История Небесного дара

Глава 11 УТРАТА

Учитель никак не реагировал на то, что ему не дали подарка. Это очень расстроило госпожу Ню: некоторые люди не понимают намеков и ждут, пока им не скажут все в лицо. Да, она обязана сказать ему, что так продолжать нельзя! Ей очень не хотелось делать этого, по другого выхода нет.

А учитель вовсе и не думал о праздничных подарках, его беспокоило лишь то, как бы довести до конца дело с господином Ню. Тот уже одобрил его намерение открыть лавку и обещал одолжить необходимую сумму, только срока не назначил. Учителю приходилось терпеливо ждать, потому что выколачивать деньги — не самое веселое дело. Как только получит их, сразу перенесет свои пожитки, а пока придется тянуть резину с Небесным даром. Все, что говорила ему госпожа Ню, он миролюбиво поддерживал:

— Да, да, правильно, надо бить! И больше учить! Успокойтесь, госпожа, я все так и сделаю…

Он прекрасно знал, что не станет бить Небесного дара: рука не поднимется, но знал и другое, что вынужден лгать, и часто краснел, вспоминая об этом. Деньги получать нелегко, он не может выпустить из рук господина Ню.

Скоро они с учеником стали добрыми друзьями. «Троесловие» продвигалось очень медленно, но зато Небесный дар узнал много других вещей. Ван рассказывал ему о своей родной провинции Шаньдун, где есть прекрасный город Цзинань, о древнем герое Цинь Цюне, которого называют также Цинем Вторым, о башне, где собирались его друзья. Отсюда учитель перешел к роману «Сказание о династиях Суй и Тан», купил его литографическое издание и сверялся по нему в своих рассказах. Польше всею Небесный дар зауважал Ли Юаньба, который боевым молотом сумел потрясти целую гору. Еще учитель рассказывал, что в Шаньдуне есть знаменитая гора Тайшань, города Циндао и Яньтай… Воображение Небесного дара разыгралось в полную силу: горы, море, яньтайскне яблоки… Оказывается, на свете существует не только их двор с единственной айвой!

— А много в Яньтае яблок?

— Много. На десяти или двадцати ли посажены. Когда они цветут, взгляд не может охватить их. Кажется, будто белые облака спустились на землю!

Небесный дар не мог вымолвить ни слова и жалел, что не может немедленно перелететь в Яньтай и поглядеть на безбрежные яблоневые облака. Он вовсе не хотел есть эти яблоки, только посмотреть на их цветы.

— До Яньтая дальше, чем от наших ворот до лавки господина Хэя?

— Намного дальше! Повсюду цветы! А в июле уже начинают поспевать яблоки: одни белые, другие наполовину красные, кругом зелень. Когда смотришь, кажется, что это цветной ковер. Издалека видно.

— Как красиво!

— А как ароматно и вкусно!

— Как же добраться до Шаньдуна?

— Поездом. Отсюда третьим классом за шесть с небольшим юаней можно доехать до Цзинани. От Цзинани двести ли до горы Тайшань. На Тайшани очень холодно, даже летом надо надевать ватный халат!

— А что такое поезд? — смущенно спросил Небесный дар. К сожалению, учитель не очень разбирался в технике и не смог объяснить ему устройство поезда. Он только описал его:

— Представь себе цепочку железных домиков, в каждом домике есть сиденья. Раздается гудок, и один домик начинает тянуть за собой другой, вся цепочка бежит вперед.

Неплохое описание, во всяком случае интереснее «Троесловия»!

Так прошло полгода. Небесный дар почти не научился грамоте, по мыслить стал шире. Он часто вспоминал красивые, ароматные и вкусные яблоки, которые нельзя охватить взором, представлял себе гору Тайшань, уходящую вершиной в облака, бегущие железные домики, богатыря, потрясающего своим молотом гору… Он почувствовал прелесть учения. А что касается «Троесловия», то Ван купил ему уже три экземпляра этой книжки, потому что Небесный дар слюнил пальцы, когда листал ее. В первый раз уголок страницы загнется, во второй раз вообще оторвется.

— Проклятая книжка! Опять разорвалась! — ворчал Небесный дар, но фактически он был недоволен самим собой.

— А ты тихонечко листай, уголки страниц приподымай, тогда и не порвется.

Действительно, так было лучше, поэтому третий экземпляр остался цел. Когда требовалось листать быстро, Небесный дар сдерживал себя:

— Учитель, дайте мне, пожалуйста, старую книжку. Посмотрите, как я мгновенно листаю!

Листал он в самом деле мгновенно и был очень доволен этим. В результате оба старых экземпляра предназначались исключительно для удовлетворения страсти Небесного дара.

Бамбуковая линейка по-прежнему лежала на столе, но мальчик уже не боялся ее. Однажды он даже спросил учителя:

— А почему вы никогда не пользуетесь ею?

