Калевипоэг

Милая звезда ночная,

Светлоокий сторож неба,

Поделись с певцом любовно

Чистой радостью всезнанья.

Ты направь мои шажочки

На безвестные тропинки,

На забытые дороги,

Где ходил когда-то витязь —

Удалой Калевипоэг,

Где с друзьями пировал он,

Где вершил свои деянья,

Чудеса являя миру!

Очи звезд неугасимых

Тропы витязей следили

И в чужих далеких землях

И в краях земли родимой:

В ельниках прохладных Виру,

Средь осин звенящих Харью,

В зарослях ольховых Ляне, —

Видели мужей забавы,

И ярмо пяти томлений,

И недуг шести печалей,

И беду семи злосчастий,

И коварную ловушку,

Как в нее мужи попали,

На пиру сидя веселом.

Так пойдем же в лес глубокий,

В глушь кустарников дремучих,

Поохотиться за песней:

Там мы золото отыщем,

Серебра насобираем,

Меди звонкой раздобудем!

Там живут еще сказанья,

Сказки древние, родные,

Мудро сложенное слово,

Ладно сотканные речи.

Богатырь Калевипоэг

Сторговать коня затеял,

Лошадь добрую для пашни.

Вот постился он в дорогу,

Миновал земель немало.

Птицы мудрые сказали:

В дубняке — вещунья-птица,

В красных елочках — кукушка.

— Лошадь ржала в поле Хийу,

Молодой конек — в болоте,

Жеребенок — на лужайке.

Лошадь ржала о запашке,

Конь — о бархатном седельце,

Жеребенок — о поводьях! —

Молвил им Калевипоэг:

— Птицы мудрые, спасибо!

Верный путь мне указали!.. —

Он пошел своей дорогой,

Зашагал широким шагом.

Пять заминок было в Виру,

Были в Харыо остановки,

В Ярва — хлопоты пустые,

Потому не шел он дальше.

Жили-были братья — злыдни,

Ссорились они от ветра,

Препирались попустому.

Озерком немноговодным

Те два лодыря владели.

От вражды им стало тесно,

Стало душно им от злобы,

Распалились их сердчишки.

Их умишки помутились:

Злыдни бросили хозяйство,

Вздумали переселяться.

В дальний путь они пустились,

День и ночь гнались за ветром,

Места нового искали —

Где обжиться, закрепиться,

Где дома себе построить.

Привело их волчье счастье

В Кикерпярское болото.

Ну и славное местечко!

Даже псы там не бродили.

То местечко золотое

Братьям-злыдням приглянулось.

Тут пошла у них потеха!

Каждый хочет быть владыкой,

Повелителем болота.

Той порой Калевипоэг

С побратимами-друзьями

Проходил по Кикерпяру[94].

Увидал он братьев-злыдней,

Усмехнулся: — Ну и драка!

Космы клочьями валятся,

Зубы с треском вылетают! —

Злыдни Калева узнали,

В тот же миг угомонились,

Стали звать его на помощь,

Оба разом завопили:

— Дорогой Калевипоэг!

Ты шагай сюда скорее!

Рассуди ты нашу распрю,

Потуши огонь раздора!.. —

Калевитян сын любимый

Просьбе внял, умно ответил:

— Надо знать начало распри,

Разыскать тропу раздора!

Бурю зачинает ветер,

Дождь рождается из тучи,

Озлобленье сеет споры,

Всходит тяжба из обиды.

Расскажите мне толково,

В чем причина вашей ссоры? —

И ответил старший злыдень:

— Спорим мы из-за болота,

Нас поссорила трясина:

Кто пришел на место первым, —

Тот пускай и назовется

Повелителем болота.

Вместе вышли мы из дома,

Мы тропу топтали рядом,

Мы пришли сюда бок о бок,

Стали мы о край болота,

Но стоял я ближе к краю,

Он — подальше на шажочек.

Оттого мое здесь место,

На болоте я хозяин. —

Отвечал Калевипоэг:

— Вы, завистники пустые,

Малоумные вы злыдни!

Вместе вышли вы из дома,

Вы пришли сюда бок о бок,

Стали вы о край болота:

Это ль вам еще не место,

Не очаг гостеприимный?

Этот край — ничья земелька, —

Место зыбкое, пустое,

Непригодное для жизни

Человеку и скотине, —

Это место вам дарю я

В вековечное владенье,

Здесь потомственным наделом

Вас обоих наделяю.

