Калевипоэг

Богатырь Калевипоэг

День стоял в оцепененье,

Он два дня стоял, печалясь,

По родной своей тоскуя.

А как третий день проглянул, —

Стал домой он собираться,

Вышел к берегу морскому.

Тут из воздуха порхнули

Думы, помыслы, мечтанья:

Породил в нем быстрый ветер

Хитроумную затею.

Жил кузнец в отчизне финнов,

Мастер славного оружья

И ковач мечей могучих.

Витязь Калев молвил слово:

— Прежде, чем домой пойду я,

Мне мечом обзавестись бы,

Добрым боевым оружьем,

Чтоб врагов своих приветить! —

В тот же час Калевипоэг

Зашагал другой дорогой,

По долине вниз пустился.

Он прошел сквозь дикий вереск,

Пробежал по мшистым кочкам,

Миновал глухие топи.

На пути встал лес высокий,

Древний бор непроходимый.

Удалой Калевипоэг

Заблудился в темных дебрях,

День и два в лесу плутал он,

Вот и третий на исходе —

Не видать нигде дороги.

Ночь беззвездная настала,

Затянула небо мраком.

Путник шарил наудачу,

Ощупью искал дорогу.

Калевитян сын любимый

Повалился на муравку

У корней широкой ели,

И промолвил он с печалью:

— Золотым пора в хоромы,

А серебряным — в постели,

Всем пора под кров, на отдых, —

Мне ж приютом — лес угрюмый,

Мне избой — высокий ельник,

Кров мой — дебри вековые.

Разведу костер под ветром,

Ледяным дождем умоюсь,

Подремлю в сыром тумане.

Мой отец ушел из жизни,

Не успев меня увидеть.

Мать вослед за ним пропала,

Упорхнула, не сказавшись,

Одного меня оставив.

Братья в дальнем Вирумаа,

В Турги странствуют родные

Я остался, как гусенок,

Как чирок, на плот вспорхнувший,

Как орел на гребне горном,

Одинок в холодном мире.

На рассвете дня второго

Зашагал Калевипоэг,

Вновь пошел на зов удачи,

Снова стал искать дорогу.

Из кустов скворцы кричали,

Пела в ельнике кукушка,

Дрозд в ольховнике чирикал:

«Ты сверни к закату солнца,

Выйди — сумеркам навстречу!»

— О, спасибо вещим клювам,

Всем советчикам пернатым! —

Калев-сын в ответ промолвил.

Устремил он шаг крылатый

В поворот крутой — на запад,

Ветру сумерек навстречу.

Шаг крылатый убыстряя,

Калев-сын из дебрей леса

Вышел в горную долину,

Зашагал скалистым склоном.

По тропиночкам кремнистым

Шел все дальше он и дальше.

Там увидел он старуху,

Повстречался с хромоногой.

На костыль свой опираясь,

Громко бабка пропищала,

Молвила слова такие:

— Ты куда, куда шагаешь,

Калевитян сын любимый? —

Богатырь в ответ промолвил:

— Нынче ладное смекнул я,

Дело славное затеял.

Знаменитый есть на свете

Финский мастер оружейный.

Навестить его хочу я,

О мече с ним сторговаться.

Ты скажи, открой, бабуся,

Укажи мне, золотая,

Как пройти к Железной Лапе,

К кузнецу сыскать дорогу. —

Старая, умом раскинув,

Молвила слова такие:

— Ты шагай, шагай, сыночек, —

Невзначай найдешь дорогу.

Ты пройдешь сквозь лес дремучий,

Сквозь веселый частый ельник,

Выйдешь к берегу речному.

День шагай и два шагай ты,

Прошагай еще и третий,

Ты сверни тогда к закату.

Там, в долине, встретишь гору,

Там увидишь холм высокий.

Обогни крутую гору,

Подымись на холм высокий.

Справа там реку увидишь.

Бережком иди, покуда

Трех потоков не приметишь,

Трех кипящих водопадов.

Как минуешь их, так сразу

Вступишь в светлую долину.

Посреди долины светлой,

Вся деревьями укрыта,

Под нависшею скалою,

Над обрывистым ущельем

Кузня финская таится. —

Богатырь Калевипоэг

Зашагал путем-дорогой,

Что старуха указала.

Он прошел сквозь лес дремучий,

Сквозь веселый частый ельник,

Вышел к берегу речному.

