Ключ от всех дверей

Глава двадцать вторая. Ошибка, нервные капли и скачки напряжения

Проснувшись, я поняла, что в постели не одна. Потому что чувствовала чьё-то дыхание в ямке над ключицей. Осторожно на секунду приоткрыв один глаз, я заметила, что одной рукой кого-то обнимаю за широкие плечи, а моя нога бесстыдно закинута на мужское бедро. Платье задралось выше некуда, и из-под него видны трусики и кружевной верх чулок. А на моём бедре, прямо на полоске обнаженной кожи между кружевами чулок и трусиков, покоится чужая рука… Что-то Федя совсем обнаглел!

— Закревский, ты меня ни с кем не перепутал? — пробурчала я, не открывая глаз, отпихнула его руками и ногами. Что-то сонно пробормотав, он перехватился, крепче прижал к себе и уткнулся носом мне в шею. Я снова уперлась руками и коленями в его грудь и живот и рассерженно затрепыхалась.

— Федя, тебе что, места мало? А ну, выметайся из моей постели! — попыталась спихнуть его с кровати я.

— Вообще-то, я не Федя, — услышала я хриплый со сна совсем не Федин голос и испуганно распахнула глаза. — И это моя постель.

Ян?! Я метнулась на противоположный конец впечатляющих размеров кровати, и, ощущая себя полнейшей идиоткой, посмотрела на свои руки. Ну, конечно! На них яичницу можно жарить! А я — «Федя»! Я потрясённо перевела взгляд на Яна. Он, одетый, кстати, в джинсы и футболку, перекатился на бок и, подперев голову рукой, с интересом меня разглядывал. Как я здесь оказалась, и почему мы в одной постели? Спросонья я ничего не соображала, мозги загружали все необходимые программы медленно, как старенький подержанный компьютер после увесистого пинка. Я нервно себя осмотрела: вся одежда на месте.

— Ну как, инвентаризация прошла успешно? Недостачи не выявлено? — насмешливо обронил он.

Я залилась краской.

— Мы с тобой… э… ну, я имею в виду… между нами что-то было? — я покраснела до корней волос.

— Нет, — он улыбался.

Я облегчённо выдохнула, а он почему-то поменялся в лице и улыбаться перестал. И тут я всё вспомнила.

— О, Господи! — я закрыла лицо руками и повалилась на кровать. Как стыдно! Я же вешалась вчера на него, а он вежливо послал подальше. Какой ужас! Как я буду смотреть ему в глаза?

— Вижу, ты вспомнила о вчерашнем, — подал голос Ян.

Я постаралась взять себя в руки и через некоторое время спустила ноги с кровати. Сидя вполоборота к Яну и избегая встречаться с ним взглядом, спросила:

— Могу я от тебя позвонить?

— Конечно, — он сходил за телефонной трубкой и протянул её мне. А сам вышел из спальни, и вскоре послышался звук льющейся воды — принимает душ. Надо быстрее убираться отсюда — иначе я просто умру от стыда! Я быстро набрала Федькин домашний.

— Да, — уныло ответил друг.

— Слава Богу, ты дома! Я сейчас приеду к тебе за моими ключами. Встретишь и заплатишь за такси? — оттараторила я.

— А ты разве не дома?

— Приеду и расскажу, — сбросила вызов я.

Так, теперь нужно организовать такси. Я ведь адреса Яна не знаю! Метнулась к окну: Гипермаркет «Семья»! Моментально набрала номер и попросила машину прямо к Гиперу. В прихожей резво отыскала и надела туфли. Натягивая жакет, я уже собиралась тихонечко выскользнуть за дверь, когда за моей спиной вырос Ян с влажными после душа волосами.

— Что, так и сбежишь, ни слова не скажешь?

У меня чуть сердце не остановилось. Я опустила голову — в горле от подступивших слёз встал ком. О чём тут говорить? О том, что я чувствую себя распоследней шлюшкой, которую даже бесплатно не хочется?

— Я не знаю, что сказать. Мне очень стыдно за вчерашнее.

Одной рукой он приподнял моё лицо за подбородок, заставляя взглянуть на него, а другой поймал за талию. От него исходил свежий цитрусовый запах шампуня или геля для душа.

