Илоты безумия

Глава 32

Полещук, моргая в такт выстрелам, уже через несколько секунд понял, что его пули не поразили, а когда стрельба кончилась, повернул голову направо — Мельников стоял живой. Посмотрел на Бугчина — тот корчился на земле, но не был даже ранен.

— Ничего себе хохмочки! — пробормотал Полещук.

— Суки! — выдохнул Мельников. — На пушку решили взять. Я так и предполагал.

К ним подошли Керим и Анохин.

— Будем считать, что экзамен вы выдержали, — переводил слова Керима Анохин. — Идите к себе, скоро вызовем.

— А что мне? — заикаясь, спросил Бугчин. Он уже встал на ноги. С растрепанными волосами, заплаканными глазами и в мокрых брюках, он выглядел и смешным, и жалким одновременно.

Керим коротко посмотрел на него, криво ухмыльнулся и, что-то бросив, зашагал прочь.

— Тоже свободен. Иди обмойся и собирайся в город, — скороговоркой перевел Анохин и бросился догонять шефа.

Мельников, опершись спиной о теплую шершавую стену, чуть побледневший, смотрел вверх, в голубое бездонное небо.

Полещук подвинулся к нему и, прижавшись к плечу друга, сказал:

— А что, капитан, можно бы и по спиртику вдарить!

— Смотри ты! А? — пробормотал Бугчин и добавил свой обычный набор: — Надо же, б…, они решили пошутить над нами! Ну нет, я этого им никогда не забуду, гадом буду! Я им…

— В штаны напустишь им, что ли? — брезгливо морщась, спросил Полещук. — Ты лучше отвали от меня, а то от тебя несет…

Бугчин отошел на несколько шагов, его вид, несмотря на пережитое, рассмешил парней. Они, смеясь, направились к жилой зоне. Бугчин, некоторое время неловко потоптавшись, побрел за ними.

— У меня идея! — воскликнул Мельников и оглянулся — не слышит ли их Бугчин. — А что, если нам воспользоваться ситуацией и попытаться настроить этого сикуна против Анохина? Давай в беседе с ним намекнем, что это Анохин чуть не подвел всех нас под расстрел.

— А что нам это даст? — пожал плечами Полещук.

— Думаю, что будет еще словоохотливее. Ведь он же хвастал, что ему разрешено в город ездить.

— Можно попробовать. Но сначала нам надо узнать, что случилось с Ахмедом и Дино.

— Ты прав. Я постараюсь выяснить, на месте ли Гамаль.

— Зачем тебе это?

— Мы узнаем, известно ли Кериму, что он связан с Дино.

— Но если Гамаль схвачен, — помрачнел Полещук, — то он может сообщить, что и ты встречался с ним.

— Вот-вот, о чем я и толкую, — грустно улыбнулся Мельников. Капитан на всякий случай сказал Полещуку, где он спрятал фотоаппарат и пленку. — Володя, если меня снова схватят, а тебя, возможно, будут брать на пушку, не поддавайся на их уловки и знай — меня не расколют.

— К чему ты это, Вить? — насторожился Полещук.

— А к тому, что я вынужден искать встречи с Гамалем. Вполне возможно, что они слежку будут продолжать, но я должен найти Гамаля во что бы то ни стало.

— Не пойму, к чему спешить? Выждем, пусть успокоятся, затем разыщешь Гамаля…

— Нельзя тянуть. Дело в том, что я перед Гамалем поставил задачу похитить со склада кое-что из оружия, а сами склады взорвать. Но именно теперь этого делать нельзя.

— Почему?

— Да потому, что сейчас Керим повысит бдительность, и пропажу оружия, тем более взрыв, наверняка припишут Ахмеду с Дино, что, конечно, усугубит их положение.

Полещук оглянулся:

— Слушай, а где этот сикун?

— Кто, Бугчин? Черт его знает. А зачем он тебе?

— Я у него в комнате видел небольшой радиоприемник. Он же, гад, наверняка Москву слушает. Как бы у него одолжить этот «ящик»?

— Не даст, жадный.

Вдруг до их слуха донеслись автоматные очереди. Парни остановились.

— Это в том месте, откуда мы идем, — озабоченно произнес Полещук. — Интересно, что это? Мы же ушли последними.

— Да, похоже, что это автоматный залп. Стреляли не менее пяти автоматов.

В этот момент послышалось несколько менее громких одиночных выстрелов.

— Пистолетные, — заметил Мельников и посмотрел на друга. — А вдруг они решили Бугчина шлепнуть?

