Книн пал в Белграде. Почему погибла Сербская Краина

Последние бои армии Республики Сербской Краины

Боевые действия корпусов и бригад САК в ходе операции «Буря», распад обороны, вывод населения и войск на территорию РС и в Югославию 4–8 августа 1995 года. Действия ВВС, ПВО и ракетных войск САК

Обе стороны придавали исключительное значение территории Северной Далмации. Все понимали, что именно обладание ею определяет исход войны. Овладев районом Книн — Бенковац, Хорватия уже достигла стратегической цели войны с РСК. Падение Книна как центра РСК и территории, где началось восстание против хорватской власти, стало началом конца новорожденного сербского государства. Хорватия верно оценила значение опоры на Республику Сербскую для устойчивости обороны Северной Далмации: Динара и район Грахово — Гламоч были прочным тылом САК в обороне Далмации. Эти оценки подтвердились и серией атак, последовательно проведенных армией Хорватии: июнь 1992 года — Милевацкое плато, январь 1993 года — Масленица, Новиград и сентябрь 1993 года — Медацкий анклав. Целью решающего удара Хорватии была именно Северная Далмация. А ее нельзя было атаковать без устранения тыловой опоры, то есть Армии Республики Сербской, что и потребовало столь тщательной подготовки и всех этих «игр» с РС и СРЮ.

Можно предположить, что подготовка к решительному наступлению на западную часть РСК началась после взятия Купреса в начале декабря 1994 года. Условия для наступления на Северную Далмацию были созданы к концу июля 1995 года. В руках армии Хорватии оказались ключевые объекты на Динаре и Грахово, она успешно наступала на Дрвар и Гламоч. Главные силы для наступления на РСК был сосредоточены на захваченных территориях РС в зоне Ливно — Грахово.

КАРТА 16. Динамика падения Краины по дням с 4 по 7 августа 1995 г.[172]

К началу операции «Буря» группировка сил САК практически не обеспечивала оборону Книна. Без преувеличения — Книн не был готов к обороне. Если потерю Динары и района Грахова можно еще оправдать чужой виной, то в неготовности Далматинского корпуса и государственных органов к обороне Далмации виноваты сами сербы. Самый многочисленный корпус САК с самой большой зоной ответственности несколько лет прозябал в бездействии. Боевая подготовка отсутствовала. Организационно-штатная структура не соответствовала обстановке. Линейное построение сил вообще не менялось. В глубине зоны обороны и в тылу не было никакого резерва. Для реализации плана обороны Книна конкретных сил не выделялось. Командование корпуса, отвечавшего за оборону города, не позаботилось и назначить конкретных лиц, ответственных за оборону административного центра РСК. На всех бойцов корпуса крайне негативно влияли общие нравы и поведение политиков РСК, ярче всего проявлявшиеся в самом Книне. Там находились Скупщина, правительство, Верховный совет обороны, руководители партий, президент, Главный штаб САК, и каждый по-своему, в основном, негативно влиял на обстановку в Далматинском корпусе, как и командиры. Все назначения, а их было много, оказались неудачными.

При полковнике Милане Джиласе корпус потерпел поражение на Милевацком плато, в Масленице и Медацком анклаве, сменившего его полковника Слободана Вукосавлевича, пытавшегося навести порядок, быстро отстранили. Пост получил полковник Боро Познанович, которого сняли с должности прежде, чем он успел что-либо сделать. Полковник Весо Козомара мог лишь наблюдать все большее падение боеготовности, и, предоставленный самому себе, потерял Грахово. Перед самым началом операции «Буря» командиром Далматинского корпуса назначили генерала Слободана Ковачевича, он не успел даже познакомиться с командирами бригад. Командовал он, к сожалению, плохо, что нельзя оправдать даже поздним назначением на должность и отсутствием времени на подготовку корпуса к боям. Штаб корпуса перестал работать, так как генерал или не хотел знать, или действительно не знал, зачем он вообще нужен. Например, Ковачевич отправил начальника штаба командовать боевой группой вместо того, чтобы использовать его на КП. Не поставил органам корпусного управления ни одной задачи и ничего с них не требовал, поэтому они и не контролировали ситуацию, в которой находился корпус. Никто не знал, какие именно приказы отдавал генерал Ковачевич командирам подчиненных частей, зато он постоянно связывался с Главным штабом САК — исключительно с генералом Миле Мркшичем, а когда началось отступление, то от Книна до Петровца ни с кем из подчиненных он не контактировал. И в Петровце их избегал, предоставляя им самим решать проблемы своих частей.

Генерал Ковачевич заговорил об уходе САК и народа Краины в РС прежде самых первых намеков на это, когда никто подобного и не предчувствовал. Было ли его поведение пораженчеством или он «что-то узнал раньше остальных»? Факт остается фактом — он сделал все, чтобы РСК покинули армия и население, оставаясь при этом доверенным источником информации начальника Генштаба Армии Югославии генерала Момчило Перишича[173], которому он докладывал, что происходило в РСК в ходе операции «Буря». Ковачевич одним из первых офицеров САК вернулся в Белград и занял прежнюю должность начальника бронемеханизированных войск в Генштабе Армии Югославии. На коллегии начальника Генштаба АЮ он был единственным докладчиком информатором о событиях в РСК. Знал ли он обо всем больше других, пользовался ли исключительным доверием или, может, сообщал об «успешно исполненной миссии» — пока неизвестно.

О «профессионализме» генерала Слободана Ковачевича можно судить и по отзывам его подчиненных после поражения.

Подполковник Милорад Радич, начальник штаба командования Далматинского корпуса, с одним подчиненным офицером был послан на Динару в район Врлики, чтобы объединить там все силы в боевую группу. Группа состояла из двух бригад, частей обеспечения штаба корпуса и частей милиции МВД РСК. До 4 августа боевая группа помогала батальону милиции и 2-й гвардейской бригаде в обороне Динары, а в первый день «Бури» гвардейская бригада была выведена на отдых в Книне. Радича не информировали об общей обстановке, и 4 августа он полагал, что противник наступает лишь на его участке фронта, так как не знал, что началось общее наступление на западную часть РСК. В течение всего дня 4 августа его ни разу не вызвали на связь с КП корпуса, не предоставили ему и никаких сведений об обстановке у «соседей». Даже о времени начала атаки хорватов, хотя оно было заранее известно, ему не сообщили! Когда хорваты начали наступление, он приказал отражать их подчиненной ему артиллерией. Позже он заявил: «Было горячо, но я ощущал нашу силу. Это же чувствовали солдаты и офицеры нашей боевой группы».

До 11.00 шли бои за вершины на Динаре, затем прервалась проводная связь с командиром батальона милиции Драганом Караном, и осталась только по УКВ-рациям «моторола». При последнем контакте Каран доложил Радичу, что его бойцы держатся хорошо и что он усилит оборону высоты Игла взводом милиции. Около 13.00 один из командиров отряда милиции сообщил Радичу, что на Игле никого нет. Поняв, что Каран его обманул, Радич приказал полковнику Милошу Цветичанину занять Иглу силами взвода из гвардейской бригады. Задание было передано майору Шаричу, находившемуся на этом направлении, но он доложил, что Иглу уже заняли хорваты. Поэтому Радич запросил усиление у генерала Ковачевича. Довольно быстро прибыла танковая рота и прикрыла перегруппировку войск боевой группы-3, стабилизировав оборону. Среди солдат БГ-3 уже появились слухи о том, что «усташи на Красной земле, перед самим Книном», хотя тогда хорваты еще не могли увидеть Книн с Динары. Легко представить, что было источником таких «вестей».

После 20.00 офицер безопасности, капитан Душан Дегенек, доложил Радичу, что начальник безопасности командования 7-го корпуса сообщил ему о передислокации КП Далматинского корпуса из Книна в село Паджане. Неожиданность известия шокировала Радича. Он задавался вопросом — как и почему никто даже не оповестил его, начальника штаба корпуса, о переносе КП, еще не зная, что атакована вся зона обороны корпуса и что перемещение КП вызвано невозможностью управления войсками из Книна. О ситуации он узнал позднее, от командира прибывшей на усиление роты, как и о деталях боев за Дрниш и Бенковац, о занятии хорватами Чиста мала… После наступления затишья, около 23.00 потрясенный Радич выехал на КП в Паджане. Отъехав от скал Динары, он увидел колонны гражданских беженцев, и лишь тогда осознал реальное положение, переживал за семью, где они…. На КП в Паджане он прибыл около 04.00 5-го августа. Генерал Слободан Ковачевич кратко сообщил ему, что принято решение «вывести народ в район Срба, а потом, скорее всего, в Петровац». От командира корпуса он узнаел, что «потом отступит армия». «Почему отступление? — спросил Радич, — Ведь еще не дали ни одного боя, усташи еще не прорвались?! Были дни и похуже, а об отступлении даже и не помышляли?» Генерал Ковачевич попытался объяснить: «Если не сделать этого сразу, нас окружат на Велебите. Уничтожат и нас, и народ. Надо спасать жизни». Затем продиктовал своему начштаба новую задачу: «Ты сейчас работай над отступлением, я еду в Срб, к командиру Главного штаба, и встретимся на Оштреле».

Сначала Радич собрал всех офицеров командования корпуса и потребовал, чтобы командование двинулось в Срб последним. Так и было. Утром 6 августа Радич в Србе встретил генералов Мркшича, Белановича, Петровича и президента РСК Милана Мартича, получил новую задачу в связи с отступлением армии и населения в Петровац и узнал, что вооружение и материально-технические средства будут переданы Армии Республики Сербской. Его обеспокоило, что в колоннах беженцев идут и танки с артиллерией, что могло спровоцировать хорватские удары по ним, от которых пострадает гражданское население. Радич двигался пешком, с помощью военной полиции поддерживал относительный порядок и торопил всех побыстрее пройти Мартин Брод и мост через реку Уну[174]. В Петровац он прибыл около 07.00 7 августа. Организовав передачу вооружения и техники, подполковник Радич намеревался уйти на Оштрель, но не смог из-за давки на дороге и продолжил путь к Баня Луке. В селе Бравско стал свидетелем удара хорватского МиГ-21 по колонне беженцев.

Оказавшись через несколько дней в 40-м кадровом центре[175] в Белграде, Радич подвел итог своего пятилетнего военного пути: начал воевать командиром батальона военной полиции ЮНА, командовал бригадой милиции в Книнской Краине и 2-й кистаньской бригадой, участвовал в боях за коридор, Купрес, Цазин, Бихач, Далмацию, Лику, пост начальника штаба 7-го корпуса принял в момент его распада. Позже он написал, что, поняв вечером 4 августа в каком положении оказался, ощутил себя в тот момент «последним нищим, оторванным от корпуса, на какой-то скале Динары, не зная, что делают корпус и его соседи».

Полковник Стево Драшкович, помощник командира 7-го корпуса (Далматинского) по воспитательной работе свидетельствует, что КП вплоть до 00.00 5 августа находился в казарме в Книне, а затем был перемещен в Паджане. Генерал Ковачевич сказал, что Книн будут упорно защищать и что из 7-го и 15-го корпусов сформируют Ликско-Далматинский корпус, а в 06.00 5 августа генерал убыл в район Отрича. Своему начальнику штаба подполковнику Радичу генерал Ковачевич такую информацию при встрече не сообщил. Трудно сказать, шла ли речь об отговорке или о чем-то другом. Полковник Драшкович даже думает, что начальник штаба, подполковник Радич с президентом Миланом Мартичем на Отриче приняли решение об отступлении, но не сообщили об этом, так как «армия и командование уже распались». Он так считает потому, что КП уже не имел связи с частями. По собственной инициативе он пытался что-то сделать вместе с помощником командира корпуса по тылу и начальником технической службы. Когда и Драшкович оказался в Петровце, генерал Ковачевич сообщил ему, «что едет в Баня Луку, где будет формироваться новая часть из тех, кто хочет продолжить борьбу». Разумеется, он знал, что это пустые слова. Ему было указано как можно быстрее покинуть Петровац, «так как возможен прорыв 5-го корпуса и хорватская бомбежка». Слова генерала Ковачевича Драшкович передал командирам частей 7-го корпуса. Прибыв в Баня Луку, он в командовании 1-го Краинского корпуса узнал об обстановке, участвовал в приеме и размещении беженцев из РСК. Не установив связь с командованием 7-го корпуса полковник решил ехать в Белград.

Полковник Райко Грбич, начальник артиллерии 7-го корпуса, несколько дней до начала операции «Буря» провел на КП Тактической группы-3 в Стрмице. Группой командовал генерал Ковачевич лично, так как сам этого хотел по каким-то своим причинам. Но войска на направлении Дерале — Стрмица самовольно оставили оборону, в первую очередь рота и минометная батарея из 92-й бригады, вернувшиеся в Бенковац. В течение 4 августа Грбич делал все, что мог, чтобы предотвратить отход войск с позиций на направлении Дерале — Стрмица. Около 21.00 он последним оставил Стрмицу, а в 04.00 5 августа прибыл в Ликскую Калдрму к генералу Мркшичу и сообщил ему, что подвергся физическому нападению беглецов с позиций. Грбич обратил внимание Мркшича на то, что в каждом из небольших подразделений заметил по 5–10 подстрекателей, кричавших «продали — предали», «идем домой», «офицеры нас предали»… Полковник прибыл в Оштрель 8 августа, а при попытке вывезти артиллерийскую технику повергся нападкам со стороны солдат.

