Ключ от всех дверей

Глава двадцать третья. Сон, волчья связь и возвращение красного клатча

В воскресенье я проснулась часа в два дня. Ян ещё спал, а я лежала и задумчиво грызла ноготь: мне опять приснился тот сон с дверью. Только кое-что изменилось. Кто-то хотел войти. Из-за двери доносились холодящие кровь звуки: какие-то завывания, стоны, шуршание и поскребывание. От мысли, какое существо может издавать подобное, становилось не по себе.

— Что с тобой? — Ян уже проснулся и беспокойством смотрел на меня. — Ты выглядишь испуганной.

— Просто неприятный сон.

— Надеюсь, это не я навеваю кошмары? — он поцеловал меня в плечо.

— Конечно, нет, — кисло улыбнулась я.

— Ты знаешь, я спросонья тоже испугался.

— Да? Надеюсь, это не из-за моего растрёпанного вида? — я провела рукой по волосам, отмечая про себя собственную повышенную лохматость.

— У тебя замечательный вид. Со всех ракурсов, — Ян плотоядно улыбнулся. — Нет. Я подумал, что всё, произошедшее вчера, мне приснилось. Потом открыл глаза — а ты рядом со мной. Моя, — притянул меня к себе он.

— Твоя, — согласилась я, а Ян немного отстранился, чтобы внимательно посмотреть мне в глаза. Мне почему-то стало так тепло от его взгляда и объятий, и почувствовала себя самой счастливой на свете. Будь на его месте кто-то другой, я бы возмутилась собственническим замашкам. А ему — сама хотела принадлежать всей, без остатка. В груди, в районе сердца, зрела невыразимая нежность к моему оборотню, хотелось ещё сильнее прижаться к нему, окутать всего ею. Я не стала сопротивляться порыву и потянулась к нему с поцелуями. Ян, похоже, решил, что это призыв к действию… Странное чувство в груди нарастало с каждой секундой и с волной наслаждения нас будто притянуло к друг другу накрепко, будто магнитами.

— Даже не верится. Правда, моя? — вернулся к прежней теме он, после того, как страсти утихли и пульс пришёл в норму.

— Ага, — пребывая в усталой неге, улыбнулась я.

Ян без единого признака утомления заулыбался как Чеширский кот. Сграбастал меня и положил голову мне на грудь.

— Помнишь, ты тогда сказала, что будь я хоть последним мужчиной на Земле — ты не станешь со мной встречаться. Меня это сильно выбило из колеи. Мне никогда такого не говорили.

— Не напоминай. Мне стыдно за то, что я тебе тогда наговорила.

— Но я тебе поверил — ты была очень убедительна.

— Просто тогда мне было очень обидно. И я не выбирала выражений. В общем, это было большое преувеличение, усиленное состоянием аффекта. В этом я была не совсем справедлива по отношению к тебе.

— Нет Ты была права. Твои слова заставили задуматься. Я, действительно, имел несколько предвзятое отношение к ведьмам. А ты изменила его.

— Чем же?

— Тем, какая ты есть.

— Но и ты не самовлюблённый шовинист.

— Нет?

— Нет.

— Я рад, что ты так думаешь.

Ну, все, пора вставать! Я высвободилась из его объятий и, натянув на себя его футболку, хотела направиться на кухню. Ян, подперев голову рукой, снова разглядывал меня. Поймав его взгляд, я натянула футболку пониже. Он усмехнулся.

— Куда это ты?

— Мне нужно срочно принять дозу кофеина, иначе я просплю весь день.

— Только не сбегай от меня, пожалуйста, — совершенно серьёзно попросил он.

— Не сбегу, — без тени улыбки пообещала я.

А ты сам, когда от меня сбежишь? Он счастливо улыбнулся мне. Нет, не сбежит! По крайней мере, не сегодня. И это я в его доме, куда он побежит? Хотел бы уйти, ушёл бы ещё вчера — он ведь добился от меня, чего хотел. И зачем бы просил не убегать?