— Из пистолета добивали?

— Все может быть. Пошли, не следует задерживаться.

Вскоре они оказались у своего жилища. Прежде чем войти, Полещук грустно предложил:

— Давай соберем всех наших, захватим у охранников оружие и рванем в город. Есть же здесь власть, правительство.

— Ну, а дальше что?

— Как что дальше?! Домой пойдем.

— А может, ты знаешь, как наш дом называется?

— Не понял.

— А что тут понимать? Советского Союза, которому мы, солдаты, присягали, нет. Не поймешь, кто мы теперь, есть ли такое понятие, как гражданин СССР? Так что не торопись. Мы же с тобой видим, что Керим и его банда — враги всему человечеству. Имеем ли мы право уклониться от борьбы с ним? В этот момент уместен вопрос: кто, если не мы? Так что держись, хотя и не ясно, что впереди.

— Но то, что впереди борьба, — несомненно.

— Да. Это так, — и Мельников слегка подтолкнул друга к дверям: — Прошу, сэр!

— Сенкью вери мач, — с поклоном ответил Владимир и шагнул в дверь.

Как только оказались в комнате, они, по привычке, начали осматриваться: был ли обыск. Мельников случайно выглянул в окно и сразу же увидел Понтина — Олег стоял неподалеку. Он явно высматривал их. Капитан внимательно осмотрел подходы — вроде бы никого. Молча притронулся к плечу Полещука и кивнул головой на дверь — пошли мол.

Они давно научились понимать друг друга по легкому кивку головы или движению руки. Полещук, ничего не говоря, двинулся за Мельниковым и только во дворе спросил:

— Подслушку засек?

— Нет, увидел Понтина. Вон, видишь, стоит. Явно нас дожидается.

Как только они приблизились к Понтину, тот обеспокоенно спросил:

— Что у вас случилось?

— А в чем дело? — в ответ спросил Мельников.

— Наши ребята видели, как вас повели к расстрельным скалам. Мы все испугались за вас, запаслись чем попало: кто камнем, кто дубинкой. Хотели туда броситься, но увидели, что все оттуда возвращаются, и вы — тоже.

— Олег, ты не знаешь, а что там за стрельба была, после того как мы ушли? — поинтересовался Полещук.

— Кто-то из ребят от охранников узнал, что якобы двоих шпионов застрелили.

— Ты что! Правда?! — воскликнул Мельников.

— Так сказали. А вы что, знаете их? — но, увидев, как сразу же побледнели лица друзей, не стал настаивать на ответе и с обидой сказал: — Мы давно заметили, что вы скрываете от нас что-то. Зря вы нам не доверяете. Стукачей и предателей среди наших ребят нет, а вместе действовать сподручней. Тем более, мы уже знаем, что здесь есть и наши друзья.

— Кого ты имеешь в виду? — поинтересовался Мельников.

— Ну, хотя бы этого американца Эванса. Он свой мужик! По крайней мере, сюда не по своей воле попал и, чувствуется, Кериму готов такую козу подстроить!

— Слушай, Олег, — насторожился Полещук, — ты что, ему доверился?

— Не считай меня простофилей, но я же вижу и чувствую, что американец ко мне потянулся. Он здесь совершенно одинок, ему не с кем поговорить. Он мне рассказал, что схватили его прямо в автомашине, когда он ехал в свое посольство. Здесь есть такой Мирех — шестерка Керима, — он со своими людьми и схватил Эванса, лупили его как грушу, пытали. Эванс зубами скрежещет при упоминании имени этого Миреха. Мне кажется, что при первой же возможности мой шеф без колебания отправит Миреха на небеса.

— Он что, в твоем лице нашел исполнителя? — язвительно спросил Полещук и тут же начал развивать свою мысль: — Конечно — «афганец», убийца мирных людей, агрессор, оккупант, беспощадный робот…

— Заткнись! — резко оборвал его Понтин. — Я по делу говорю вам, а вы выкобеливаетесь. Пошли вы!

И Понтин резко зашагал прочь.

Мельников осуждающе проворчал:

— Чего ты к человеку прицепился! «Оккупант», «убийца»… Кстати, ты что, не знаешь, что среди наших встречались и такие?

— Какие?

— Убийцы, которые стреляли в мирных жителей, мародеры, грабители… Одни из нас исполняли свой долг и приказ — таких, конечно, подавляющее большинство, но ведь были и другие, которые и насиловали, и издевались над людьми. Помню, в соседнем батальоне командир взвода приказал пленных не брать, и танки несколько сдающихся в плен духов задавили.