После оккупации Западной Славонии в мае 1995 года, генерал Милан Челекетич назначил капитана Небойшу Поповича командиром 1-й легкой бригады (Врлицкой). До этого он служил в расформированном после утраты своей зоны обороны 18-го корпусе. Попович командовал бригадой и во время операции «Буря». Наступление застало его на КП во Врлике. Хорваты шли с направления Вештица Горе, Вучиполя и Заосиока. Уже час спустя связь с командованием и подчиненными войсками прервалась. Противник атаковал зону обороны бригады и с горы Свилайи. Артиллерия противника непрерывно била по территории общины Врлика. Не зная обстановки на направлении Динары, капитан Попович убыл на передний край, на Динару, и поставил бойцам задачи по обороне на резервных позициях. В ночь с 4 на 5 августа бригада отступила на Полачу (Серый холм). Большинство личного состава самовольно оставили бригаду и ушли к своим семьям в места проживания. Остальная часть с техникой отступила к Книну, но из-за недостатка топлива вынуждена была оставить машины вместе с техникой. Попович с частью командования, техники и вооружения двигался от Полачи через Паджане и Срб в Петровац. Через Приедор он прибыл в Баня Луку, откуда после безуспешных поисков семьи 13 августа приехал в Сербию.

Врлицкая бригада вообще не участвовала в боях. Ни один ее боец или офицер не видел вражеского солдата, так как передовые отряды противника находились на расстоянии около 5 километров. Ее последний командир, капитан Небойша Попович, был назначен в бригаду, когда она уже оказалась в состоянии хаоса. Написанный им впоследствии рапорт — попытка оправдаться, скрыть позорную роль бригады и ее трусость, снять с себя обвинения. Все-таки, надо признать, что Врлицкой бригаде удалось обмануть противника: она так скрытно покинула зону ответственности, что врагу потребовалось больше 24 часов, чтобы понять это.

Во многом характерна исповедь полковника Владимира Давидовича, командира 75-й моторизованной бригады (Дрнишской). Его бригада «все задачи выполняла в духе приказов командира 7-го корпуса и командира Главного штаба САК». «В ходе боевых действий 4 августа бригада упорно оборонялась на фронте шириной в 50 километров. 4 августа усташи овладели двумя высотами, которые были отбиты контратакой ночью с 4 на 5 августа». Вечером бригада осталась без соседа слева, так как свои позиции оставила 1-я легкая бригада. Давидович пришел к выводу, что его бригада оказалась в полуокружении, поэтому утром 5 августа он приказал отступать по направлению Брлян — Паджане — Срб — Петровац — Баня Лука — Брчко. Он принял это решение, по его словам, «после эвакуации населения общины Дрниш и Косовской долины». Давидович утверждал, что «вся боевая и небоевая техника была выведена» и «организованно передана» 2-му краинскому корпусу АРС в Петровце, а часть танков — 1-му Краинскому корпусу в казарме «Мали Логор». Автотранспорт, перевозивший бойцов с семьями, был передан командиру Восточнобоснийского корпуса АРС в Биелине в обмен на автобусы для перевозки беженцев и бойцов в СРЮ в центры размещения — Руму, Сремску Митровицу, Шабац и Лозницу.

В ходе боев потери бригады, по оценке Давидовича, составили порядка «одной роты в 195 солдат и офицеров». К сожалению, бесспорно другое — полковник Давидович стремился скрыть факты, важные для оценки роли его бригады в трагических событиях 4–5 августа 1995 года. Он не сказал, что 4 августа его бригада никаких боев вообще не вела, ведь кроме демонстративных атак и артобстрелов ей ничего не угрожало. С соседом слева (подполковником Милорадом Радичем), который как начальник штаба командования Далматинского корпуса «держал» Динару, он даже не пробовал установить связь.

В 20.00 4 августа в Оперативном центре Главного штаба САК генерал Мркшич поручил Давидовичу в срок до утра отвести один батальон для обороны Книна. Он об этом и не упоминает, хотя это важно для оценки действий его бригады. А она в течение 4 августа начала «таять», многие его бойцы отправились в села к семьям. Уже после полудня 5 августа, полковник Давидович с остатками бригады, смешанными с колонной беженцев, прошел через Срб. Его вызвали в Главный штаб САК и приказали отделить орудия и боевые машины от потока беженцев и оставить их в Србе, что он отказался исполнять, утверждая, что это невозможно сделать. Прибыв в Петровац, Давидович не выполнил приказ о передаче всего вооружения и снаряжения 2-му Краинскому корпусу, а по своей воле передал танки 1-му Краинскому корпусу. Для него перестали существовать командование Далматинского корпуса и Главный штаб САК, потому он действовал уже по своему усмотрению. Этот участник драмы Вараждинского корпуса сентября 1991 года показал, что хорошо усвоил урок: в свое время он был среди обвиняемых за сдачу в 1991 г. большого количества вооружения и военного оснащения кризисному штабу города Вараждин и предстал перед Военным судом в Белграде. Командир Дрнишской бригады не сотрудничал даже со своим вышестоящим командованием. Единственное его достижение — убегая с линии фронта он вывез вооружение и технику, передав ее в РС тому, кому сам посчитал нужным.

Кистаньская бригада (2-я пехотная) — примечательный пример краинской «боевой болезни». Командир бригады, майор Раде Дрезгич, в рапорте указал, что атака на 2-ю бригаду началась 4 августа артиллерийскими ударами по Чиста Мала и Кристаньи, в течение дня хорватская армия захватила Чисту Малу и Велику Малу, остальную часть зоны ответственности бригады удалось удержать упорной обороной. Связь с командиром корпуса работала с перебоями, но майор Дрезгич 4 августа «2–3 раза говорил с генералом Слободаном Ковачевичем» и получил «надежную ориентацию». В 20.00 4 августа он побывал в оперативном центре Главного штаба САК, где ему была поставлена задача «продолжить упорную оборону и обеспечить эвакуацию населения». Дрезгич услышал слова генерала Мркшича, что «уже завтра (5 августа) ожидается распад системы и что в Книне никого нет, кроме президента Милана Мартича», что «в случае неблагоприятной обстановки направление отступления — на Срб и через него — в Босански Петровац».

Вернувшись на КП, майор, по его словам, энергично приступил к решению текущих проблем, до 03.00 утра 5 августа «упорно оборонялся в соответствии с полученным заданием», пока не узнал, что сосед справа, 3-я бригада, покинула свою зону обороны, что поставило бригаду Дрезгича под угрозу «полуокружения», поэтому он усилил правый фланг танковым взводом. И именно в этот момент хорваты «прорвали стык Кистаньской и Дрнишской бригад на левом фланге». Майор бросил в огонь «последний резерв» — два танковых взвода, затем связался с генералом Ковачевичем и доложил обстановку, получил от него приказ начать постепенное отступление на вторую линию, а выполнив его, продолжил «упорную оборону». Сочтя, что фланги бригады снова под угрозой, он запросил и получил разрешение на дальнейший отход. В тот момент Дрезгич якобы не знал, что 3-я бригада ушла из зоны ответственности. Несмотря на это он остался до конца на линии фронта, вывозя раненых и погибших. У Унпрофора он получил топливо для вывоза населения, боевой и другой техники, в то время как вышестоящее командование не доставило ему горючее и ничего не предприняло для установки связи с его бригадой.

Когда, по словам Дрезгича, возникла опасность полного отсечения бригады, он выполнил приказание командира корпуса и оставил «третью позицию»… В селе Отрич майор встретил подполковника Милорада Радича, начштаба командования Далматинского корпуса, и спросил его: «Что дальше?». В ответ прозвучало: «Иди дальше!». В Петровце он передал вооружение и материально технические средства и прибыл в Белград 11 августа 1995 года. В конце рапорта Врезгич написал, что не чувствует себя виновным, а проблема заключалась в «плохом руководстве» командования 7-го корпуса и в трусости и бегстве с позиций 3-й пехотной бригады, поставившей 2-ю бригаду в крайне тяжелое положение. Недоволен он был и приказом об отступлении.

Нельзя отказать майору Раде Дрезгичу в убедительности. В его рапорте во всем виновны соседи и «такие» приказы, почти ни слова о реальном положении дел. Кистаньская бригада (2-я пехотная) встретила провокационное наступление хорватской армии крайне неорганизованно. До полудня 4 августа практически без боя были потеряны объекты Чиста мала, Чиста велика и Ладжевац. До отступления из зоны ответственности эта бригада практически не вела боевых действий.

Дрезгич просто не соответствовал должности командира бригадой. Он ничего не попытался предпринять, поспешил отступить без согласования с соседями, хотя в рапорте и утверждает обратное — отошел из-за отступления соседей, не оставивших ему выбора, критикует — конечно, только на бумаге, — командира корпуса за приказ отступить, хотя якобы сам был готов сражаться дальше, но пришлось подчиниться приказу свыше.

Действия 3-й пехотной бригады (Бенковацкой) в дни операции «Буря», зафиксированы в записках ее командира подполковника Янко Джурицы и начальника штаба бригады подполковника Николы Кужета.

Джурица описал атаку хорватской пехоты около 11.00 в зоне обороны 3-й бригады. На участке левого соседа (Кистаньская бригада) противник «овладел объектами Чиста Мала, Чиста Велика и Ладжевица», поэтому Джурице пришлось пустить в ход свой резерв, что позволило к 19.00 остановить хорватов. Он утверждал, что до 20.00 бригада полностью удерживала свою зону ответственности, и пока сосед справа (92-я бригада) отлично держал свою зону, левый (Кистаньская бригада) поставил под угрозу оборону 3-й бригады. По словам подполковника Джурицы, в 03.00 5 августа бригада по его приказу начала отступление, население двинулось двумя часами ранее, приказ на отход он получил в 20.30 4 августа в Главном штабе САК лично от командира Главного штаба САК генерала Миле Мркшича. Около 300 солдат находились вне зоны ответственности бригады, прикрывая направления Дерале — Стрмица, и на Динаре, «командование бригады, подчиненные подразделения и штабы точно выполняли [его] приказы и проявили исключительную храбрость и находчивость».

Однако начальник штаба 3-й пехотной бригады, подполковник Никола Кужет, в своем рапорте изложил события иначе: в течение всего дня хорватская пехота не наступала, отдельные атаки начались позже, в вечерние часы, все подразделения удерживали свои позиции до начала отступления. Приказ об отходе командования бригады и всех подчиненных подразделений командир 3-й бригады отдал сразу по возвращении из Главного штаба САК (между 20.30 и 21.00). Приказ, как уточнил Кужет, гласил: «Гражданские власти решили эвакуировать все население в район Срба, а мы отступаем по приказу командира Главного штаба САК, после отхода всех гражданских». В соответствии с приказом затем приступили к «ускоренному выводу гражданского населения из прифронтовых сел, начали подготовку к отступлению войск (заправка топливом, погрузка МТС[176] и т. д.). Отступление началось в 03.00 5 августа и протекало организованно, но быстро превратилось в хаос — многие военнообязанные покидали подразделения, уходя спасать свои семьи». Начальник штаба бригады перешел на следующий КП в село Букович, где оставался до 06.15, затем двинулся в направлении Бьелина — Эрвеник — Мокро поле — Срб, куда прибыл ночью 6 августа. 7 августа, около полудня он прибыл из Мартин Брода в Петровац. Из-за недостатка горючего в пути были оставлены танки Т-34. В Петровце Кужет передал вооружение и технику, 8 августа провел в Баня Луке, где впервые с 5 августа встретил своего командира, подполковника Янко Джурицу, который проезжал мимо бригад по какому-то своему личному делу.

Рапорт подполковника Янко Джурицы больше говорит о нем, чем о его бригаде. Он проявил те же качества, что и майор Раде Дрезгич, командир Кистаньской бригады. Его 3-я бригада 4 августа практически не была атакована, а выведена из зоны больше из опасения за себя (и население), чем из-за непосредственной угрозы атак хорватской армии. Отступление было проведено без какой-либо координации с соседями. С утренних часов 5 августа бригадой практически командовал начальник штаба, а командир «действовал» по какому-то своему плану. Зафиксировано, что после полудня 5 августа в Србе подполковник Янко Джурица отказался выполнить приказ командира Главного штаба САК отделить боевые машины от колонны народа и армии и собрать их в Србе.

Командир 92-й моторизованной бригады (Бенковацкой), подполковник Мирко Узелац, подал два рапорта: один после отступления в РС, а другой в Белграде. До 08.00 4 августа хорватская армия выпустила по Бенковцу 80 снарядов, а по войскам бригады на переднем крае — 100. Среди бойцов бригады потерь не было, как и среди жителей Бенковца. Узелац сообщил в рапорте, что до 08.00 артиллерия бригады противнику не отвечала, что выглядит странно. В это время он направил протест Унпрофору из-за нападения хорватов, в котором он потребовал срочного прибытия на КП бригады офицера канадского миротворческого батальона. В 09.20 прибыл командир роты из канадского батальона, сообщивший, что в 04.30 4 августа получил приказ вышестоящего командования усилить безопасность своих солдат, так как ожидается наступление хорватской армии, что уже в 09.00 на наблюдательный пункт (НП) миротворческих сил выше Новиграда прибыл отряд хорватской армии силой до 60 человек, потребовавший сдать им этот пункт, в чем им было отказано. После этого, возможно по предусмотренному сценарию, канадский офицер получил звонок от своего командования (около 09.30). По словам переводчика, слушавшего разговор, «хорваты заняли НП Объединенных наций у Новиграда, взяв в плен 6 канадских солдат и захватили один бронетранспортер». Получив информацию, канадский офицер сказал Узелацу, что в Новиград прибыли 400 солдат хорватской армии, тогда комбриг в присутствии канадского офицера отдал приказ об установке противотанковых мин на направлении Новиград — Придрага, запретил передвижение солдат миротворческих сил к НП у Новиграда «без его личного одобрения», но разрешил дальнейшую работу НП в селах Кашич, Смокович и Шкабрня. Когда канадский офицер уехал, Узелац приказал командиру батальона в селе Придрага обстрелять захваченный хорватами НП из самоходных орудий (90 мм). Обстрел был успешным, о чем свидетельствует выезд нескольких машин скорой помощи к Новиграду. Он также потребовал от канадского батальона направлять сообщения о важных событиях и поставил условие, что миротворцы могут покидать свои НП только с согласия командования 92-й бригады. В одном из поступивших позднее сообщений, канадцы указали, что хорватская полиция отвезла взятых в плен канадских солдат под конвоем в Задар.