Старшему — земли побольше,

Часть же меньшая — меньшому! —

Тут завистливые злыдни

К сыну Калева взмолились:

— Разграничь болото, братец,

Раздели ты нам трясину,

Пополам ее разрежь ты, —

Чтоб вовеки нам не грызться,

Чтоб не ссориться отныне!

А не то сотрет границы

Наша жадность вековая,

Взбороздит поля чужие.

По углам поставь ты камни,

Обведи межой владенья. —

Калевитян сын любимый

Просьбе внял, умно ответил:

— Если кто судьей назвался,

Должен дело он распутать,

Завершить его разумно.

Ты послушай, славный Алев,

Раздобудь-ка ты веревку,

Подлинней достань бечевку.

Той бечевкой раздели ты,

Пополам разрежь трясину,

Выкопай посередине

Ты канаву межевую.

Обложи ее камнями,

Закрепи края шестами,

Чтоб угас огонь раздора,

Чтобы злоба их затихла!

— Ладно, — молвил добрый Алев, —

Вместе с другом неразлучным

Принялся он за работу,

Поспешил исполнить дело.

Калевитян сын любимый

Зашагал своей дорогой —

Собирать иные вести,

Совершать дела иные.

Вместе с другом неразлучным

Стал работать славный Алев.

Выбрались друзья на речку.

Здесь, на берегу высоком,

Первый шест они забили,

Обмотали столб веревкой,

Обозначили границу.

Старый бес, хозяин топи,

Лютый враг людского рода,

Похититель чад крещеных,

Добрый труд решил испортить.

Высунул башку из тины,

Злобный глаз хитро уставил,

Стал выспрашивать лукаво

И промолвил, насмехаясь:

— Что творите, паренечки?

Нынче что у вас за спешка?

Что за тайная работа?

С птицеловами вы схожи,

Что нежданную добычу

Вдруг завидели над лесом.

Уж мешок готов для дичи,

А она еще высоко! —

Алева сынок любимый

Понял бесовы насмешки;

Сильно он перепугался,

Но ответил без боязни:

— Огораживаем воду,

Речку в сети забираем,

Волны пряслом замыкаем,

Ловим-взнуздываем струйки:

Чтобы дичь далась нам в руки,

Ни на дно не опустилась,

Ни на берег не всплеснулась! —

В топи был у черта омут,

Под водой семья ютилась,

Там, на илистой кровати,

Кости старые он нежил,

Там все заводи знакомы,

Там привычны все дорожки!

Водяной перепугался,

К сыну Алеву взмолился,

Стал просить его так сладко,

Словно в рот набравши меду:

— Не обуздывай ты воду,

Речку в сеть не забирай ты,

Не лови ты наших струек,

Не завязывай дорожек,

Не ломай ты наши входы,

Наших выходов не трогай!

Уплачу тебе я выкуп,

Все отдам я, что запросишь,

Все отдам я, не торгуясь,

Все я выплачу без спора! —

Понял Алев-сын разумный,

Что игра ему на пользу,

Так сказал он водяному:

— А какой же будет выкуп,

Если торг наш совершится,

Если миром все уладим? —

Бес лукавый так ответил:

— Сам назначь любую плату!

Все отдам, чего захочешь,

Лишь оставь ты нас в покое. —

Так промолвил витязь Алев:

— Если ты вот в эту шапку

Старых талеров насыплешь,

Чтоб они бугром лежали,

Ваши входы не сломаю,

Ваших выходов не трону! —

Водяной промолвил слово:

— Завтра утром, на рассвете,

Старых талеров добуду,

Шапку доверху насыплю. —

Алев-сын в ответ промолвил:

— За рога быка хватают, —

Человека вяжет слово[95].

Исполняй же слово чести,

Поживей неси мне выкуп,

А не то — вражда вернется,

А не то — вернется ссора! —

Старый бес нырнул в свой омут,

Глубоко на дно забился.

Ночью Алев-сын разумный,

Ближний калевитян родич,

Вместе с другом неразлучным

Вырыл яму под муравкой,

Глубиной почти что в сажень.

Яму хитрую он вырыл —

С дном широким, с узким горлом,

Он прикрыл ту яму шапкой,

А у шапки срезал донце,

Дырку тайную в ней сделал:

Сколько золота ни всыплешь,

Все оно ульется в землю[96],

В тот подкоп, не видный глазу.