— Виктор, честное слово, ни разу не слышал о таких случаях. У нас ни во взводе, ни в роте, ни в батальоне и близко такого зверства не было. Духи, помню, захватив двоих наших парней, прежде чем убить, на куски резали.

— Это многие банды делали. Они даже своих не жалели. Как-то недалеко от Бараки-Барак в провинции Логар вырезали почти двести девушек — и только за то, что они учиться в лицее вздумали, а их родители не стали уходить в горы в банды. Действительно, таких случаев — сотни, а у нас пусть даже несколько негодяев среди солдат и офицеров, но какая молва, какой вред причинили армии и стране! Так что не надо было Олегу такие словечки бросать. Пойдем к нему, утрясем дело. Неудобно, парня ни за что обидели.

Они разыскали Понтина у входа в дом, где он жил с другими пленными. Олег сидел на каменной ступеньке и, глубоко задумавшись, смотрел в землю.

Полещук первым подошел к нему и положил руку на плечо:

— Олег, не заводись. Извини меня, я неудачно пошутил. Лады?

Понтин медленно поднялся и, ответив на рукопожатие Полещука, хмуро произнес:

— А я верю американцу. Думаю, не лишним было бы объединиться с ним и действовать сообща. Неужели вы не видите, что мы все — в зверином логове. Дорога отсюда одна — к смерти. Кериму мы нужны для убийства. Должны ли мы быть послушными рабами?

— Ты прав, Олег, — заметил Мельников. — Но в нашем деле нужны и осторожность, и аккуратность. Один неверный шаг — и нам каюк.

— Эвансу тяжело, он один, а нас — много. Я вижу: он доверился мне, ищет союзников, и мы не должны к нему задом поворачиваться.

— Хорошо. Попытайся организовать мне встречу с ним. Давай познакомимся.

— Ладно, поговорю. Полещук встрепенулся:

— Атас, мужики! Бугчин прет.

И действительно, переодетый, умывшийся, Бугчин с веселой улыбкой приближался к ним:

— А я уже как человек. Снова чистенький и веселый.

— Был бы ты таким, когда нас всех к стенке поставили, — проворчал Полещук.

— А чего там смешного. Ни хрена себе! Стволы автоматов тебе в рожу смотрят, вот-вот свинцом душу вывернут, и тебе п…, а ты еще улыбайся. Нет, я не согласен на такое. Это вы, привыкшие к смерти в вашем Афгане, можете эти хохмочки терпеть. Лично я — пас. Притом, мужики, признаюсь вам как на духу: люблю я две вещи — жизнь и бабки, лучше, конечно, зелененькие. Вот, например, такие, — и Бугчин достал из кармана несколько долларовых бумажек.

— Это что, плата за страх? — поддел его Полещук.

— Э, нет, за страх я еще заставлю Анохина заплатить. Столько мне нервов попортил. Ему шпионы так и снятся, кэгэбэшник несчастный, предатель!

— Почему предатель?

— Ты разве не знаешь? Он же майор госбезопасности, сидел спокойно в посольстве и греб «зеленые» лопатой. Но захотелось побольше, и он когти рванул, Кериму начал прислуживать, сучка, а сегодня решил и нас пришить. Я точно знаю: это он поднатырил Керима нас расстрелять, хорошо, что тот не послушал его, пораскинул мозгами и сообразил, какие мы ему враги. Нет, я этого Анохину не прощу! — Бугчин грязно выругался и сплюнул на землю.

— Но он же все равно тебе доверяет, — возразил Мельников, — сам говоришь, в город выпускает, деньги дает.

— А в чем я провинился? Нет, я ему при первом же случае отдам долг. Ну, пока, ребята!

Мельников и Полещук переглянулись. Оба вспомнили недавний разговор о том, чтобы попытаться как-то использовать поездки Бугчина в город.

Мельников повернулся к Понтину:

— Договорились, Олег, организуй мне встречу с Эвансом.

Всю остальную часть дня Мельников много ходил по лагерю — пытался выяснить, нет ли за ним слежки и все ли в порядке с Гамалем. Полещук, действуя по инструкции Мельникова, осуществлял контрнаблюдение, тоже проверял, есть ли слежка за капитаном.

Только к вечеру друзья облегченно вздохнули: Гамаль был на посту у складов, и, когда он сменялся, Мельников перехватил его. Жестами и словами объяснил, что пока похищать оружие и взрывать склады не надо.