— Считаешь это ошибкой? — тихо спросил он.

Сейчас мне казалось, что если посмотрю ему в глаза — окаменею. Я неопределённо качнула головой, опустив глаза.

— А ты?

— Нет. Я всё сделал бы точно так же.

— Ясно. Мне пора, — я осторожно высвободилась из его рук.

— Куда ты пойдешь?

— Домой.

— Я отвезу тебя.

— Не нужно, меня внизу ждёт такси.

Ян не стал меня останавливать.

Сбежав по лестнице, я выскочила на улицу и рысью устремилась к Гиперу. Таксист в нетерпении нервно барабанил пальцами по рулю — видно, я заставила его ждать.

— Монастырская, сорок один, — села на заднее сидение я.

— Май, где ты, блин, всю ночь была? Ян же сказал, что везёт тебя домой! — Федя с беспокойством смотрел на меня.

— Ну… он и вёз меня домой, но, оказалось, что я потеряла сумочку с ключами, и он отвёз меня к себе, — я нахмурила брови, стараясь не расплакаться.

— Почему у тебя такое лицо? Он тебя что… Что он с тобой сделал? — он схватил меня за плечи и тряхнул. Слёзы будто ждали некоего толчка и сразу же полились ручьями. Федька сначала растерянно смотрел на меня, а потом выругался и забегал по комнате в поисках одежды. — Я его убью! — сквозь зубы пообещал он.

— Не надо, Федя. Ничего такого он не сделал, — я устало села на диван. — А даже наоборот. — Федька остановился, внимательно поглядел мне в глаза и, всё же натянув на себя толстовку шиворот-навыворот, сел рядом со мной.

— Он тебя отвёз к себе и… всё было прилично?

— Да. Всё было омерзительно прилично. Почти как на чаепитии в школе. За исключением небольших деталей.

— Тогда я вообще ничего не понимаю… Заяц, что всё-таки произошло?

— Мне неловко об этом говорить… но я поцеловала его, и, вроде бы, нам обоим хотелось большего. Ну, мне казалось… что он чувствует то же, что и я. Но он всё свёл на нет и сказал, что не будет этого делать, — я всхлипнула и закрыла лицо. Федька обнял меня за плечи. — В общем, я себя ему предложила, а он отказался, — выдавила я сквозь ладони. — Мне так мерзко.

Я уткнулась в Федькино плечо, ревела и думала, что я, между прочим, реву из-за мужика (а из-за этого конкретно уже в третий или даже четвертый раз), и сопли у меня под носом блестят, наверное, как у дуры Светки. Федька утешительно сопел мне в макушку.

— Май, ты моя дурында! — он перехватился и потряс меня за плечи. — Ну, посмотри на себя, только слепой дурак откажется провести ночь с тобой!

Шмыгнув носом, я с недоверием на него поглядела.

— Хочешь сказать, Ян — слепой дурак? По-моему, со зрением у него всё в порядке. Да и с головой, вроде, тоже.

— Если взглянуть с другой стороны, ты ведь была не совсем в себе, и, может быть, он просто не воспользовался твоим состоянием?

— Нормальное у меня было состояние, — буркнула я. — Ну, почти нормальное.

— А что конкретно он сказал?

— По-моему, — наморщила лоб я, стараясь припомнить дословно, — он сказал, что это неправильно. Да, он так сказал. Что это значит? Неправильно оборотню спать с ведьмо-о-ой, — снова завыла я.

— Ой! Я тебя умоляю! Кто заморачивается на такую ерунду? Какие-то отношения заводить, согласен, не каждый решится. А переспать-то? Тем более, если девушка сама не против!

— Тогда почему он так сказал? — я утерла слёзы и вопросительно уставилась на друга.

— Говорю же, боялся тебя вспугнуть — ты же чокнутая! Не воспользовался твоей слабостью. Кто откажется переспать с обдолбанной милашкой? А значит, он думает о последствиях и у него серьёзные на тебя планы. Соображай, дырявая башка. Отказаться же сложно, скажу я тебе, взять — гораздо проще и приятнее, — заявил он, а я гневно на него посмотрела.

