— Все увиденные вами трюки выполнены профессионалом. — голосом умирающего журавля, прокурлыкал я Глэдис. — Не пытайтесь повторить их дома.
Она сердито пихнула меня кулачком в плечо.
— Покинул нашу гимназию для разучивания трюков в труппу Валтера? Клоун из тебя так себе.
Цирк Валтера самый известный в Великобритании. Боюсь, конкурс на работу в него выше, чем в Оксфорд.
Стремительной ракетой, зайдя на посадку в женском плавательном бассейне во время соревнований, моя тушка немного подогрела атмосферу. Водный фестиваль вместе со спортсменками и зрительницами моментально изобразили чайник: пошли паром с примесью истеричного визга. Одна Глэдис не растерялась: скинула накидку и сиганула за мной в бассик, как есть, даже без купальной шапочки. Сердечко ей подсказало, тельце моё в полете опознала — сие мне неведомо. Только обнаружив, что я связан и с кляпом во рту, она громким голосом, потребовала подать сию же секунду руководство школы для объяснения инцидента. Что градус невероятного события подогрело здорово.
Вообще все подумали, что меня скинули, а не в добровольное сигание из-под купола крыши. Представить, что неизвестный школьник добровольно внес дополнительный элемент прыжков в плавание, никто не был в силах. Сам же я ненадолго потерял сознание при ударе и очнулся посреди воды, на руках своей принцессы.
Ужасно романтично, я сразу фонтан воды из себя изверг от радости. К счастью, Глэдис такое не испугало. По крайней мере из своих крепких рук мою тушку обратно в воду она не выпустила. Подгребла меня к краю бортика, там меня врач, присутствующая на соревнованиях подхватила с участницами. Всё это я плохо помню: только суету, белые, растерянные лица, изумленные глаза Дианы, совсем дикие и восторженные у Поли, носилки, тряску и палату врачебную, где доктор со стетоскопом меня осматривал.
Далее, молодой измученный нагрузкой организм отключился и очнулся только к обеду. На который зашли директора Бромптона и Регби, последний взял с собой хаусмастера, грубо говоря завхоза. Совместно мы выстроили плохонькую, неубедительную, кривую, дышащую на ладан, но хоть какую-то версию инцидента для общественности.
Дело было так: молодой и ужасно умный школьник из Бромптона, известный своими опытами на тему электричества, заинтересовался освещением плавательного бассейна Регби. Вступил в ряды добровольных помощников хаусмастера Регби, мистера Данкана. Ну знаете, приезжал по выходным, помогал менять сгоревшие лампы, ковырялся в них с паяльником. В то злополучное утро, всю ночь прямо на месте, в подсобном помещении, отсидев над очередной партией сгоревших ламп, запамятовал про старт женского плавания. Вышел из-за стола, организм изрядно уставший забунтовал. Запнулся об коробку, взмахнул машинально руками, попал ими в висящий на бельевой веревке галстук, упал прямо на плохо закрытый люк, на котором лежали уже высохшие носки: инстинктивно сжал челюсти, заглотив носок, люк провернулся, и я осчастливил спортсменок своим прыжком.
Я на любую дичь согласный был: мне же факультатив по физике Регби подпишет. Частные школы могут с другими школами сотрудничать и бумаженции нужные выдавать. По результату сотрудничества. Ну это к мистеру Бентли и сэру Бэкону, как они эту тему оформят.
В результате описания события выходил портрет сумасшедшего парня: то ли гения, то ли идиота, но я не особо парился. Эйнштейн на протяжении всей своей жизни такое вытворял: шуры-муры крутил со всеми юбками, от подруги падчерицы до советской разведчицы — запомнили его же не поэтому.
А я просто лампы чинил в Регби. Потом упал неудачно. Так и сказал Глэдис, зашедшей после директоров. После честно выложенных деталей про тайное общество фотографов-сластолюбцев.