Вот ранехонько приплелся

Водяной с тяжелой ношей

Шведских талеров старинных.

Золото он ссыпал в шапку:

В шапке донце не покрылось.

Бес еще мешок приносит,

В третий раз бежит с поклажей,

Вот в четвертый раз он тащит,

В пятый раз бредет уныло,

Волочет шестую ношу —

Все проглатывает шапка,

А прибытка в ней не видно!

Деньги черта убывают,

Истощается богатство.

Сундуки бедняга выскреб,

Смел подгребки золотые,

Вытряс он все кошелечки,

Выворотил все карманы, —

Толку все же не добился.

Не сумел наполнить шапку:

Золото не прибывало,

Не бугрилось над краями.

Водяной перепугался,

К сыну Алева взмолился:

— Ты всего не требуй сразу!

Потерпи, мой паренечек!

Подожди, — вот минет лето,

Расплачусь тогда с лихвою,

Шапку доверху наполню,

Золотой бугор насыплю! —

Алев-сын, хитрец веселый,

Бесу глупому ответил:

— За рога быка хватают, —

Человека вяжет слово.

Долог путь для пешехода,

Длинен каждый час для ждущих,

В старом долге мало проку.

Исполняй-ка обещанье!

А не то — свое исполню:

Завяжу твои дорожки,

Речку в сети заберу я,

Чтобы дичь далась нам в руки,

Ни на дно не опустилась,

Ни на берег не всплеснулась! —

Страх напал на водяного.

Делать нечего — придется

Навестить своих братишек,

Бабке в пояс поклониться:

Может, выручат — помогут!

Тут надумал он — коварством

Сына Алева опутать,

Так сказал обманщик старый:

— Славный Алев, добрый Алев!

Я исполню слово чести:

Шапку доверху наполню,

Золотой бугор насыплю,

Если сам пойдешь со мною, —

Уж тогда ни в чем не будет

Ни заминки, ни обмана! —

Так старался вероломный

Сына Алева опутать,

Увести его подальше

От пропавшего богатства.

Но злокозненную хитрость

Понял Алев-сын разумный,

Он гонца-слугу покликал

И сказал слова такие:

— Собирайся-ка, дружочек,

Калевов слуга бывалый,

Ты ступай-ка вместе с чертом,

Опустись в бесовский омут,

Ты родню его проведай,

Пособи ему в дороге,

Дотащи мешок с деньгами!

У меня же нет охоты

Далеко идти отсюда.

Должен я скалой прибрежной,

Должен я могучим дубом

Здесь стоять несокрушимо,

Сторожить добро большое,

Охранять оброк богатый! —

Калевов слуга бывалый

Не ослушался приказа.

Старый бес шагать пустился,

Следом Алевов помощник

Шел дорогой незнакомой,

Тайной тропкой безыменной —

За пределы вечной ночи,

В те места, где не ступали

Ноги смертного от века,

Где вовек не зажигалось

Око светлое, живое.

Страшно было человеку

На безвестной той дороге,

Что ведет на адский выгон,

Ко двору вражды извечной,

На безвестной той дороге,

Где заря не занималась,

Не алел огонь заката,

Там, где солнце днем не греет,

Где не светит ночью месяц,

Звезды путь не указуют.

Словно заревом далеким

Вдруг заискрилась дорога:

Это — плошки смоляные

На столбах ворот горели.

Путники вошли в ворота,

За порог ступили оба.

Вышли братья водяного.

Гостя приняли с почетом,

На скамейку усадили

Пред застолицей богатой.

На столе златые кубки

И серебряные блюда —

Все, чем славен дом подземный,

Чем семейка таровата,

Ведь недаром называют

Чванство адовым наследьем, —

Так уж бесы постарались,

Стол украсили на диво!

Довелось тут человеку

Натерпеться многих страхов.

Он из мисок золоченых

Ни куска не мог отведать,

Ни росинки он не отпил

Из серебряных кувшинов,

Не хлебнул он ни глоточка

Меда пенного густого.

Голубые искры молний

С треском сыпались из мисок,

Отлетали от кувшинов,

Поднимались над ковшами.

Да к тому ж еще и бесы

Меж собой залопотали

На неведомом наречье:

«Виндерди-да, вандерди-да!..»

Это адское наречье

Душу гостю устрашало.

Верный Алевов помощник

Озираться стал в тревоге,

Размышлять он стал в смятенье:

«Видно, смерть моя приходит!

