Илоты безумия

Глава 27

Керим держал свое слово. С момента прибытия в учебный центр Геллана не только никто ни разу не ударил, но даже плохого слова не сказал. Геллан сразу же понял, что Керим взялся за него лично. Свои беседы с пленником главарь вел, как правило, дружески и не торопил события. Геллан видел, что Керим уверен, что разведчик скоро созреет и будет плясать под его дудку. Понимал Геллан и другое: ему во что бы то ни стало надо выиграть время, чтобы разобраться, где он, и определиться, как ему действовать. Геллан решил чуть-чуть подыгрывать Кериму. Стал чаще задавать вопросы, где надо — громко удивлялся или же пытался рассуждать вместе с Керимом. Делал все очень осторожно, понимая, что Керим может легко уловить фальшь.

Как-то утром сразу же после завтрака безоружный охранник-араб, приставленный к Геллану, проводил его в кабинет Керима.

Охранник остался у входа, а Геллан молча вошел в дверь, охраняемую двумя автоматчиками. Керим был в кабинете один и рассматривал пачку больших фотографий. Не отрываясь, дружелюбно сказал:

— А, Эдвард! Входите, входите. Кстати, посмотрите: новые самоходные гаубицы, которые создаются в Германии. Интересные машины, не правда ли? — и он протянул два снимка Геллану. — Взгляните, впечатляют.

Геллан взял фотографии и увидел самоходные орудия на гусеничном ходу. Их отличали от обычных чертовски длинные стволы.

— Да, громадины. Такие стволы можно использовать вместо кранов.

— И для стрельбы ядерными снарядами тоже.

— Шасси танков?

— Да. Оба варианта на базе танков «Леопард-1» и «Леопард-2». Их вес от пятидесяти двух до шестидесяти тонн. Экипаж 5 человек, боекомплект 60 выстрелов, мощность двигателя тысяча лошадиных сил. Полная длина 152 миллиметрового ствола 8 метров 6 сантиметров, нарезная часть — 6 метров 86 сантиметров 4 миллиметра.

— Ого, какая точность! — сделав удивленный вид, воскликнул Геллан и спросил: — Ну, а дальность ведения огня?

— Двадцать пять — тридцать километров, а снарядами с донными газогенераторами — до сорока километров. Немцы хотят закончить доработку и принять на вооружение одну из этих гаубиц к середине девяностых годов.

— Я смотрю, у вас хорошо поставлена информация. Не успели немцы создать пробные образцы, а вы уже все тактико-технические характеристики получили от своих людей. Поздравляю!

— Благодарю. Но у меня свои источники не только в Германии, есть и в других странах. Например, у вас, в Штатах. Вот, посмотрите, — Керим покопался в фотографиях, отыскал нужную и протянул ее Геллану.

Геллан увидел странный самолет. Двухкилевой и с двумя парами крыльев вдоль корпуса. Если смещенные к хвостовой части крылья были обычными, с изменяющейся геометрией, то вторая пара находилась впереди у носа самолета, причем имела обратную стреловидность.

— Признаюсь, я такой машины еще не видел. Для чего она?

— Штурмовик. Разработан фирмой «Скейлд композите». Автор проекта — Рустан, не слышали о таком конструкторе?

— Нет, впервые слышу, — ответил Геллан, решив, что хитрый Керим таким образом хочет выпытать у него, что он знает об этой отрасли в его стране.

Но Керим и не ждал ответа.

— Рустан — интересный конструктор. Я знаю, что он создатель целого ряда самолетов весьма оригинальных схем, включая космический корабль «Вояджер». Обратите внимание не только на количество оперений, но и на то, что фюзеляж смещен вправо относительно оси симметрии самолета. Штурмовик вооружен шестиствольной пушкой, размещенной с правого борта.

— Мистер Керим, скажите, для чего я вам нужен, если вы все знаете сами?

— Ну, конечно не все, — усмехнулся Керим, — но многое — знаю. Я все ждал от вас вопроса, как я узнал, кто вы и даже вашу настоящую фамилию.

— С моей стороны это было бы неэтично.

— Возможно, но у разведчиков трудно найти что-нибудь этичное, — опять скривил тонкие губы в чуть заметной улыбке Керим. — Я отвечу на этот вопрос. У меня есть люди во всех интересующих меня странах. Естественно, эти люди находятся там, где делается политика, хранятся секреты, создаемся новейшее оружие. Поэтому, как только в поле нашего зрения попал некий мистер Эванс, который совал нос в наши дела, мы, естественно, занялись его проверкой. Лично я удивился, когда узнал, что журналист Эванс и отец двоих детей разведчик Геллан — одно и то же лицо.