— Я была не обдолбанная! — возмутилась я. — А немного… — хотя нет… как раз и обдолбанная… — не важно! А ты, значит, пользуешься слабостью?

— Нет, ну представь. Если девушка симпатичная и сама предлагает, почему бы и нет? А утром — ну, ты понимаешь, я не готов к серьёзным отношениям… Не нужно всё усложнять, доставили друг другу удовольствие и разбежались… Извини, — состряпал он невинную мордашку.

— И часто ты так делаешь?

— Скрывать не стану — было дело.

— Ну и козёл же ты, Федя!

— Сама ты — коза! Я её тут утешаю, а она… Чёрная неблагодарность!

— Да, такой вариант меня бы вряд ли устроил… — не обратила я внимания на Федькину возмущённую речь. — Только что-то я сомневаюсь, что это он по этой причине меня отшил…

— Да ну тебя в баню!

— Федь…

— Чего тебе? — буркнул он.

— Почисти апельсинку, а?

Федька поднялся и, проворчав что-то по поводу самоотверженного юноши и его вредной поганки-подруги, которая из него верёвки вьёт, пошаркал на кухню.

— Федь, вот почему у вас там, в головах, всё так сложно? — спросила я, уныло засовывая в рот апельсиновую дольку.

— У нас сложно?! У нас всё просто. А вот ваши девчачьи тараканища… Особенно мне нравится неожиданные выводы о скрытом смысле моих слов. Мол, сказал так, а имел в виду то… Жесть. Обычно, никаких глубинных смыслов. Что сказал, то и имел в виду. Всё на поверхности.

— Так, блин, что на поверхности? Что неправильно? Нравлюсь я ему ещё, или у него эта дылда на повестке дня? Ну чем она лучше меня?

— На комплименты напрашиваешься?

— Федь, ну скажи! — заныла я.

— Какая ещё дылда?

— Ну такая, — я изобразила пятый размер бюста.

— Ох, Майка-Майка… Ну ты сама-то подумай! Он всё бросил и побежал какого-то — цитирую! — «паршивого ведьмака» выручать из одной только любви к этому самому ведьмаку, ага?

— Он сказал, что это его работа, — не согласилась я. — И я ему ничем не обязана.

— Ну-ну — работа… Группа быстрого реагирования сплошняком из Инквизиторской элиты.

— Какой ещё элиты?

— Какой-какой… Они занимаются только особо важными делами. — А ты для Инквизиции вряд ли представляешь большой интерес.

— А Ярослав?

Федька пожал плечами.

— Знаешь, Май, влюбиться — это, пожалуй, едва ли не единственная стоящая вещь в жизни. Не бойся влюбиться. Жить чувствами. Пусть и недолго. Даже если вы слишком разные, — как-то совсем грустно сказал Федя.

— Федь, ты это… — начала я, и заметив Федькину серьёзность, передумала продолжать фразу о том, что он явно где-то хорошо стукнулся головой. Он не издевался. И не шутил. Это так на него не похоже.

— Ты это про Светку? — шёпотом спросила я.

Он не ответил. Нарочито бодро улыбнулся и подпихнул к выходу из кухни:

— Так, всё. Мои душевные муки оставим в покое. Возьми лучше бабушкины капли от нервов, — достал из шкафа Федька и сунул мне в руку флакон зелёного стекла.

— Давай ключи — поеду страдать дома.

— Если станет совсем хреново — звони, я привезу тебе Жанну и мартини. Психоанализ сам я не потяну.

— Спасибо, конечно, я уже и так показала себя во всей красе… Пьяная истеричка. Мартини не надо, а вот Жанну — очень. Но позже. Сейчас мне нужно побыть одной. Ладно, позвоню, если что.

— Майка, — вдруг тихо позвал меня Федька, когда я уже взялась за дверную ручку, чтобы выйти из квартиры.

— Что? — повернулась к нему я.

Он стоял на пороге комнаты и как-то грустно смотрел на меня.

— Майка, ты всерьёз влюбилась да? — всё также тихо спросил он, а я замерла на месте, так и стоя вполоборота.

— Что? — тупо повторила я.

— Влюбилась, — утвердительно вздохнул он. — А как же я? А, Май?

— А что — ты?

