа.
— Но вы, по-моему, кроме красоты обладаете еще и умом, добротой. Не буду же я писать о злых людях.
— Нет на свете злых людей, Эдвард. Есть злые тени людей. Берегитесь их, ибо даже исчезнувшие звезды нередко оставляют после себя свет, не греющий человеческие души.
— Вы это хорошо сказали. Давайте же выпьем за тепло сердец человеческих.
— Да, пусть они будут звездами, излучающими и дарящими людям и свет, и тепло.
Геллан чувствовал к Глории все большую симпатию, и дело не только в виски, которое она предпочла легкому вину. Он все больше убеждался, что Глория умна и много знает. Она серьезно интересовалась НЛО, и в этот вечер Эдвард услышал от нее много нового и полезного для себя. Ее рассказ начался с его вопроса, не знает ли она, для чего понадобилось французам стрелять по Сфинксу.
— Я думаю, что это элементарное хулиганство. К сожалению, такие повадки люди приобретают гораздо быстрее, чем познания о нашем мире, культуре, даже не задумываются, кто мы и как появились на Земле.
— А вы верите в то, что все мы произошли от обезьян? — улыбнулся Геллан.
— О нет, я считаю версии о такой эволюции несерьезными. Я уверена, что мы, люди, оказались на Земле как пришельцы. Не спорю, может, и случайно, скажем, в результате катастрофы межпланетного корабля. Поэтому и развитие человечества происходило такими трудными этапами, ведь пришлось все начинать сначала, не имея ничего: ни инструментов, ни приборов, ни возможности зажечь костер. Вот вы, Эдвард, спрашивали о Сфинксе. А вы знаете, лично мне очень импонирует мнение, высказанное различными учеными, в том числе и американцем Стоуном, и ливанцем Кресом, и русским Романовым. Они считают, например, что Большой Сфинкс — это скульптурный портрет инопланетянина, пришельцы с другой планеты соорудили и Сфинкса, и пирамиды. Кстати, я не думаю, что является случайностью то, что высота пирамиды Хеопса, умноженная на миллиард, равна расстоянию от Земли до Солнца.
— Я встречался со Стоуном, он мне почему-то не говорил об этом.
— Возможно, вы не вели разговор на эту тему, или просто времени не хватило. У меня хранится его книга «Человек на Земле — космический гость». Там он об этом пишет. Ученые всего мира бьются над загадкой прошлого: как могли люди, не умеющие ни читать, ни писать, ни решать математические задачи, создавать такие сооружения, которые сейчас представляют собой верх архитектурной и математической мысли, причем эти сооружения содержат в себе ориентацию относительно Солнца, Луны и звезд. Скажите, могли ли такое сотворить люди без огромных знаний? Я согласна с теми учеными, которые считают, что эти сооружения и есть материальное подтверждение того, что Землю посещали посланцы других миров.
— Но тогда они обязаны были оставить о себе какую-то другую информацию: скажем, картины, рисунки, письма?
— Конечно, иначе бы это не соответствовало естественному стремлению Разума к общению. Ученые считают, что инопланетяне обязательно оставили о себе подробную информацию и что, когда пройдут тысячелетия, земная цивилизация достигнет такого уровня, что люди по сооружениям, оставленным на Земле инопланетянами, смогут разыскать, скажем, капсулу, где хранится информация и о пришельцах, и о том, как установить с ними хотя бы радиоконтакт.
Глория замолчала, потянулась к сумочке и, достав сигарету, вопросительно посмотрела на Эдварда. Тот смущенно начал искать глазами официанта. Эдвард не курил и, конечно, ни спичек, ни зажигалки у него не было. Глория улыбнулась:
— Я знаю, что вы не курите. Не возражаете, если я закурю?
— Нет, нет, пожалуйста.
Она достала зажигалку и закурила длинную и тонкую, шоколадного цвета сигарету.
— Не утомила я вас своим рассказом?
— Что вы, Глория! Я вас очень прошу, продолжайте.
— Хорошо. Анализируя древние сооружения, вернее, их местонахождение и внешние особенности, ученые, и, по-моему, об этом первым заявил русский ученый Романов, пришли к выводу, что данные свидетельствуют о символизации параметров Солнечной системы и сигнализируют, что инопланетяне оставили на Земле информационную капсулу. Я уже вам говорила о работах ливанского ученого Креса. Правда, он такой же ливанец, как вы, скажем, немец. Крес, по-моему, родился в Англии. Так вот, он доказывает именно это. Люди должны с помощью анализа внешних особенностей древних сооружений, их координат получить сведения о местонахождении на Земле информационной капсулы. Лично у меня появляется зуд искателя, и мне хочется броситься на поиски капсулы.