— Вы хотите сказать, что в нашем Центре есть ваш человек. Не верю.

— А зря, мистер Геллан. Вы же почти ничего не знаете обо мне и моей организации. Мне удалось опутать своей агентурно-разведывательной сетью практически весь мир. Мои щупальца могут достать почти любого человека, проникнуть в любую организацию. Во время войны в Заливе я мог здорово навредить вашей армии, но не стал это делать.

— Почему?

— У каждого свои планы, — неопределенно ответил Керим.

— А как вы могли навредить нам?

— Ну, например, мог бы вывести из строя ваши электронно-компьютерные системы, в том числе и в самолетных системах управления полетами и огнем.

— Не понимаю, у вас, если вы говорите правду, такая прекрасная возможность навредить своему противнику, и вы этого не сделали. В чем же дело?

— Вы что-либо слышали о создаваемой в Соединенных Штатах телепрограмме, которую сможет смотреть очень узкий круг лиц? Эти люди будут обладать специальными телемониторами, соединенными напрямую со штаб-квартирой ЦРУ в Лэнгли.

— Да, слышал. В любое время суток они смогут по трем закрытым каналам получать самые свежие разведданные об обстановке в мире.

— В каждой конкретной стране?

— Да. Эта система создается по инициативе директора ЦРУ Гейтса.

Геллан решил говорить на эту тему, так как знал, что информация об этой затее уже просочилась в прессу, и виной этому стали конгрессмены, которые не попали в сотню избранных и подняли вой.

— Где будут устанавливаться мониторы? — поинтересовался Керим.

И в данном случае Геллан не стал лукавить, понимая, что Керим этими вопросами может просто проверять, насколько откровенен пленник.

— Одним из создателей этой программы является заместитель директора ЦРУ Гэри Фостер. Он намерен установить мониторы только на письменных столах в кабинетах избранных высококвалифицированных лиц.

— Да, это так, — удовлетворенно кивнул головой Керим, и Геллан понял, что он поступил правильно.

— Так вот, мистер Геллан, я хочу стать сто первым телезрителем этой программы, и вы должны мне в этом помочь.

Геллан молчал. Он действительно не знал, что ответить. Керим же делал вид, что он не сомневается в том, что Геллан согласился, и предложил:

— У меня в Сингапуре есть люди, которые разработали оригинальную систему ввода в компьютеры помех, точнее компьютерный СПИД. Такие люди у меня во всех крупнейших странах.

— А для чего это вам?

— Компьютерный СПИД? Введенный в компьютерные системы, он сработает по моей программе в нужный момент и создаст в любой стране хаос. А если в этот момент взорвать один-два ядерных заряда, захватить в мире несколько ядерных баз, атомных станций и пригрозить взорвать их или захватить подводную лодку, надводный корабль, самолет и пообещать их применить — не думаю, что кто-то в мире не подчинится нам. Главное — все хорошо спланировать, подобрать нужных людей, четко сработать, и успех обеспечен!

Геллан нахмурился:

— Вы слышали о катастрофе в Советском Союзе на Чернобыльской атомной станции?

— Конечно, слышал. Я имею даже специально подобранный материал, который позволяет сделать объективные выводы.

— Эта катастрофа перечеркнула все представления о ядерной войне и показала, как мала наша планета, чтобы применять на ней ядерное оружие. Вы же, господин Керим, можете взорвать всю планету. Неужели вы не понимаете, что если начнется ваша авантюра, то и вам самому не будет места на Земле?

— Говорите, мне не будет места на Земле? — переспросил Керим и, поднявшись, предложил: — Пойдемте со мной.

Они вышли в коридор и, пройдя в дальний конец, остановились у металлической двери. Керим набрал какой-то код на цифровом замке, и дверь отворилась.

Переступив порог, Геллан оказался в большой комнате с зарешеченными окнами и жалюзи, через которые с улицы проникал рассеянный дневной свет. На столах, на специальных подставках размещались какие-то макеты, на стенах — схемы, рисунки, фотографии. Керим прошел к большому прозрачному кубу высотой около метра. Внутри куба находились две большие пирамиды. Керим погладил ладонью поверхность куба и спросил:

— Вы, конечно, слышали о Бермудском треугольнике?

— Конечно. Этот треугольник покрыт пеленой загадок и таинственных происшествий с морскими судами и самолетами.