— Ну, тогда — я в душ, — Ян бодро поднялся с постели.

Теперь настала моя очередь рассматривать его. Я ещё ни разу не видела его при свете дня в одних трусах. Господи, какой он красивый! Подтянутый, мускулистый, будто ожившая реклама мужского белья, сошедший со страниц глянцевого журнала! Восемь кубиков и всё остальное.

— Что, нравлюсь? — он насмешливо выгнул бровь.

К моим щекам немедленно прилила краска. Я демонстративно отвернулась и с независимым видом удалилась на кухню — если я останусь, мы опять залипнем в постели на неопределённый срок.

На кухне я включила радио, отыскала в шкафчике молотый кофе и турку и, пританцовывая под какую-то латиноамериканскую мелодию, принялась за дело. Вскипятила воду в чайнике, сварила кофе, достала кофейные чашки, разлила в них напиток, и, развернувшись, обнаружила сидящего за столом и с интересом наблюдающего за мной Яна. Он уже принял душ и оделся в трикотажные штаны. Мои щёки опять порозовели. Как давно он тут сидит, и видел ли моё танцевальное шоу? И почему в его присутствии я всё время краснею?

— Ты так забавно смущаешься, — словно прочитав мои мысли, прокомментировал он, заставляя меня смутиться ещё больше.

— Это потому что ты всё время за мной подглядываешь, — я тоже уселась за стол.

— Не подглядываю, а любуюсь — ты невозможно красивая.

— Звучит как комплимент, — я отпила кофе и блаженно зажмурилась.

— Всего лишь констатация факта, — он в два глотка выпил горячий кофе. — Как насчёт чего-то посущественнее? — кивнул Ян на чашку.

— Я же не умею готовить, — я показала ему язык, — зато кофе варю виртуозно. И потом, утром я не ем.

Он рассмеялся.

— Зато я ем. И, кстати, уже давно не утро. Пошли куда-нибудь сходим.

— Купим ирисок? — вспомнила я. Он определённо сказал тогда «ириски». Нужно же выяснить что к чему! Терпеть не могу сгорать от любопытства.

— Нет, в этом нет необходимости.

— Ты сказал, что обожаешь ириски, ну тогда…

— Сказал.

— Хочу заметить, что это прозвучало немного не к месту.

— Почему же, очень даже к месту.

И загадочно улыбается. Похоже, ему доставляет удовольствие видеть, как у меня свербит в одном месте от желания докопаться до истины.

— Ладно, проехали, не хочешь говорить — не надо, — я постаралась принять безразличный вид и снова сделала глоток кофе.

Ян поднялся со своего места и, обняв меня сзади, поцеловал в шею.

— Просто ты пахнешь ирисками. И на вкус, как ириски. М-мм… Такая сладко-сливочная…

— Ирисками? — удивилась я. — Я их сто лет не ела. Да и вообще я их не люблю — они к зубам прилипают.

— Ага. Склеивают челюсти намертво.

Убийственный комплимент.

— Ну. Так с какой радости я ими пахну?

— Ведьм мы отличаем по цветочно-сладковатому запаху, но у всех он отличается. А твой очень похож на ириски.

Супер. Кто-то розами благоухает или там, я не знаю, фиалками, а я — ирисками!

— Ах, вот в чем дело! — сообразила вдруг я. — А я тогда подумала, что за золотой ключик? А это в смысле «Золотой ключик»!

— Всё-таки ты подслушивала!

— Неправда! — возмутилась я, поспешно пряча малиновые уши под волосами.

— Не ври, подслушивала!

— Это вышло случайно! Я за книгой вернулась, а тут вы.

— Да, да…

— Не веришь — не надо! А у оборотней какой запах?

— В основном запахи леса.

— А мы чувствуем пальцами…

— Знаю. Кстати о чувствах. Пошли завтракать.