— Факультатив по физике и всё! — возмутилась она. — Сэр Альфред Бэкон меня вообще не уважает что-ли⁈
Хотелось закрыть благодарно её красивенький ротик поцелуем, но я сдержался. Коротко и ёмко характеризуя себя словами одного маэстро в прозрачной футболке-сеточке: я одинокий бродяга любви в пол-шестого. Мой дебют на тропе греха не станет фальстартом. Глэдис ко мне неравнодушна, но момент должен быть стопроцентным.
— В руководящем совете школы Регби есть генерал Джордж Барвелл, как намекнул мне сэр Бэкон. — признался Глэдис. — Его брат, бывший посол Великобритании во Франции Чарльз Барвелл будет в приемной комиссии Оксфорда.
— Другое дело. — воодушевилась Глэдис. — Сэр Бэкон и со мной пытался поговорить, пригласил составить компанию на обеде. Но я прямо не ответила.
Да, она может себе позволить поиграть на нервах директора. Вообще дело её напрямую касается, а уж если папанька ейный про общество регбистов-фотографов узнает, теряюсь в догадках, что с сэром Бэконом будет.
— Ты мне за другое скажи. — потребовала Глэдис. — Про мой приезд ты не знал, но поперся честь девушек-спортсменок спасать. Ради своей выгоды или…
Она сделала показушную паузу. Хотелось из-под гривы роскошных волос зашевелить ласково усами и с гитарными переборами ворваться в больничную тишину: «первая причина — это ты. А вторая — все мои мечты.» Рановато для перфоманса: усы не отросли, гитары под рукой нет. Пока на харизме молодости выезжаю. Бронебойные патроны любви оставим на крайний случай.
— Честь девушек всегда надо спасать. — рассудительно сказал я. — Но ни ради них, ни ради выгоды с этакой высоты, в своем уме и памяти, я бы ни за что не сиганул. Покойнику плюшки не нужны. Оттого я расслабился и лежал себе, спеленутый галстуком, спокойно. Ждал директоров и крепкого школьного префекта или проктора, не знаю как у них должность главного охранника назвали. Вот только объявили твоё имя и меня сразу переклинило.
Про то, что я на всю церемонию глазел, пришлось умолчать. Во избежание всякого-разного. Спички из-под век выскользнули: то ли когда головой люк прошибал, то ли от страха в воздухе во время падения, то ли в процессе приводнения.
Глазки Глэдис опасно заблестели, губки увлажнились и приоткрылись. В битву за место первого поцелуя с принцессой, в игру вступает больничная палата.
И проигрывает.
В дверь палаты постучала волонтер Королевского гуманного общества, помогавшая Регби на соревнованиях. Общество с давними традициями, созданное еще в восемнадцатом веке, курировала её принцесса Кентская, спасало людей от утопающих до голодающих. Медцентр в Регби построен рядом с часовней — очень удобно — не спасли, так сразу отпели. Хотя часовней я её по незнанию обозвал. Аборигены называли его Храмом Речей. Там в храме происходило официальное открытие соревнований, после женского плавания. На открытие я естественно не попал по уважительным причинам.
В общем, романтику прервала волонтер с моим рюкзаком, который Оливер с Лайонелем приносили, пока я отлеживался. В настоящий момент, пришлось предстать перед девчулей своего сердца в больничной пижамке. Брюки и рубашку, раздев меня, забрали на стирку. Хорошо я взял запасную форму. Правда она была беллингемской.
— Ты же травмирован! — возмутилась сразу Глэдис. — Строгий больничный режим пару дней!
Помахала строго перед моим носом указательным пальчиком. Она права: меня ни за что не отпустили бы из палаты, но это было третье условие Альфреду Бэкону директору Регби.
— Миледи Глэдис. — ласково потерся макушкой об её пальчик. — Мне нужны спортивные успехи. Сэр Шарль де Бомон очень придирчив к новичкам.
Цитата от неё самой поразила Глэдис в самое сердце. Или прикосновение к моей шелковистой шевелюре?
— Я был исцелен полностью одним твоим видом! — перешел в наступление. — И не такое со мной на футбольном поле случалось. Фехтование гораздо опаснее!