— Да, да. Эта таинственность и навела меня на идею построить в самом центре треугольника на дне океана вот эти сооружения. Внутри них имеется все, чтобы люди могли жить десятилетиями. Так что если мне не будет места на Земле, то я прекрасно буду чувствовать себя на дне океана.

— Вы что, хотите там поселиться? Один или еще с кем-нибудь?

— Я возьму с собой многих преданных мне людей.

— А что там есть для поддержания жизни? — Геллан был уверен, что Керим действительно решил держать его около себя до завершения своего плана и излагает свои мысли совершенно откровенно.

— Там есть все: и установки для опреснения воды и выработки кислорода, и гигантские запасы продовольствия, и электростанции, и заводы, и даже плантации для выращивания многих видов кормовых культур и растений. Человек не будет чувствовать себя в ограниченном пространстве.

— Фантастика! — воскликнул пораженный Геллан. — И вы действительно все это сооружаете на огромной глубине?

— Уже заканчиваю. Точнее, все это уже сооружено. Сейчас идет доводка систем.

— Как же это вам удалось? Какую технику, какую технологию вы применяете? Как вы смогли сохранить в тайне эти работы?

Керим чуть ехидно улыбался. Обошел куб и встал с обратной стороны:

— Да, мне пришлось потратить сотни миллиардов долларов на создание совершенно новой технологии и техники. Правда, что касается этих работ, то сохранить их в тайне мне удалось только частично. Недавно известный океанограф провел во Фрипорте на Багамах пресс-конференцию и сообщил журналистам, что он с помощью гидролокаторов обследовал дно Бермудского треугольника и обнаружил там на глубине две тысячи футов две гигантские пирамиды. Как заявил ученый, эти строения по высоте превышают египетскую пирамиду Хеопса и сделаны из материала, похожего на стекло большой толщины. Так что, как видите, о моей тайне уже кое-что стало известно.

— В случае, если вы рискнете на эту, извините меня за прямоту, авантюру, тут же навлечете на себя ответный удар…

— А я принимаю необходимые меры.

— Какие?

— Вы слышали что-нибудь об американо-натовской системе разведки и наблюдения на море?

— Естественно, кое-что слышал, — пожал плечами Геллан, — но я не специалист в этом деле и не интересовался им.

— Понимаю. Поэтому поясню. Основу составляет единая сеть стационарных систем дальнего гидроакустического обнаружения подводных лодок. В нее входят сотни гидрофонов, установленных на континентальном шельфе США, а также на многих подводных возвышенностях в Атлантическом и Тихом океанах и на линиях Гренландия — Исландия — Фарерские острова — Великобритания, а также вдоль цепи Алеутских и Курильских островов. Гидрофоны соединены кабелем с береговыми станциями, которые осуществляют автоматическую обработку сигналов. Вся информация поступает в единый разведцентр, где и обрабатывается. Что-то подобное вокруг моих сооружений создаю и я. Думаю, мы сможем привлечь к этой работе и спутники, в первую очередь коммерческие и связи. Это позволит нам мгновенно реагировать на авиационную и ракетную атаку.

— Господин Керим, вы что, хотите объявить войну всему человечеству? — не веря своим ушам, спросил Геллан.

— Если понадобится, то я ни перед чем и ни перед кем не остановлюсь. Я ненавижу желтокожих, и никто из них никогда не будет находиться рядом со мной. Кстати, мои люди приступили к масштабным экспериментам по умертвлению целых рас, — Керим подошел к небольшому письменному столу, взял отпечатанный лист и, пробежав его глазами, протянул Геллану.

Геллан начал читать: «Японская, американская и китайская печать сообщают, что в последнее время тысячи азиатов в возрасте после тридцати лет умирают загадочным образом под воздействием кошмарных снов. Смерть наступает совершенно идентично: спящий неожиданно начинает громко кричать, биться в конвульсиях, и никто его не может разбудить. Его поведение — движение глазных яблок под закрытыми веками, судороги — подтверждает, что в это время спящий переживает нечто ужасное. Содержание снов неизвестно, так как никого не удалось разбудить от смертельного сна».

— Эта информация подтверждает эффективность нашей разработки, — пояснил Керим.

Геллан в полнейшем смятении вернул лист Кериму:

— Вы хотите сказать, что это тоже ваша работа?

— Да. И не только это. У меня есть отличная возможность воздействовать на людей. Мне удалось собрать многих талантливых ученых, они работают по различным направлениям науки и достигают, как видите, прекрасных результатов. Ну а я даю им все, что они пожелают.

