Ключ от всех дверей

Глава двадцать девятая. Аппетит, очарование Будапештом и внеплановый день рождения

Мне с трудом удалось разлепить глаза и оглядеться.

Лежала я на неширокой деревянной кровати с массивным изголовьем, которая была застелена белоснежным постельным бельём, источавшим терпкий запах лаванды. Сверху — тяжёлое ватное одеяло, под головой — огромная мягкая подушка, пуховая, наверное. Жарко. Я высвободила из-под одеяла руки и с наслаждением потянулась. Между прочим, кто-то раздел меня до трусов.

— Ты проснулась, — услышала я над своей головой голос Яна.

Я выгнулась, чтобы увидеть его. Он стоял у изголовья кровати и ласково на меня смотрел.

— Да. Давно так сладко не спалось. Иди ко мне, — я протянула ему навстречу руки.

Он счастливо улыбнулся и забрался ко мне под одеяло прямо в одежде, а я мёртвой хваткой вцепилась в него, обвив его руками и ногами.

— Я так соскучилась по тебе, — шепнула я ему.

— Я уже думал, ты никогда не проснёшься. Раньше я думал, что ничего не боюсь, — задумчиво сказал он и замолчал.

Я наслаждалась моментом и старалась не думать о плохом. Он такой тёплый и большой. И мой. Я ещё крепче к нему прижалась.

— Как ты себя чувствуешь? — снова подал голос Ян.

— Отлично.

— У меня камень с души упал, — с облегчением сказал он и поцеловал меня в плечо.

— Как всё прошло? — я напрягла мозги, пытаясь вспомнить что-нибудь о ритуале. Пусто. Как будто я в этом не участвовала. — Я ничего не помню.

— Прошло, как планировалось. Не переживай.

Интересно, а как планировалось? Нет, не буду портить себе настроение кровавыми подробностями. Спрошу об этом потом.

— Как долго я спала?

— Почти двое суток.

— Ого! Прямо летаргический сон какой-то. И, между прочим, я чертовски голодна! Если ты сейчас не добудешь жареного быка, то я съем тебя! — я перекатилась, села ему на живот и, уперев руки в грудь, плотоядно щёлкнула зубами.

Он засмеялся и, положив мне одну руку на затылок, а другой, обняв за талию, притянул к себе и нежно поцеловал. Я закрыла глаза и почувствовала, что еще чуть-чуть, и я умру от счастья. И тут, нарушая нашу с Яном идиллию, в комнату ворвался вопящий во все горло Федька:

— Майка! Ты проснулась? Я слышал твой голос! Ой! — он, наконец-то, заметил, лежащего подо мной Яна.

Я натянула одеяло по самые глаза, продолжая сидеть верхом на Яне. Федька правильно оценил происходящее и залился краской, конкурируя по цвету с перезрелым помидором. Даже не знала, что он краснеть умеет! Сам смутит, кого хочешь, а тут… Не удержавшись, я фыркнула и покосилась на Яна. Он, привстав на локтях, раздражённо смотрел на возмутителя спокойствия. Мне стало нестерпимо смешно, и я сдавлено захихикала в одеяло. Федька, красный как рак, пробормотав извинения, в два прыжка выскочил из комнаты. Вот это номер! Я захохотала в голос. Отсмеявшись, я повернулась к Яну — он, глядя на меня, улыбался.

— Люблю, когда ты смеешься.

— Пошли кормить меня. Всё равно никакой личной жизни, — я выскользнула из-под одеяла и забегала по комнате в поисках одежды. Ян разочарованно вздохнул и тоже выбрался из постели.

С быком я, конечно, погорячилась, но тем не менее позавтракала так, что еле помещалась за столом. Всё было бесподобно вкусно: свежеиспечённые заботливой Виорикой булочки, сливочное масло, парное молоко, домашний сыр… Я едва язык не проглотила. Сама себе удивляюсь. Раньше масло я не ела совсем, а молоко в чистом виде вообще терпеть не могла. Федька тоже был удивлен моим аппетитом и таращился на меня как на представителя внеземного разума, неожиданно почтившего его своим визитом.

— Что ты на меня так смотришь? — спросила я его.

— Удивляюсь, как в тебя всё это помещается, — признался он.

— Завидуй молча, — беззлобно улыбнулась я.

