Избранная поневоле (СИ)

9

Я не до конца доверяла врачу, но глаза всё же закрыла. Сознавать, что ты в полной власти незнакомого мужчины, было неприятно. Правда, мои эмоции, приглушённые магическим внушением, были странно отдалены, как будто то, что со мной происходило, было лишь сном.

Сном? Подумав об этом, я вновь распахнула глаза и решила, что ни за что их не закрою.

Чем бы ни оказался этот магический массаж, я должна видеть, что со мной сделают. Мой первый раз я тоже проспала, посчитав кошмарным видением, и что из этого вышло?

Правда, осуществить это решение оказалось нелегко. Я впервые лежала перед мужчиной обнажённой. Даже Дейгаро не видел меня раздетой. С тоской подумав, что скоро и это изменится, я отвернула лицо к стене. Арг Вайтен чуть нахмурился:

— Нет, Тасс. Ляг ровно и расслабься. Не хочешь закрывать глаза — не надо. Хотя ты сама осложняешь себе жизнь. Тебе вовсе ни к чему смотреть на меня, достаточно слушать свои ощущения. Я ведь по сути сейчас не мужчина. Лишь инструмент, призванный гармонизировать потоки, сделать так, чтобы твоё тело не страдало.

ЕГО голос убаюкивал, гипнотизировал, и всё же я вздрогнула, когда руки арга, от которых шло ощутимое тепло, двинулись над моим телом.

Я видела, что он действительно не касался меня, но чувствовала его воздействие именно как прикосновение — едва ощутимое, ласковое, наверное, в других обстоятельствах способное расслабить, но я только напрягалась больше, потому что никто ещё не прикасался к моей груди, а когда ощутила, как эта тёплая волна скользнула к животу и поползла вниз, и вовсе сделала попытку вскочить. Вот только это не удалось. Я билась внутри тёплого кокона — но, увы, не могла даже пошевелиться.

Арг Вайтен остановился, хмуро наблюдая за мной.

— Посмотри на меня, Тэсс, — негромко сказал он.

В глазах закипали слёзы, и я плохо видела мужчину сквозь их туманную преграду, но всё же смотрела на него, мысленно умоляя не притрагиваться ко мне, отпустить. Я даже говорить не могла!

— Линта Макела! — позвал мужчина. — Войдите, пожалуйста.

Я лежала, дрожа, пока эти двое негромко разговаривали рядом со столом, на котором я лежала.

Потом Макела шагнула ко мне и сказала, заглянув в глаза:

— Тэсс, ты меня слышишь? Я бы взяла тебя за руку, но контур нельзя прерывать, пока не закончен сеанс. И начатый сеанс тоже нельзя прервать. Я не хочу, чтобы каждый раз после близости со своим линтом ты страдала от боли. Поэтому сейчас ты немного поспишь. Это моё решение, и после я дам тебе посмотреть, как проходил сеанс, записав его на экран мневизора. С временной разметкой, чтобы у тебя не осталось сомнений, что арг Вайтен не делал ничего запрещённого.

«Не надо» — мысленно попросила я, умоляюще глядя на девушку.

Она нахмурилась, словно понимала и без слов, что со мной творится.

— Так что? — спросил врач.

— Начинайте, арг Вайтен, — твёрдо сказала Макела. — У Тэсс нет времени на адаптацию.

Она умная девочка, и позже обязательно поймёт, чем закончилась бы для неё наша жалость.

Мужчина шагнул к столу и поймал мой полный отчаяния взгляд.

— Арсино эти! — властно сказал он, и мир померк.

Льма вокруг меня медленно истончалась, таяла, и скоро я поняла, что сквозь мои сомкнутые веки пробивается яркий свет.

— Тэсс, девочка, просыпайся, — позвал ласковый голос.

Я с некоторым усилием приоткрыла ресницы и недоумённо уставилась на склонившихся надо мной людей, не сразу узнав арга Вайтена и Макелу.