— Ты же за меня замуж выйти обещала, — весело улыбнулся этот комедиант. — Испугалась? — заржал он. — Испугалась!

— Тьфу на тебя! — облегчённо рассмеялась я. — Сейчас доржёшь — пойдем в ЗАГС.

— Классно я тебя, да? Ну как, отвлекло?

— Да, да. Покеда, женишок.

— Вали, любовь моя!

Федькин фортель отвлёк ненадолго, и скоро я снова погрузилась в собственные мрачные думы. Дома первым делом отправилась в душ, чтобы смыть с себя грязь и, если удастся, то и мерзкое ощущение брезгливой жалости к себе. Из-за вчерашнего шоу, из-за того, что отвратила от себя единственного мужчину, который нужен мне самой.

Но я чувствовала в тот момент, что Ян хочет меня не меньше моего! Не воспользовался моим состоянием? Какое благородство! Да я, можно сказать, умоляла его об этом! Ничего не понимаю.

И почему он спросил, считаю ли я произошедшее ошибкой? Конечно, считаю. Если бы я знала, что он меня сольёт, ни за что не поехала бы к нему.

А Ян, по его словам, поступил бы точно также.

Получается, если отношений он со мной больше не хочет, тогда лучше пусть так. Переспал бы со мной, а потом послал лесом — так было бы ещё хуже. Значит, спасибо ещё должна сказать!

Как же мне плохо!

Или это Ян отомстил за тот мой отказ? Подождал, когда сама созрею, поддержал мои чувства к себе, довёл до кульминации и бац!.. Свободна.

Хватит. Как бы то ни было — причина теперь неважна. Надо жить дальше, а его я больше не хочу видеть. Слишком больно. А ведь я знала, что так будет, но это знание мне не помогло.

Я вышла из душа и оделась в домашние трикотажные шорты и футболку. Надо чем-то себя отвлечь, а то от этих мыслей я сойду с ума.

Знаю! Надо что-нибудь съесть. Сто лет ничего не ела. Если не принимать во внимание клубнику и три дольки апельсинки, разве ж это еда? С этими мыслями я поплелась на кухню. Как обычно — шаром покати. Достала из холодильника последние дежурные яйца. Поковырялась в тарелке, почти ничего не съев, выбросила остатки яичницы и помыла тарелку.

От размышлений над способами возвращения к вменяемой себе отвлёк звонок в дверь.

Это оказался курьер с охапкой бордовых роз, перевязанных лентой. Их, наверное, было штук пятьдесят.

— Здравствуйте. Вы Майя Русакова? — я растерянно кивнула. — Тогда получите и распишитесь, — он протянул мне ручку и квитанцию на планшете.

— Кто их прислал?

— Не знаю, но там есть карточка.

— Спасибо.

«Кажется, мы не поняли друг друга. Позвони мне, пожалуйста. Ян», — было написано там. И номер телефона. Ну вот что ему ещё от меня нужно? Решил добить меня этими цветами и посланиям? Я устало опустилась на пол, выпустила из рук букет и закрыла лицо руками.

Где там Федькины нервные капли?..

Поздно вечером я проснулась. Да, от души наревевшись в подушку, я проспала весь день. Хорошие капли, ничего не скажешь. И что я буду делать ночью? Я достала МР3-плейер и, выбрав плейлист с песнями Майкла Джексона, поставила его в док станцию, чтобы слушать музыку без наушников. Тишину разорвал голос поп-короля и зажигательный ритм песни — «Black And White». Ну, как разорвал? Так, чтобы не разорвало Олимпиаду Андреевну — жить-то хочется! Я подняла с пола розы — они же не виноваты, что их прислал Ян — и, наполнив пластиковое ведро, поставила их воду.

Звонить ему я не буду. Чтобы выслушать «Извини, но это неправильно»? Не хочу. И не смогу это слушать. Мне и того, что было уже достаточно, чтобы извести себя перебиранием подробностей и мыслей по этому поводу и в итоге совсем свихнуться! Да, кстати, я потеряла уже второй телефон. И ключи. И деньги. Похоже, это входит в привычку. Хорошо хоть документов в сумочке не было. Нужно сходить в клуб, может быть, там её нашли? Противным «голосом» звякнул дверной звонок. У нас что, домофон не работает? Кого ещё принесло? Я поплелась к двери. «Вид-то у меня не самый презентабельный для приема гостей», — мелькнуло в голове. Я оглядела себя: босиком, прическа а-ля «я упала с сеновала», коротенькие шорты, мятая футболка. Да я и не собираюсь никого принимать. Плевать. Какие гости? Это, наверное, Олимпиада! Музыка ей помешала! Я приготовилась к выносу мозга и раздражённо открыла дверь.