— Я так растолстею и перестану быть невозможно красивой.

— Не растолстеешь. И не перестанешь. Одевайся.

О, боже, ещё один командир на мою голову.

Позавтракали» мы в кафе в торговом центре. А потом Ян утащил меня в кино, и я даже не помню, что мы смотрели, потому использовали места для поцелуев по прямому назначению, которое следует из их названия. Прямо как подростки, честное слово! Но было здорово. В общем, когда мы вернулись к нему домой, уже вечерело.

— Какие планы на завтра? — неожиданно спросил Ян.

Ах, да! Мне же завтра в универ! Нужно вернуться домой, для смены прикида. И ещё на какие-то шиши заправить машину — деньги мне не перевели. Ещё и карту восстанавливать, блин!

— Завтра у меня первый день практики. Нужно наведаться в деканат и забрать документы. А потом — бесплатно работать!

— И где же ты будешь трудиться?

— Федька договорился с другом его отца — он адвокат. Так что буду постигать трудности этой профессии.

— Вместе с ним? — он мрачно сверлил меня взглядом.

— С кем? С Федькой, что ли? Да нет, он — уголовник, у него практика в прокуратуре в следствии. А ты что, ревнуешь? — я с улыбкой заглянула ему в глаза — он отвернулся: ревнует. — Для ревности нет никаких причин — мы с Федькой просто дружим.

— Да? А ты со всеми своими друзьями целуешься?

Ой, про это я как-то забыла.

— Это было недоразумение, — виновато пробормотала я, — и технически я его не целовала. Он хотел тебя отвадить — таким экстравагантным образом заботится обо мне, — я помолчала. — И, между прочим, я не участвовала в его планах. То есть получается, конечно, что участвовала, но он меня в них не посвящал! И между нами ничего такого никогда не было!

И чего я оправдываюсь? Ну, Федя, интриган недоделанный!

— Да, надо было сначала набиться к тебе в друзья — уж я бы о тебе позаботился, — Ян ворчливо меня приобнял. — И мне сразу показалось странным твоё приглашение встретиться на балконе, переданное запиской через официанта.

— Какое ещё приглашение? Ничего не было такого! — удивилась я. И тут меня осенило. — Вот гадёныш! Это я про Федьку. Мне даже страшно спросить, что ты тогда подумал обо мне.

— У меня от созерцания той сцены остались смешанные чувства. Сначала я разозлился. Очень. Но потом я поразмыслил обо всем и пришёл к выводу, что это не ты меня приглашала. И, кстати, было видно, что тот поцелуй не слишком тебя впечатлил. Особенно, когда ты спросила Фёдора, не обалдел ли он. Но мне всё равно не понравилось.

— Идиотская ситуация, конечно… Кстати, о чём вы тогда с ним беседовали в парке, господин королевский мушкетер?

— Он тебе что, не сказал?

— Нет. Из него бы вышел непрошибаемый партизан.

— Ну, он очень негодовал по поводу того, что я рассказал тебе о твоем происхождении и требовал, чтобы я оставил тебя в покое.

Я помрачнела. Неприятная для меня тема. О моём происхождении.

— Ну ладно, мне пора домой, готовиться к завтрашнему. Отвезёшь?

— А давай, ты возьмёшь всё, что тебе нужно и вернёшься? Не хочу с тобой расставаться.

— Значит — не оставишь меня в покое?

— Никогда.

Ян отвёз меня домой, а сам поехал по делам — мы договорились, что я приеду к нему сама. Дома я немного прибрала, а то наш с Яном тандем нанес ущерб не идеальному, конечно, но порядку, царящему обычно в нашей с Жанной квартире.

Ну, а потом набрала Федьку.

— Ты где пропадаешь? Я тебе целый день звоню! Хотел уже тебя в розыск объявить! — сразу напустился на меня он.

— Я была у Яна.

— В смысле?