После полудня активизировалась хорватская артиллерия, особенно РСЗО. До 16.00 по Бенковцу она выпустила 120 новых ракет, а по целям в зоне бригады еще 600–700. Бригада, к счастью, не понесла потерь, так как личный состав был в укрытиях. У командования 7-го корпуса в середине дня были запрошены топливо и боеприпасы. В 18.45 хорватская пехота перешла в наступление от Смоковича и от Суховара к Земунику. Вскоре началась атака и на направлениях Ислам Грчки — Стошия главина — Кашич и Новиград — Придрага. Атаки были успешно отбиты, при отступлении на исходные позиции хорваты оставили десяток погибших. В бригаде же было четыре раненых.

В 19.00 прибыли представители власти и сообщили Узелацу, что получили приказ об эвакуации. Он отправился в Главный штаб САК в Книн по вызову на доклад, в Оперативном центре Главного штаба САК из доклада генерала Миле Мркшича узнал о положении на всем фронте РСК. На требование сократить зону 7-го корпуса и зону 92-й бригады Узелац ответил, что его бригада твердо держит позиции, хорваты не добились никакого успеха, и что у них нет шансов его достичь. Комбриг выразил недоумение по поводу приказа об эвакуации, так как его территорию еще никто из гражданских не оставил и не бросился в бегство, а также предложил генералу Мркшичу, по его мнению, единственно правильное решение — отдать всем бригадам приказ упорно оборонять свои зоны ответственности.

По возвращении на свой КП в Горни Биляны, где в тот момент был и командир 4-й легкой Обровацкой бригады, правый сосед 92-й бригады, Узелац в 23.00 ознакомил штаб и подчиненных командиров с обстановкой в зоне 7-го корпуса и РСК, попросил представить предложения по дальнейшим действиям. Сообщение командира вызвало изумление: за время войны эта бригада успешно отбила свыше 100 атак хорватской армии и в условиях начавшегося 4 августа наступления собиралась действовать так же.

Выслушав предложения, Узелац приказал продолжить упорную оборону и перейти к активным действиям против хорватов на ряде направлений, чтобы предотвратить просачивание и вклинение сил противника. Приоритетом стала «защита эвакуации гражданского населения, сначала из сел на линии соприкосновения, а затем и из глубины». На момент отдачи приказа бригада имела одного погибшего и четырех раненых.

В 23.30 прервалась связь, сначала с командованием 7-го корпуса, а затем и с Главным штабом САК. В 24.00 Узелацу позвонил командир 3-й бригады (левый сосед), подполковник Джурица и сообщил, что отступает с бригадой на резервные позиции непосредственно перед Бенковцем. После полуночи вся связь с соседями прервалась. В такой ситуации, около 02.00 5 августа, пока велись бои на направлении Новиград — Придрага, Узелац приказал готовиться к отступлению на запасные позиции, начатому в 04.00 и завершенному в 06.45, а затем — к Србу. На тот момент бригада имела четырех погибших и шестерых раненых.

Вечером 6 августа, бригада Узелаца прибыла на Петровачко поле. Лишь на следующий день комбриг встретил генерала Слободана Ковачевича, высказавшему ему «идею» предложить генералу Мркшичу дать военнообязанным несколько дней отпуска для решения семейных дел, а затем создать из них новые части. Наивность и бессмыслица, если только вся эта история не выдумана для «прикрытия» «желавшего продолжить борьбу» генерала Ковачевича. После передачи вооружения и материально-технических средств Узелац разрешил своим военнообязанным отправиться на розыск семей, а своего начальника генерала Ковачевича больше никогда не встречал.

Комбриг отбыл в Баня Луку, и не найдя Ковачевича и там, уехал в Белград, куда прибыл 10 августа. В 40-м кадровом центре он сразу же получил направление на новую должность в 11-й корпус, куда и прибыл 16 августа.

До начала операции «Буря», 92-я моторизованная бригада потеряла в боях 420 человек убитыми и 1500 ранеными. В «Буре» погибли четверо и ранены шесть бойцов. Бесспорно, прежние потери бригады — результат ее боевой активности и значения бенковацкого фронта в четырехлетней войне с хорватской армией. Ее линию обороны пытались прорвать чуть ли не все бригады хорватской армии, но она сражалась храбро, несмотря на то, что практически не имела помощи от других частей, хотя сама направляла своих бойцов для участия в боях за Западную Боснию, Дрвар, Грахово. Главную битву за РСК эта бригада наверняка бы провела достойно и с честью, готовая погибнуть, если бы не все эти недопустимые и непростительные решения, на которые она не могла влиять. 92-я Бенковацкая бригада дорого заплатила в ходе трагической борьбы за РСК, а могилы ее солдат и офицеров останутся в истории свидетелями ее подвига.

В первые часы хорватского наступления зона Обровацкой легкой бригады, помимо артобстрелов, стала еще и целью авиации НАТО. С 06.30 до 07.00 четыре самолета бомбили Челевац и село Голубичи. Пехота противника перешла в наступление на Туларовые гряды. Во 2-м батальоне от обстрела погиб один солдат, а другой — тяжело ранен. Из-за этого 3-я рота оставила высоту 826 — Брушевац. В то же время, после краткого боя, правый сосед (силы 9-й бригады) оставили Мали Алан. 4 августа 2-й батальон потерял позиции на переднем крае, и отошел на линию Ошченица — Болич — Осматрачница. Остальные позиции успешно оборонялись. Вечером началась эвакуация населения.

Бригада оставалась на позициях до утра 5 августа, тогда же пришло известие о том, что в зоне 15-го корпуса хорваты прорвались через Црвени поток к Малим Жулинама. Для обеспечения фланга, которому угрожал прорыв хорватов, командир Обровацкой бригады капитан Радивое Паравиня направил два танка Т-34 и два БТР на правый фланг бригад.

Около 10.00 5 августа противник вышел в Штикаду вблизи Грачаца, чем отрезал пути отхода по указанным направлениям. Паравиня приказал бригаде отступить через Жегар к Мокро Поле, предварительно эвакуировав все гражданское население, кроме отказавшихся покидать свои села. Потери бригады составили трое убитых и 20 раненых.

Общую картину дополняют и события на тыловой базе Далматинского корпуса (7-я база). В течение 4 августа части снабжались по запросам подчиненных командований. Помощник по тылу командира 7-го корпуса полковник Йован Вукович в 21.00 приказал командиру 7-й тыловой базы подполковнику Драгице Стояновичу перенести базу из казармы в Книне в село Паджане и продолжить тыловое обеспечение на новом месте. В течение дня от обстрела были повреждены кухонный блок, технические мастерские, склады продовольствия, амбулатория и стационар.

Передислокация базы завершилась к 03.00 5 августа. Около 30 больных гарнизонной амбулатории перевезли в Паджане и сразу направили в больницы Петровца и Баня Луки. К сожалению, со складов не успели вывезти около 500 000 патронов к стрелковому оружию (калибр от 7,62 до 12,7 мм), около 500 артснарядов (105, 122, 130 и 152 мм), около 1000 мин для минометов калибра 60 мм и 500 мин для минометов калибра 120 мм, но, к счастью, мастерские вывезли и передали АРС в Петровце. Все запасы топлива раздали войскам на маршруте. На продовольственном складе текущего расходования из-за недостатка автосредств оставили: 10 тонн муки, 10 тонн консервов, 1,5 тонны растительного масла, тонну соли, 1–2 тонны фасоли и горошка, три тонны сахара, тонну мяса и 500 кг сухих мясных продуктов. На интендантском складе пришлось бросить 100 комплектов маскировочного обмундирования и 300 пар обуви. Также подполковник Стоянович в рапорте написал, что ему «искренне жаль, что время, проведенное в САК, было напрасным», так как он надеялся, «что сербский вопрос в Хорватии будет решен справедливо», что «все аспекты отсутствия функционирования власти в РСК непосредственно сказывались на САК, другими словами, у армии не было государства». Рапорт заканчивается фразой: «Прошу выяснить реальные причины падения РСК и САК, чтобы сделать верные выводы».

15-й корпус (Ликский) встретил хорватское наступление в неблагоприятном оперативно-стратегическом положении. Очень вытянутая и относительно узкая зона обороны была в полуокружении сил противника. С запада наступала армия Хорватии, с востока, с территории Бихачского региона, действовал 5-й мусульманский корпус. С линии Грахово — Ресановци 15-му корпусу угрожали действовавшие в Боснии хорватские силы. В системе обороны Ликского корпуса особое значение имели массивы Велебита на западе и Плешевицы на востоке. Успешность обороны зависела от устойчивости Далматинского корпуса на юге и Кордунского на севере, а также от взаимодействия с командованием оперативной группы «Паук» и командованием Корпуса специального назначения для предотвращения прорыва 5-го корпуса в направлении Желява — Личко Петрово Село — Плитвице.

Организационно-штатная структура корпуса не отвечала требованиям обстановки. Шесть бригад, растянутых по переднему краю зоны ответственности, без бригадных и корпусных резервов не могли обеспечить необходимый маневр. Главный штаб САК обязан был оказать помощь командованию 15-го корпуса в ходе боевых действий в большем объеме, лишь он мог обеспечить необходимое взаимодействие соседей. Этого не было сделано, что катастрофически сказалось на действиях корпуса. Главный штаб САК поддерживал корпус авиацией, но из-за неспособности командований корпуса и бригад взаимодействовать с ней это не дало эффекта. Обещанная помощь силами 2-й гвардейской бригады не пришла без какого-либо объяснения причин.

В первый день боев Главный штаб САК не влиял на принимаемые командованием корпуса решения, а оно выматывалось в попытках наладить связь с соседями и упросить их взаимодействовать. Все согласованное — не исполнялось. Около полуночи 4 августа в зону корпуса прибыл генерал Душан Лончар, начальник Главного штаба САК, которому генерал Миле Мркшич поручил передать приказ о дальнейших действиях и помочь командованию Ликского корпуса исходя из обстановки. Но генерал лишь торопил части как можно быстрее начать отступление со своих позиций без объяснения причины, ссылаясь лишь на приказ командира Главного штаба САК, он даже не интересовался реальной обстановкой в зоне и не пытался помочь командованию принять адекватные решения, навязывая ему свои, прикрываясь якобы решениями генерала Миле Мркшича. Лончара воспринимали как циника, паникера, труса, даже как саботажника. Конечно, он не мог помочь командованию 15-го корпуса.

Командование корпуса реально оценивало обстановку, но не смогло повлиять на решение ряда важных проблем. Командир, генерал Стево Шево, общался лишь с командирами 9-й и 18-й бригад, с остальными командирами только имел связь. Донесения из 50-й и 70-й бригад запаздывали и в значительной мере были неточны, взаимодействие бригад в зоне корпуса практически отсутствовало, особенно между 70-й и 50-й бригадами.

С наступлением ночи бой начал затухать. Хорваты занялись перегруппировкой сил и подтягивали резервы для продолжения наступления утром 5 августа.

Новость о решении эвакуировать население поступила в Лику по двум каналам — через Министерство обороны и Главный штаб САК — и привела к резкому падению дисциплины, вплоть до дезертирства из подразделений, которое офицеры не могли остановить. Эти проблемы, а также требование генерала Лончара, вынудили командира Ликского корпуса генерала Шево около полуночи отдать приказ об отступлении войск с позиций при обеспечении эвакуации гражданского населения.

По устному заданию командира Главного штаба САК командир Ликского корпуса на совещании своего командования в узком составе в 07.30 6 августа решил продолжить отступление населения и войск в район Петровца. В течение дня командование корпуса не получило от Главного штаба САК ни одного приказа или требования.

Прибыв в Петровац, командование корпуса пыталось собрать части вдоль дороги Медено Поле — Петровац — Дринич, чтобы предотвратить распад войск. Безуспешно. В течение 7 августа в наличии были еще 19 офицеров и восемь солдат из командования корпуса; командование 9-й бригады; командование 18-й бригады (меньшая часть); небольшие части 50-й бригады; меньшая часть командования 103-й бригады; пять гражданских лиц и три офицера из 81-й тыловой базы. Полностью распались 15-я бригада, 37-й батальон, рота военной полиции корпуса. Артиллерийский и противотанковый дивизионы с небольшим числом личного состава передавали технику.

Из общего состава 15-го корпуса 8 августа в Петровце находились 52 офицера и 20 солдат и гражданских лиц. По данным командования на 8 августа, корпус имел 65 погибших, до 300 раненых и около 110–120 без вести пропавших солдат и офицеров. Командование 15-го корпуса с командирами 9-й, 50-й и 103-й бригад 8 августа перешли в Приедор, командования других частей без приказа продолжили путь к Баня Луке и СРЮ.