— Дай-ка я посмотрю твои глазки. Всё хорошо, — удовлетворённо сказал мужчина. — Радужка посветлела, это хороший знак. Вставай, Тэсс, только не быстро.

Он подал руку, но я дёрнулась, и мужчина кивнул, отстраняясь.

— Спустишься сама?

Я поспешно кивнула, избегая смотреть в его глаза.

Врач вышел, и я торопливо села, но тут же схватилась за край стола.

— Не так быстро, — Макела сочувственно смотрела на меня. — Сначала на ступеньку, Тэсс.

Вот так.

За то время, что я спала, одежду перенесли за перегородку. Макела отвернулась, когда я начала торопливо одеваться. Но как только я натянула платье, линта встала передо мной.

— Тэсс, — позвала она. — Помнишь, о чём мы говорили?

Я хочу уйти, — тихо сказала я, глядя на свои туфли.

— Сейчас, — пообещала Макела и мягко подняла мой подбородок, заставив посмотреть в глаза. -

Мы должны успеть сделать хотя бы два сеанса до того, как линт Дейгаро заберёт тебя отсюда.

Иначе ваша совместная жизнь превратится в пытку. Ты ведь знаешь, как это больно, когда ломают твои потоки?

Я не ответила. Да, я хорошо помнила, как корчилась от невыносимой боли, очнувшись в особняке

Дейгаро, но сейчас не могла думать об этом. От острой, какой-то детской обиды хотелось плакать.

Почему все они решили, что могут решать за меня, что мне лучше?

Наплевать на то, что у нормальной, пусть уже и не невинной девушки моих лет может быть естественный стыд. Раздеть, позволить мужчине гладить моё тело? Сейчас мне казалось, что со мной обращаются как с проституткой. Так, словно моё тело не принадлежало мне.

Макела словно бы знала, о чём я думаю, потому что вздохнула и сказала:

— Если хочешь управлять своей жизнью сама — имей смелость признать, что она изменилась. Я не могу рассказать тебе о том, что навидалась в отеле, но поверь, я делаю всё, чтобы искалеченных судеб было меньше. Сегодня арг Вайтен лишь проверил состояние твоих потоков и исправил то, что возможно. Завтра у тебя есть возможность начать учиться самой синхронизировать потоки.

Если хочешь избавиться от синхронистов — используй эту возможность! Так что? Ты придёшь?

Как ни трудно мне было преодолеть себя, я кивнула.

— Умница, — улыбнулась Макела. — А сейчас расправь плечи, поправь парик. Сеанс продлился дольше положенного, и в приёмной ждёт своей очереди линтина Росс Жанев. Не надо давать ей повод для сплетен. До начала следующего занятия зайдём ко мне, я покажу тебе запись с мневизора.

— Не надо, — буркнула я.

Утро прошло как во сне. Одно из занятий я пропустила из-за затянувшегося массажа, на другом честно отсидела, стараясь вникать в диаграммы, которые вычерчивал преподаватель. На завтраке без аппетита поковыряла реванский паштет, но есть не стала, хотя ещё совсем недавно попробовала бы его из одного только любопытства. Такие блюда в простых семьях не готовили, да и в доме тётушки о нём только вспоминали с придыханием.

После завтрака всех линтин собрали в одном из залов, где стояли несколько стационарных артефактов. Я узнала их, потому что в школе, куда я ходила когда-то вместе с Паолой, были похожие. На мой взгляд, учить восполнять истраченный запас девушек нашего возраста было бессмысленно — все мы здесь были аргинами, ведь простой люд магией не обладал вовсе. А

аргины учились поддерживать свой запас, чтобы избежать магического истощения, с детства. Тем не менее, я добросовестно повторила несложные упражнения. Кто знает, может быть, когда-нибудь умение использовать несложные атрефакты-накопители спасёт мне жизнь.

Потом снова были занятия, а после час самоподготовки, когда не только я смущалась над красочно иллюстрированными атласами, выданными нам серьёзным аргом Жушем —

заведующим библиотекой. К счастью, до практических занятий здесь не додумались.