День шагал, и два шагал он,

Прошагал еще и третий,

Он свернул тогда к закату.

Там, в долине, встретил гору,

Встретил холмик близ дороги,

Обогнул крутую гору.

От горы свернул он вправо,

А когда реку увидел,

Берегом пошел, покуда

Не заметил трех потоков,

Трех кипящих водопадов.

Вдвое меньше становились

Под его шагами версты.

Вот и светлая долина

Развернулась пред глазами.

А как вышел он в долину,

Вздох мехов услышал витязь,

Грохот молотов тяжелых

По звенящей наковальне.

И на звуки дальней кузни

Калев-сын пошел долиной,

Убыстряя шаг крылатый,

Кузнеца спеша увидеть.

Посреди долины светлой,

Вся деревьями укрыта,

Под нависшею скалою

Кузня финская таилась.

Дым рассказывал потайно,

Искры явно возвещали,

Вздох мехов и лязг железа

Подавали знак гремучий,

Что спорится там работа,

Быстро молоты взлетают.

Финский старец именитый,

Опаленный дымом горна,

Ладно он с тремя сынами

Правил тайное искусство,

Ремесло заветной ковки.

Трое с ним — от сажи черных —

Сыновей и подмастерьев

Низвергали на железо

Тяжесть молотов гремящих.

Лезвие меча, пылая

Багрецом грядущей крови,

Глухо охало от боли

На звенящей наковальне —

Под ударом рук могучих,

В быстрой хватке ловких пальцев

Братья пламя раздували

Всех мехов разверстой глоткой

Братья били сталь, чеканя

Над жерлом багряным горна,

Укрепляли, закаляли,

С силой гибкость сочетая.

На росе клинок пытали,

Гнули, ухватив клещами,

Чтоб испробовать, надежно ль

Смертоносное оружье.

Богатырь Калевипоэг

Распахнул ворота кузни,

Со двора он крикнул в двери,

Возгласил из-за порога:

— Здравствуй, мастер! Таара в помощь

При свершенье дел премудрых,

При работе сокровенной!

— Здравствуй, брат, во имя Таары!

Отвечал железнорукий,

Над челом откинув кудри,

Он нацелился в пришельца

Искушенно-зорким глазом,

Измеряя силу мужа,

Племя, род его пытая.

Под косматыми бровями

Щели глаз его сверкали.

Так он гостя мерил взглядом,

С головы до ног он мерил

И от пяток до макушки,

По ступне его смекая

О породе богатырской.

Речь повел железнорукий:

— Призывающего Таару,

Добрый мир и помощь неба,

Принимают в каждом доме,

Всюду кров ему найдется.

Молодой орел, отколе

Прилетел ты, буйнокрылый?

Видно, славного ты рода,

Видно, рос в гнезде орлином.

Уж не сам ли старый Калев

Породил росток могучий? —

Богатырь умом раскинул,

Речью мудрою ответил:

— С родом род не разлучится,

Куст от пня уйти не может.

Свой напев у каждой птицы,

По породе — оперенье:

Дятел — в пестром, ворон — в черном.

Тетереву — красный гребень,

Петушку — кривые шпоры,

Чешуя — породе рыбьей,

Раку — черная одежда.

Ты скажи мне, славный мастер

Почерневший в дыме горна,

Есть ли меч у вас в продаже,

Добрый меч, клинок надежный,

Чтоб руке моей был впору?

Дай испробовать оружье,

Дай его измерить прочность,

Лезвие его проверить! —

Тут ответил финский мастер:

— Должен мудрый покупатель

Испытать свою покупку, —

Ведь кота в мешке не купишь,

Не поженишься заглазно! —

Усмехнулся он украдкой:

— Кто ж возьмет слепую лошадь?

Разве витязь купит клячу?

Пусть глаза глядят прилежно,

Пусть рука пытает резво,

Пусть смекает быстрый разум,

Чтобы не было убытка

Ни в покупке, ни в продаже! —

Финн — кузнец железнорукий

Подозвал своих подручных.

Сыну младшему велел он

Принести мечи на пробу,

Связку ладного оружья.

Сын исполнил повеленье:

В потайной подвал спустился,

Приволок мечей охапку,

Связку ладного оружья —

Сыну Калева на пробу.