Командир 9-й моторизованной бригады, полковник Йово Кордич, в рапорте написал, что в 05.00 4 августа началась атака на его 1-й батальон на Малом Алане. Одновременно противник подверг длительному артобстрелу Грачац, дорогу Грачац — Медак и перекресток Ловинац. Первым был потерян объект Редош на стыке с левым соседом (Обровацкая бригада). Несмотря на упорную оборону и на введение в бой резерва, хорватские силы смогли потеснить бригаду на линию Мила вода — Пилар — Рука — Меджуводже. Это произошло около 21.00 4 августа после ввода в бой их второго эшелона (спецназа МВД Хорватии) и при сильной поддержке артиллерии. Вышестоящее командование обещало прислать подкрепление (одну роту 103-й бригады и части гвардейской бригады), чтобы не дать противнику выйти на дорогу Госпич — Грачац и окружить бригаду. Обровацкая бригада обещала направить один батальон с танковой ротой на оборону направлений Жулине — Презид и Госпич — Рука — Грачац. Из обещанных сил прибыли лишь три танка и два бронетранспортера и то лишь около 07.00 5 августа. В бой их не ввели, а направили назад, для прикрытия перекрестка Малован в Сучевичах. Отсутствие поддержки привело к тому, что противник перекрыл дорогу Госпич — Медак — Грачац. Командир 9-й бригады, полковник Кордич приказал вывести 2-й батальон с направления Госпич — Медак и занять линию обороны Градина — Кикова греда — Лир с задачей обеспечить отвод 3-го батальона и гражданского населения из сел Радуч, Папуча, Медак, Почитель, Вребац, Могорич, Плоча и Кик.

Пополудня 5 августа, из-за отступления 18-й бригады, 3-му батальону было приказано отступать в направлении Вребачка стаза — Средня Гора — Удбина — Мацин. 1-я и 2-я роты заняли линию Жутича врх — Штикада — Поткоса, чтобы вместе с милицией и добровольцами не дать хорватам прорваться с направления Ричица к Грачацу. Это позволило вывести население из Грачаца и окрестных сел. Вечером 5 августа бригада по приказу отступила из района Плочи, Брувна и Мазина по направлению Мазин — Добросело — Петровац. Бойцы массово оставляли подразделения и старались вывезти свои семьи.

В боях на направлении Свети Рок — Мали Алан потеряны два танка (Т-55) и один БТР М-60. Из-за недостатка горючего 9-я бригада не вывезла: 4 миномета (82 мм), 3 гаубицы (105 мм), 6 пушек (20/3 мм), 4 орудия (20 мм). Уничтожены, чтобы не оставлять врагу: 3 пушки (Б-1), 3 пушки ЗиС (76 мм), 2 самоходных орудия (76 мм) и 1 пушка (Т-12).

В боях погибли 23, ранены 22, пропало без вести 55 солдат и офицеров. Согласно рапорту полковника Йово Кордича, главный удар хорваты нанесли по 1-му батальону, где 22 бойца ранены и 55 пропали без вести. 9-я моторизованная бригада оказалась на острие удара противника, но ее батальон на Велебите не проявил нужного упорства, что привело к огромным негативным результатам для всей обороны. Отсутствие обещанной помощи вызывало недовольство в войсках, которые должны были защищать свои позиции.

Командира 18-й пехотной бригады полковника Мирко Радаковича хорватское наступление застало на КП в селе Бунич. С началом боя он отправился во 2-й пехотный батальон, а начальника штаба послал в 3-й пехотный батальон. На КП остался помощник комбрига по тылу. Бригада оборонялась до 16.00 5 августа на передовых позициях. В 14.00 1-я рота 3-го батальона оставила свои позиции в районе Павенки, но командование консолидировало оборону вводом своего резерва и 35 бойцов МВД Кореницы. Около 21.00 4 августа командир бригады провел встречу с органами власти общины Кореница. В ней участвовали председатель Скупщины общины, председатель исполнительного совета, представитель министра обороны. Комбриг рассказал о боевых действиях бригады, было решено выводить женщин, детей и стариков из Теслинграда в село Фркашич. После встречи, когда полковник Радакович уже находился на пути в Любово, начальник Министерства обороны по Лике Желько Жакула сообщил ему о приказе президента РСК Милана Мартича провести эвакуацию населения из всей Лики. Полковник отказался выполнить приказ об эвакуации, так как считал, что подобное распоряжение должно исходить только от командира корпуса. Верная позиция, но в той ситуации она не имела значения, так как многие уже были на «низком старте», готовые к отходу. Эвакуация населения проводилась без согласования с командованием 18-й бригады.

Радакович высказал свои соображения по поводу решения Верховного совета обороны о передислокации Главного штаба САК в Срб и эвакуации населения из Далмации, о котором ему сообщил генерал Лончар, с собственным дополнением, что усташи уже в пригороде Книна (ведутся бои за Црвену землю) и что уже на следующий день 7-й корпус капитулирует, а в Книн неминуемо войдут усташи. Полковник назвал решение Верховного совета обороны и паническую информацию Лончара пораженческими и трусливыми и предположил, что поведение Лончара, который совершенно не переживал по поводу сложившейся обстановки, говорит о том, что генерал получил соответствующий приказ свыше. Далее Радакович написал, что генерал Лончар требовал от командира 15-го корпуса отдать приказ о своевременном отходе войск (особенно 18-й бригады), чтобы они не попали в окружение; направить 9-ю бригаду на оборону Грачаца, чтобы обеспечить вывод населения из Далмации через Отрич к Донем Лапцу, а затем отправился в Грачац с полковником Миланом Шупутом (министром обороны) для организации обороны. В рапорте Радакович отметил, что Лончар показался ему циничным.

Все действия генерала Лончара той ночью свидетельствуют, что он заранее знал о решении не оборонять западную часть Краины. Может быть гибель родной для него Западной Славонии, которую также не защитили, открыла ему глаза и навсегда закрыла душу? Были ли его действия в Лике вызваны желанием спасти от бессмысленной гибели солдат, если он знал, что никто не придет им на помощь, или соглашательством с торговавшими своим народом? А может быть он считал, что его противостояние Верховному совету обороны не дало бы никаких результатов?

Находясь в командовании корпуса, Радакович узнал, что хорваты заняли Радуч и Медак и прорвались по направлению Грачац — Трновац — Хомоляц. Шли бои за Кончарев край. Утром 5 августа продолжились атаки на зону 18-й бригады. Командование не имело связи с командиром 15-го корпуса. В 09.00 полковник Радакович снова отправился в командование корпуса выяснить обстановку. Там ему сообщили, что 15-я бригада в Желяве, Личком Петровом Селе и Ваганце полностью разбита. Мусульманские силы овладели этими объектами и вышли в район Пребой. Хорватские войска овладели Врховиной, Бабиним Потоком, Плашко. Шли бои на Хомольце и наступление через село Врела к Коренице. Командир корпуса, генерал Шево, был на Погледалу. В 10.00 Радакович приказал своему помощнику по тылу перенести КП в село Хиниче и погрузить все боеприпасы на машины, затем разрешил командиру 3-го батальона начать отступление в 14.00, а позднее — и остальным командирам. Около 19.00 в селе Висуч Радакович встретил командира 15-го корпуса, который поставил ему задачу выйти через Дони Лапац на Петровац. Его бригада прибыла в Петровац утром 7 августа. Начавшаяся передача вооружения и материально-технических средств была совершенно не организована, бойцы оставляли вооружение и технику в поле и вливались в колонны беженцев. Два хорватских самолета атаковали колонну беженцев, личный состав бригады разбежался. Командование 18-й бригады продолжило путь к Белграду.

В донесении полковник Радакович подчеркнул отсутствие организованного взаимодействия с соседями в обороне и привел примеры: 50-я бригада еще до полудня 4 августа оставила передний край обороны, в ночь с 4 на 5 августа, позиции на переднем крае оставил и Вребацкий батальон 9-й бригады.

Радакович проанализировал ход боев и обстановку до начала наступления. Позитивным явлением он считал то, что 85 % бойцов бригады имели опыт боев с усташами и благодаря как опыту, так и хорошо подготовленной обороне, инженерной подготовке позиций и районов верили в успешный исход боя. 18-я бригада с 1992 года и до начала операции «Буря» успешно воевала с хорватскими войсками: своих территорий не теряла, а неприятельские — занимала. В марте 1994 года на Трле и на ретрансляторе бригада наголову разбила усташей. Они потеряли 49 погибшими и 150 ранеными солдат и офицеров. В том бою бригада вернула ранее утерянные территории. Радакович как позитивный опыт отметил и подготовку обороны зоны, которая проводилась систематически и детально: построены НП для всех командиров рот и командиров батальонов, четыре передовых КП для командования бригады, проводная связь усилена 50 км кабеля. Организация командования предусматривала действия на разные случаи развития обстановки. Резерв бригады состоял из танковой роты, «13-й чумазой» пехотной роты (85 бойцов), моторизованной роты (56 бойцов), 2 БТР (М-60) и «Бофорса» на грузовике с зенитным пулеметом 12,7 мм. Резерв позволял не опасаться попыток вклинения противника на стыках 3-го и 2-го батальонов (направление Чардак — Прикичев Грич) и 2-го и 1-го батальонов (направление Вуятово брдо — Караула). Резервы удалось скрыть от противника, что не позволило ему отсечь Теслинград от Любова. Кроме того, бригада была обеспечена провиантом и боеприпасами для ведения боя в окружении на срок до десяти дней (в зоне подготовлены и работали шесть малых складов). Все это повышало уверенность бойцов в своих силах и в командовании.

Негативным явлением в ходе боевых действий Радакович считал паралич системы связи. Радиосвязь блокировалась помехами, а проводная рвалась при артобстрелах. Связь с командиром 15-го корпуса была потеряна уже в 10.00 4 августа после обстрела КП в селе Бунич. Перебои со связью сочетались с упорной пропагандистско-психологической обработкой радиопризывами сдаваться. Негативную роль играли и авиаудары по Плешевице, Челавцу и Буничу и уход еще до начала операции «Буря» населения, органов власти, членов правительства, бизнесменов и особенно Милана Бабича, который ни разу за всю войну не посетил солдат и офицеров на позициях. Комбриг отметил, что эвакуация населения из Лики без консультации и с командованием 18-й бригады подорвала дух бойцов, привела к их массовому уходу из частей. Он указал и на обман жителей председателем общины Кореница Миланом Калембером, главой исполнительного совета Драганом Девичем и начальником Министерства обороны по Лике Желько Жакулой, которые под предлогом поездки в село Фркашич, ушли через Дони Лапац в РС. Весьма безответственным считает и поведение органов МВД, которые не занимались контролем территории и организацией дорожного движения, отказались сотрудничать с командованием бригады. Начальник МВД по Лике сначала оставил Девоячки билег, а позже и Лику, не сообщив об этом командиру бригады. Сотрудники МВД в большинстве своем отступили с женщинами, детьми и стариками как обычные граждане. Вообще, в Лике уже 5 августа отсуствовала какая-либо гражданская власть, директоры, начальники, священники не заботились о людях. Были у Радаковича и претензии к Главному штабу САК и командованию корпуса, которые не занимались оборудованием позиций в глубине обороны. При этом он защищает бойцов и народ: они просто выполнили приказ оставить Лику без какой-либо альтернативы, кроме сдачи усташам. В конце рапорта полковник Радакович сообщил, что в боях 4 и 5 августа потери бригады составили девять человек погибшими, 42 ранеными, трое попали в плен и один перешел на сторону противника. Подразделения и отдельные бойцы и офицеры 18-й бригады в боях в основном проявили храбрость. В боях за Теслинград, на Руйнице, 1-й батальон бригады трижды отбивал нападение противника. «Бой шел вплотную. Рота Ранко Панича, батальон Мичо Узелца и рота Бранко Дракулича из 3-го батальона, весь 3-й батальон под командой поручика Скорупаном, "13-я чумазая‖" под командованием Джоко Долтича — безукоризненно выполнили все поставленные задачи. Усташи никогда бы не прошли через их позиции не будь приказа об отступлении». С «18-й бригадой все время был отставной полковник Милан Вуньак, делавший все для помощи бойцам и офицерам. Когда утром 4 августа был ранен командир 1-го батальона, капитан Небойша Радакович, он взял на себя командование и оборону Теслинграда. Примерно выполнил все поставленные задачи».

Удар по зоне обороны 50-й пехотной бригады начался в 05.05 4 августа артобстрелом районов обороны Врховине и по району Главаца. Артобстрелы районов Петринич поле и Турянски были слабее. После полудня усилился огонь по городу Врховина и по району Турянски. Корпусная артиллерия ответила обстрелом районов Дренов Кланац, Тукляце, Оточац и Синац. Тогда хорватская армия перешла в наступление на направлениях Дренов кланац — Шкаре, Човичи — Залужница и Рамляни — Турянски. Она прорвалась к Турянски, так как 2-й батальон из Лапацкой бригады в 11.30 без боя оставил позиции в районе Стражлице, Соколац и Хинки.

Командование бригады направила одну группу офицеров в район обороны 1-го батальона (Мали Лисац, Залужница, Д. Доляни), а вторую — во 2-й батальон 103-й бригады (Брушин Грич, Гребер, Сечиница), предполагая, что там идут интенсивные бои. Однако в районе обороны 2-го батальона (Полентино Брдо, Стойне, Горни Врховине) усташи не наступали, противник атаковал на направлении Рамляни — Турянски и во фланг бригады. На этом направлении и ночью 4 августа упорно защищались Помос и Грабар.