— Даже не знала, что футбол обучает столь поразительным навыкам. — задумалась она. — Не создать ли мне женскую футбольную команду в гимназии?
Тогда я и переключился на курлыкающий голос умирающего журавля. Звучал он протяжно и жалобно. С долей раскаяния и непримиримой решительностью совершить множественное количество подвигов во славу своей принцессы.
Она, конечно, посердилась, а куда деваться. Фамилии у нас пока разные.
Вместе и пришли на двухмилевый забег вокруг регбийного поля: нахмуренная Глэдис и бодрый я в халатике, под которым были спортивные трусы и майка. На ногах парусиновые туфли, их сейчас теннисными называют.
Чувствовал мой организм не так бравурно, как я изображал. Некая ломота в теле, недовольное ворчание мышц. Утренние развлечения с тайным клубом и непредвиденный дайвинг сказывались. «А кому сейчас легко, покажите мне этого человека.» — подумал разминаясь.
Я встретился глазами с Дианой. В её руках сиял серебряный Кубок по плаванию. Паулина раскрыв рот глазела то на меня, то на Глэдис — среди сплетниц Бромптона намечалась новая тема «дочь лорда после таскания Эйва на руках, лично оживляла нашего ученика методом искусственного дыхания». Рядом горделиво потел мистер Бентли — первый трофей школы Бромптона при его директорстве. Прибавьте знакомство с сэром Бэконом, да жизнь практически удалась. Однако всегда можно сделать её лучше.
Завидев меня с Глэдис, он зажурчал весенним ручейком: как рад встрече со столь одаренной представительницей спортивной британской молодежи, с придыханием поминая через слово Великого Лорда Эндрю Беллингема.
— Рано мистер Бентли. — осадила его Глэдис. — Пока я ничего не выиграла. Мисс Мэлкрафт больше заслуживает вашего внимания.
— Мне далеко до ваших национальных достижений леди Глэдис. — откликнулась Диана. — Да и плавание только разминка, не так ли?
Их взгляды скрестились подобно шпагам. В воздухе запахло порохом. А, нет, это судья проверял свой стартовый пистолет: маленький, толстенький, блестящий, со сплошной спусковой скобой. Видать не в первый раз сегодня его используют. Выкинув из головы все мысли, я занял своё место на беговой дорожке. Время засиять спортивной звездой.
— Ты сможешь, Эйв! — Оливер был как никогда решителен.
— Мы верим в тебя! — поддержал Лайонель.
— Покажи на что способен, Эйвер Дашер. — подбодрил Олсен.
— Тащи за школу! — дружно вскинули кулачки девчонки.
В моей мотивации после пребывания на ручках Глэдис можете не сомневаться. «Да кто из нас сильный пол?» — накручивал я себя. — «Альфач я накачанный или бета дрожащая⁈»
Со звуком выстрела я рванул выпущенной из лука боевой стрелой. Сразу вырвался вперед и опомнился. Дистанция две мили, надо себя поберечь. Пробежав метров сто, по своим ощущениям, остановился, попрыгал на месте, подождал немного отставших от меня бегунов. Рваный темп для меня предпочтительнее, я на такое заточен. Потрусил уныло в хвосте участников половину круга. Закончил первый круг встречей со своими болелами.
Лайонель кричал «не сдавайся», Оливер тоненько верещал «про надежду всего Бромптона», Олсен про «чередуй дыхание: нос — рот». Мистер Бентли печально вытирал намечающуюся лысину платком. Видимо с Кубком по бегу он внутренне распрощался.
Поли хихикала с каким-то типом в форме другой школы. Глэдис беседовала с Дианой. Завидев меня, она замахала подбадривающе рукой.
Финал Регби по фехтованию прямо здесь не устроили, уже хорошо.