Знать, увянуть суждено мне

На лугу моем весеннем.

Ради прибыли хозяйской

Суждено мне гнить в болоте,

Не оплаканному милой,

Вдалеке от ясноглазой.

Хорошо ты, жадный Алев,

Наградил меня за верность,

В ад пославши на погибель!

Лучше б малость да за службу,

Чем всего меня лишил бы!..»

После долгих пререканий,

Тайных споров, уговоров

Забавляться стали бесы,

Гостя сделали игрушкой:

Длинные схватили клюшки,

Стали вскидывать, как рюху,

Перебрасывать беднягу,

От стены к стене метали,

Клюшкой гостю поддавали.

Он летал быстрее ветра,

Словно сноп сухой соломы.

От стены к стене метался,

От угла к углу кружился.

Тут вскричал, взмолился к бесам

Верный Алевов помощник:

— Вы, браточки золотые!

Полно вам играть со мною!

Дайте стать мне на пол ада,

На траву чернее сажи.

Вы дозвольте мне измерить

Стены длинною веревкой,

Вымерять углы бечевкой,

Лентою — длину покоев,

Нитью — ширину покоев,

Чтоб друзьям я мог поведать,

Мог похвастать, похвалиться,

Как в аду меня кружили,

Как высоко там летал я! —

Черти парня отпустили,

Дали отдых человеку.

Шнур достал он из кармана,

Этим шелковым шнурочком

Измерять он начал стены.

Он в длину пустил веревку,

В ширину ее провел он,

В высоту ее подвесил,

На углы ее накинул,

Смерил косяки дверные, —

Так добрался до порога.

Тут, за дверь шмыгнув проворно,

Наутек пустился парень,

Полетел быстрее ветра.

Он назад не оглянулся,

Пяток собственных не чуял,

Чтоб скорей увидеть солнце,

Чтобы выбраться на землю,

Где не страшны козни ада,

Сети адовы бессильны.

Страж был у ворот болота,

Крикнул вслед ему привратник:

— Если хочешь ты счастливо

Завершить свой путь опасный,

Миновать петлю аркана,

Поверни, бегущий, вправо!.. —

Все ж не мог на свет бедняга

Воротиться без помехи.

Вольный человек отважный, —

Что кукушечка на ели,

Птица певчая на ветке;

У пичужки — пять несчастий,

У крылатой — шесть напастей.

Был гонец еще глубоко

Под землей, как вдруг увидел,

Что летит ему навстречу

Сука, мать чертей болотных[97],

С кровожадными щенками.

В ад неслась она из Тори[98],

Видно досыта напарясь.

Верный Алевов помощник

Слово сторожа припомнил, —

Быстро повернул он вправо,

Побежал другой дорогой.

Словно буря, с грозным шумом

Сука мимо пролетела, —

Невредим гонец остался,

Волоска не потерял он!

Быстрым ходом, резвым бегом

Дошагал слуга бывалый

До реки, где хитрый Алев

Вырыл яму под муравкой,

Обманул чертей болотных.

Яма прежняя — на месте

И прикрыта прежней шапкой,

Только нет в ней прежней клади,

Да и Алева не видно!

Верный Алевов помощник

Свежий след приметил — к лесу,

Зашагал гонец по следу.

Старый бес его окликнул,

Водяной за ним погнался,

Стал высмеивать он парня,

Подстрекать его лукаво:

— Уж не уголья ль в штанине,

Не оса ли под рубахой?

Почему ушел ты, парень,

Бросил целый воз богатства,

Золота мешок тяжелый?

Одному мне не под силу.

Новый торг давай затеем, —

Новый торг, игру иную?

Хочешь силой потягаться

Иль в бегах посостязаться?

Победивший будет князем! —

Бес болотный, чертов братец,

Про себя он так придумал:

«Ум — за пазухой у мужа,

У меня в кармане — сила!»

Верный Алевов помощник

Так ответил, так промолвил:

— Будь по-твоему, почтенный!

Ну, пойдем, поищем место! —

Гору Нярскую[99] завидев,

Тут же оба порешили:

— Это место нам по нраву,

Здесь мы будем состязаться. —

Но едва они ступили

На скалистое предгорье,

Показался им навстречу

Калевитян сын могучий

С другом Алевом разумным, —

Тот в кустарнике укромном

Злато чертово припрятал.

Молвил муж Калевипоэг:

— Ты скажи, слуга наш верный,

Это что за черт рогатый?