— Ешь, ешь, — пододвинул ко мне тарелку с сыром Ян, одарив Фёдора укоризненным взглядом.

— Всё. Я больше не хочу. Какие у нас планы?

— Поедем обратно в Будапешт, — бодро доложил Ян. — Там проще будет найти для тебя кровь, — заметив, как я помрачнела, он тут же добавил. — Извини, я испортил тебе настроение.

— Не извиняйся. Это ведь правда. Я привыкну со временем. Куда деваться-то? А для ритуала тоже ведь нужна была кровь? Где вы её взяли? — поинтересовалась я. Ян виновато посмотрел на меня, а я нетерпеливо ждала ответа.

— Где взяли, там и взяли! Какая разница? Не заморачивайся! Никто не пострадал, — ответил за Яна Федька.

— То есть как это — не заморачивайся?

— Молча.

— Май, все прошло хорошо. Об остальном не думай, — успокоил меня Ян.

— Ну, тогда пошли собираться? — внёс дельное предложение Фёдор. Мы с Яном кивнули.

Обнявшись на прощание с Виорикой, я даже расплакалась — чувство благодарности к этой женщине переполняло меня. Она к жизни меня вернула, можно сказать, сложно сказать, какой теперь будет эта жизнь… Но всё же. Она погладила меня по плечам и, тепло улыбаясь, что-то сказала. Я повернулась к Яну.

— Говорит, чтобы ты берегла себя, — перевел он.

— В смысле?

Он пожал плечами. Наверное, она имеет в виду, быть осторожной с «питанием». Я ей кивнула.

— Скажи, что я очень ей благодарна и рада была познакомиться с ней, — сказала я Яну.

Он повторил это для Виорики по-венгерски. Она улыбнулась.

Мы сели в машину и поехали обратно в Будапешт. Чувствовала я себя прекрасно, если не считать того, что меня немного укачивало. Настроение тоже было хорошее. Думать о том, что мне нужно будет пить кровь, и как я это буду делать, мне не хотелось. Но эти мысли упорно лезли мне в голову. Можно будет доставать донорскую. Но стоило только мне представить, как я её пью, меня не по-детски затошнило.

— Останови машину! — крикнула я Федьке.

От неожиданности он резко затормозил и мы с Яном стукнулись лбами о спинки передних сидений.

— Что случилось? — заглянул мне в лицо Ян.

— За мной не ходите! — пробормотала я и, зажав рот рукой, проворно выскочила из машины. Чувствуя в желудке каждую булочку, рвущуюся на свободу, я метнулась подальше в кусты, где сразу же и оказался весь мой сегодняшний завтрак.

Вернувшись к машине, возле которой ждали меня встревоженные Ян и Фёдор, я достала из сумки бутылку с водой, прополоскала рот и умылась.

— Вот, я же говорил: нельзя так много есть! — выдал Федька, и я бросила в его сторону злобный взгляд.

— Ты как? Можешь ехать? — Ян взял меня за плечи и внимательно оглядел меня.

— Всё в порядке. Просто укачало немного.

Всю дорогу мы ехали молча. Я дремала, положив голову на Яново плечо, как вдруг меня осенила мысль. Я резко подскочила на месте.

— Ты чего? — с тревогой повернулся ко мне Ян.

— Ян, теперь я не смогу есть нормальную еду? — испуганно спросила я.

— С чего ты взяла? Виорика сказала, что всё будет по-прежнему, только нужно пить кровь пару раз в неделю. Понемногу.

Я шумно выдохнула.

— Просто подумала, а вдруг меня тошнит потому, что организму не подходит обычная еда? Очень испугалась.

— Только не говори, что ты опять хочешь есть! — выступил вдруг Фёдор.

Мы с Яном синхронно повернулись к нему и недовольно на него воззрились.

— А что я такого сказал? — возмутился он. — Я, может быть, переживаю, что ты лопнешь!

— Не переживай — не лопнет, — осадил Федьку Ян.

— Чего ты развыступался? Что это тебя так волнует? Тебя, что ли, объедаю? — обиделась я.

— Вот вечно я что-то не то говорю! Хоть совсем молчи! — внезапно разошёлся друг. — То сказал не то, то сделал не это, посмотрел не так или не туда! Я у вас как козёл отпущения! Надоело!