Спасением оказались вычерченные схемы потоков. Каждый раз, когда толстенький библиотекарь оказывался рядом, я погружалась в изучение стрелочек, точек и линий.

Ну хотя бы физподготовки у нас не было. И без того вечером я еле доплелась до своего номера.

Однако общий ужин был обязателен, поэтому я переоделась с помощью Даны и отправилась на трапезу в обществе ядовитых девиц.

— Пожалуйста, разогрей парильню к моему приходу — попросила я служанку.

Кажется, я нашла свой личный способ снимать усталость после нелёгкого дня. И ужин в предвкушении удовольствия показался короче. Девушки сегодня не пытались задеть меня, нои попытки сблизиться тоже не предпринимали.

Как и вчера, к окончанию ужина появилась Макела. Она нашла меня взглядом и тепло улыбнулась. Сделав несколько объявлений по расписанию завтрашнего дня, девушка направилась было ко мне, но её задержали две аргины.

Я же отправилась в номер, испытывая непреодолимое желание хорошенько выспаться и даже немного жалея, что приказала приготовить парильню — так хотелось упасть на мягкую постель и забыться до утра.

Но у Даны всё уже было готово, и я решила не отменять купания. В конце концов, завтра посплю дольше.

Служанку я отправила после того, как та помогла мне раздеться, а после сняла парик и отправилась в парильню.

Сухой жар уже знакомо охватил моё тело, выпаривая из меня усталость. Сегодня температура была чуть выше — я сама попросила включить на восемьдесят, и с радостью поняла, что вполне выдерживаю. Завтра можно было попробовать попросить Дану поставить рычажок на девяносто градусов.

Вот только будет ли у меня это завтра? Сердце тревожно забилось, когда я подумала, что, вполне вероятно, завтра за мной заедет линт Дейгаро. Чтобы заглушить эти мысли, я ухнула в бочку с водой и привычно взвизгнула, выныривая, как поплавок. Контраст и сегодня быстро привёл меня в норму, правда, Дана перестаралась и перегрела воду в бочке.

Вчера удовольствие от купания было ярче.

Велев себе не забыть сказать служанке о том, что холодная вода нравилась мне гораздо больше, я завернулась в полотенце и отправилась в номер. Толкнув нагревшуюся дверцу, я с досадой хмыкнула. Дверцу почему-то заело, и некоторое время я упорно толкалась, пытаясь выйти, пока вся не взмокла под тёплым полотенцем. Я толкнулась сильнее, но сил и на этот раз не хватило.

Ну и что теперь делать?

До этого момента в этом идеальном отеле ничего не ломалось, и я немного растерялась.

Выйти я не могу, позвать на помощь служанку тоже — сама поторопилась её отпустить.

С досадой вздохнув, я возобновила попытки. Иного всё равно не оставалось. Если эта вредная дверь не поддастся, придётся сидеть здесь до утра, пока не придёт Дана. Стянув полотенце, я обмотала руку до плеча, и, разбежавшись, ударила в круглые створки.

После трёх последующих попыток я и забыла, что только что освежилась в прохладной водичке.

Пот лил с меня градом, а открыть дверь я так и не смогла.

Как назло, температура, которую выставила Дана, казалась сейчас нестерпимо высокой.

Приказав себе не паниковать, я бросила полотенце на полу выхода и прислонилась к бочке.

И туг же отдёрнулась, оглянувшись недоверчиво. Поднялась, потрогав воду пальцем и нахмурилась. Я же купалась совсем недавно! Пусть вода и тогда была слишком тёплой, но я отнесла это на счёт повышенной температуры, сейчас же она была просто горячей! Прыгни я в такую воду — недалеко и до ожога!