— И что, эта болезнь, или как ее назвать, поражает только людей с желтой кожей?

— Какую расу захочу — ту и уничтожу!

— Мистер Керим, вы мечтаете о захвате ядерной подлодки, ракет или самолетов — носителей ядерных средств. Неужели вы не понимаете, что на подготовку одного специалиста в нужной отрасли необходимы годы?

— А зачем мне их готовить? У меня они есть.

— И как долго вы их готовили?

— Этим занимались вы — американцы, англичане, французы, русские.

— Как вас понимать?

— Очень просто. Я смог захватить офицеров ВВС, ВМС, ядерных баз этих стран. Неделю назад, например, я смог получить в свои руки русского летчика, угнавшего из России новейший самолет МИГ-29. Так что у меня имеются первоклассные специалисты, знающие и умеющие применять самое совершенное оружие.

Геллан хотел спросить, как Кериму удалось заполучить русского пилота, но в последний момент передумал.

Керим, внимательно следивший за выражением лица пленника, воспринял его колебание как удовлетворение любопытства, тут же сменил тему:

— Я делаю на вас ставку, поэтому создаю вам, как у вас в стране часто говорят, режим наибольшего благоприятствования. Вы можете свободно перемещаться по территории Центра, а когда я убежусь в вашей полной лояльности, то вам будет разрешено встречаться и беседовать с любым находящимся здесь человеком. Ну а пока в качестве ординарца я приказал прикрепить к вам русского солдата, попавшего в плен в Афганистане.

— Он что, будет охранять меня?

— Нет, прислуживать. Как только вы возвратитесь в свою комнату, его приведут к вам. Присмотритесь, если не понравится — заменим.

— А почему именно русского?

— Русские солдаты весьма дисциплинированны. После плена жизнь здесь им кажется раем. Они далеко от Родины, контактов не имеют, — Керим неожиданно громко рассмеялся. — Так что отравить вас этому русскому солдату нет никакого смысла.

— Но я же не знаю русского языка?

— Ничего страшного. Чтобы он понял ваш приказ почистить обувь, погладить одежду, постирать или убрать помещение, думаю, достаточно и жестов. Ну, а сейчас вы свободны, господин Геллан. Приятного аппетита — наступило время обеда.

Геллан жил в небольшой комнате. Сюда же молчаливый араб приносил еду. Стол, кровать, стул, шкаф, одно окно — вот и все, что можно было увидеть, входя в эту комнату.

Пообедав, Геллан лег на скрипучую металлическую кровать и задумался: «Если Керим говорит правду, то, несомненно, миру угрожает серьезная опасность. Он беспощаден и коварен, к тому же умен и хитер. Черт возьми! Если он не врет о подводном строении, то сомневаться в его возможностях не надо. А если это так, то к черту всякие огорчения! Это удача! Мне может позавидовать любой разведчик. Оказаться в логове противника — кто из моих коллег об этом не мечтает!»

Геллан потянулся, но тут же почувствовал в боку острую боль. Сразу же вспомнил Миреха: «Если Господь предоставит мне возможность встретиться с этой скотиной, то все остальное — за мной».

Вспомнилась Эдварду и Глория. Странно, но злость и обида на нее несколько притупились. Он хорошо помнил ее глаза, обнаженное тело.

Постепенно мысли о Глории отодвинулась куда-то далеко, и Геллан подумал о Кериме: «Почему же он не спрашивает о моей агентуре? Когда меня схватили, при мне находилось письменное сообщение агента. А может, они не обратили внимания на него, решив, что это мои журналистские записки? Нет, вряд ли. Они не идиоты», — вяло подумал Геллан и начал засыпать. Вдруг послышался какой-то звук. Геллан мгновенно открыл глаза. Перед ним был Адамс. Он сидел на единственном стуле, прижав боком висевшее на спинке полотенце. При дневном свете на таком близком расстоянии Геллан с любопытством рассматривал мертвеца. Иссиня-белое лицо, та же одежда — костюм и рубашка.

Геллан присел на кровати, и теперь между их коленями было не более десяти дюймов.

— Ты днем никогда не появлялся.

— Появлялся. Ты забыл, — голос у Адамса был тише обычного. — Ты доволен?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду твою жизнь.

— Я еще не разобрался, чего от меня хотят.

— Но Керим же тебе сказал…

— Адамс, а ты веришь всему, что он говорил?

— Он сказал тебе правду.

— Неужели он так могуществен?

— Если вы, живые, не поймете этого, то жизнь на Земле прекратится. Керим может привести мир к катастрофе.