Командир бригады полковник Стеван Штрбац вечером 4 августа принял решение приступить к «плану эвакуации» населения. Он приказал бригаде отступить и занять оборонительные позиции по линии Петришич Поле — Горни Доляни — Залужница — Полентино Брдо — Стайине — Сьеживица — Чудин кланац. Однако выполнить приказ не удалось «из-за интенсивных боевых действий противника». В 02.30 5 августа командир 15-го корпуса, генерал Стево Шево приказал 50-й бригаде до 05.00 занять линию Плитвицкие озера — Чудин кланац — Погледало. Эту линию бригада также не заняла потому, «что бойцы стали включаться в колонны для отступления со своими семьями».

В ходе боя связь с подчиненными подразделениями действовала лишь до 01.00 4 августа, после этого более не устанавливалась. Связь с командиром корпуса поддерживалась по защищенной линии.

На деле 50-я бригада распалась еще в середине дня 4 августа. Бойцы быстро влились в колонны гражданских беженцев и двигались по направлению Плитвицки Лесковац — Фркашич — Дони Лапац. В районе обороны остались два танка (Т-55), два орудия ЗиС 76 мм; девять орудий Б-1; девять гаубиц 105 мм (М-2); три БТР (М-60); одно зенитное орудие 30/2 мм; два 40 мм «Бофорса»; десять минометов 82 мм; пять минометов 60 мм и большое количество различных боеприпасов. До отступления, по словам полковника Шупца, были уничтожены одно 76 мм самоходное орудие; две 105 мм гаубицы и один боекомплект снарядов для двух 105 мм гаубиц. Бригада потеряла трех погибших, 20 раненых и шестерых пропавших без вести. Зону в 67 километров защищали 1200 бойцов.

Командир 103-й Лапацкой пехотной бригады полковник Славко Студен в рапорте указывал, что его бригада не использовалась в боях как единое целое. Ее подразделения придавали бригадам 15-й корпуса. Основные силы были задействованы в обороне направлений Грахово — Ресановци и Грахово — Личка Калдрма. КП находился в Мали Бат. На указанных направлениях были задействованы следующие силы: разведвзвод; взвод военной полиции и 1-й батальон без 1-й роты, с танковым взводом и части 2-го батальона (около 240 бойцов), взвод 122 мм гаубиц, РСЗО «Огань» и взвод милиции (33 человека).

Командование Ликского корпуса переподчинило 1-й батальон с частями усиления Технической группе-3 (из 7-го корпуса). Но приказ остался на бумаге, так как противник не проявил особой боевой активности против этой части бригады. В 15.00 4 августа командование 15-го корпуса приказало направить 1-ю роту 1-го батальона автобусами в село Брувно, а полковник Студен — взвод милиции в Кореницу. К 5 августа боевой дух совсем упал, особенно в роте из 2-го батальона. Около 12.00 Техническая группа-1 ушла в район Личской Калдрмы. После уговоров 60 солдат и 120 мм батарея из Технической группы-3 вернулась на оставленные без боя позиции, но через два часа окончательно их покинула.

Из-за угрозы атак противника с направления Стрмица — Калдрма, было приказано разрушить мост на реке Брутижница. После полудня личный состав 103-й бригады самовольно оставил позиции потому, «что оставил позиции сосед справа». Командир бригады полковник Студен приказал командиру роты Зоричу остановить личный состав на второй позиции, на линии Голи Бат — Медена Коса — село Яничи, частично подготовленной для обороны, и сам отправился из села Тишковац к Калдрме, чтобы помочь Зоричу выполнить поставленную задачу. Здесь он встретил отступающий в беспорядке взвод (под командой Бурсача) и под угрозой расстрела заставил вернуться на позиции.

В течение 5 августа Студен занимался подготовкой вывоза боеприпасов (автофурами) со склада, а его помощник по воспитательной работе капитан Драган Родич — эвакуации. В ночь с 5 на 6 августа рота из Срба бросила позиции и разбежалась, а бойцы 1-го батальона потребовали возвращения в Дони Лапац для эвакуации семей. Приказ вывести с позиций личный состав и технику не дошел до двух взводов, оборонявших Ружин Палеж. Большинство офицеров командования Лапацкой бригады, за исключением командира, помощника по тылу, начальника интендантской службы и водителя оставили ее.

6 августа в районе Калдрмы умер один боец бригады, а 7 августа при хорватском авианалете, погиб боец-водитель с двумя детьми в грузовике, подбитом на дороге в Бравско. Перед этим в Книне при артобстреле погиб еще один водитель из Лапацкой бригады.

Полковник Славко Студен заключил в рапорте, что «поведение офицеров и командования Лапацкой бригады не соответствовало положению. Бросали подразделения, основными мотивами дезертиров были личные. Все уходили без предупреждения и не прощаясь». Органы власти и гражданской обороны, по его оценке, работали не на уровне требований момента, неорганизованно и непродуманно. В Србе и Донем Лапце в первую очередь эвакуировали «элиту», а о жителях сел никто не позаботился, многие села даже забыли оповестить.

Командир 70-й (Плашчанской) бригады полковник Милан Миливоевич в рапорте прежде всего отметил о хорошую подготовку своих бойцов и населения в зоне ответственности бригады. За 15 дней до начала операции «Буря» все население Плашчанской долины было в полной боевой готовности. Все боеспособные мужчины и часть женщин знали свои боевые задачи. С частью женщин проведены стрельбы и учения по обращению с ручными гранатами. Полковник Миливоевич утверждал, что отделение Министерства народной обороны эффективно организовало все службы, в том числе здравоохранение и особенно охрану поселений. Этот орган подготовил и планы эвакуации сел, находившихся вблизи переднего края обороны. Бойцы и народ были настроены вполне решительно и надеялись на успешную оборону. На направлениях ожидаемых действий противника заранее подготовлены оборонительные позиции. За три дня до агрессии бригада получила боевую группу (52 бойца, два танка, два БТР и одна «Прага»[177]) из состава Корпуса специального назначения, но за день до нападения командование 15-го корпуса отозвало из бригады 26 милиционеров из состава роты бывшей в бригадном резерве. На день нападения бригадные запасы боеприпасов и других боевых средств были пополнены, недостаток ощущался только в топливе, имевшихся 1,5 тонн топлива было явно недостаточно. Не хватало небоевых машин (покрыто лишь 15 % потребностей бригады) и специальных машин для эвакуации боевой техники.

Атаки начались в 05.00 4 августа артобстрелами и попытками пехоты создать угрозу флангам бригады на направлениях Глибодол — Коньско брдо и Войновац — Лазин. Получасовой артобстрел не нанес бригаде потерь. Атака хорватской пехоты и танков на Дабар и Коньску главу начался в 06.00. Около 10.00 1-я рота 3-го батальона оставила позицию, как и силы, защищавшие Дабар. На остальных направлениях велись ожесточенные бои. При атаке на Пркос противник потерял 50 солдат, в боях на направлении Питоми Ясенак — Янчичи — четыре танка. Около 13.00 бригада заняла позицию на левом фланге второй линии обороны (линия Корач — северные склоны Великог Лисца), там командир бригады Миливоевич задействовал свой резерв (усиленный взвод) и запросил помощь у Корпуса специального назначения, ему ее пообещали, но так и не прислали.

Около 15.00 хорватские силы заняли Високи врх (высота 1124), откуда затем наводили артогонь по Ликской Ясенице и Блате. Просочившиеся диверсионно-террористические группы перерезали сообщение Дабар — Ясенице, чем отсекли часть сил с командиром батальона. Командование бригады ввело в бой взвод резерва и установило оборону на Глибадском Кресте, взаимодействие с соседом слева (50-я бригада) отсутствовало. Около 12.00 командиры двух бригад вступили в контакт. Полковник Миливоевич потребовал от 50-й бригады закрыть направления Османагино Поле — Яворник и Дабар — Петринич, но полковник Стеван Штрбац ответил, что у него не хватит для этого войск. Миливоевич не ожидал такого ответа, так как командование корпуса не информировало его о положении соседа. Около 15.00 он «узнал, что его сосед справа, 13-я бригада, потеряла передний край обороны в районе Тржича. Все-таки объекты ближе к зоне 70-й бригады сосед еще удерживал», Миливоевич снова запросил у командования Корпуса специального назначения направить хотя бы часть гвардейского батальона для стабилизации обороны на левом фланге бригады, но в ответ получил совет, «не рассчитывать ни на какую помощь, ни от генерала Мркшича, ни от Ступара».

Около 19.00 на КП бригады прибыл офицер связи генерала Милорада Ступара, но без ответа на требования, направленные Корпусу специального назначения. В 23.00 полковник Миливоевич счел, что население сел Личка Ясеница и Блата оказалось под угрозой и принял решение вывести жителей в район Плашко. Глава скупщины Плашко пообещал принять беженцев. Чуть позже, в первом часу ночи, командир бригады получил телеграмму от командира 15-го корпуса генерала Шево с приказом вывести гражданское населения по направлению Кореница — Срб — Дони Лапац, полковник ответил, что не может направить людей через Саборско, так как этот район уже был под огневым контролем хорватов. Командование 15-го корпуса с ним согласилось и определило новое направление эвакуации: Слунь — Топуско. После этого Миливоевич задействовал все «гражданские структуры» и начал подготовку к эвакуации.

Около 02.30 5 августа Плашчанской бригаде поступил приказ от командования корпуса — отступить и оборонять линию Приштеница — исток Мрежницы — Чичин мост, а затем вступить в контакт с соседом слева в районе Раковицы. От начальника штаба командирования корпуса полковник Миливоевич узнал, что 50-я бригада уже вышла на линию Плитвице — Полянак и что Грачац находится в полуокружении. Еще в 01.30 ему стало известно от командира 13-й бригады, что Тржич потерян, но Промишлье упорно удерживается.

Между 03.30 и 04.00 Миливоевич безуспешно пробовал связаться с командиром корпуса генералом Шево, тогда он решил действовать по своему усмотрению в соответствии с обстановкой. Командир 3-го батальона, по предварительному приказу, организовал оборону на линии Трнтор — Градина — Плашка Лавица — Превой — Приштеница, чтобы до 10.00 5 августа обеспечить выход населения и прикрыть левый фланг бригады. Полковник Миливоевич в рапорте сообщил, что между 06.00 и 06.30 отдал бригаде приказ отступить, поняв, что «усташи хотят полностью нас отсечь», так как услышал «жестокий бой у соседа справа и в районе Плитвиц и Желявы». «Когда подразделения и бойцы услышали, что должны бросить дома и оставить их на разорение усташам, началось паническое бегство и бригада исчезла». В 07.50 Миливоевич прибыл на КП Корпуса специального назначения и доложил о сложивщейся ситуации. Его бригада оставила на позициях в Плашчанской долине четыре орудия Т-12, три орудия ЗиС и один БТР. Погибли 10 бойцов, 15 пропали без вести.

В конце рапорта командир 70-й бригады полковник Миливоевич пришел к выводу, что бригада «могла успешно защищаться еще 4–5 дней, но это зависело от соседей слева и справа», т. е. бригада бы не оставила Плашчанскую долину, если бы 50-я и 13-я бригады удержали свои позиции. Милан Миливоевич все-таки попытался исказить реальные события. На деле и командование бригады, и органы власти при известии об эвакуации населения более и не думали о каких-либо боевых действиях, зато организованнее всех оставили Плашку и ее долину.

Зона ответственности Оперативной группы «Кордун» охватывала Кордун, Банию и территории Западной Боснии под контролем Фикрета Абдича. В нее входили Кордунский и Банийский корпуса, Корпус специального назначения и силы группы «Паук» (три бригады и несколько отдельных небольших частей Народной обороны Фикрета Абдича, части и спецназ МВД Сербии, РС и РСК). Общее командование осуществлял командир группы «Паук» генерал Миле Новакович, начальником его штаба был полковник Чедо Булат.

Наступлению на Кордун предшествовали многочасовой артобстрел авиаудары. Артиллерия била по всем частям на позициях, районах и зонах обороны, а главный удар наносился по населенным пунктам. Авиация бомбила Слунь, Примишль, Перясицу, Велюн, Войнич и Вргинмост. Это были исключительно гражданские цели. Из военных целей авиация наносила удары по танкам и войскам на Слуне, в Турине, Церовце, Маргарчевце (ретранслятор), по памятнику революции и НОВ на Петровой горе и по складу в Вргинмосте. Затем начались атаки пехоты на Примишль от Сичи и Тржича Топуньского, от Карловца к Крняку и от Речицы к Броджанам. Хорваты смогли захватить лишь район Кестеняка в зоне 13-й бригады.

Командир Кордунского корпуса полковник Велько Босанац в 12.45 в чрезвычайном донесении сообщил Главному штабу САК о результатах артобстрелов и авиаударов по территории Кордуна. Погибли трое солдат, четверо ранены. Из гражданских лиц погибла женщина, и четыре человека ранены. Два МиГ-29[178] выпустили ракеты по вершине Петровой горы, но целей не поразили[179]. В донесении уточнялось, что противник смог овладеть лишь районом Кестеняк. Командир корпуса на встрече с председателями общин и исполнительных советов, проанализировал ситуацию и согласовал принятие необходимых мер. Утверждалось, что «среди гражданского населения нет паники, оно ведет себя в соответствии с ситуацией и с требованиями командования, и средства информирования заблаговременно и полностью оповещают граждан о ситуации на Кордуне».

В регулярном донесении Главному штабу САК, в 19.20 указывалось, что высота Кестеняк в зоне 13-й бригады блокирована и что высота 323 и Перясица с окрестностями находятся руках 13-й бригады. До 01.00 силы усташей смогли вклиниться на направлении сел Мрежница — Полойска коса — Ралетина, где были остановлены. Одна рота отведена из района Тржича на правый берег Мрежницы. Для согласования взаимодействия с Корпусом специального назначения начальника штаба полковника Любана Ивковича с группой офицеров командования корпуса направили на КП 13-й бригады.