— В прямом. Мы с ним теперь вместе. Ну, встречаемся, то есть, — повисла многозначительная пауза. — Ты чего молчишь?

— Перевариваю. Кстати, нашлась твоя сумочка. Я по привычке сначала набрал твой мобильный, и знаешь, кто мне ответил?

— Кто?

— Стасик. Говорит, что звонил тебе на домашний, а ты не отвечаешь. Хочет вернуть тебе сумочку. Нашёл, говорит.

Какая радость. Стасик. Козёл безрогий. Ну, пусть звонит, если не боится.

— Будем считать это хорошей новостью. А то я уже собралась в очередной раз покупать новый телефон. Ладно, Федь, увидимся. Пока.

— Пока.

Как только я положила трубку, зазвонил телефон. И, конечно же, это был Стас.

— Май, привет.

— Говори, чего хотел, — обойдется без приветствий.

— Прости меня, пожалуйста, не знаю, что на меня нашло в клубе.

— Федя сказал, что ты нашёл мою сумочку. Верни, пожалуйста, — проигнорировала его раскаяние я.

— Да, да, конечно. Я сейчас тебе её привезу!

— Не надо ко мне приезжать! — крикнула я в трубку, но он уже отключился.

Вовсе он мне здесь не нужен! Я занервничала. Меня даже слегка потряхивать начало. И, вообще, как-то страшновато оставаться с ним наедине. Может, у него с головой не порядке.

Но сумочка-то мне нужна.

Я собрала косметику, одежду, которую планировала завтра надеть, и принялась ждать Стаса. Он приехал очень быстро, будто поджидал за углом. Когда раздался звонок в домофон, я не стала открывать дверь, а спустилась вниз сама. Если он позволит себе лишнего — вызову полицию.

Стас сразу же рассыпался в извинениях, едва я вышла из подъезда:

— Май, мне так жаль, прости меня, — он попытался взять меня за руку, а я резко её одёрнула.

В его руках ярким пятном выделялся мой клатч.

— Давай сумочку и проваливай.

— Поговори со мной, пожалуйста, чувствую себя последним уродом…

Чтобы не находиться рядом с ним, я подошла к машине и положила туда свои вещи.

— О чём с тобой говорить?

— Прости. В клубе я не знаю, что со мной произошло, какое-то помутнение в голове. Я не хотел, чтобы так получилось. Не знаю, Май, это всё потому что я очень скучаю по тебе. И я это… я люблю тебя.

— Ты это о чём? — опешила от его признаний я. — Это из любви ты ославил меня на полгорода, когда мы расстались, а позавчера чуть не изнасиловал? Тоже из любви? Странная у тебя любовь. И если ты помнишь, по твоим словам я нужна была тебе только из спортивного интереса.

— То, что тебе тогда сказал — неправда. Мне было очень хреново от того, как легко ты бросила меня. Я хотел, чтобы и тебе было хреново.

— Что ж, ты блестяще с этим справился.

— Я всегда тебя любил. И сейчас люблю. Так жалею, что мы с тобой расстались, — грустно сложил брови домиком Стас. — Давай, попробуем начать всё сначала…

Он как будто не слышит меня. Столько времени прошло, я давно свыклась с пониманием того, что меня не за что любить, а он вдруг вспомнил, что любит, и решился на признания. Как только у меня кто-то появился — сразу стала ему нужна.

— Стас, не надо снова на те же грабли, — устало вздохнула я. — И я знаю, и ты — тоже, что у нас с тобой ничего не выйдет: слишком разного мы ждем друг от друга. А главное — я не люблю тебя.

— У тебя кто-то есть?

— Да.

— В клубе… Это был он? Ты его любишь? — он смотрел на меня глазами побитой собаки.

Вдруг за спиной послышался звук приближающейся машины — резко взвизгнули тормоза. Потеплели пальцы. Я обернулась: Янов Рейндж Ровер. Хлопнула дверь.