— Федя, а ну прекрати! Истеричка здесь одна, и это я! Или хочешь в мой клуб? Ну, тогда, добро пожаловать! — я гостеприимно раскинула руки.

— Нет, не хочу!

— Ну и хватит психовать! И никакой ты не козёл, расслабься!

— Спасибо и на этом, — буркнул он.

Я закатила глаза. Только всеобщей истерики нам не хватало… Ян, отвернувшись к окну и прикрыв глаза рукой, беззвучно сотрясался от смеха. Глядя на него, я тоже прыснула. И через секунду мы с ним откровенно хохотали. Федька сначала обиженно оглядывался на нас, а потом, заразившись, тоже начал смеяться.

— Смотри на дорогу, истеричка! — ткнула я его в плечо.

— От истерички слышу, — не остался в долгу он.

И снова взрыв хохота, лично я вообще обхохоталась до слёз. В последнее время мы трое даже практически не улыбались, не говоря уже о смехе, так что наше всеобщее ржание показалось мне какой-то волшебной музыкой.

И снова на миг я почувствовала себя счастливой.

В Будапешт мы приехали вечером. Город в огнях — такое красивое зрелище! Я восторженно вертела головой по сторонам, сидя рядом с Яном на переднем сидении, и без конца задавала ему вопросы, вроде: «А это что?», «А как это называется?», «А где это мы?». Он с улыбкой на лице терпеливо мне отвечал. В качестве нашего временного пристанища Ян выбрал шикарный отель в центре города на проспекте Андраши. Мы хотели снять большой трехкомнатный люкс с двумя спальнями, но Фёдор неожиданно оказался против:

— Ну, уж нет! Я не хочу больше травмировать свою психику, наблюдая ваши обжимания.

— Просто, Федечка, стучаться надо! — ехидно улыбнулась ему я. — А сколько раз ты травмировал мою, так я вообще молчу! Мне пенсия по инвалидности положена. За выслугу лет.

— Это другое! Ты ведь мой друг… и девушка к тому же! Ты не поймешь!

— Почему это другое? — не поняла я. Мне стало интересно из принципа.

— И вообще, может быть, мне тоже требуется личное пространство! — не унимался он.

— Да пожалуйста! Никто ведь не против!

Мы с Федькой опять вступили в один из бесконечных споров. Ян закатил глаза.

— Хорошо, ничья психика больше не пострадает, — миролюбиво сказал он и попросил два обычных номера. Они оказались даже довольно близко друг к другу.

Ян оставил меня в номере, а сам куда-то ушёл, загадочно при этом улыбаясь. Я приняла ванну и привела себя в порядок. Как же хорошо!

Вскоре вернулся Ян с охапкой роз и бутылкой шампанского.

— У нас праздник? — удивилась я.

— Ну, конечно! С днем рождения, моя маленькая ведьмочка, — он вручил мне цветы и поцеловал в губы.

— Мой день рождения вообще-то в мае.

— Пусть будет сегодня, — он открыл бутылку шампанского, извлёк откуда-то бокалы и наполнил их.

— Пусть, — согласилась я, взяла один из них в руку и отпила немного.

— У меня ведь не было возможности поздравить тебя в мае, а подарок мне сделать хочется, — с этими словами он протянул мне белую квадратную коробочку с Пандоровским логотипом на крышке. — Не могу отказать себе в этом.

У меня в улыбке рот расплылся до ушей. Люблю подарки! Я поставила бокал на столик, выхватила из его рук коробочку и открыла её — это был браслет уже с навешанными на него разными висюльками: пара шариков с камушками и без, ведьма на метле(!) и серебряный волк, а между ними подвесочка в виде ажурного сердечка. У меня аж слёзы навернулись — подарок со значением! Давно уже вышли из моды эти браслеты, но даже только от этого факта мне подарок пришёлся по душе. Не люблю соответствовать чьим-то модным представлениям.

Я радостно подпрыгнула и, подогнув ноги, повисла у него на шее. Он, смеясь, подхватил меня и поцеловал.

— Нравится?

— Спрашиваешь! Конечно! Поможешь?

Ян поставил меня на пол, достал браслет из коробочки и застегнул его на моей руке. Я, вытянув вперед руку, принялась им любоваться.