Бойцы Унпрофора также были приведены в боеготовность. От огня хорватской артиллерии погиб солдат датского батальона, а двое ранены. В конце донесения командир сообщил, что имеет данные о движении в направлении Петрини и Глины 60 бронеединиц хорватской армии. Из донесения можно заключить, что в целом обстановка в зоне 21-го корпуса была благополучной.

5 августа неприятель продолжил удары по зонам обороны соседей Кордунского корпуса слева и справа с целью отсечь Кордун от Бании и Лики и окружить эту территорию. Хорватские силы ускорили наступление на направлении Глибадол — Личка Ясеница — Плашка Драга — Слунь. Им непосредственно помогали силы 5-го корпуса, атакующие на направлении Желява — Личко Петрово Село — село Штурлич. Быстрый выход хорватских сил в район Слуня и мусульманских — в район Плитвиц вынуждал 21-й корпус защищаться с направления, прикрывавшегося 15-м корпусом и силами Корпуса специального назначения. На правом фланге обороны корпуса 5 августа возник кризис в зоне ответственности 39-го корпуса в Бании. С плацдарма у села Небоян хорватские силы атаковали и частично окружили Петриню, а затем поставили под угрозу оборону Глины.

В этот день предала сербов армия «Народной обороны» Абдича в составе «Паука», что стало началом катастрофы, пережитой народом Кордуна и Бании. Сначала 2-я бригада «Народной обороны» в полном составе неожиданно перешла на сторону 5-го мусульманского корпуса, затем их примеру последовали остальные две бригады «Народной обороны». Подобным образом поступили и специальные силы, и милиция Абдича, за исключением группы в 30–40 человек, ушедших сразу же с началом наступления через РС в Сербию. В тот же день части милиции в составе группы «Паука» из «сербских государств» самовольно оставили Западную Боснию и вернулись на свои базы.

Ранним вечером 5 августа Кордунский корпус и население Кордуна оказались в окружении. На правом фланге хорватские силы угрожали району Глины, а на левом силы 5-го мусульманского корпуса вышли в район Раковицы, где соединились с армией Хорватии. Части «Народной обороны» Абдича вместе с 5-й бужимской бригадой вышли на границу Западной Боснии с Кордуном. Свободным остался лишь проход на направлении Глина — Двор-на-Уне. В такой обстановке генерал Миле Новакович, оставшийся без распавшейся группировки «Паук», решил сменить командира 21-го корпуса, полковника Велько Босанца и назначил на эту должность полковника Чедо Булата, о своем решении он сообщил в 18.00 5 августа. Некоторые офицеры полагали, что снятие полковника Босанца было вызвано какими-то его разногласиями с генералом Новаковичем. Последний также решил сократить фронт в зоне ответственности 21-го корпуса, для чего приказал организовать оборону на правом берегу реки Кораны, от Скрада до Тржича. Эту линию должен был занять Корпус специального назначения, 11-я и 13-я бригады и рота из 19-й бригады.

В течение 6 августа ситуация ухудшилась. Объединенные силы мусульман и хорватов атаковали левый фланг 21-го корпуса. Командование корпуса решило снова сократить фронт обороны и начать вывод гражданского населения из пограничных сел. Государственную власть в этой части республики осуществлял Координационный комитет Кордуна. 6 августа он объявил об эвакуации гражданского населения по направлению Войнич — Вргинмост — Глина — Двор, так как предполагалось, что хорватские силы могли быстро занять Глину.

Для обеспечения обороны правого фланга Кордунского корпуса и предотвращения захвата Глины генерал Новакович направил в район Видушевац пехотную роту из 19-й бригады и Бронебригаду из Корпуса специального назначения. Приказ исполнила лишь рота 19-й бригады. Вместо движения на Видушевац Бронебригада, не поставив в известность командование, стала самостоятельно прорываться на направлении Топуско — Обляй — Жировац — Двор-на-Уне, за ней последовали и три установки РСЗО «Огань». В том же направлении двигалась колонна от 6 до 7 тысяч беженцев, которая позже попала в окружение — Бронебригада ушла, не оглядываясь на гражданское население, оставив жителей Кордуна на милость жаждавших мести хорватских боевиков.

6 августа хорватские и мусульманские силы в районе Раковицы и Плитвиц полностью отрезали Ликский корпус от Кордунского и Корпуса специального назначения. В этот день хорватские части захватили и Глину. Колонны гражданских беженцев на дороге Войнич — Глина — Жировац — Двор непрерывно обстреливала хорватская артиллерии, а временами и бомбила авиация. Силы 21-го корпуса организовали круговую оборону зоны, в которой находились около 35000 гражданских лиц.

В течение 7 августа мусульманские силы группировались в Великой Кладуше, а хорватская армия заняла Жировац и атаковала в направлении Двора. В районе Глина — Жировац — Обляй она рассекла колонну беженцев устроив резню гражданских лиц. Командование Кордунского корпуса приняло решение собрать гражданское население в Топуско под защиту сил Объединенных Наций (сектор Север). Одновременно командир Корпуса полковник Булат поставил задачу 11-й и 19-й бригадам организовать круговую оборону на линии: Бриони (Растик) — Чемерница — Блатуша — Поляни — Старо Село — Граджани. В течение 7 августа продолжились бои и на линии соприкосновения с 5-м мусульманским корпусом.

Командование Кордунского корпуса пришло к выводу, что все войска попали в окружение и что гражданское население не может продолжать движение к Двору, так как командование сил Объединенных Наций не собирается его защищать. В такой ситуации, в 12.15 7 августа, командир корпуса полковник Чедо Булат из штаба сектора СООНО «Север» связался по телефону с генералом армии Хорватии Петром Штипетичем, сообщив ему о смертельной угрозе мирным сербам. В ответ хорватский генерал выдвинул ультиматум — сдать корпус, угрожая, что в случае отказа в 13.00 начнется общее концентрическое наступление хорватской армии. Он предложил полковнику Булату сделать для него исключение, если тот захочет вместе с семьей покинуть Кордун. Естественно, полковник отказался и попросил полчаса для консультаций со своим штабом. В следующем телефонном разговоре, в 12.50, полковник Булат получил отсрочку наступления хорватской армии и договорился о встрече для переговоров в районе Бриони (Глина). С этого момента артобстрелы и авиаудары по гражданскому населению и войскам 21-го корпуса прекратились.

На совещании командования, с присутствием командиров бригад, представителей МВД и гражданских властей Кордуна в отеле «Топуско» единогласно было принято решение подписать соглашение с хорватской армией: 21-й корпус сдаст вооружение, а хорватская армия позволит всему гражданскому населению и бойцам выйти из окружения и переправиться на территорию СРЮ.

Сначала намеревались двигаться в сторону СРЮ по направлению Глина — Жировац — Двор, однако для 5-го мусульманского корпуса соглашение сербов с хорватской армией никакой силы не имело и, следовательно, от этого направления пришлось отказаться. Через Костайницу также нельзя было пройти из-за разрушенного моста на Уне. Тогда у хорватской армии запросили разрешения на выход маршрутом Топуско — Глина — Петриня — Сисак и далее автострадой до Шида[180], Хорватия согласилась и 8 августа соглашение было подписано. В тот же день около 12.00 часов двинулся первый конвой. К сожалению, колонны беженцев подверглись многочисленным нападениям, беззащитных людей избивали и закидывали камнями. Некоторые травмы приводили к смерти, особенно у женщин и детей. По дороге люди просто бесследно исчезали, пропадали без вести, а в районе Спачванских лесов многих вытаскивали из колонн и убивали в зарослях. Переход через Хорватию завершился около 16.00 13 августа, после пяти суток и четырех часов мук и страданий.

4 августа 13-я слуньская пехотная бригада потеряла Кестаняк, из района Тржича на правый берег Мрежницы была выведена одна рота из 1-го пехотного батальона. До вечера 5 августа бригада вела бои в своей зоне ответственности. В 19.00 командир 21-го корпуса приказал 13-й бригаде занять новые оборонительные позиции на правом берегу Кораны, от Донег Скрада до Слуня, что и было сделано в ночь с 5 на 6 августа, а 6 августа бригада уже оборонялась на новой позиции. Некоторые бойцы начали покидать войска, их считали просто пропавшими без вести. Для поиска бежавших задействовали военную полицию, ей же поставили задачу по предотвращению новых побегов.

Обещанная помощь (пехотный батальон для обеспечения левого фланга) так и не появилась, после 21.00 мобилизованные начали массово уходить с позиций, чтобы спасти семьи, командование ничем не могло остановить развал бригады. Не имея связи с командованием корпуса и не зная даже его местонахождения командир бригады полковник Марко Рельич принял решение покинуть с остатками бригады и взводом военной полиции зону оборону. Прибыв в Топуско, колонна 13-й бригады получила приказ двигаться по маршруту Обляй — Жировац — Двор. Мирное население и бойцы слились в одну колонну, давка на дороге замедляла движение. Утром 7 августа остатки 13-й бригады и беженцы были остановлены на подступах к Двору, уже захваченному хорватами. Целый день готовилось наступление на Двор сборной группой из остатков 13-й бригады и бойцов других отступавших частей. Утром 8 августа началась атака на Двор, к 19.00 город был освобожден и деблокирован. Тогда же полковник Рельич встретился с командиром Корпуса специального назначения генералом Милорадом Ступаром, приказавшим эвакуироваться через Двор в Нови Град. Эвакуация продолжалась до 16.00 9 августа, пока мусульманские силы не рассекли колонну беженцев в районе Жировца. По заданию генерала Миле Мркшича при поддержке группы танков из Бронебригады, 13-я бригада Рельича разблокировала колонну беженцев сначала у Жировца, а после 20.00 — и на подступах к Двору. Около 23.00 мост на Уне пересекли последние гражданские лица и бойцы.

Солидный боевой вклад, соразмерный своей мощи, внесла и 19-я бригада. 4 августа она успешно отражала атаки в своей зоне ответственности. Около 18.00 командир бригады полковник Божа Белич получил приказ направить пехотную роту в состав 13-й бригады в район высоты Ралетина и выполнил его до 21.00. На следующий день, 5 августа, в 17.00 в командование бригады поступил приказ направить в район Видушевац роту (без одного взвода) для защиты правого фланга Кордунской бригады. Рота должна была помочь танковому батальону из Корпуса специального назначения в защите фланга Кордунского корпуса. Она прибыла в указанный район и в одиночку выполняла поставленную задачу, а танковый батальон так и не появился. Командование 19-й бригады работало как единое целое и хорошо следило за ситуацией.

6 августа колонна гражданских беженцев вышла к Топуско. Командование 19-й бригады получило задание отойти и занять позиции на линии Бриони — Растик — Чемерница — Блатуша. Приказ был выполнен. После решения подписать соглашение о передаче материально-технических средств хорватам ради спасения беженцев и армии, командир 19 бригады Божа Белич получил соответствующий приказ. Задание он выполнил к полудню 8 августа. Из солдат 19-й бригады была сформирована колонна, двинувшаяся в 14.15 по направлению Глина — Сисак — Белград.

Полковник Божа Белич в рапорте отметил отсутствие взаимодействия с соседом слева — Глинской бригадой 39-го корпуса, в зоне ответственности которой уже 6 августа не было ни одного солдата и подразделения. На неблагоприятное развитие ситуации на Кордуне, по оценке Белича, влияло множество факторов: паника части населения, прежде всего, из-за эвакуации армии и жителей из Лики, особенно из Плашко напротив Кордуна; ошибочное решение Координационного совета Кордуна и командования корпуса и бригад эвакуировать население, так как вслед за этим и армия начала оставлять позиции; задержка с выводом 21-го корпуса и беженцев, приведшая к их окружению противником, которое нельзя было прорвать без внешней помощи; сильное психолого-пропагандистское давление хорватского радио и телевидения, которым и не пытались противодействовать; неудовлетворительная работа органов власти и отсутствие заботы о населении. В боевых действиях 19-я бригада потеряла одного бойца погибшим и четырех ранеными. Один солдат совершил самоубийство, когда колонна беженцев пошла из Топуско к Глине и Петрине.

Как и в предыдущем случае, схожая оценка может быть дана действиям 11-й бригады. В течение 4 и 5 августа ее подразделения не потеряли ни одного объекта в своей зоне. По сути, хорватские войска избегали атак на зону этой бригады, в прежних боях с которой они имели крайне негативный опыт. Бригада и во время подписания соглашения с хорватами была на своих позициях, лишь позже влившись в уходящую колонну.

Подведение итогов действий Кордунского 21-го корпуса и оценка его роли требует более широкого анализа. На начало хорватского наступления на западную часть РСК расположение корпуса имело ряд особенностей, о которых хорошо знал противник. Именно Кордун позволял САК нанести ответный удар по наиболее уязвимым местам Хорватии в случае наступления противника, поэтому все попытки Загреба отодвинуть сербские позиции на Кордуне с 1992 года до начала августа 1995 года не имели успеха. При операциях хорватской армии в других районах (Милевацкое плато, Масленица, Медакский анклав, Западная Славония) она больше всего опасалась возможных контрударов с территории Кордуна. Именно оттуда сербская армия могла бить по Загребу и другим жизненно важным районам, таким, как Сисак, Кутина, не говоря уже о Карловце и последствиях возможных контрударов Кордунского корпуса.