У меня перехватило дыхание — на пороге стоял Ян. Безупречно одетый: в джинсы, футболку и пиджак, но с растрепанными волосами и с каким-то безумством в глазах. Я отвела взгляд и жестом пригласила его войти, отойдя к стене.

— Почему ты не позвонила? — взволнованно спросил он сразу, как только вошёл.

— Зачем? — мой голос прозвучал безжизненно.

— Чем я тебя обидел? — он запустил себе пятерню в волосы и взъерошил их. — Прости.

— Не надо извиняться за то, что тебе противно со мной спать! — голос сорвался на истерические нотки, и я отвернулась, пряча слёзы в глазах.

— Что ты несёшь? — опешил он. — Противно спать? Да как такие мысли рождаются в твоей голове? Ты себе не представляешь, чего мне стоило остановиться! Я просто не хотел, чтобы ты потом жалела о сделанном под зельем. В жизни так не следил за словами своими и поступками, чтобы лишний раз не обидеть тебя, а ты всё равно находишь причину меня оттолкнуть! Зачем ты играешь со мной? Позволяешь приблизиться и тут же отталкиваешь! Тогда ты могла бы придумать что-то более правдоподобное! Или тебе доставляет удовольствие мучить меня?

— Я никогда не играла с тобой!

— Тогда зачем всё это?

— Это ты меня оттолкнул! А теперь спрашиваешь, чем обидел! Если я тебе не нужна, зачем привёз меня к себе? Поиздеваться? Тебе удалось!

— Поиздеваться? Да это ты издеваешься! Я так больше не могу. Неужели ты не видишь, что я… — он осекся и замолчал.

— Что — ты?

Он молниеносно приблизился ко мне и уперся руками в стену, не дотрагиваясь до меня, но его лицо было в паре сантиметров от моего. Моё дыхание сбилось, и сердце бросилось в сумасшедший галоп.

— Чего ты добиваешься? — прошептал он. — Чтобы я в ногах у тебя валялся? Как собачонка за тобой бегал? Проверяешь меня?

— Нет, — выдохнула я.

— Тогда не надо больше этих игр в «холодно и жарко»! — он оттолкнулся руками от стены и отвернулся. — И тебе не нужно меня проверять… Ты… разве ты не понимаешь, совсем не видишь, что я… люблю тебя?! — он снова посмотрел на меня, а я просто онемела. — Если не хочешь быть со мной — просто скажи. Я уйду. И больше тебя беспокоить не стану.

Я в оцепенении стояла как соляной столб и не могла поверить своим ушам. Он только что сказал, что любит меня? У меня сладко засосало под ложечкой. А он с тоской во взгляде смотрел на меня. Я опустила глаза и молча стала глядеть себе под ноги. Неужели он говорит правду? Надменный оборотень любит ведьму? Ян ещё немного постоял и решительно направился к двери.

Он сейчас уйдет, и я больше не увижу его. Сердце больно сжалось. Как я буду дальше с этим жить? Я не могу больше сдерживать свои чувства! И он говорит, что любит!

— Нет! — хриплым от слёз голосом крикнула я. Он остановился. И я шепнула: — Я не хочу, чтобы ты уходил.

В доли секунды он оказался рядом со мной и, прижав меня бёдрами к стене, как изголодавшийся зверь впился в мой рот жадным, требовательным поцелуем. Я обхватила его руками за шею и прижалась к нему всем телом. Я нужна ему! И он мне.

— Уверена? Не передумаешь? — прервавшись на секунду, прошептал Ян, глядя мне в глаза. — Я ведь теперь не отпущу.

— Не отпускай… — пробормотала я.