Начал богатырь могучий

Выбирать мечи по росту,

Проверять закал металла,

Примеряться к рукоятям.

Лезвие сгибал он вдвое:

Разогнется ли мгновенно?

Ухватив за рукоятку,

Тяжкий меч в полет пустил он,

С шумным ветром силой споря,

Закрутил клинок в полете

И обрушил с грозным свистом

Меч на каменную глыбу.

Из скалы огонь метнулся,

Искры брызнули, сверкая,

Раскрошился меч железный,

К небу прянули осколки,

Рукоять в руке осталась.

— О-го-го! В руках — силенка! —

Молвил мастер в удивленье.

Богатырь Калевипоэг

Проворчал в ответ сквозь зубы:

— Этой детскою игрушкой

От врагов не защитишься! —

Меч другой он взял из связки,

Пятерней схватил и третий,

Раскружил клинок тяжелый,

Закрутил его, как ветер,

И обрушил с грозным свистом

Меч надежный, меч железный

На уступ скалы гранитной.

Из скалы метнулось пламя,

Искры брызнули, сверкая,

Раскрошился меч железный,

К небу прянули осколки,

Рукоять в руке осталась.

Финн — кузнец железнорукий

Слово гневное промолвил:

— Ну, довольно забавляться,

Хватит пробного товара!

Жаль железо дорогое,

Жаль военное оружье

Зря растрачивать на пробу —

Для потехи богатырской.

Живо, сын мой легконогий,

Ты спустись в подвал глубокий,

Принеси мечей крепчайших!

Те мечи пусть будут пробой:

Может, силе богатырской

Дать ответ они сумеют. —

Сын второй пошел проворно

Исполнять приказ отцовский.

В потайной подвал спустился,

Приволок мечей охапку,

Связку ладного оружья

С закаленными клинками —

Сыну Калева на пробу.

Богатырь Калевипоэг

Принял в руки меч крепчайший.

Тем мечом из верной стали

Забавляться стал беспечно.

Закружил клинок тяжелый,

Закрутил его, как ветер,

И обрушил с грозным свистом

На стальную наковальню.

На вершок в ту наковальню

Лезвие вонзилось с силой, —

Меч остался невредимым,

Лезвие не раскрошилось,

Притупилось только с краю,

Вправо, влево завернулось.

Дался диву финский мастер,

Усмехнулся, молвил слово:

— Ты постой, постой, сыночек,

Не спеши, постой, дай время!

Вот ужо тебе достану

Из подвалов потаенных

Дорогой клинок заветный,

Силы сильного достойный, —

Если золотом владеешь,

Серебра имеешь груды

Для покупки драгоценной,

Ты готовь кошель червонцев,

Звонких талеров без счета,

Пеннинги ссыпай мешками:

Этот меч немало стоит,

Не простой товар, особый,

За него готовь в уплату —

Девять жеребцов отборных,

Восемь кобылиц табунных,

Десять пар быков яремных,

Двадцать пар коров молочных,

Пять десятков телок пестрых,

Семьдесят возов пшеницы,

Ячменя четыре бочки,

Полный трюм зерна ржаного,

Пояс талеров старинных,

Сотню пар монист трехрядных,

Двести огненных червонцев,

Да нагрудных пряжек груду,

Да богатых пять приданых! —

Вот выносят из подвала,

Из ларя старинной ковки,

Из-под дюжины затворов,

Из-под девяти задвижек —

Вот несут навстречу солнцу,

Под сияние дневное,

Короля мечей заветных,

Битв суровых властелина,

Детище Железной Лапы,

Кузнеца почет и муку,

Сильных рук изнеможенье!

Этот меч семь лет кормился

Кузнеца соленым потом.

Уж немало лет минуло

С той поры, как старый Калев

Для себя сковать замыслил

Короля мечей заветных,

Приказал ковать неспешно,

С разуменьем и искусством.

Но старик, богатый днями,

Снарядился в путь далекий:

Скрылся в сумрачном ущелье,

В свежем сумраке вечернем

Погрузился волей Таары

В сон последний, в сон могильный

Прежде, чем кузнец искусный

Над мечом свой труд окончил.

Финн-кузнец с тремя сынами

Над мечом семь лет трудился,

Гнул, отковывал, чеканил,

То выравнивал поглаже,

То оттачивал потоньше,

То оттягивал покруче.