— Где ты его взял? Ночь ведь на дворе, — осенило меня.

Ян неопределённо пожал плечами и сел на край кровати. Какой партизан! Наверное, купил его заранее. От этого стало еще приятнее. Люблю его.

— Ян, — я забралась к нему на колени, — пошли, погуляем. Просто побродим по городу, а?

— В твой день рождения — всё, что пожелаешь! — он медленно прикоснулся губами к моей шее, заставляя меня затрепетать всем телом. Сердце бешено колотилось в груди, намереваясь, видимо, немедленно выскочить наружу.

— Как ты думаешь, когда-нибудь я смогу реагировать на твои прикосновения не так бурно? — я положила руку на свою грудь, пытаясь унять сердцебиение.

— Очень рассчитываю на то, что — нет, — он самодовольно улыбнулся и повалил меня на кровать, покрывая лицо и шею поцелуями.

— Я пошла собираться! — выскользнула я из его рук, чтобы из вредности опровергнуть его самоуверенное утверждение. Он, поймал меня за майку и снова потянул к себе. — Ну, Ян! Я собираться! Желаю прогуляться в мой день рождения! — он неохотно выпустил меня из рук и обреченно упал лицом в подушку.

Изменяя обычной привычке тратить на сборы не менее полутора часов, я со скоростью звука влезла в джинсы, футболку и толстовку, натянула кеды и закрутила наверх волосы.

— Я готова!

Так здорово! Мы, взявшись за руки, прогулочным шагом шли по тихим улочкам Будапешта, свернув с многолюдного, наполненного отвязной молодёжью центра города. Сейчас мне хотелось видеть только Яна, не слыша вокруг чужих голосов, которые навязчиво заглушали даже наши собственные. Я вдыхала воздух ночного города и думала о том, что никогда ещё в жизни не была так счастлива, несмотря даже на не слишком приятные события, происходящие со мной в последнее время. Мы вместе — как мало мне нужно для счастья!

— Знаешь, что? — я резко остановилась.

— Что? — Ян, успевший сделать уже несколько шагов, развернулся лицом ко мне.

— А давай ещё побудем здесь, в Будапеште. На экзамены мы с Федькой всё равно опоздали, — я, задержав дыхание, заглянула ему в глаза. Вдруг он скажет, что нам нельзя тут задержаться? А мне так хочется всё посмотреть и попробовать! Попробовать, в смысле, еды.

— Буду рад показать тебе город. Он очень красив. И у него особая атмосфера. Это сложно объяснить. Впрочем, сама почувствуешь, — он задумчиво шагал рядом со мной, сжимая в своей тёплой твёрдой руке мою.

Я удовлетворенно заулыбалась. Вся в предвкушении!.. Обожаю бывать где-то, видеть что-то новое.

— А сколько ты тут жил?

— В детстве до первого класса, а потом мы уехали. Но я много раз позже бывал здесь. Я очень люблю Будапешт.

— Уверена, мне он тоже понравится. Уже нравится. Это ведь твой город, — он ведь тут жил, дышал этим самым воздухом, ходил по этим улицам. Я посмотрела себе под ноги. Наши шаги, тихо рождая звуки от соприкосновения ног с брусчаткой, отдавались эхом в пространстве узкой улочки, по которой мы шли. Так загадочно-таинственно.

— Да, мне тоже так кажется.

А? О чем это он? А, том, что мне понравится город. Замечтавшись, я даже потеряла нить разговора.

— А у тебя есть брат или сестра? Мне кого-нибудь всегда хотелось иметь.

— Есть. И брат, и сестра. Они намного старше меня. На целую жизнь. И живут на Параллели. Наше детство не проходило вместе. Так что я мало с ними общался.

— Сколько же лет твоим родителям? — от удивления я даже остановилась. И сколько живут оборотни? Об этом я как-то не задумывалась.

— Много.

— А они хорошо сохранились, в жизни бы не подумала, — задумчиво протянула я.

Ян улыбался. Судя по всему, он явно меня переживёт. Он ведь тогда сказал про Брема Стокера, что он ещё жив, но я не придала этому такого значения. Ну жив и жив. В моём воображении он предстал сухоньким седовласым старичком в интеллигентных очочках. Но вряд ли он выглядит так, судя по отцу Яна! А что сам Ян тоже будет долгожителем, ещё и вечно молодым, мне не приходило в голову. Что-то не хочется быть рядом с ним дряхлой старушкой. Если доживу, конечно, до старости. Блин! Всё, испортилось мое чудесное настроение! Прочь от меня плохие мысли!