Роняя на своем пути всё подряд и не отрываясь друг от друга, мы продвигались к комнате. Полностью увлекшись процессом, я неосторожно задела головой выключатель — на мгновение ярко вспыхнул свет, раздался страшный хлопок, и квартира погрузилась во тьму, которую немного рассеивал свет уличного фонаря, светившего прямо в окно спальни. Я вздрогнула всем телом и распахнула глаза, уставившись на коридорную лампочку, вернее туда, где она только что была. Пропади пропадом эта сила! Лампочка взорвалась! Хорошо, что свет горел только в коридоре! Ян совершенно не обратил на это внимания, лишь на секунду покосившись в сторону пропавшего источника света, неразборчиво пробормотал что-то вроде: «Обожаю ириски», и снова вернулся к поцелуям. Что? Какие ириски? Наверное, послышалось. Но и я уже ни о чём не могла думать, какие там лампочки, ириски? У меня совсем мозги отшибло! Пусть обманул, что любит, пусть потом бросит! Всё равно… Я, наверное, дура… и пожалею об этом, но невозможно хочу, чтобы у нас всё было! Мои губы, лицо и шею обжигали его поцелуи, а я от нахлынувших к нему чувств забыла, что нужно дышать. В ушах звучали затейливые пассажи электрогитары и стучали слова песни: «Give in to me, give in to me!» Мне хотелось этого больше всего на свете. И я уступила.

Мы лежали в моей постели лицом друг к другу. Натянув плед до самых глаз и высвободив из-под него ногу, я снова рассматривала ямочку на подбородке Яна и глупо улыбалась, а его рука выводила на моем бедре какие-то сложные узоры. В этот самый момент, нарушая идиллическую во всех отношениях картину, мой желудок издал урчащий звук. Досадливо цыкнув, я прижала ладонь к животу, призывая его заткнуться. Видимо, мой организм, наконец, решил всё-таки потребовать своего, и в такой не подходящий момент!

Ян, улыбаясь, приподнял голову и спросил:

— Что, пора поесть?

— Нет, я не хочу, — соврала я. Не рассказывать же ему, что у меня нечего кушать. Последние яйца я выбросила.

— А, по-моему, твой желудок с тобой не согласен. Ладно, пора вставать. Да и электричество нужно включить, — он хитро мне улыбнулся. Поднявшись с постели, он натянул джинсы и деловито утопал в коридор и, повозившись немного с щитком, вернул свет моему дому. — Надеюсь, от такого скачка напряжения не все приборы вышли из строя, — донесся до меня голос Яна. — Твой Джексон точно не пострадал, до сих пор поёт. Ему несказанно повезло получать питание не от сети, — заглянул он в комнату. — Пойду проверю холодильник. Сейчас это жизненно необходимо, — и ушёл на кухню, где тут же вспыхнул свет. — Ага, сетевой фильтр — благоразумно, при таких-то нервах… — похвалил кого-то он.

Ну сколько можно насмехаться?! Мучительно краснея, я тоже оделась и уныло поплелась за Яном. Когда я зашла, он удивленно рассматривал пустующеё нутро холодильника и кухонных шкафчиков. Холодильник, судя по тому, что мирно гудел, не пострадал, но был девственно пуст, а в одном из шкафов сиротливо жались друг к дружке коробка с хлопьями «Фитнес» и упаковка кофе в зернах. Мне стало нестерпимо стыдно.

— Да, небогато… — задумчиво протянул он и повернулся ко мне. — Чем же ты тут питаешься?

— Так получилось, — промямлила я, — просто последние деньги у меня были в сумочке, а её, как ты знаешь, я потеряла… А до этого я некоторое время жила у Федьки, по известной причине… И поэтому… Но я совсем не хочу есть! И потом, на днях мне должны перевести деньги на карту с продажи акций, не помню каких… Жанна знает… В общем, у меня все в порядке — с голоду я точно не помру!

Всё время, пока я объясняла причины сложившейся плачевной ситуации с продовольствием, Ян, приподняв брови, недоуменно на меня смотрел.

— Так, ребёнок Поволжья, быстро собирайся — едем ко мне, — его тон подразумевал, что возражения приниматься не будут.

— Ян, ну зачем, на ночь глядя? Всё не так страшно, как кажется на первый взгляд…

Он не дал мне договорить и, взяв за руку, повел обратно в спальню. Возле шкафа развернулся и уселся на кровать.