Оглянись-ка, братец милый,

И поведай нам, откуда

Диво-гость сюда явился? —

Так ответил добрый Алев:

— Он — должник мой неоплатный,

Уговор наш он нарушил,

Талерами золотыми

Не сумел наполнить шапку. —

Молвил Алевов помощник:

— Этот бес — мой супротивник.

В уговор мы с ним вступили:

Будем мы тягаться силой.

Мы для наших состязаний

Гору Нярскую избрали. —

Богатырь Калевипоэг

Так промолвил, усмехнувшись:

— Подрасти еще, дружочек,

Стань маленечко повыше,

Сделайся в плечах пошире,

Вот тогда и состязайся!

А пока — еще слабенек! —

Пятерней своей огромной

Ухватил слугу тут Калев

И в карман его засунул.

И на Нярское предгорье

Зашагал он быстрым шагом —

С водяным посостязаться,

С бесом потягаться силой.

Ратоборцы для начала

Занялись метаньем камня.

Кто сильнее пустит камень,

Кто его забросит дальше?

Выпал жребий водяному

Начинать игру-забаву.

Камень сгреб он грубой лапой,

Пальцы толстые полсуток

Камень тот в петлю вставляли.

Вот пращу в полет пустил он,

Раскрутил десятикратно.

Лишь тогда метнул он камень,

Бросил вдаль быстрее ветра.

А куда упал тот камень?

Он упал на побережье,

У Выртс-озера упал он —

В десяти шагах от края.

Этот камень состязанья,

Не платя за посмотренье,

И поныне видеть можно.

Он величиной с хибарку

Безземельца-мужичонки.

Стал метать Калевипоэг,

В ход пустил он десять пальцев,

Молча выполнил работу:

Камень взял, в петлю заправил,

Ладно вставил в середину.

Тут пращу в полет пустил он,

Из пращи метнул он камень,

Бросил вдаль быстрее ветра.

Долгий свист разрезал небо,

Тучи в небе зашумели,

Пыль взвилась, взревели волны.

Далеко унесся камень,

Близ Чудь-озера[100] упал он,

В берег врезался с размаху.

Кто у озера Чудского

Был, тот видел этот камень.

Сына Калева нечистый

Просит с ним посостязаться,

Поиграть в другие игры.

И сказал Калевипоэг:

— Будь по-твоему, детина!

Состязанье мне по нраву,

Игры я люблю мужские:

В состязаньях крепнут силы,

Игры тело закаляют.

Ну давай же, испытаем

Наши силы на дубинке[101].

Я ли, ты ли перетянешь,

Кто кого с земли поднимет. —

На траве они уселись,

Уперлись друг другу в ноги,

В здоровенную дубину

С двух концов они вцепились.

Понатужился нечистый,

Чуть не оторвались руки,

Чуть не лопнули суставы,

Все же Калева не мог он

Ни поднять, ни сдвинуть с места.

Калев-сын могучей пяткой

В пятку бесову уперся,

Все свои напряг суставы,

Ухватился за дубину,

Да рванул разок покрепче,

И подбросил водяного,

Словно сноп сухой соломы.

Тот взвился на крыльях ветра,

Кувырком закувыркался,

Оторвался он от палки,

К небу пятками взлетел он

И понесся, словно птица.

Он семь верст летел сквозь тучи,

В небе две версты вертелся,

В гущу зарослей он рухнул,

С треском врезался в кочкарник, —

Там шесть дней лежал, как мертвый,

Там глаза неделю пялил,

Восемь дней не двигал шеей,

Девять дней не шевелился,

Десять дней не мог размяться.

Калевитян сын отважный

Во весь рот расхохотался.

Молодец в его кармане

Захихикал, скаля зубы,

Рассмеялся витязь Алев

Над позором водяного,

Над бесовским слабосильем.

Словно грозный голос Кыуэ,

Грохотал могучий хохот —

Над широкими полями,

Над чащобами лесными,

Землю черную качая,

Опрокидывая горы.

Алевитян сын любимый

Дело хитрое поведал,

Как разорванною шапкой

Обманул он водяного,

Завладел бесовским кладом.

— За рога быка хватают,

Человека вяжет слово! —

Речи Алевова сына

В душу Калева запали,

Смуту в сердце заронили:

Финну долг еще не отдан,

Не оплачен меч бесценный.