В эту ночь, после стольких волнений и тревог, парни уснули быстро, а на следующий день в обеденное время, когда на территории лагеря гораздо меньше шастают патрули, Понтин свел Мельникова и Полещука с американцем. Они встретились среди каменных нагромождений, заросших густым кустарником.

С минуту офицеры молча рассматривали друг друга. На лицах обоих еще сохранились следы пережитого, оба смотрели хоть и настороженно и изучающе, но не враждебно. Наконец заговорили. Понтин переводил. Американец нарушил молчание первым:

— Я верю Олегу, он рекомендовал вас как надежного человека. Не вижу смысла скрывать свое настоящее имя. Я — офицер разведки Соединенных Штатов Америки, имею звание майора, мое настоящее имя Эдвард Геллан. Меня силой захватили люди Керима в Ливане и доставили сюда. Керим пытается склонить меня к сотрудничеству, поэтому мне предоставлена возможность свободно передвигаться по Центру. А теперь хотел бы, чтобы представились вы.

— Я — Мельников Виктор Андреевич, капитан Советской Армии, командир разведроты. Был ранен в Афганистане и захвачен в плен 13 февраля 1987 года.

Мельников старался не подавать вида, что он озадачен сообщением американца. Капитан был уверен, что идет на встречу с журналистом. А тут — на тебе! Перед ним разведчик потенциально враждебной армии. Виктор понимал, что, назвав себя, американец приглашает его к откровенному разговору. Мельников конечно же не мог знать, что Геллан помнил совет Адамса дружить с русскими. Поэтому Геллан и рискнул:

— Мне Олег говорил, что вы тоскуете по Родине.

— А вы, господин майор?

— Я понимаю. Поверьте, у меня, так же как и у вас, огромное желание попасть домой. Но, господа, давайте подумаем о другом. Мы с вами — люди военные, наши страны все больше стирают между собой грань враждебности, недоверия и противостояния. Этому процессу положила начало ваша перестройка, а точнее, огромные изменения, в первую очередь во внешней политике, и пересмотр руководством Штатов своей позиции в отношении вашей страны. Совпали наши интересы и в военной области, и в разведке, которая сейчас объединила свои усилия в борьбе с международным терроризмом. Не знаю, насколько вы осведомлены, но я скажу вам: Керим создал крупнейшую за всю историю мирового сообщества международную террористическую организацию, распространяющую свои действия почти на весь мир. Я считаю, что наш долг как военных, как патриотов своих стран — не торопиться просто унести ноги от Керима. Нам надо объединиться, создать свою, хорошо законспирированную организацию, установить контакты с любой из наших стран и сделать все, чтобы полностью разгромить эту опаснейшую банду.

— А если нам не удастся установить связи с представителями своих стран? — засомневался Полещук.

— Говоря о наших странах, надо иметь в виду и многие другие государства, чьи правительства не поддерживают терроризм.

— А если и это не удастся? — снова спросил Полещук.

— Тогда нам надо будет принимать меры самим.

— Но для этого необходимо хорошо подготовиться и вооружиться, — ответил за американца Мельников.

— Вы правы, господин капитан.

— Господин майор, мы принимаем ваше предложение, — твердо сказал Мельников. — В Центре немало советских людей…

— Вы хоть знаете, капитан, что Советского Союза уже не существует и что вместо него появились полтора десятка государств — бывших союзных республик?

— Знаем. Правда, информации у нас мало.

— Я постоянно слушаю многие радиостанции мира и при первом же подходящем моменте расскажу все, что знаю. И последнее. Раз мы создаем свою организацию, то я думаю, что не будет лишним, если мы определим кого-либо из нас командиром. Не сочтите меня нескромным, но считаю, что взять командование на себя должен я. Учитывая при этом, что вы несколько лет находились в плену, получали и получаете очень мало информации, находитесь в более стесненных условиях в Центре, чем я. К тому же я имею кое-какой доступ к Кериму и являюсь старшим по званию.

Мельников, понимая, что американец приводит убедительные доводы, молча переглянулся со своими и ответил:

— Мы согласны, господин майор. Можете рассчитывать на нас.

— А вы на меня, друзья!

И Геллан пожал всем руки:

— Да поможет нам Бог! О следующей встрече я сообщу через Олега. А пока подбирайте людей, которых мы можем привлечь к выполнению нашей миссии.

Ничего не сказал Геллан о Глории, промолчали об Ахмеде и Дино Мельников и Полещук. Но расходились все в хорошем настроении.