— Почему ты расстроилась? — Ян повернулся ко мне и погладил по щеке, почувствовав мои эмоции. Чёрт! Его даже не обманешь, а объяснять причину мне совсем не хочется… Ещё подумает, что я под венец его тащить собралась, и испугается!

— Не обращай внимания, всякие глупости в голову лезут. Но я знаю, как вернуть мне волшебное настроение!

— Как? — заинтересовался он.

— А вот как, — я встала на цыпочки и принялась целовать его.

— Мне нравится этот способ, — хитро сказал Ян, когда мы отлепились друг от друга и снова зашагали по улице. — Предлагаю на постоянной основе внедрить его в нашу повседневную жизнь. Как только я почувствую, что твое настроение испортилось — сразу буду его применять.

— Я — за, — весело согласилась я, и вправду почувствовав себя гораздо лучше. — Ян, ты говорил, что тебе довольно часто приходится бывать на Параллели.

— Ну, да.

— И как там?

— Не знаю, как тебе ответить. Там всё другое. Но одновременно во многом похожее на нашу жизнь.

— Как это?

— Понимаешь, волки, путешествуя туда-сюда, приносят на Параллель и Землю какие-то мелочи — моду, нравы, но в целом всё очень разное.

— Сложно представить.

— А вообще, я не могу рассказывать тебе об этом, — улыбнулся он.

Я обиженно надула губы. Ну и ладно!

— А знаешь, что?

— Что?

— Я хочу клубники!

Он рассмеялся.

— Пошли!

В большом супермаркете мы купили упаковку клубники и через несколько минут, сидя на лавочке в сквере, уже её поедали.

— Так вкусно! — я зажмурила глаза и растянула рот в блаженной улыбке. — Представляешь, это самый лучший мой день рождения в жизни! Хотя и ненастоящий, — доверительным шёпотом призналась ему я.

Ян обнял меня за плечи и чмокнул в нос.

— Это самый настоящий твой день рождения, — уверил меня он. — Знаешь, я всегда считал, что сказки о неземной любви выдумали романтически настроенные неврастеники, и такого на свете не бывает. А сейчас счастлив от того, что ты просто улыбаешься!

Я заулыбалась ещё шире.

— Даже лучше, чем настоящий. Не люблю день рождения в праздник.

— Почему?

— Ну, тебя поздравляют, а ты говоришь: «И тебя с праздником!». А хочется, чтобы праздник был только твоим. Наверное, хуже только родиться в тридцать первого декабря. Но с другой стороны, я всегда вовремя получаю эти дурацкие эсэмэс в стихах. Десять раз перепосланные, но все равно приятно. А Федька всегда мне сам что-нибудь сочиняет на основе творений великих поэтов. Правда, с рифмами у него иногда фигово выходит, конечно… зато ни у кого таких перлов нет.

— Это как?

— Ну, вот из последнего:

«Люблю мою подругу Маю,

Когда её волшебный гром,

Как шибанет и нет сарая,

И фиг опомнишься потом…»

— Версию про сарай я уже слышал, в более смелых выражениях.

— И тут сплагиатил, значит, — рассмеялась я.

Ян пожал плечами.

— А твои родители? Между ними есть связь? Они ведь любят друг друга — это видно.

— Есть. Но она возникла не сразу. После пяти лет брака, сразу как Саймон родился — мой старший брат.

— Значит, мы с тобой рекордсмены?

— Ага,

— У-у-у, — он заглянул мне в лицо. — Да у тебя уже глаза закрываются! Пойдем-ка спать.

— Нет-нет, ничего у меня не закрывается! — выпалила я, и на меня тут же напал предательский зевок, которой подавить мне не удалось.

— Ну-ну, — рассмеялся Ян. — Пошли, засыпающая красавица.

— Спасибо, хоть перестала быть умирающей царевной, — проворчала я.

Когда меня перестали мучить кошмары, я поняла, как умопомрачительно круто засыпать и просыпаться рядом с тем, кого любишь. Ощущать тяжесть его руки на себе, щёкотное дыхание на своей шее и за ухом… А когда за окном шикарные пейзажи в рассветных лучах солнца… Теперь и умирать не страшно.