Я повернулась к Стасу.

— Люблю. Стас, отдай мне сумочку и уходи. Пожалуйста, — я протянула руку.

А он как умственно отсталый глядел то на меня, то на приближающегося к нам оборотня. Ян поравнялся с нами и по-хозяйски обнял меня за талию. Я посмотрела на него — его глаза, точно так, как в прошлый раз, поменяли цвет на жёлтый. Я вздрогнула, а он не сводил взгляда со Стаса.

— Отдай Майе сумочку, — приказал он.

Стас, заворожённо глядя Яну в глаза, протянул мне клатч. Я забрала его, снова глянула на Яна, и по спине пробежал холодок ужаса. Совсем как в «Бальтазаре».

— Пойдем, — Ян потянул меня за собой. Он подвел меня к своей машине, усадил на пассажирское сидение, шепнул на ухо «подожди здесь, пожалуйста» и закрыл дверь, а сам вернулся к Стасу. Что-то довольно долго говорил ему с каменным выражением на лице, затем похлопал его по плечу, Стас удручённо кивнул, покорно сел в свою машину и уехал. Ян вернулся, и я вышла ему навстречу: глаза его уже были прежнего цвета. Что это было? И, кстати, уже не в первый раз. Частичная трансформация? Нужно будет спросить его об этом.

— Почему ты приехал? Мы же договорились…

— Я почувствовал твой страх и забеспокоился, что у тебя что-то случилось.

— С каких пор ты стал таким чувствительным?

Он заметно занервничал.

— С тех пор, когда ты согласилась стать моей. Принять мою власть пары. Помнишь, ты сказала: «твоя»? Между нами возникла связь, и теперь я могу слышать твои чувства, правда, ещё не на очень большом расстоянии. А со временем ты даже сможешь мысленно позвать меня.

Меня словно молнией ударило. Ничего себе.

— Но я не знала, что простые слова будут иметь такие последствия… Ты меня обманул!

— Я? Ты сама это сказала. И, потом, одних слов мало, ты должна была искренне этого пожелать. Мы оба должны были пожелать. И обозначить свои намерения… физически. Иначе связь бы не возникла.

— Но я… э… — забормотала я и несколько раз открыла и закрыла рот. Сама сказала. Да уж, с этим не поспоришь. Как такое могло произойти? Я искренне пожелала этого? Когда? Да, действительно, была похожая мысль. И закрепление… физически, блин… Ну почему со мной вечно происходит такое? — Ты бы мог меня предупредить!

— Обычно это случается гораздо позже, мне и в голову не пришло рассказывать тебе о том, что бывает между волками уже в союзе или перед его заключением. И я не был вообще уверен, что с ведьмами это тоже работает. Потому что с людьми — нет. И я даже не думал об этом! А что, ты против?

— Меня это, честно говоря, пугает. И вообще, почему все стараются меня поработить? Сначала Бабушка, потом Федя; внезапно объявившийся родитель требует, чтобы я ему подчинялась, а теперь — я в твоей власти! Почему я не могу быть свободной? Чувствую себя рабыней Изаурой какой-то! — не на шутку разошлась я.

Ян поменялся в лице.

— Я никогда не попрошу тебя делать то, чего ты не хочешь. И тем более, не собираюсь требовать от тебя подчинения. И уж точно я не хочу быть рабовладельцем — ты совершенно свободна, — напряжённо глядя в сторону, сказал он.

Мне стало стыдно. И чего я крик подняла? Поэтому решила немного сменить тему:

— А я смогу слышать тебя?

— Вряд ли. Волки, конечно, слышат друг друга оба. Но у нас ведь особый случай, — он осторожно взглянул на меня. — Хотя, кто его знает?

— Это несправедливо. Ты обо мне будешь знать всё, а я о тебе ничего, — от обиды я закусила губу. — И, вообще, больше тебе ничего говорить не стану, а то брякну что-нибудь — и окажусь послом доброй воли от миссии оборотней где-нибудь в Африке, — пробурчала я.