Из семи сортов железа

Сваривал клинок заветный.

Правя мудрую работу,

Каждый день произносил он

Семь заклятий, семь напевов.

За работой ворожил он

Словом силы, словом мощи,

Словом тайных заговоров.

Лезвие меча стальное

Закалял премудрый мастер

На семи водах текучих,

На семи ночных туманах.

Первый ток — из моря Виру:

Воды Финского залива.

Ток второй — то Пейпси волны:

Воды из пределов Пскова.

Третий — с озера Выртсъярве[78]:

Влага древних водоемов.

Ток четвертый — девьи струи:

Воды из потока Эма[79].

Пятый ток — с лугов латвийских

Воды с пойм зеленых Койвы[80].

Взял из Выханду[81] шестой он

Омутов священных воды.

Ток седьмой — дожди живые,

Воды облаков кудрявых —

Те, что оттепель рождают,

Росы летние приносят.

Был клинок искусно сплавлен

Из семи крепчайших сталей.

Серебром лучилась хватка,

Рукоять, как жар, горела

Самоцветами из Кунглы.

Позумент — семи расцветок,

Пряжка пояса — из бронзы,

Ярче талеров — другая.

На одной — печатный камень,

На другой — сквозной, как в перстне.

Богатырь Калевипоэг

Драгоценной рукояти

Короля мечей коснулся,

Поднял меч рукой могучей,

Закружил клинок широкий,

Раскрутил быстрее ветра, —

Тут родился грозный шелест,

Пробудился шум чудесный,

Долгий свист невыразимый,

Словно взмыл могучий ветер,

Дождевой завыл сердито,

Градовой взревел свирепо,

Грозовой ударил гневно,

Нагоняя непогоду,

Ливнем землю затопляя,

Бурей вспахивая волны,

Вырывая дубы с корнем,

Крыши бешено срывая,

Подымая смерч песчаный,

Грохоча прибрежной галькой…

Калев-сын, великий воин,

Победителей потомок,

Тяжкий меч занес высоко

И обрушил с грозным свистом

На стальную наковальню!

Расколола наковальню

Богатырская десница,

Раскроила вместе с тумбой,

Пополам ее рассекла!

На мече же не осталось

Ни отметки, ни щербинки!

Удалой Калевипоэг

Взвеселился, молвил слово:

— Этот меч — оружье мужа,

Он — могучему опора,

Этот меч — товар бесценный,

Он — и золота дороже.

Этот меч рожден для боя,

Создан для руки могучей.

Уплатить я обещаю

Цену славного оружья

И клянусь — отдам я выкуп

Весь сполна и не торгуясь:

Девять жеребцов отборных,

Восемь кобылиц табунных,

Десять пар быков яремных,

Двадцать пар коров молочных,

Пять десятков телок пестрых,

Семьдесят возов пшеницы,

Ячменя четыре бочки,

Полный трюм зерна ржаного,

Пояс талеров старинных,

Сотню пар монист трехрядных,

Двести огненных червонцев,

Да нагрудных пряжек груду,

Да богатых пять приданых.

Меч беру за эту цену!

Все сполна получишь в Виру,

В Харью вытребуешь плату,

В Ляне спросишь ты свой выкуп. —

Финн — кузнец железнорукий

Так промолвил, так ответил:

— Задолжавший — взял чужое.

Знаешь сам, из занятого

Даже варежки не свяжешь!

Честным — ни к чему чужое,

Долг они охотно платят.

Пусть везут суда из Харью,

Пусть челны везут из Виру

Честный долг твой в нашу землю,

Нам домой богатый выкуп.

Пусть возы проворно свозят

Хлеб в просторные амбары,

В закрома мешки пшеницы.

Пусть коней сгоняют к дому,

А быков — на перекресток,

Пусть ведут телят на выгон,

Пестрых гонят за ограду,

На луга — коров молочных.

И дворы у нас приветны,

Наши улицы — ровненьки,

Стены выбелены гладко,

А плетни у нас — из яблонь,

Загородочки — из вишен,

Наши мостики — из дуба,

Переборочки — из клена.

На плетнях поют кукушки,

Скворушки ведут беседу,

На ветвях свистят синицы,

А в домах у нас — веселье!

Наши кони — сплошь в монетах,

Бляхи круглые — на лысых,

На гнедых — медвежьи шкуры,

Сетки звонкие — на черных,

На буланых — блещет сбруя,

Седла ценные — на карих.