Калевитян сын любимый

Слово твердое промолвил:

— Алев-сын, любимый братец!

Ты ступай живее к дому,

Правь ты к выгону на сером,

Ко двору гони гнедого —

К Калевам во двор богатый,

Полный талеров старинных!

Ты у кораблей тяжелых,

Ты у лодок быстроходных,

У ладей широкодонных

Трюмы золотом наполнишь,

Серебро в ладьи насыплешь,

Мелочь медную — на лодки.

Да найми ты мореходов:

Ловких — править парусами,

На руле стоять — умелых.

Ты возьми еды, припасов,

Сколько нужно для похода.

Погрузи еще впридачу:

Девять жеребцов отборных,

Восемь кобылиц табунных,

Десять пар быков яремных,

Двадцать пар коров молочных,

Пять десятков телок пестрых,

Семьдесят возов пшеницы,

Ячменя четыре бочки,

Полный трюм зерна ржаного,

Пояс талеров старинных,

Сотню пар монист трехрядных.

Двести огненных червонцев,

Груду пряжек драгоценных

Да богатых пять приданых, —

Погрузи в ладьи и лодки

Все, чем я владел сызмлада.

Ты доставь мои богатства

По морю в пределы финнов,

В славный дом Железной Лапы.

Уплати сполна за меч мой,

Долг отдай ты, не торгуясь,

Золота прибавь, сверх долга,

Серебра — за промедленье,

Кузнецу на утешенье!

Алевитян сын разумный

Поспешил приказ исполнить

Зашагал широким шагом,

Напрямик пошел он к Харью.

Богатырь Калевипоэг

Опустился на муравку,

Отдохнуть прилег на травку,

О вчерашнем поразмыслить,

Пообдумать донесенья,

Вести грозные из Виру,

Слухи о войне жестокой.

И сказал Калевипоэг:

— Где найти мне дом надежный,

Верный кров для слабосильных?

Вот опять вражда подходит,

Вражьи катятся дружины

Вдоль полей открытых Виру,

По лесным тропинкам Ярва.

Мне нужны крутые стены,

Крепость прочная — для старых,

Кровля мирная — для дряхлых,

Для сестер — приветный терем,

Уголок — для льноголовых,

Для вдовиц — изба печали! —

Калевитян сын могучий

Так размыслил, так надумал:

«Раздобыть мне надо тесу,

Закупить побольше бревен,

Возведу я укрепленья,

Городов я понастрою.

Первый город я воздвигну

На скале несокрушимой —

Над отцовскою могилой,

В память матери любимой[102]

Я второй могучий город

Возведу в дубраве Таары[103] —

Над рекою Эмайыги

Для защиты рощ священных.

Возведу я третий город

Средь медвежьей пущи Яни,

Посреди болот дремучих.

А четвертый — в Алутага,

Дом защиты — престарелым,

Дом укрытия — сиротам.

Нынче не пойду в дорогу,

Нынче отдых нужен телу.

Завтра встану раньше зорьки,

До рассвета зашагаю —

Прямо к озеру Чудскому.

Той порою верный Алев

Приплывет в отчизну финнов,

Кузнецу за меч уплатит».

За ножом в карман полез он

И наткнулся там рукою

На гонца — лихого парня,

Что барахтался в кармане,

Словно в торбе поросенок,

Сам себе помочь не в силах.

Калевитян сын могучий,

Так промолвил, усмехаясь:

— Это что? Уж не блоха ли

Прыгает в моем кармане?

Вылезай скорей, детина!

Подкрепись едой вечерней!

Слушай, друг-оруженосец,

Золотой гонец — помощник!

Коль слова на пользу сею,

Жатвой будет — назиданье.

Слушай ты, орла питомец:

Ты дождись, птенец, сначала,

Чтоб в крыле окрепли перья,

Утвердились, распрямились,

Будь готов тогда к полету!

Если зло к тебе подступит,

Если враг тебя заденет, —

Жди от разума поддержки,

Жди от мудрости подмоги.

Ты взнуздай врага насмешкой,

Хитростью его опутай —

До поры, как подрастешь ты,

Силы в мускулах прибавишь.

Как бы смог ты, слабосильный,

С чертом водяным тягаться,

С адским выползком сражаться? —

Тут помощник богатырский

Так ответил, поразмыслив:

— Как бы смог я, слабосильный,

С чертом водяным тягаться,

С адским выползком сражаться?