При этом следует помнить и факты истории. Кордун — территория, где усташи с 1941 по 1945 гг. совершили против сербов преступления, беспрецедентные даже по меркам гитлеровской Германии. Хорватские власти знали, что кордунаши не испытывают никаких иллюзий по поводу нового хорватского государства и проусташеской власти Туджмана. Самые радикально настроенные хорваты рвались «закончить работу на Кордуне». А кордунские сербы хорошо понимали, что, если они останутся в независимой Хорватии, их ждут погромы или уничтожение. Видимо, не случайно именно кордунское население оказалось в окружении, хотя, конечно, трудно оспаривать и влияние самого хода боевых действий на события на Кордуне. Ряд деталей вызывают сомнения. В Бании, Лике и Далмации эвакуация населения была проведена вовремя, но не на Кордуне, где информацию об эвакуации с других территорий скрывали. Устойчивость бригад 21-го корпуса была нейтрализована событиями вокруг Кордуна и действиями Корпуса специального назначения на этой территории. Можно ли вообще поставить вопрос: «Зачем кому-то на ―сербской стороне‖ требовалось окружение населения Кордуна?» Может ждали, что хорватская армия совершит массовые преступления над женщинами, детьми, стариками, окруженными солдатами и «подставится» перед миром и спонсорами? Или ожидаемая резня должна была стать неопровержимым доказательством того, что хорваты — народ, способный на геноцид, а их армия — подобна армии Анте Павелича времен Второй мировой войны! Наконец, не стала бы ли резня на Кордуне оправданием решения толкнуть народ на безвозвратное бегство. Не для того ли, чтобы резня прикрыла обман сербов Краины как в период кризиса 1991 года, так и ранее. Но, к счастью, хорватская армия повела себя цивилизованно. Хорватия знала, чего хотела, и твердо контролировала ситуацию. Можно сказать, не поддалась на приманку! Для нее было выгоднее, чтобы ненавистные сербы ушли живыми в Сербию, чем остались мертвыми на Кордуне.

По плану операции «Буря», Кордун следовало окружить и отсечь от других областей, а затем ждать капитуляции, ускоряя ее активными ударами артиллерии и авиации. Удар с тыла готовили больше года на территории Западной Боснии и с началом агрессии направили через Банию и долину Уны к Двору. Он отсекал Кордун от Республики Сербской. Удары через Лику, где оборону держали ослабленные 50-я и 70-я пехотные бригады, выводили в район Раковицы, на соединение с силами 5-го мусульманского корпуса, который должен был прорваться в Раковицу через Желяву и Личско Петрово Село. Таким образом исключалась возможность нанесения с территории Кордуна ударов по Загребу.

Главный штаб САК был озабочен угрозами, исходившими с Динары и Грахово, и поражениями АРС у границ РСК. Ожидалось, что РСК могла быть рассечена по узкой оси координированными ударами 5-го мусульманского корпуса с территории Западной Боснии и хорватских сил из района Госпича и Оточца. Для обеспечения большей самостоятельности и гибкости командования, корпуса и другие части в западной части РСК были разделены на две оперативные группировки. Северную составили 21-й и 39-й корпуса, Корпус специального назначения и оперативная группа «Паук». Общее командование осуществлял генерал Миле Новакович. В ходе первого дня агрессии северная группировка действовала «по планам применения», что на практике означало — из положения, в котором их застало начало наступления. Командующий должен был организовать взаимодействие корпусов, а особенно на случай отступления на позиции в глубине обороны. Это стало ключевой и катастрофической ошибкой генерала Миле Новаковича. Анализ ситуации показывает, что командование корпусов не знало о положении соседей. Если Новакович командовал всеми корпусами северной группировки, а это так, тогда его штаб должен был отслеживать обстановку во всех корпусах и готовить проекты решений. Командование группировки «Паук» не могло само справиться с этой задачей, тем более после того, как Новакович без всякого основания снял с поста командира 21-го корпуса полковника Велько Босанца, заменив его полковником Чедо Булатовичем, начальником штаба своего командования.

Командир Корпуса специального назначения генерал Милорад Ступар также не проявил себя как военачальник. Он избегал взаимодействия с командиром 21-го корпуса и не выполнил ключевые приказы генерала Новаковича. После 4 августа Корпус специального назначения практически состоял лишь из Бронебригады. По логике ему следовало бы войти в подчинение командиру 21-го корпуса. Это бы сократило число командных инстанций, упрощая тем самым систему командования. Бронебригада применялась неэффективно, к тому же она не исполнила два распоряжения о переброске в район Глины: командира Главного штаба САК генерала Миле Мркшича в 23.30 4 августа и генерала Новаковича — направить часть сил бригады в район Видушевац, отданное вечером 5 августа. В итоге бригада не защитила фланг колонны беженцев, а бросила население и на предельной скорости отступила через Обляй и Жировац через Уну в Нови Град, согласно задаче, поставленной командиром Корпуса специального назначения генералом Милорадом Ступаром, который не оповестил об этом командира 21-го корпуса, полковника Булата.

21-й корпус и население попали в окружение по вине командования и координационного органа по Кордуну. Соглашение полковника Чедо Булата с хорватским генералом Петром Штипетичем — вынужденное решение, которого можно было бы избежать, не будь обстановка столь катастрофической: на территории Бании власть самостоятельно начала эвакуацию населения еще во второй половине 4 августа, а на Кордуне опоздали на целых два дня. Но такое решение нельзя было осуждать.

Конечным результатом многолетних игр различных центров силы на Кордуне и в Западной Боснии стал обман населения. Народ своими жизнями оплатил политиканство и спекулянтскую торговлю с Фикретом Абдичем и теми, кто «мутил воду» под видом борьбы за Цазинскую и Бихачскую краины. Но нельзя отрицать и влияние более влиятельных структур, в том числе и международного масштаба.

Роль и действия Корпуса специального назначения требует более широкого освещения. Сначала формирование Корпуса предполагало создание маневренного оперативно-тактического соединения, способного быстро передвигаться по всей западной части РСК. Он был призван решить проблему резерва Главного штаба САК для действий на кризисных участках фронта. Организационно-штатная структура (ротно-батарейное и батальонно-дивизионное устройство) позволяла выделять части Корпуса для самостоятельного решения задач. Поэтому отдельные эти части на тех или иных территориях и входили в состав других корпусов, оставаясь в них до выполнения поставленных задач. Несколько лучшее оснащение и укомплектованность личным составом отличали части этого корпуса от остальных в САК. Но, с другой стороны, принцип комплектования насильно мобилизованными из бежавших в СРЮ с территории Хорватии и РСК военнообязанных, стало проблемой для корпуса, чтобы ее преодолеть требовалось значительное время. Боеспособность Корпуса специального назначения серьезно ограничивал некомплект офицерского состава и его слабая подготовка.

Важнейшими частями Корпуса специального назначения были Бронебригада и Гвардейская бригада. Перед началом операции «Буря» Гвардейская бригада самовольно оставила Динару и собралась в казарме в Книне. 4 августа ей было приказано частью сил поддержать 9-ю бригаду (15-го корпуса) за Велебитом, но она так и не приступила к исполнению приказа. Практически бригада вообще не участвовала в боях во время всей операции «Буря». Ее состав, невзирая на приказы, оставил территорию РСК и ушел в СРЮ.

Командование Корпуса специального назначения в своих донесениях отзывается об этой бригаде не как о своей, а как о части в составе 7-го корпуса, а командиры 7-го корпуса — как о части Корпуса специального назначения, что больше говорит о них, чем о самой бригаде. Так они пытались переложить ответственность друг на друга.

В действиях бригад САК во время августовской агрессии на РСК Гвардейская бригада занимает само позорное место. Из всего состава САК она выделилась трусостью, отсутствием дисциплины и отказами исполнять приказы. Соответствовал бригаде и ее командир, полковник Милош Цветичанин.

Бронебригада встретила агрессию в районе в соответствии с приказом, предписывавшим ей поддержать 70-ю Плашчанскую бригаду в обороне Плашчанской долины. Но 70-я бригада не желала воевать, поэтому Бронебригада практически и не вводилась в бой. Этим ограничилась боевая (!) роль Бронебригады в «Буре». На самом деле этой бригадой фактически руководил командир Корпуса специального назначения генерал Милорад Ступар и использовал ее в качестве личной охраны, собрав перед Слунем. С ней он провел и «отступательно-наступательный» марш через Кордун и далее на Обляй, Жировац и Двор. Бронебригада оказалась в Нови Граде в РС раньше всех остальных частей из так называемой Северной группировки, отступила, бросив без защиты шедшие к Двору колонны беженцев. Тысячи очевидцев из числа населения и военнослужащих восприняли действия Бронебригады как крайне бесчестные и трусливые.

Надо сказать, что единственным достойным исключением в Корпусе специального назначения, да и среди большинства частей САК, оказался батальон военной полиции. Это была надежная часть, выполнявшая все поставленные задачи, сохранившая дисциплину и боевой дух.

Генерал Милорад Ступар в рапорте от 18 августа в Белграде умолчал о неприглядных действиях Бронебригады. Как командир Корпуса специального назначения около полуночи 4 августа он получил приказ выдвинуться и к утру прибыть с ней в район Глины для прикрытия стыка 21-го и 39-го корпусов, а также для защиты коммуникации Глина — Топуско — Двор. В рапорте он и не упомянул этот приказ потому, что его не выполнил, не объяснил и почему не оказал помощь в деблокаде окруженной роты 70-й бригады. Ему было легче «не заморачиваться», потому он посоветовал им обратиться за помощью к командованию Ликского корпуса. В рапорте Ступара нет данных о «боях», которые 4 августа «вели» его части, нет и деталей о контактах с командованием 21-го корпуса, в чьей зоне ответственности находились его войска, вероятно, потому что предпочел просто умолчать о пассивности, чем оправдываться.

Генерал Ступар в деталях описал события 5 августа, сообщил, что «все время полигон Слунь был под артиллерийским огнем, но гранаты и мины не падали на город Слунь», что уже около 4-х часов появились первые колонны беженцев из Плашко, что утром 13-я бригада контрударом возвращает Перясичку косу, оставленную накануне, что около 07.00 через Слунь прошли колонны гражданского населения и армии к Республике Сербской. Он приказал полковнику Летичу с помощью полиции и танков отделить войска 70-й бригады для включения в оборону, но тот задачу не выполнил из-за сопротивления командира 70-й бригады и председателя общины Плашки. Около 09.00 часов его известили о прорыве 5-го мусульманского корпуса в направлении Желява — Личко Петрово Село, и тогда он направил взвод военной полиции в село Тржачка Раштела для укрепления обороны в указанном районе. Согласно рапорту Ступара, в 09.20 рота из 15-го корпуса, защищавшая тригонометрическую отметку 280 и позиции на реке Коране до Ваганца, ушла с линии обороны к Плитвицам. Попытки удержать ее результата не дали, поэтому оставленные позиции занял взвод военной полиции из 21-го корпуса. Население из Раковицы двинулось к Слуню. В 11.00 последовала атака мусульман от села Ваганац к селу Садиловцу, но ее удалось отбить.

Около 13.00 часов началась атака хорватской армии по направлению село Примишлье и далее на Слунь с заброской диверсионных групп. Из Книна в Корпус специального назначения вернулся разведывательно-диверсионный отряд в составе всего лишь 15-ти солдат, самовольно оставивший позиции на Динаре, а после полудня этот отряд совсем распался. Личный состав 13-й бригады оставил свою зону обороны, создав огромный разрыв между Танковой бригадой и противодесантным резервом в Раковице. Тогда, как следует из рапорта генерала Ступара, он попытался организовать оборону Слуня по линии Куронов врх — Крнича глава — Пуханица — село Брочанац — Раковица. Части 13-й и 70-й бригад, оказавшиеся на территории Слуня, «даже под угрозой оружием не хотели остаться» на позиции. В общей суматохе и панике, которую вызвали заброшенные диверсионные группы и огонь усташеской артиллерии, командир Северной группировки, генерал Новакович, приказал сократить фронт и организовать оборону на Коране силами 21-корпуса, переподчинив ему Бронебригаду. Бронебригада вышла на правый берег Кораны и получила задание защищать направление Слунь — Цетинград — Велика Кладуша. Около 17.00 13-я бригада оставила позиции на Коране, а усташеская диверсионная группа напала на Бронебригаду. Авиация атаковала полигон Слунь и мосты на Коране.

После 17 часов противодесантные силы отошли по направлению Липовача — Мошвина — село Боговоля, и не задерживаясь на правом берегу Кораны, продолжили движение в направлении: село Боговоля — Цетинград. Начались «бумажные комбинации»: 3-я танковая рота включена в состав Бронебригады, вместе с ротой 120 мм минометов и 21-й ротой военной полиции, диверсионно-разведывательный отряд возвращен в состав 21-го корпуса. В ночь с 5 на 6 августа Корпус специального назначения самовольно оставили ушедшие в 21-й корпус рота минометчиков, 21-я рота военной полиции и легкий артиллерийско-ракетный дивизион ПВО. В 00.20 часов 6 августа инженерная рота Корпуса специального назначения разрушила мост через реку Корана.

Согласно рапорту генерала Ступара, генерал Новакович 6 августа приказал Бронебригаде оставить позиции на Коране и совершить марш по направлению Цетинград — Велика Кладуша — Топуско для того, чтобы усилить оборону в направлении Петриня — Глина. Бригада начала движение в 16.30 и прибыла в Топуско около 20.00, где была заправлена топливом. На тот момент генерал Ступар оценил ситуацию как тяжелую: «Пути сообщения уже забиты колоннами беженцев, Топуско выселено. Колонна беженцев (военных и гражданских) растянулась от Топуско до Нови Града. Позиции оставила Костайницкая бригада и части Дворской бригады, поставив под прямую угрозу эвакуацию беженцев».