Ян хмыкнул. Ладно, подумаю над этим потом.

— А что ты сказал Стасу?

— Это был мужской разговор, не для твоих хорошеньких ушек, — улыбнулся он и погладил меня по щеке. Я увернулась от его прикосновения.

— Ну вот, начинается — не твоего ума дело! — снова взорвалась я, раздражённо села в свою машину и захлопнула дверь.

Я отъехала от дома. Поглядывая в зеркало заднего вида, я отметила, что Ян едет за мной. На заправке я вышла, чтобы вставить пистолет в бензобак, и наблюдала за бегущими цифрами на табло колонки. Мои ладони потеплели — сзади подошёл Ян.

— Не злись.

От того, что он знает о моих эмоциях, стало ещё обиднее. Я тряхнула волосами.

— Лучше ничего не говори.

— Я правда не могу разорвать связь. Да и не хочу. И мне жаль, что ты восприняла всё так, — он обнял меня. — Ты ведь приедешь ко мне? Мне будет плохо без тебя.

У меня ёкнуло сердце. Не могу на него злиться. Я кивнула.

Пока Ян был занят разговорами по телефону, я изучила его коллекцию дисков, и решила, что точки соприкосновения между нами всё же найдутся. Во-первых, «Imagine Dragons», во-вторых и в-третьих, «30 Seconds To Mars» и «A-HA». Ну ещё пара нейтральных для меня групп и классика в рок-обработке.

Прошлась мимо книжных полок, провела пальцами по корешкам книг. Интересное собрание сочинений… Тут и история, криминалистика, судебная психология и судебная психиатрия, что понятно: профессия обязывает. Тут же художка: фантастика, научная в основном, Герберт, Хаксли, Стругацкие… Мне нравится.

Брем Стокер. Ха-ха.

Я раскрыла книгу в середине, взяла яблоко из вазы и уселась с ногами на широкий подоконник, подсунув под спину диванную подушку. Классно, уютно и вид, что надо.

— Ну как тебе мои литературные пристрастия? Уживёмся? — появился в дверном проёме Ян.

— Вполне, — я перелистнула станицу и сочно хрустнула яблоком.

Ян уселся рядом, потянул за рукав рубашки, обнажая моё плечо.

— Раз уж ты обо мне всё знаешь, да ещё и с недавних пор слышишь, что я чувствую, — завела я разговор, — скажи, почему ты тогда меня отбрил? — спросила я и закрыла книгу. — Что значит: ты не хотел, чтобы я жалела об этом?

— Я думал, что ты всё поняла, — удивился Ян, поймал мою руку и откусил у меня пол-яблока.

— Ничего я не поняла! Зачем бы я спрашивала об этом?

— Ты же тогда сама сказала, что пила «Молот ведьм».

— Ну, и что?

— А ты разве не знаешь, как он действует?

— Бармен сказал, что он сносит крышу — тогда это мне показалось подходящей идеей.

Ян с недоверием на меня уставился.

— Для ведьмы ты слишком некомпетентна в сугубо ведьмовских же вопросах. В зельях ничего не смыслит, а вот в пространственной магии разбирается на раз-два. Как так вышло?

Я одарила его раздражённым взглядом.

— У меня не было наставника. Я Федькины книги прочла, те, что заинтересовали. И в артефакторике теорию неплохо знаю. А вот всякую дрянь варить не умею.

— А как же приворот на мышином помёте? Слёзы скольких девственников для рецепта требуются? — насмешливо фыркнул он.

— Это был сарказм. Шутка юмора.

— А рыжая поверила.

— Городецкая — дура ревнивая, каких поискать… Так что там про «Молот»? — толкнула его плечом я.