— Что, руки чешутся? — засмеялся учитель. — Просто не люблю никого бить, у меня ведь тоже есть дети. — Он перестал смеяться. — Мой третий — твой ровесник. Ты в каком месяце родился?

— В августе, сразу после праздника осени. Помните, вы меня тогда еще от уроков освободили?

— Ах да, правильно. А мой третий в апреле. Немного, постарше тебя.

— А где он?

— Дома. — Учитель долго молчал. — Торговлей трудно заниматься!

Небесный дар не совсем понял, при чем тут торговля, но заметил, что учитель чем-то расстроен, и не стал продолжать спои расспросы. Вместо этого он быстро натер тушь и стал писать. В результате все вокруг было измазано тушью, даже за ушами Небесного дара оказалась тушь.

В конце года стало ясно, что больше учитель на своем месте не удержится. Правда, госпожа Ню сказала сухо: «Двадцать третьего мы приглашаем вас на жертвоприношение очагу», но это уже было только для проформы. К счастью, накануне господин Ню тайком от жены одолжил ему тысячу юаней. Учитель собрал свои пожитки, но не хотел, чтобы Небесный дар знал об этом. Перед уходом он дал юань Тигренку:

— Купи Небесному дару какую-нибудь игрушку, а остальное возьми себе. Я считаю, что он хороший и умный мальчик!

Узнав, что учитель больше не придет, мальчик долго сидел один в комнате для занятий. Ван был почти единственным его другом, и вот этот друг ушел! Небесный дар не любил читать вонючее «Троесловие», но любил слушать рассказы Вана о Шаньдупе, о Циндао, о яньтайеких яблоках. Все это он представлял себе как живое, но Ван ушел, и он мог только вообразить, как тот таращит свои большие умные глаза, улыбается, закатывает рукава и говорит: «Там сплошные яблони, даже взглядом не охватить!»

Небесный дар вообразил все это очень похоже, однако взглянул на стул учителя — никого там нет. Ему казалось, что он слышит его смех, его шаньдунские словечки, а человека не видно. «Почему так получается: только полюбишь что-нибудь, а оно исчезает?» — думал он.

Пришел новый год, и появился новый учитель — Ми. Он тоже был шаньдунцем, но «несчастным шаньдунцем», как прозвал его Тигренок. Этот учитель действительно кормился преподаванием, причем больше двадцати лет, и был нарасхват. Мало кто из жителей Юньчэна не знал о нем. Он был еще выше учителя Вана, но с большим животом и жирной головой, от которой всегда исходил какой-то запах. Он смог бы существовать в любых условиях и учить любых детей, потому что был способен замучить кого угодно. Старый холостяк и, вероятно, убежденный женоненавистник, он больше всего на свете любил сечь детей.

Услышав о том, что пришел новый учитель, Небесный дар уже не так боялся идти на урок, как в самый первый раз. Дружба с Ваном позволила ему думать, что новый учитель тоже станет его другом. У него не было маленьких друзей, оставалось только искать любви взрослых, поэтому он пошел на занятия с радостью. Но когда он увидел Ми, его сердце похолодело. На стуле, жалобно скрипевшем под тяжестью грузного тела, сидел человек с жирным лицом, шумно дышал и беспрерывно двигал челюстями, как только что вылезший из воды крокодил.

— Дай сюда книгу! — сказал он, разинув рот, и снова задвигал челюстями.

Небесный дар, дрожа, приблизился и положил перед ним «Троесловие».

— Докуда дочитали?

Небесный дар перевернул две страницы и маленьким пальчиком указал, на каком месте они остановились.

— Повторяй наизусть! — прогремел крокодил, не переставая двигать челюстями, как будто готовясь схватить свою Жертву.

Небесный дар произнес несколько строк и запнулся. Крокодил огромной лапищей сбросил книгу со стола:

— Подбери и читай! Если и после этого не сможешь повторить наизусть, получишь десять ударов линейкой по руке. Понял?

Рот закрылся, челюсти снова задвигались, а тело осталось неподвижным, как огромная корзина с жиром.

По маминым правилам Небесный дар не мог подобрать книгу, потому что это полир; по папиным правилам нужно было улыбнуться и подобрать. Он не знал, как поступить, но твердо знал, что этот учитель ему противен и никогда не станет его другом. Видя, что глаза крокодила закрыты, он хотел улизнуть, чтобы посоветоваться с Тигренком, но едва он двинулся с места, как глаза открылись:

— Ты куда?!

Небесный дар совсем ошалел и решил все-таки убежать от этой старой твари. Но не успел он сделать и двух шагов, как жирная лапища вцепилась в его топкую руку и так рванула назад, что он чуть не полетел:

— Подбери кишу!