Весь следующий день Ян показывал нам с Федором город. Включая нетуристические достопримечательности. Вечерний Пешт, Дунай, я в него влюбилась! Здание парламента, мосты — очень красиво. А вид, открывающийся со смотровых площадок у Цитадели, с ума можно сойти. Церковь Святого Матьяша, базилика Святого Иштвана и много ещё чего. В плане архитектуры очень красивый город, площади, мостовые, большие улицы в центре и маленькие улочки. И обалденные жёлтые трамвайчики! Я ходила с открытым ртом и глазела по сторонам. Даже Федька, не любитель пеших прогулок, казалось, был впечатлен и недовольным не выглядел. Невозможно было всё обойти и посмотреть. В итоге я вымоталась так, как будто собственноручно вспахала гектар колхозного поля, но старалась изо всех сил не ныть. К ни го ед. нет

Поужинали мы в небольшом национальном ресторанчике. Боже, как вкусно!.. Такая я вообще впечатлительная на счет еды стала в последнее время, ужас! Перкельт — единственное, что я запомнила по названию, это что-то вроде очень мясного рагу с разными овощами и сладким перцем, какие-то закуски, салаты — почти всё просто, но потрясающе вкусно, а посуда размером с небольшой тазик. Я выкатилась из ресторана колобком, едва передвигая ноги. Я думаю, что Ян остался доволен произведенным на нас впечатлением.

— Ты меня сегодня специально так укатал, чтобы я к тебе не приставала? — выйдя из ванны, я сердито посмотрела Яна и залезла под одеяло.

— И в мыслях не было. Приставай! — Ян раскинул руки, приглашая к себе.

Я без лишних разговоров накинулась на него с поцелуями. Что-то как-то сегодня мне необычайно жарко. Странные ощущения. Я отмахнулась от этих мыслей и перешла к делу. Ян был очень даже не против. Я бы сказала, очень за. Переместилась губами к шее и вдохнула его запах. Аромат кожи пьянил, пустые мысли бултыхались где-то в безвремении. Губами я чувствовала, как под ними бьётся пульсом вена. И задрожала от возбуждения. А дальше… сама не совсем поняла, что произошло потом. Ян вздрогнул всем телом и крепко прижал меня к себе, а я почувствовала во рту что-то тёплое и солёное и совсем потеряла голову. Мой разум затуманился от наслаждения. Я летала где-то в небесах среди облаков.

«Господи! Что я делаю?» — вдруг заполошно пронеслось в голове. Я резко отпрянула от Яна, оттолкнувшись руками. Он, обеспокоенно глядя на меня, сел. У меня задрожали руки — по его груди с шеи стекала кровь. Я заворожённо провела рукой по своему рту и посмотрела на неё — вся в крови. Меня забило крупной дрожью. Кубарем скатившись с кровати, я забилась с дальний угол, опустилась на пол и закрыла глаза руками, содрогаясь в рыданиях.

— Почему ты не остановил меня? — хрипло прокричала я.

— Потому что тебе это нужно, — он тихонько приближался, протягивая ко мне руки.

— Не подходи! — заорала я. — Не прикасайся ко мне! Я чудовище! Проклятое чудовище!

Ян замер в паре метров от меня.

— Ты не чудовище. — Он снова стал приближаться. — Успокойся.

— Нет! — я попыталась встать, ухватившись за подлокотник стоявшего рядом кресла. Его кусок остался у меня в руках. Я тупо уставилась на него и разжала руку — деревяшка глухо ударилась об пол. Что происходит со мной? Я в панике посмотрела на Яна.

Он в доли секунды оказался рядом со мной, вытащил из угла, взял на руки и, присев на кровать, стал меня укачивать, прижавшись губами к моему виску. Обхватив его руками, я тихонько подвывала, как раненый зверь. В голове было девственно пусто. Соображать совершенно нечем. Только я всё равно задыхалась от слёз, изо всех цепляясь за Яна. Он что-то успокоительно шептал мне, но я, словно провалившись в туман, не могла понять, что. Через некоторое время, всхлипывая и судорожно вздыхая, я погрузилась в тёмный, беспокойный сон.