И тут мне стало по-настоящему страшно. Видимо, парильня вышла из строя, либо Дана, переводя температурный рычажок, ошиблась и включила подогрев воды. Как бы то ни было, если раньше у меня была надежда высидеть до утра, дождавшись прихода служанки, охлаждаясь время от времени в бочке, теперь вместо надежды подступила паника.

Взять себя в руки оказалось очень сложно, но постепенно я справилась, стала дышать медленнее, а вместе с тем вернулась возможность думать, а не просто бояться.

Надо стучать! Одна беда — стук в дверь мало кто услышит — здесь была прекрасная звукоизоляция. А вот пол. Это всё же второй этаж. Я попыталась вспомнить, что находится подо мной, но поняла, что слишком плохо знаю отель. Буду надеяться, что там жилая комната, а не учебный кабинет. Жаль только, что стучать я могла только руками или ногами — в парильне не было даже ковша.

Сложив полотенце в несколько раз, я села у дверей и принялась долбить по полу пятками, одновременно стуча костяшками пальцев в дверь — надежды на то, что Дана всё же вернётся, было мало, но нужно было бороться.

И я боролась, задыхаясь от жара, даже когда вода в бочке вдруг начала парить, и мне показалось, что она сейчас закипит ключом и хлынет через верх.

Подвывая от страха, я отползла подальше от бочки. В голове мутилось, сердце, как бешеное, бухало в грудной клетке, и я вдруг отчётливо поняла, что не доживу до утра. Даже если бочка не лопнет, я не выдержу такой жары ещё несколько часов. В парильне странным образом становилось всё жарче, воздух обжигал лёгкие, лишал меня последних сил.

Если бы можно было поставить хоть какую-то защиту! Раньше у меня неплохо получалось ставить щиты, и ледяной в том числе. 0, как много бы я отдала сейчас за морозную свежесть этого щита!

Но всю мою магию забрал Дейгаро.

Я закрыла глаза, чувствуя, как сердце лихорадочно стучит уже не только в груди, а и в ушах.

«Артефакты», — вдруг вспомнила я. Мы же все сегодня, пусть и немного, зарядились магией из громоздких старинных накопителей. Надо попробовать, могу ли я ею воспользоваться!

Стараясь унять колотящееся сердце, я вслушалась в себя, и осторожно потянула тоненькую ниточку чужой магии, начав выплетать заклинание

Щит ткался чудовищно медленно, но с первым же морозным рядом мне стало немного легче.

Некоторое время я лежала на полу, хватая воздух, который перестал обжигать лёгкие, широко раскрытым ртом. Кляня себя за то, что зачерпнула так мало магии, я продолжила сплетать даже не щит — узкую шапочку, способную охладить только мою голову.

Моё тело словно сгорало в огне, но в голове чуть прояснилось, и сквозь собственное частое тяжёлое дыхание я явственно услышала негромкий звякающий звук.

Это снаружи упала щеколда.

К тому времени я уже лежала, вытянувшись на полу по направлению выхода, но медленно приподняла тяжёлую голову, ожидая, что в парильню ворвётся встревоженная Макела, или, может быть, служанка, услышавшая мой стук. Однако снаружи было по-прежнему тихо. Никто не спешил прийти мне на помощь, и я с отчаянием подумала, что звук открывшейся щеколды мне почудился, как, бывает, видится путникам, умирающим от жажды в пустыне, зелёный оазис с ледяным родником.

Умирая от страха, я из последних сил вытянула руку, коснувшись раскалившейся от жары дверцы.

Она легко поддалась, раскрываясь в номер, и на меня хлынул поток восхитительно прохладного воздуха, который в тот момент показался мне морозным.

Несколько долгих секунд я лежала, хватая воздух пересохшим ртом. Как я хотела пить! В графине в номере стояла вода, но до неё ещё нужно было добраться. Попробовала подняться, но ноги дрожали и разъезжались, как у новорожденного жеребёнка. И тогда я поползла, невыносимо медленно перетащив свою непослушную тушку через порог и задрожала от удовольствия, оказавшись на гладкой холодной плитке ванной комнаты.