Мы коров в ольховник водим,

Мы телят в малинник гоним,

А быков — в луга речные.

Там со стадом дружит стадо,

Там — раздолье круторогим.

Пир в честь гостя заварили,

Учинили шумный праздник,

Пили долго, пили много

За хозяина оружья.

Семь деньков пропировали,

Семь деньков мехи молчали,

Спали молот с наковальней,

Остывали горн и клещи,

Отдыхали подмастерья,

Отдыхал и финский мастер.

Буйный хмель, цветущий пышно[82]

Нежных шишечек кистями,

Был хозяином пирушки,

Зачинателем веселья.

Он протискался в кадушку,

Он проник в пивной бочонок,

В ковш застольный перепрыгнул,

Вспенил чаши и бокалы.

Всякий пил, забывши меру.

Щедрый хмель пролился в души

У мужей он отнял разум,

Пол-ума у молодежи.

Он с жены сорвал повойник,

Ум у девушки похитил.

Пиво в доме бушевало,

Бесновалось на лужайках,

Старики без шапок пляшут,

Без повойников — молодки,

Парни — вовсе нараспашку,

Девушки — на четвереньках.

Взбунтовалось злое пиво.

Притупило быстрый разум,

Ясный взор отяжелило,

Перепутало все тропки,

Обезумило разумных.

Калевитян сын любимый

Стал с задором похваляться,

Стал бахвалиться без толку,

Хвастать делом небывалым:

Что на острове далеком,

По дороге в землю финнов.

Привелось ему недавно

Так обняться на досуге

С девушкою островною,

Что она, тихонько вскрикнув,

В бедрах хрустнула легонько

И с сокровищем девичьим

Ненароком распрощалась…

Не успел окончить Калев

Пьяной повести, зазорной,

Не успел и посмеяться, —

Вдруг из-за стола поднялся

Старший сын Железной Лапы,

Кузни лучшая опора:

С раскаленными глазами

К сыну Калева шагнул он.

Старший сын Железной Лапы

Так сказал, сверкая взором:

— Ты болтай себе, что хочешь,

Лопочи любые бредни, —

Только девушек не трогай,

Не позорь, бесчестный, слабых

Не осмеивай безвинных!

Ты уйми язык болтливый,

Хвастовство твое пустое,

Похвальба и сумасбродство

Опорочат непорочных,

Счастье юное погубят! —

Богатырь Калевипоэг

Крикнул так, что дом шатнулся,

Перекладины расселись,

Косяки заколыхались:

— Пусть сболтнул я злое слово, —

За него — мечом отвечу!

Я сорвал цветок девичий,

Обломал я гроздья счастья,

Общипал стручки веселья!.. —

Прибежал отец на крики,

Мать на вопли прибежала.

Тут мужи забушевали,

Зашумели грозным шумом,

Родилось от слова лихо,

Похвальба родила злобу.

Загремела перебранка,

Драка вспыхнула свирепо,

Взмыл огонь вражды кровавой.

Не успели поразмыслить,

Что беда придет от хмеля,

От вражды родится горе, —

Как могучий витязь Калев

Быстро выхватил, играя,

Из ножен свой меч тяжелый, —

Голова слетела на пол.

Брата кровь струей горячей

Братьев по глазам стегнула.

Финн — кузнец железнорукий —

Завопил, взревел от горя.

Обмерла его старуха,

Пала на пол рядом с сыном.

Проклинал кузнец убийцу,

Так промолвил, проклиная:

— Злой разбойник, ты навечно

Опозорил меч заветный

Злым бессмысленным убийством,

Молодой безвинной кровью!

Детушки, хватайте клещи,

Молоты берите в руки,

Искрошите вы убийцу,

Кровь за кровь ему воздайте,

Искупите кровь родную. —

Тотчас кинулись два сына

Исполнять приказ отцовский.

Молоты схватили в руки,

Клещи вскинули высоко —

Искрошить убийцу брата,

Отомстить за кровь родную.

Калевитян сын могучий

Встал в чаду хмельного гнева,

Он шагнул на середину,

Раскружил свой меч свирепый,

Крикнул криком леденящим:

— Черномазые вы черти,

Закоптелые гляделки!

Или жизнь вам надоела?