Челюсти крокодила задвигались еще быстрее, а на губах даже появилось подобие улыбки. Небесный дар решил сопротивляться. Он чувствовал, что эта старая тварь злее, чем его мать, по уже потерял способность к соображению. Мать ему иногда удавалось перебарывать, неужели здесь не получится? «Бежать бесполезно, попробую просто пойти. Интересно, что мне сделает этот крокодил?» Небесный дар закусил губу и медленно двинулся к выходу. Учитель сначала подумал, что он хочет подобрать книгу, улыбка на его губах стала еще шире, по, оказывается, этот паршивец хочет улизнуть! Толстая нога учителя преградила путь мальчику. Небесный дар попытался столкнуть ее руками, грудью, однако она не шелохнулась. Учитель засмеялся, довольный: ему явно нравилось играть с учеником, как кошке с мышью. Тогда Небесный дар вцепился в толстую ногу зубами. Мгновенно, с изменившимся Лицом крокодил схватил одной рукой мальчика, а другой — линейку. Небесный дар напрягся и не издал ни звука, хотя слезы у пего полились ручьем.

— Ну-ка, давай сюда руку! — проревел крокодил. Небесный дар продолжал сопротивляться.

— Так ты смеешь!.. — еще громче заревел учитель. Мальчик не выдержал и заплакал в голос. Отец, который был дома, вбежал на шум.

— Не бейте его, он еще маленький! — закричал господин Ню, оттаскивая Небесного дара.

Тигренок тоже примчался и обнял друга. Прибежала и госпожа Ню, которая сразу стала обвинять их в том, что они напрасно защищают ребенка, но муж на сей раз решил не поддаваться жене. Он не может тратить деньги на то, чтобы какой-то старый шаньдунец избивал его сына. Эта позиция возмутила не только госпожу Ню, по и учителя:

— Тогда я не буду у вас работать! Разве без битья чему-нибудь выучишь? Я преподаю больше двадцати лет, но никогда не терпел такого позора!

Госпожа Ню не могла потерять учителя, столь ответственно относящегося к своему делу, однако ее муж сегодня точно отведал человечины и не уступал ни полслова. Тигренок, по-прежнему обнимавший Небесного дара, тоже подал голос:

— Это кто его собирается бить?! Да я тому все ноги переломаю!

За всю свою жизнь госпожа Ню не сталкивалась с такой Революцией. Как ни берегла она собственный авторитет, но заткнуть всем рты не могла. Особенно подкосило ее неожиданное выступление мужа, так как ей было неудобно надавать ему пощечин при учителе, крайне неудобно. А поскольку она но Могла усмирить мужа, то и Тигренок распоясался. Даже Цзи на сей раз была за Небесного дара, потому что представила на его месте своего сына и почувствовала, что детей желательно любить при жизни, а не только после смерти. Не считая возможным публично спорить с мужчинами, госпожа Ню сосредоточила свой гнев на Цзи, вспомнив, насколько более покладистой была тетушка Лю:

— А ты что здесь делаешь?! Раскудахталась тут, как курица! Ступай и занимайся своими делами!

Прогнав Цзи, госпожа Ню вернулась в свою комнату и стала поджидать мужа, но тот не желал уходить из комнаты для занятий. Учитель как опытный человек знал, что между хозяевами бывают стычки, однако знал и другое: что жена не всегда может сразу справиться с мужем. Он по-прежнему сидел, как корзина с жиром, и ждал, когда хозяева принесут ему свои извинения. Но господин Ню и не думал извиняться. Нервно затягиваясь сигаретой, он твердил:

— Раз вы собрались уходить, уходите! Я не позволю бить сына!

Тигренок подхватывал:

— Давайте пустим в него топорик!

Наконец учитель, не вытерпев, собрал свои словари и справочники:

— Ладно, господин Ню, я уйду. Я уже достаточно насмотрелся на вашего отпрыска. По не сетуйте на меня, если он в один прекрасный день доведет вас до смерти!

Господин Ню был не мастер говорить и не нашелся сразу, что ответить. Тогда в дело вступил Тигренок:

— Идите и берегите от солнца свой живот! Если из него вытопится жир, не сетуйте на меня!

После ухода учителя госпожа Ню открыла по мужу ураганный огонь, но тот не отвечал и лишь наслаждался плодами победы. В конце концов жена объявила, что она больше не намерена приглашать учителей:

— Будете ли вы учиться или нет, меня это не касается! Да, не касается! Но не удивляйся, если ребеночек пойдет по дурной дорожке. Я сделала все, что могла.

К Небесному дару она применила самое вежливое и в то же время самое строгое наказание — перестала разговаривать с ним. Даже когда он пытался заговорить, она смотрела мимо него, показывая, что он ее совершенно не интересует. Делать это было очень трудно, но она не могла иначе: ее лучших намерений не поняли, зачем же снова волноваться?

Господину Ню тоже было тяжело. Он искренне любил Небесного дара, но не мог постоянно ссориться из-за него с женой. Чтобы ублаготворить ее, он теперь почти не гулял с сыном, так что Небесный дар фактически превратился в сына Тигренка. Прошло полгода, об учителях больше никто не напоминал, и мальчик начисто забыл те немногие строки, которые выучил из «Троесловия», но не забыл яньтайских яблок и непрерывно движущихся челюстей учителя Ми.