— «Молот ведьм», — начал он менторским тоном, — обостряет истинные эмоции и инстинкты, особенно самые низменные, и отключает внутренние тормоза. Словом, ты говоришь и делаешь то, на что под влиянием разума вряд ли бы решился.

Я потрясённо открыла рот. Вот ведь гадский бармен! Хотя я припоминаю, что он что-то там говорил про тормоза.

— Так вот почему рядом с тобой я ощущала себя чокнутой нимфоманкой!

— Ну-ка, с этого места поподробнее!

Я бросила книгу и шмякнула его подушкой по голове, а он расхохотался.

— Поэтому, — уже серьёзно продолжил он, — мне было бы неприятно, чтобы ты на следующий день жалела, что провела со мной ночь. Хотя мне очень этого хотелось.

— А я подумала, что ты мне отомстил за тот отказ, или я не достаточно хороша для тебя, чтобы… делать со мной это.

— Это сделать с тобой я хотел уже тогда, прямо на гостиничной кровати. Ну, помнишь, когда осматривал твою ногу?

— Да? Ну, тогда ещё ко всему прочему, ты обладаешь незаурядным актерским талантом. В тот момент я ни на секунду не засомневалась в твоей искренней ненависти ко мне.

— Ну, меня несколько раздражало то, насколько быстро ты мне понравилась. Даже, я бы сказал, бесило. И опять же я подозревал о наличии у тебя коварных планов на мой счёт.

— И какие же планы я вынашивала в твоём воображении? Соблазнить тебя и пробраться на Параллель?

— Ну, типа того.

Я закатила глаза.

— Да, да. Твои подозрения подтвердились, ты это хочешь сказать? По первому вопросу. Но, как выяснялось — я была не в себе — это простительно! А тогда ты меня ужасно бесил! Всяких гадостей мне наговорил…

— Ты тут невинную овечку не изображай из себя, королева злословия! Чтобы вывести меня из равновесия — постараться надо. А тебе невероятно легко и непринужденно удавалось это сделать. Сначала меня это цепляло, но потом у меня выработался иммунитет к твоему яду.

— Да? Я рада, что мне удалось тебя зацепить!

— Но первый раз ты меня выбесила знатно. Между прочим, когда я вёз тебя домой из «Деменково» у меня возникло непреодолимое желание тебя отшлёпать, — он коварно улыбнулся. — Я был очень зол. Даже мысленно представил, как перекидываю тебя через колено и… Но потом мне в голову опять пришли несколько иные фантазии… И я отказался от этой идеи, — доверительно поделился он.

Я испуганно схватилась обеими руками за попу и удивлённо на него вытаращилась.

— Это за что ещё?

— За то, что завуалировано обозвала меня психопатом.

— Когда это? Ах, в тот раз! — осенило меня. — Точно психопатом? Не сопливым подростком? — хитро прищурилась я.

— Нет, не сопливым подростком.

— Ну тогда я, сама того не зная, ходила по краю пропасти.

— Определённо.

— Да ты извращенец, — протянула я.

Он, усмехаясь, неопределённо пожал плечами: мол, может, да, а, может, и нет.

— И что же спасло меня от этой незавидной участи?

— Почему это незавидной? — деланно возмутился он.

Вот это самомнение!

— И всё же. Что удержало тебя от этого страшного поступка? — не унималась я.

— Прекрасное самообладание и врожденное благородство.

— Мания величия на лицо.

— Ничего, со временем ты к этому привыкнешь.

— Ну ладно, благородный рыцарь, давай спать — завтра рано вставать.

Когда мы уже лежали в постели, меня вдруг накрыло озарение. Есть ещё один вопрос, который требует немедленного ответа! Я аж подпрыгнула.

— А ты всё же воспользовался моим состоянием! — я вспомнила его фразу про «истинные эмоции».

— Клевета! Когда это? — удивление у него вышло не очень натурально.

— Вот сейчас ты неубедительно удивляешься! Зачем ты потащил меня к себе, а? Для того, чтобы проверить мои истинные чувства к тебе?