Я подмигнул Глэдис и ускорился вновь, оббежав колонну бегунов. В таком рваном темпе провел семь кругов, оставалось тринадцать. Совет от Олсена был правильным: на рывках я втягивал дыхание ртом, замедляясь, старательно вдыхал носом, вентилируя легкие. Они меня не подведут, но вот ноги могут отказать. Усталость уже накапливалась в мышцах, в боку закололо. Видимо плохо размялся или сразу взял высокий старт. Ничем это особо не грозило: минут пять потерпеть и пройдет.
Но есть ли у меня эти пять минут? Почти половина дистанции прошла. Времени бегунов на три километра я не знаю, никогда спортивным бегом не увлекался. Марш-броски — это совсем другое.
На «терпя и преодолевая», прошло пять садомазокругов вокруг поля. Пот заливал глаза, ноги начинало потряхивать. Бок адски болел, сбивая темп. Внутренний голос начал потихоньку рассуждать, что главное не победа — главное участие. В десяточку войдешь уже клёво, ты же не стайер.
— За пацанов из клуба ответишь. — долетело до меня от пробегающего мимо рыжекудрого спортсмена в майке с буквой «R».
— Живи и оглядывайся. — буркнул второй тип с такой же аббревиатурой, проносясь мимо.
Знаки внимания от тайного общества меня хорошо взбодрили. Помнят Дашера, ценят, ненавидят. С новыми силами пустился в догонялки. На несколько кругов меня хватило.
— Последний круг! — вскричал Олсен, спустя некоторое время, когда я в неведомый раз пробегал мимо. — Поднажми!
Они все что-то прокричали, только Глэдис молчаливо шевельнула губами и этот жест не был словом. Она на секунду выпятила губки и снова превратилась в Снежную королеву. Я еще метров двадцать вяло перебирал ногами, когда до мозга, забитого сигналами боли от организма, наконец дошло. Это был «чмок». Намек. Согласие. Типа победишь — поцелую.
Весь организм немедленно окутал адреналиновый шторм.
— Держите меня семеро! — взревел я «Итальянским Дьяволом»* без глушителя. Ноги мои превратились в копыта, диким лосем во время брачного гона, помчался навстречу своей мечте. Играючи обогнал испуганных школьников, затем картинка сломалась, застыла на разметке дорожке и больше ничего не помню. Только как потом в кого-то врезался. Оказалось, в тренера Олсена.
— Спокойно, Эйв, — увещевал он, поймав меня в объятия и держа на весу, — ты был первым на финише. Время десять минуть, восемь секунд. Прекрати дрыгать ногами.
Словно курица с отрубленной головой, я еще дергал лапками, убегая от топора. В смысле мчась за наградой.
— Норм, тренер, — прошептал пересохшими губами, — отпускайте, я в порядке.
Олсен развел руки в стороны, я отшагнул в сторону, свалился на траву, втягивая в себя свежий воздух, скидывая туфли и давая свободу натруженным мышцам.
Подошла Глэдис с сияющими глазами, протянула фляжку с водой. Свою, с вензелем на боку и непонятным на вкус содержимым: вода, чуть солоноватая, показавшаяся мне слаще ананаса.
— Премного благодарен миледи Глэдис. — пробулькал не отрываясь от фляжки. — В моей победе ваша доля участия больше всех остальных переменных.
Она слегка покраснела.
— Будешь столь же яростно болеть за меня на фехтовании. — фактически пригрозила Глэдис.
— Попытаюсь даже превзойти. — ответил галантным шепотом. — Не во всем тебе быть первой, Глэди.
Наше милое воркование прервал судья забега. Предстояла церемония объявления результатов, вручения Кубка, чувственная речь про школу, мудрость королевы и спортивную нацию от меня. Я легко справился, выдав несколько перлов для болельщиков: воля и дух превратят настойчивость в выдающееся достижение: нет лучшего богатства, чем наша королева — светоч мудрости, разгоняющий тьму невежества; Британия правит миром, потому что в наших венах течет спортивная кровь; наши школы рассадник материи и высокого духа, из которого появляются звезды, а за спиной победителя всегда стоит его любимый человек и друзья.