Эдвард достал небольшую записную книжку и попросил:
— Повторите, пожалуйста, фамилию этого профессора. Я хочу встретиться с ним. Вы мне подсказали прекрасную тему. Я обязательно напишу об этом.
— Профессор Леонард Крес. Известный ученый и действительно интересный человек. Живет он в Бейруте. Но сейчас там неспокойно.
— А где сейчас спокойно? — улыбнулся Эдвард. — Я постараюсь встретиться с ним.
— Возьмите меня с собой, вдруг пригожусь вам как переводчик.
— С удовольствием.
Геллан действительно был рад. Местная переводчица — что может быть лучше для прикрытия?
Он наполнил бокалы:
— Ну что ж, за наше сотрудничество!
— Да.
Глория оказалась очень общительным человеком и откровенно говорила обо всем, о чем думала. Не скрыла даже того, что успела побывать замужем, но муж погиб в авиакатастрофе, что живет в собственном доме в центре Каира. Отец, отставной дипломат, имеет недалеко свою виллу. Проведение экскурсий — это скорее хобби, чем работа, возможность совершенствовать французский и английский языки.
Геллан был очарован, и в его голове засела только одна мысль: как заманить эту красавицу к себе в номер. После очередного тоста Эдвард прикоснулся к руке Глории:
— Не сочтите за дерзость, но я рискну пригласить вас в номер — выпьем кофе, поболтаем без посторонних глаз? Мне не очень нравится, что на вас так таращат глаза мужчины, сидящие за соседними столиками.
— Ну и пусть таращат, — весело встряхнула волосами Глория, — мне совсем неплохо с вами.
— Спасибо, но в номере мы себя будем чувствовать уютней.
— В большей безопасности?
— Что касается меня, — Эдвард, смеясь, кивнул головой в сторону соседних столиков, — то конечно.
— Что поделаешь, в таком случае придется согласиться.
Не мешкая, Эдвард подозвал официанта, рассчитался с ним и, сделав заказ в номер, протянул руку даме.
Эдвард занимал небольшой, но уютный двухкомнатный номер на восьмом этаже. Он только успел достать из холодильника пару бутылок кока-колы, как в дверь постучали.
Это доставили заказ. Они устроились в низких мягких креслах у журнального столика и заинтересованно беседовали.
Эдвард подошел к окну, и Глория, поднявшись, стала рядом:
— Люблю я ночной Каир. В такое время он менее суматошный и не такой крикливый.
Эдвард взял ее за руку.
Глория не воспротивилась, не отдернула руку и даже, как ему показалось, ответила еле заметным пожатием. Он притянул ее к себе. Глория была покорна. Эдвард почувствовал мелкую дрожь ее тела, упругость груди, теплое дыхание, медленно приблизил свое лицо к ней и поцеловал приоткрытые губы. Она обмякла в его объятиях, ее жаркое и частое дыхание подсказывало, что их желания совпали…
Глория не осталась у него до утра. В три часа ночи он провел ее к выходу, где она взяла такси, а Эдвард вернулся в номер и завалился на измятую постель. Засыпал он с улыбкой на губах.
Сколько прошло времени, трудно сказать, но, словно по чьей-то команде, Эдвард вздрогнул и открыл глаза. Уже явно приближался рассвет. На востоке в небе появилась светлая полоска. И тут он увидел Адамса, который сидел у кровати на мягком пуфике. И в глазах, и на лице — ледяной покой, у рта — та же узкая складка, изображающая улыбку.
— Адамс! За что ты меня преследуешь?! — взмолился Эдвард. — Ты не можешь простить мне из-за жены?
— Она вчера умерла.
— Я знаю. Мне звонила Джанина.
— Ты едешь в Ливан?
— Да, но сначала хочу съездить в Асьют, поговорить с девушкой, которая якобы встречалась с инопланетянами.
— Ты хочешь взять с собой в Ливан Глорию?
— Если поедет, то, конечно, возьму.
— Она красивая… красивее и твоей, и моей жены… но не бери ее, Эдвард.
— Почему?
Адамс вдруг нервно посмотрел в окно:
— Светает, мне пора. Не бери…
И Адамс исчез. Некоторое время майор продолжал сидеть в постели в той же позе, тупо глядя в противоположный угол, затем издал что-то похожее на стон и упал на подушку.
Он спал, но блаженного выражения лица и улыбки на губах уже не было.