— Ну… В основном, я боялся, что ты наделаешь глупостей. Поэтому решил, что лучше будет присмотреть за тобой.

— И это всё? Не ври мне! Неужели всё так благопристойно, и совершенно ни одной коварной мысли?

— Конечно, заодно я узнал и это…

— Вот! Я так и знала! — я привстала на локте и обличительно ткнула его пальцем в грудь.

— Но. Это не было основным мотивом. Честно, — он поймал меня за руки и потянул на себя, а я повалилась на него сверху.

— Ну, разумеется, нет! — я подперла голову рукой, воткнув локоть Яну в грудь. — А почему Федька уехал? Неужели я так его достала, что он бросил меня одну?

— Нет. Это я его убедил оставить тебя под моей опекой.

— Что-то как-то быстро он согласился.

— Ты так аргументировано возмущалась. А потом его сразил мой довод о том, что байк — не очень подходящий вид транспорта для не очень трезвых девушек.

Я покраснела. Что правда, то правда. Ну, не совсем я была трезвая, так что теперь убиться об стену?

— И всё? А что насчёт «Молота», его это не беспокоило?

— Я не стал вдаваться в детали. Он не в курсе был, что ты пила. И потом, после недавних событий он мне доверяет.

— А ты продуманный тип! И после этого, ты говоришь, что ничего такого не замышлял?

— Слушай! — обхватив меня руками, он перекатился и навис надо мной, раздражённо глядя на меня. — Если бы я захотел воспользоваться доступом к телу, то воспользовался тобой по полной программе — получил бы удовольствие и сделал бы так, что ты ничего не помнила. Всякие есть коктейли в вашем ведьмовском меню. Или кто-нибудь другой знающий воспользовался, если бы меня не заботила твоя судьба, — он лег на своё прежнее место. — Или тот же твой друг, которого ты так опрометчиво угощала. Его спас только тот факт, что он тоже был не в себе. Так что скажи спасибо и не демонизируй мою личность!

— Спасибо, — буркнула я. Не знала, что всё так серьёзно было. Больше вообще ничего пить не буду из «особого» меню, себе дороже! — Так значит, ты все-таки наблюдал за мной! А я думала тебе на меня плевать! Обжимался там со своей дылдой!

— Тебя зацепило?

— Так это была месть? Блин, я так переживала, что чем-то обидела тебя и поблагодарить не успела! А он — мстить!

— Правда? — он обнял меня и уткнулся носом мне в шею. Я кивнула. — А я чуть от ревности с ума не сошёл. Когда ты кинулась к Фёдору с объятиями. Мне так хотелось оказаться на его месте..

— Мне и в голову не пришло это. Такое облегчение было видеть его живым-здоровым. Я ведь боялась, что этот урод его убил или покалечил. И всё из-за меня! А ты — ревновать! Хотя Федька мне сразу сказал, что ты — Отелло! А я не поверила.

— Какой догадливый…

Мы надолго замолчали. Я думала о том, какое это счастье — взаимные чувства. А о чем думал Ян? Не знаю. Я уже почти заснула, когда он шепнул мне:

— Май, ты тогда сказала, что любишь. К кому это относилось?

У меня заполыхали уши. Я сразу поняла, какой момент он имеет в виду.

— Тебе что, Стас это доложил под гипнозом?

— Нет, я сам слышал.

Надо же, какой у него хороший слух!

— Ну ты же слышишь и мои чувства, вот и прислушивайся внимательней!

— Сейчас я слышу досаду.

— Твои проблемы.

— Люблю тебя, — шепнул он мне в самое ухо, приятно щекоча его своим дыханием.

Я заулыбалась. Фигушки, ничего я ему не скажу — и так слишком много он обо мне знает. Никаких загадок, я вся перед ним как на ладони. Капец!

— Я сплю.

— Жестокая.

— И ты спи.