С последней фразой украдкой кинул взгляд на Глэдис. Выглядела школьная принцесса явно довольной.
Получил свой позолоченный Кубок, сунул его мистеру Бентли. Тот вцепился в него алчной гиеной, почти лишившись рассудка. Целых джва Кубка у школы Бромптона! Награбил корованов, так награбил.
— Диана! Эйвер! — в глазах мистера Бентли испарялись и выходили влагой, годы унижений директорствования в худшей школе второй столицы империи. — Этот день самый лучший в моей жизни!
— И он еще не закончился. — поддакнул я. — Сейчас пообедаем, наступит очередь болеть за Лайонеля.
Последний, кстати, был не в лучшем состоянии. Давление на него обрушилось колоссальное: пока все участники из школы Бромптона, состязавшиеся в своих видах, выиграли. Диана его тормошила, Оливер что-то говорил успокаивающее, но в глазах пацана застыла обреченность. Смотреть на зрелище перегоревшего спортсмена неприятно. Я пригласил «её красивейшее спортсменчество составить нам компанию за обедом». Глэдис любезно согласилась.
В Регби она приехала на «Глэдере» вместе с дворецким. Для первого серийного автомобиля тоже своего рода вызов, который он успешно преодолел.
— Мистер Бентли, мы места поищем в столовой. — проинформировал я директора, погрузившегося в сладкие грезы председательствования в национальном Совете образования при королеве.
Он не ответил. В его мечтах он был уже «их светлостью, достопочтенным лордом», заседал в Верховной Палате парламента и учил жизни детишек королевы. Возможно, давал ценные советы Самой.
Потому фактически никакого обмана с моей стороны не было. Ведь мы с Глэдис так и не дошли до столовки. Я наспех облился водой, растерся полотенцем в специальном деревянном закуточке, натянул запасную форму, выскочил к ожидающей принцессе и предложил пешеходный квест.
«Вызов Регби» — событие для маленького одноименного городка похлеще, чем местная ярмарка, прибытие цирка или передвижной киноустановки. Карусели, шатры с сувенирами и едой, традиционные леденцы Кокрелл в виде зверушек — всё это, включая толпы людей, заполнили окрестности школы, потому мы неплохо повеселились. Нашу парочку нарисовал местный художник в карандашном наброске. Поглазели на марионеток Томаса Холдена, известного кукольника Нью-Лана. Попробовали местную кухню фьюжн, вроде тако на кейле. Курятина на черно-красном листе африканской капусты с имбирем, чесночком, кукурузой, лаймом, тростниковым сахаром.
— Давно мне не было так весело. — улыбка Глэдис вот, что растопит ледники над Европой. — В последний раз я была на «Гюси» в Нони совсем еще маленькой.
Нони — это Новый Ноттингем, Гюси — их тамошняя гусиная ярмарка. Я вот вообще ни разу там не был.
— Хотел бы я вот так, проводить с тобой каждый день! — вырвалось у меня.
Её коварная улыбка не только ледники растопит. Мозг вытек из черепа куда-то вниз позвоночника, судя по тяжести в чреслах. Накинусь на неё при всех и будь что будет, как советовал один римский император.
— Труден, долог путь к идеалу. — грустно поведала мне всю правду жизни Глэдис. — Стартовал ты неплохо, некоторые безумства изумляют даже меня. Однако, кроме карьеры и положения в обществе, благословения родителей, есть одно волшебное условие, обнуляющее все традиции и каноны. Правда люди над ним не властны. Когда оно произойдет, сразу перееду в твой домик, Эйв.
Я было хотел спросить за это условие, но тут шумно забил колокол в храме, возвещая старт соревнования по гребле, которую начинали спортсмены-одиночники. Глэдис больше шутила надо мной, но весь путь до бухты я прямо измучился над этим коварным посылом: что за волшебство такое, что надо сделать, купить или придумать?
*Lamborghini Diablo SV по прозвищу «Итальянский Дьявол» отличается характерным мощным звуком двигателя.