Калев силой не обижен:

Где удар свой ни обрушит, —

Всюду смерть он порождает.

Силача не сыщешь в мире,

Муж такой не народился,

Кто бы смел ему перечить!

Гей, сюда — коль жизнь постыла! —

Финн-кузнец тогда промолвил:

— Не касайтесь нечестивца,

Пса кровавого не троньте!

Час придет, богов десница

Лиходея покарает,

Отомстит убийце сына,

Кровь пролившему отплатит.

Знай, убийца, осквернивший

Славный меч безвинной кровью,

Смертью лютой и мгновенной, —

Знай: семья богов премудрых,

Племя солнечное Таары,

Силой стребует уплату,

Отомстит за злодеянье!

Заклинаю, — да свершится:

Пусть убьет тебя оружье,

Умертвит клинок заветный!

Да погибнешь ненароком

От меча, тот меч поднявший,

Кровь проливший от оружья!

Умереть тебе в болоте,

Сгнить в трясине непролазной,

Средь кустарника иссохнуть,

Обратиться в тлен и падаль!

Меч, бесценное железо,

Слушай мастера веленье,

Помни все, что твой хозяин

Заклинает скрытным словом

Стань губителем, железо,

Размахнись над вражьей шеей,

Отплати убийце сына,

Волю мастера исполни! —

Что и в мыслях не держал он,

Что во сне ему не снилось!

Богатырь Калевипоэг,

Полубешен от похмелья,

Полуслеп от дикой злобы,

Тяжело шагнул из дома,

Шумно по двору затопал.

Не расслышал он проклятий,

Ничего он не приметил:

Ни отчаянья отцова,

Ни рыданий материнских,

Ни суровых братних вздохов,

Ни тоски, ни слез, ни гнева

Из-за гибели сыновней,

Из-за горькой смерти брата.

Очумелый, пьяным шагом

Он метнулся за ворота,

Устремился через выгон,

Вдоль лугов пошел, качаясь,

На простор необозримый.

Богатырь Калевипоэг

Брел томительной дорогой,

Ковылял тропой тяжелой.

Вдруг река ему явилась.

Вдоль по берегу пошел он,

Три потока встретил вскоре,

Три шумящих водопада.

Калевитян сын любимый

Миновал холмы и воды,

Тут почуял он усталость,

Томный гнет души и тела.

Опустился он на землю,

На холме прилег отлогом —

Подкрепиться сном могучим,

Лба морщины поразгладить.

Прояснить померкший разум.

Богатырь, заснув глубоко,

Так храпел, что гнулся колос.

Содрогались грозно скалы,

Рощи с трепетом клонились,

Перекатывались дюны,

Рассевался острый гравий.

Птицы в ужасе замолкли,

Присмирела тварь лесная.

А в народе говорили:

«Не война ли к нам несется,

Тарахтит телега злобы?»

Повернем кораблик песни,

Золотой челнок рассказа,

Повести ладью живую

Вновь направим мы на остров,

К мирной пристани причалим,

Выйдем на берег широкий,

Поглядим на дуб высокий,

Тот, что вышел к нам из моря,

Был нам волнами подарен.

Рос да рос дубок чудесный,

Набухал в сверканье солнца,

Под дождем тянулся к небу,

В облака врастал листвою,

Оплетал ветвями тучи,

К солнцу вскидывал вершину.

Вот он уж закрыл все небо,

Свет дневной затмил в округе,

Спрятал месяц, спрятал солнце,

Звезды ясные завесил,

Темнотой одел он землю,

Подарил ей вечный сумрак.

Дуб тянулся, дуб вздымался,

Разрастался, рос все выше,

Вспахивал ветвями тучи.

Деду острова забота:

Он пустился в путь далекий,

Исходил чужие земли,

Много стран верхом проехал,

Все искал себе подручных,

Лесорубов нанимал он,

Кто б свалил тот дуб могучий,

Кто б срубил тот необъятный,

Срезал ветви те густые

Добрым людям на потребу, —

Сучья — на суда и челны,

Ствол — на города и веси.

Дед упрашивал подручных,

Лесорубов заклинал он:

— Вы свалите дуб могучий,

Сучья-ветви обрубите,

Вы низвергните вершину!