Как сын-Алев хитроумный

Показал честному миру,

В пору ту, как рваной шапкой

Он прикрыл подкоп обманный, —

Так и сам я, несмышленыш,

Победил бы в состязанье,

Над нечистым насмеялся! —

Калевитян сын отважный

Слово твердое промолвил:

— Подрасти сначала, парень,

Стань на локоть ты повыше,

Стань пошире на две пяди,

Накопи побольше силы

Всем друзьям своим на радость,

Делу нашему на пользу!

Здесь покамест ты останься

Указателем дороги.

Сам же я уйду отсюда

Прямо к озеру Чудскому —

Нужное уладить дело.

Если здесь гонцы проедут,

Если вестники проскачут

С донесеньями из Виру, —

Ты веди их, друг, немедля

Прямо к озеру Чудскому.

Там надолго задержусь я:

Время надобно для дела! —

Побеседовав разумно,

Подкрепись едой вечерней,

Улеглись они на землю,

Под кустами растянулись.

Ночь укрыла теплой мглою

Все, что движется и дышит.

Смолкли голоса животных,

Клювы звонкие замкнулись.

Жук дремал в траве прохладной,

Спал певец весны — кузнечик,

Лишь гудел комар болотный.

Коростель скрипел на ниве,

Перепел кричал в болоте.

Притаилось все живое

И вблизи и в отдаленье,

Певчие молчали птицы,

С высоты смотрели звезды,

Бледнощекий тихий месяц

Сторожил друзей заснувших.

Пред смеженными глазами

Сон сплетал свои виденья.

Дева света, Ильманейтси[104],

Дочь пленительная Кыуэ,

Сизокрылая синичка,

Долго реяла-кружила,

Залетела в лес глубокий,

Где не хаживало стадо,

Где не щелкал бич пастуший,

Лишь в ветвях шуршала птица

Да во мху змея скользила, —

Там красавица летала,

Меж ветвей резвясь, играя.

Что таилось в чаще леса?

Вырыт был в лесу колодец,

Пробуравлен спуск бездонный, —

Шли к нему людские тропки,

Тропки стад к нему тянулись

Дева света, Ильманейтси,

Дочь пленительная Кыуэ,

Стала черпать из колодца

Серебристою бадейкой

На цепочке золоченой.

Пробегал чащобный парень —

Леший, выкормыш косого,

Увидал он: над колодцем

Чудо-девушка склонилась.

Прискакал он к ней на помощь

Дева света, Ильманейтси,

Дочь пленительная Кыуэ,

Лешего перепугалась.

Над водой рукой взмахнула,

С пальца перстень уронила.

Дева света, Ильманейтси,

Дочь грохочущего Кыуэ,

Сизокрылая синица,

Горько жаловаться стала,

Стала друга звать на помощь

Кто-то перстень ей достанет

Золотой со дна колодца?

Удалой Калевипоэг

Птичьи жалобы услышал,

Понял девушкино горе,

Поспешил скорей на помощь.

Так спросил он, так промолвил

— Что ты, девушка, тоскуешь?

Что, кудрявенькая, плачешь?

Ты о чем вздыхаешь, птичка? —

Дева света, Ильманейтси,

На него взглянула нежно

И приветливо пропела:

— Что я, девушка, тоскую?

Что, кудрявенькая, плачу?

Как бадейку я спускала,

Перстень с пальца уронила,

Укатился перстень в воду. —

Изловчился славный Калев,

Прыгнул он на дно колодца

Поискать девичий перстень.

Наверху столпились бесы,

Весь колодец облепили,

Расшумелись, развизжались:

— Мышь попалась в мышеловку!

Угодил медведь в колодец!

Прикатите, братцы, камень, —

Силачу на шею сбросим,

Прошибем ему затылок! —

Бесы жернов прикатили,

Занесли его над срубом,

Опрокинули в колодец:

Уж пробьет он вражий череп!

Искалечит он медведя!

Калевитян сын любимый,

Дно глубокое обшарив,

Выпрыгнул на край колодца.

Что же у него на пальце?

На руке — колечком жернов,

Палец в дырочку просунут.

И спросил Калевипоэг:

— Дева света, Ильманейтси,

Дочь пленительная Кыуэ,

Сизокрылая синичка,

Уж не это ли твой перстень,

Что упал на дно колодца,

С пальца в воду укатился?

Долго я копался в тине,

Ничего там не нащупал,

Кроме этого колечка!