— Если не станешь этого делать сама, я тебя одену в то, что найду, и тогда — пеняй на себя.

Я тяжело вздохнула и принялась вытаскивать и шкафа шмотки. Ян с интересом за мной наблюдал. Я натянула на себя джинсы, футболку, причесала волосы и собрала их в высокий хвост. Снова заиграла мелодия песни «Give in to me!» — я закольцевала этот плейлист. Глаза, разглядывающего меня Яна, сверкнули жёлтым, и он, подойдя ко мне, провел руками по моим бедрам и резким движением прижал меня к себе. Я удивлённо охнула.

— Чёрт! Под эту песню у меня выработался условный рефлекс, — засмеялся он. — И если ты не хочешь застрять в твоём голодном краю ещё на сутки — иди и выключи её!

— Ну, честно говоря, я не против ещё застрять, — лукаво улыбнулась я.

Он расхохотался.

— Э, нет, мой голодный ребёнок, поехали-поехали! А то оголодаю я, и мне придётся отобедать тобой! — с этими словами Ян тихонько куснул меня за плечо.

— А ты кровожадный… — шутливо обеспокоилась я.

— О, да, детка, я такой, — хищно улыбнулся он, щёлкнул зубами и натянул свои футболку и пиджак.

Поцеловав меня в шею и подталкивая перед собой, Ян повелел мне двигаться к выходу.

— Только дверью не хлопай, а то Олимпиада проснется и решит, что ты за её санками охотишься! — заговорщицким шёпотом предупредила его я, когда мы выходили из квартиры.

— А она поклонница только зимних видов спорта? Из летнего спортивного инвентаря у неё ничего на балконе нет? А то санки — уже как-то неактуально, — улыбнулся он.

— Сам у неё спроси, когда этажом ниже она на тебя нападет, — посоветовала я.

Через каких-то пятнадцать минут (такая прелесть — ночью никаких пробок!) мы уже сидели на Яновой кухне, и только сейчас я почувствовала, насколько голодна. Я в нетерпении ёрзала на высоком барном стуле, пока он колдовал над мясом с овощами — мне он ничего не доверил, поскольку решил, видимо, что с едой у меня натянутые отношения, и готовить я вряд ли умею.

— Ну, можно я хоть что-нибудь сделаю, что ли! А то чувствую себя клинической идиоткой, которой даже нож в руки дать нельзя из боязни, что зарежется!

Ян сурово на меня посмотрел.

— А ты точно не зарежешься? Я не перенесу утраты.

Я обиженно фыркнула и, скрестив руки на груди, гордо отвернулась.

— Ну ладно, можешь сделать салат, — смилостивился он и достал из холодильника фету, помидоры, сладкий перец, салат и маслины.

Я подхватилась со своего места и подбежала к столу.

— Греческий — это я умею, — торжествующе возвестила я.

Он протянул мне нож, и когда я уже почти ухватилась за рукоятку, одернул руку и осведомился:

— Точно умеешь? И не зарежешься?

Я выхватила из его рук нож.

— Если не перестанешь издеваться, то зарежу тебя, а потом сама зарежусь!

— А ты кровожадная!

— О да, малыш, я такая, — я хищно оскалилась.

— Малыш? — он удивленно выгнул бровь.

— Детка? — тоже удивилась я.

Он расхохотался, притянул меня к себе и усадил перед собой на кухонный стол. Ножи мы побросали.

— Только не трогай ничего из электроприборов, женщина-молния, — пробормотал сквозь поцелуи Ян.

— Если ты сейчас не замолчишь, я и без помощи электричества тебя чем-нибудь шандарахну, — ласковым шёпотом пообещала я, совершенно не выпадая из процесса.

Через некоторое время мы жевали подгоревшее мясо, подгоревшие же овощи и мой на славу удавшийся салат, который, по правде говоря, испортить уж очень трудно.

— Ну, и кто из нас не умеет готовить? — надменно спросила я.

— Это все из-за тебя, коварная соблазнительница! Если бы не ты, у меня бы все вышло идеально.

— Ну-ну, утешай себя этой мыслью.