Дуб все небо затеняет,

Прячет солнце золотое,

Звезд сиянье закрывает,

Ясный месяц затмевает. —

Лесорубы отвечали:

— Не пойдем к тебе, хозяин:

Дуб твой вырос выше неба,

Тучи он вспахал ветвями.

Дуб — сильнее человека.

Что ему секиры наши!

Что ему топор тяжелый! —

Дед на остров воротился,

В дом свой пасмурен вошел он.

Мужа встретила хозяйка.

Он же молвил ей, печалясь:

— Попусту бродил, как ветер.

Не нашел я лесоруба,

Кто б свалил наш дуб могучий,

Кто б низверг его вершину,

Сучья-ветви обрубил бы. —

В дом ввела хозяйка мужа:

На цепи орел сидел там,

На веревке был привязан

Человечек ростом с палец.

Так промолвила хозяйка:

— Загребать пошла я сено,

В стог метать траву сухую.

Золотые были грабли,

Рукоять из красной меди,

На серебряные зубья

Вздеты кольца золотые.

Подгребла одну волну я,

Подгребла другую, третью.

Что нашла я там под сеном?

Я орла нашла под сеном.

Это был орел домашний,

Солнце днем его ласкало,

Ночью я обогревала.

Я взяла орла за крылья,

Отнесла его в светлицу.

Что же под крылом нашла я?

Человечка — ростом с палец.

Мужичок тот невеличка

Ростом был всего в две пяди,

В палец Калева длиною.

Что в ручонках человечка?

У него топор в ручонках.

Дед спросил у мужичонки,

Стал пытать у невелички:

— Золотой мой человечек!

Может, ты мне дуб повалишь,

Сучья крепкие обрубишь? —

Так ответил мужичонка,

Человечек ростом с палец:

— Развяжи мои веревки,

Отпусти меня на волю, —

Заключим тогда условье!.. —

Развязали мужичонку,

Отпустили человечка,

Стали заключать условье.

Что ж в уплату посулили,

Обещали по условью?

Миску золота — в уплату!

Мужичок во двор спустился,

К дубу подступил вплотную.

Набухать тут стал он в росте,

Вырос на локоть и на два,

Растянулся он на сажень.

Мужичок стал исполином,

Принялся он за работу.

День рубил, и два рубил он,

Он рубил еще и третий,

Начал дуб крениться грозно,

Он, шатнулся у подножья,

Уронил свою вершину.

Он комлем накрыл весь остров,

Утопил вершину в море.

Что ж построили из дуба?

Из комля был мост построен,

Лег настил несокрушимый,

Протянулся через море

От земли эстонской Виру

На далекий финский берег.

Был он назван «финским мостом»[83];

Из ствола его срубили

Много кораблей богатых,

Дорогих судов торговых,

Из ветвей — морские лодки,

Города — из сердцевины,

На ладьи пошли сучочки,

Щепки — на ребячьи лодки.

Что останется — оставьте!

Из обрубков выйдет хатка,

Выйдет бедному лачужка.

Для вдовы печальной — угол,

Кров для сирого ребенка;

Здесь они найдут защиту

От ночного урагана,

От дождя и от метели.

Что останется — оставьте!

Выйдет светлый терем песен,

Выйдет радости светлица,

Где нанизывают слово,

Тянут песенную пряжу.

С той поры, кто ни проедет,

Ни пройдет мостом великим,

Всяк помедлит, поразмыслит:

«То не Лихалы ли город,

То не Рахалы ли берег,

Иль, быть может, терем Кунгла?..»

Услыхал певец, ответил:

— Малосмысленные дети,

Вы, ростки земли бесплодной!

Звался б Лихала[84] тот город, —

Был бы он из мяса сложен.

Звался б Рахала[85] тот берег, —

Был бы выкован из денег.

Был бы это терем Кунгла, —

Золотым бы он явился.

Нет, то горница поющих,

То пристанище бездомных,

То приют для неимущих.

У дверей на страже месяц,

Блещет солнышко на кровле,

Радуга[86] отводит бурю,

А в светлице пляшут звезды.

Здесь сложились наши песни,

Наши были зазвучали,

Родились слова живые.

Здесь жужжали веретена

Над цветной куделью Таары.

Нить одна певцу досталась,

Солнцу ясному — другая,

Третья нить — заре познанья!

Засиял узор волшебный

Под живыми челноками.

В белой нитке пело солнце,

В красной — зори разгорались,

В голубой — светилось небо.