— И что, ты второй раз погибнешь? — улыбнувшись, спросил Геллан.

— Нет, я просто буду свидетелем, как такие дураки, как ты, превращаются в пыль и прах. Ты не хочешь мне верить, я, возможно, больше не встречусь с тобой, лучше будет, если ты, Эдвард, поговоришь сам с собой. А теперь я ухожу, тем более, что к тебе идут.

Геллан и сам уже услышал за дверью звуки шагов и молча наблюдал, как Адамс растворяется в воздухе.

Он только успел подумать, что имел в виду Адамс, говоря «лучше будет, если ты, Эдвард, поговоришь сам с собой», как в дверь вошли трое. Одного из них — Мухаммеда Миреха — Эдвард сразу же узнал и невольно сжал кулаки.

Насупившись, он смотрел на вошедших. Мирех, не здороваясь, сказал:

— Это — господин Анохин. Бывший советский разведчик. — Мирех бесцеремонно ткнул пальцем в грудь темноволосого, голубоглазого, с небольшими залысинами мужчину.

Анохин молча кивнул головой и сделал шаг в сторону, освобождая место молодому, худому парню, которого Мирех тут же представил:

— А это — бывший советский солдат Олег Понтин. Он будет у вас слугой.

С момента пленения Геллана прошло значительное время, и физическая боль по мере выздоровления стала забываться, но моральное унижение, которому он был подвергнут, наоборот, при каждом воспоминании или виде Миреха будоражило сознание, встряхивало всю его нервную систему. У Геллана чесались руки, хотелось дать ему по роже, сбить с ног и молотить, пока жизнь не выскочит из тела этого мерзавца.

Мирех наверняка понимал американца, но он хорошо видел заинтересованность Керима в пленнике и был бессилен расправиться с янки, поэтому предпочел огромным усилием воли скрыть свои чувства.

— Я вас оставлю, — вынужденно улыбнулся он Геллану, — господин Анохин и Понтин говорят по-английски, и вы сможете общаться без моей помощи.

Глаза Миреха говорили о другом: «Ничего, янки, ты еще попадешь в мои руки, и тогда я отыграюсь!»

Мирех вышел. Геллан некоторое время молча смотрел на Понтина. Изможденность, запавшие щеки, горящие глаза говорили о многом. Парень без всякого интереса посматривал то на американца, то на Анохина. Пауза затягивалась и становилась все более тягостной. Первым не выдержал Анохин. Единственный стул был занят — на нем висели рубашка и полотенце Геллана, — а Анохин хотел продемонстрировать свое превосходство и независимость. Он даже прошелся по маленькой комнатке — самое бы время сесть, закинуть ногу на ногу и назидательно что-нибудь сказать. Но сесть не на что, а говорить стоя — это значит вести беседу на равных. Тогда Анохин прислонился спиной к подоконнику — так удобнее:

— Господин Геллан, — заговорил он на неплохом английском языке, — этот солдат немножко может изъясняться по-английски. Правда, Олег?

— У меня познания на уровне средней школы.

— И что же у тебя было по английскому? — поинтересовался Геллан.

— Естественно, пять.

— А почему «естественно»?

— А потому, что у меня по всем предметам были одни пятерки.

Геллан чуть улыбнулся мальчишеской запальчивости солдата:

— Ну вот и прекрасно. Значит, будешь углублять свои познания, ну а я буду учить русский. Идет?

Понтин неопределенно пожал плечами.

Геллан посмотрел на Анохина:

— Мистер Керим сказал мне, что вы русский разведчик. Не так ли?

— Да, я — ваш коллега. Работал в посольстве Советского Союза в Австрии «под крышей». Ушел к Кериму, когда понял, что за ним будущее. Думаю, что, если мы все сплотимся вокруг него, счастливая жизнь нам обеспечена.

Анохин тут же ударился в восхваление Керима и его плана.

Геллан слушал вполуха. Он никогда не терпел предательства, в какой бы стране это ни происходило, особенно если это делал человек, облеченный доверием. Нет, он, конечно, не отказывался от помощи таких людей. Он использовал их, но смотрел на этих иуд как на носителей информации, не более. От них всегда можно ждать нового предательства.

«Господи, — подумалось Геллану, — неужели Адамс, советуя мне дружить с русскими, имел в виду этого подонка?! Хотя этот солдат, похоже, иной. Собственно, почему я так думаю? У русских, впрочем, так же как и у американцев, разные люди есть. С этим Анохиным буду играть, ну а с солдатом… Надо изучить его».