Я долго лежала, прижавшись к ней щекой, а моя грудная клетка ходила ходуном.

Прошло немало времени, пока сердце, готовое выскочить из груди, стало потихоньку замедляться, а дыхание успокаиваться.

И всё же я была ещё слишком слаба, потому что встать на ноги мне удалось лишь со второго раза.

В глазах потемнело, и я вцепилась в стену, пережидая, когда зрение вернётся.

До номера я доплелась медленно, как глубокая старуха. Здесь было холодно, но для моей красной, словно ошпаренной кожи, этот холодный воздух был блаженством.

Я упала на кровать, как была, голой, жадно глядя на графин, полный прозрачной воды.

Вода была и в хрустальном стакане — судя по всему, ледяная, потому что стакан запотел.

Я сглотнула сухим горлом, жалея только лишь о том, что поторопилась лечь. Надо было подойти сначала к столу, тогда не пришлось бы снова подниматься.

Ничего, сейчас. Передохну немного, тогда и напьюсь вволю. Я прикрыла глаза, чтобы не дразнить себя, и тут наконец включились однозначно пострадавшие от страшного жара мозги.

До меня вдруг дошла очевидная вещь — я не просто так не могла выйти. Дверь вовсе не заклинило, она была закрыта на щеколду снаружи! Меня закрыли. в надежде, что я. умру?!

Я задрожала так, словно моё полурасплавленное от жары тело окунули в ледяную прорубь.

Зачем? Что и кому я сделала, чтобы обойтись со мной так жестоко? Я с трудом сдерживала начинающуюся истерику, пытаясь утешить себя тем, что недоброжелатель вовсе не собирался доводить начатое до конца. Ведь открыл же он дверь.

И тут же подумала о том, что, если бы на моём месте оказалась изнеженная линтина, того жара и времени, проведённого в парильне, было бы достаточно, чтобы девушка потеряла сознание и не смогла выйти, когда дверь открыли.

Что же получается? Утром служанка обнаружила бы в парильне труп? И никаких доказательств, что кто-то помог девушке умереть — дверь не заперта, а бедняжке просто стало плохо с непривычки. Служанку, конечно, накажут по всей строгости за то, что она не дождалась, пока госпожа искупается.

Меня снова затрясло. Я отчаянно и глубоко задышала, пытаясь привести себя в чувство.

Нельзя раскисать! Если враг близко, он может прийти проверить, получилось ли со мной расправиться. Всё, Тэсс, хватит! Ты не изнеженная барынька, поди-ка выпей воды и одевайся!

Надо добраться до коридора и вызвать линту Макелу.

А если это она? Я помотала головой, изгоняя паранойю. Можно подозревать каждого, но у хозяйки отеля, дорожащей репутацией своего заведения, меньше всего повода избавиться от постоялицы таким способом. Ей же первой поставят в вину то, что парильни оказались такими опасными для линтин, не говоря уж о том, что она не уберегла одну из девушек.

Я поднялась, вновь переждав, пока прояснится в глазах, и потянулась за водой, с жадностью глядя, как по стакану побежала капелька ледяной, такой желанной жидкости. И уже поднеся стакан ко рту, чтобы сделать глоток, взглянула на графин и на мгновение остановилась. Странно. В

графине вода, похоже, была вовсе не такой холодной! По крайней мере, он вовсе не запотел!

Это что, получается, что стакан только что принесли? Поняв, что это может означать, я ахнула.

Стакан выскользнул из моих рук ослабевших рук и упал, разбиваясь. Мелкие осколки брызнули во все стороны, пара из них чиркнула по моим голым ногам. Вода выплеснулась, заливая ковёр.

Я смотрела на всё это остановившимся взглядом, и только увидев, как по ноге вниз поползла капля тёмной крови, очнулась и, качаясь, бросилась к дверям.

Голос изменил мне, когда я рывком распахнула дверь в коридор и умоляюще вскрикнула:

— Помогите!