Генерал написал в рапорте, что 39-й корпус уже выведен, и что усташи перерезали путь в селе Майя, поэтому по договоренности с командиром Бронебригады он решил вернуть бригаду назад и выйти к Двору через Обляй и Брезово Поле. Мало того, что это самовольное решение нарушало субординацию, оно вообще было незаконно, так как Ступар уже не являлся более командиром Корпуса специального назначения, формально к тому же не существовавшего: генерал Новакович еще 5 августа переподчинил Бронебригаду командиру 21-го корпуса. Но Ступар без ведома командира 21-го корпуса отвел бригаду с Кораны в Топуско, оголив направление Петриня — Глина, а затем решил бросить все и под защитой Бронебригады уйти из Бании в РС, оставив колонны беженцев и 21-й корпус на милость неприятеля.

Около 21.00 в Топуско оба генерала встретились. Ступар сообщил Новаковичу свое решение и направление отхода Бронебригады, якобы по его информации безопасное и призвав «идти за ним». Видимо, таким образом он реабилитировался за свое самоуправство.

Двигаться к Двору спешившей Бронебригаде (и генералам Ступару и Новаковичу) мешала «забитость коммуникации беженцами». Поэтому Ступар задействовал отделение военной полиции и офицеров для обеспечения прохода танкам. Они прошли, а народ остался на милость мусульманским и хорватским усташам. С 05.00 до 17.00 7 августа часть Бронебригады прибыла в село Ваньичи, в трех километрах от Двора. По словам генерала Ступара, в 17.30 в Дворе появились усташи, вошедшие в город со стороны Костайницы и перезавшие дорогу Двор — Нови Град. Чтобы выбить их из Двора в атаку направлена часть пехоты и шесть танков из Бронебригады под командованием полковника Милана Бека. В ночь с 7 на 8 августа в Двор вошли еще 100 хорватских солдат, остановив прорыв Бронебригады и частей 24-й бригады в направлении Нови Града в Республику Сербскую.

Около 09.30 8 августа комбинированной атакой на из Нови Града и из села Ваньичи все же удалось выбить хорватов из Двора-на-Уне, после чего продолжились бои за коридор, по которому выходило население. Мост на Уне разрушили после полудня 8 августа.

С 4 до 8 августа Бронебригада потеряла пять танков М-84[181]. Экипажи уничтожили их из-за повреждений, как и четыре боевых машины пехоты (БМП) М-60, одну командно-боевую машину и один танк-эвакуатор. Еще четыре БМП М-60 где-то потеряли (!). По данным командира Корпуса специального назначения машины перешли мост на Уне и вошли в Нови Град, а что было потом — не известно?!

Причинами неуспеха частей Корпуса специального назначения генерал Милорад Ступар назвал следующие факторы: «Не завершено формирование КСН по штату военного времени, измотанность бойцов Танковой и Гвардейской бригад из-за участия в боевых действиях с 19 июля; эвакуация населения; слабый боевой дух солдат корпуса (мобилизованы в Сербии и насильно привезены в РСК); плохая связь из-за нехватки необходимых средств; слабое инженерное обустройство позиций для обороны на тыловых рубежах и неготовность населенных пунктов к обороне; негативное влияние слухов и психологически-пропагандистское воздействие на бойцов и население и очень плохая организация информационной работы в РСК».

Анализ всех доступных Главному штабу САК фактов о месте и роли Корпуса специального назначения в боевых действиях с 4 по 8 августа 1995 года не дает оснований для какой-либо положительной оценки. Выводы крайне неутешительны. Корпус встретил нападение противника сгруппированным в районе Слуня и Раковицы в полном составе и со штатным вооружением. Отсутствовала только Гвардейская бригада, находившаяся на территории Книна (в зоне ответственности 7-го корпуса). Она отказалась от участия в боевых действиях и лишь «успешно» совершила марш на территорию Республики Сербской, откуда ее бойцы поодиночке отправились в направлении Сербии. Действия и поведение диверсионно-разведывательного отряда этого корпуса просто постыдны. Командиры Гвардейской бригады, Бронебригады и диверсионно-разведывательного отряда бесспорно не соответствовали занимаемым должностям.

Части Корпуса специального назначения не имели потерь в личном составе, что возможно лишь при условии, если корпус имел задачу как можно раньше и без потерь оставить территорию РСК. Его негативное влияние на конечный исход обороны РСК огромно и не может оставаться тайной. Командование корпуса не справилось с поддержанием дисциплины в частях, привыкших действовать по своему усмотрению. Это, конечно, его не оправдывает, как и командира корпуса генерала Милорада Ступара, на нем лежит еще большая ответственность, так как он, пока генерал Новакович находился в Женеве на мирных переговорах с хорватами, командовал группой «Кордун».

Для общего анализа событий весьма полезно и свидетельство полковника Богдана Миховиновича. Он прибыл в РСК 14 июля 1995 года на должность в службе ВВС и ПВО Главного штаба САК, непродолжительное время служил на аэродроме Удбина, помогал командованию в подготовке и планировании боевых задач. Полковник проанализировал активные и пассивные действия ПВО и действия по снижению потерь. Он считал, что сделано «очень мало для жизни и работы войск в военных условиях», и указал на это руководству. Перед самым началом операции «Буря», 2 августа, Миховинович с группой офицеров прибыл на Кордун и Банию, чтобы определить цели для обстрела артиллерийско-ракетными частями ПВО. Боевые действия 4 августа застали его на полигоне Слунь. С КП он поддерживал связь с аэродромом Удбина и Главным штабом САК в Книне, но во второй половине дня связь с южной группировкой САК прервалась.

В отчете полковник Миховинович тщательно и конкретно описал все увиденное и пережитое с 4 по 10 августа. Так, он отметил, что уже после обеда 4 августа, семьи милиционеров стали покидать город, что встревожило остальных горожан, в течение ночи через Слунь интенсивно шли колонны беженцев. На рассвете полковник Станко Летич стал останавливать на дороге машины, пытаясь предотвратить бегство военноспособных горожан, полковник Миховинович ему помогал. На мосту через Корану поставили боевую машину, полиция отделяла всех годных к военной службе граждан и автобусом возвращала их на линию фронта. Но все было тщетно: они быстро появлялись снова, пытаясь покинуть Слунь. Дезертиры объединялись в группы, из-за неприязни к офицерам становились опасны, угрожали убивать всех, стоящих на их пути.

«Принято решение об уходе из командования Корпуса специального назначения, — писал Миховинович. — Ушли полковники Гачич, Летич, Ковачевич и я, ушли вместе с беженцами. Всем нам было неспокойно. Ощущался распад. Гачич нас предупредил, чтобы мы ничего не комментировали. Нарастали заторы беженцев. Выход по направлению через Велюн оказался невозможен. Вновь вернулись на основное направление, которым шли все остальные. У Цетинграда мы отделились от колонны беженцев и ушли в Великую Кладушу, на КП группы ―Паук‖.

Генерал Новакович решил, что полковники Станко Летич и Гойко Ковачевич пойдут на Шамарицу, а я и Жарко остаемся с ним. От генерала Новаковича получил задание найти ракетную батарею "Куб" (для борьбы с воздушными целями на средних высотах)[182] и ввести ее в действие. После того, как два раза отправлялся из Великой Кладуши к Батноге, обнаружил след батареи. Виделся с генералом Ступаром. Он стоял на дороге, останавливал танки и возвращал их на линию обороны на реке Коране, группам пехоты давал указания сопровождать танки, он меня просил передать Новаковичу просьбу усилить его пехотой на левом фланге. Когда я передал генералу Новаковичу просьбу генерала Ступара, тот ответил, что для этого нет сил».

Характерна и следующая запись Миховиновича: «Возвращался в Велику Кладушу. Водитель остановил машину у группы людей. Нас спросили, что происходит, так как все их соседи собираются в дорогу. Я убеждал их, что создана новая линия обороны, что нет причины для страха, необходимо верить армии и командирам. Оставили их успокоенными. Так я узнал, что и Кордун обратился в бегство (время около 01.30)».

Следующие слова можно было бы воспринимать с юмором, если бы они не свидетельствовали о наступающей трагедии: «Пока ждал генерала Новаковича, один связист сообщил, что начальник Генштаба Армии Югославии (Момчило Перишич) призывает нас держаться! Надеюсь, что мне генерал Новакович даст какое-то задание, чтобы у меня было дело. Я не желал выглядеть дезертиром, хотя меня некоторые здесь уже считают таковым. Получил задание идти с полковником Булатом. В Муляве большие сборы. Сжигаются документы и идет подготовка к тому, чтобы оставить эту территорию».

Следующим, так сказать, кинозаметкам полковника Богдана Миховиновича не нужны никакие комментарии: «Стал попутчиком Николе Вучиничу и вместе едем за машиной полковника Булата. На пути от Войнича по направлению к Вргинмосту — колонна машин. Тут и тракторы, и танки. По нам бьет гаубица. Мы то на дороге, то в канаве. Вучинич нашел проселок и направил по нему колонну. Пустые села, нигде никого, все уже где-то в пути. На рассвете прибыли в Топуско. В центре города давка. Колонны беженцев впереди нас и позади нас. Нельзя ни в перед, ни назад. Носятся слухи, что усташи вошли в Глину, что некоторые беженцы из колонны убиты и что колонна остановлена. Около нас колонны набитых тракторов, автомобилей и телег. Безысходность ситуации вынудила нас уничтожать личные документы и записи. Сжег пропуска в Генштаб, в Командование ВВС, рабочий блокнот. Оставил только удостоверение. Слышатся предложения вернуться на Петрову гору. Мне страшно от предложений, которые все чаще повторялись. Подхожу к полковнику Булату и говорю ему, что Топуско — наш Вуковар. Мы имеем там основательно построенный населенный пункт, каждый дом — бункер, имеем укрытия примерно на 4000 человек. Дома оставлены, но полны еды, есть электричество, вода. Силы Унпрофора — некоторая гарантия от артобстрела, а их связь позволяет нам держать контакты с целым миром. Чувствую, что пережал, поэтому замолкаю. Для всех них я чужак, на которого можно не обращать внимания. Я должен доказать, что необходим им, но и пережимать не нужно. Спустя какое-то время прошу разрешить мне регулировать движение на перекрестке. Булат мне сказал идти.

С движением первого трактора началась паника. Перепуганные люди, боящиеся резни, пытались захватить лучшее место в колонне. С большим трудом, с помощью других офицеров, а особенно военной полиции, мы навели порядок. Наладили дорожное движение во всех направлениях. Проезжают автомобили Унпрофора, и наши с едой, водой и медицинской помощью. На тракторных прицепах рождаются и умирают. В Топуско свыше 10 000 беженцев. Узнали, что от Глины до Вргинмоста тянется двойная колонна машин. В ней около 20 000 человек.

У нас нет особого выбора. Организуется оборона. К югу от города нужно защищаться от сил 5-го мусульманского корпуса, а северней — от усташей. Все военнообязанные берут брошенное оружие и заново организуются для круговой обороны. Мы в неизвестности. Если мусульмане ворвутся в город, никто не останется в живых, а от усташей можно ждать лишь нож, а в лучшем случае — пулю. Среди нас и Тоша (руководитель МВД по Бании и Кордуну), который с полковником Булатом идет на переговоры. Слышны опасения, что они могут договориться лишь для себя, а с нами — как будет. Паника все больше охватывает каждого в отдельности. В народе жуткий панический страх. Четыре поколения в бегстве. 90-летние старики и их правнуки. Смерть присутствовала постоянно. Происходят самоубийства и убийства, умирают и на ходу, за рулем. Усташи режут в окрестных селах. Кружат вести с примерами зарезанных отцов, сыновей и целых семей.

Идут переговоры, крайне невыгодные и неприемлемые для нас. Штипетич приказывает обстрелять Топуско (не проверено), у нас подымают тревогу. Прячем всех гражданских в убежища и в дома, а на открытой местности лишь солдаты. Ожидание. Спускается вертолет. Переговоры продолжаются. Неминуема безусловная сдача. У нас есть силы для борьбы, но с гражданскими мы беспомощны. Сдается тяжелое и другое вооружение. Личное оружие могут оставить только офицеры и сержанты. Из-за угрозы дороге на Двор со стороны 5-го мусульманского корпуса, ожидается решение отправиться по автостраде. Началась сдача тяжелого вооружения (09.00) и двинулись первые колонны в направлении к Петрине, Сисаку, а затем автострадой до Липовца. Колонны идут целый день, а мы с полковником Булатом уйдем последними, когда выйдут все гражданские.

Начинают сдавать нервы у тех, кто казался очень спокойными. Всем ударила кровь в голову, лица почернели, а взгляд растерян. Каждый хватается за свой шанс. Нас все меньше. На глазах исчезают люди и рушится единая структура командования. Удивляют поступки некоторых лиц. Только подумаешь, что подружился с кем-то и что вместе будет легче, а он уходит не прощаясь. Главное — спасти себя. Материальная сторона творит чудеса, тащат компьютеры, телевизоры и другую технику.

Ранним утром 10 августа, вопреки соглашению о сдаче, врываются усташи. Я говорил с русским офицером, членом сил ООН, ругался, почему позволили усташам войти в город. Русский материл иорданцев, это они виноваты. Тут ко мне подошел хорватский солдат. Приказывает мне поднять руки вверх. Русский протестует, но после слова «туда» удаляется к своей машине. Подхожу к уже собранной и окруженной нашей группе. Хорватские солдаты нас провоцируют и оскорбляют. Полковника Булата один из них бьет кулаком в лицо. Безмолвно стоим под защитой военной полиции. Появляется командир ворвавшейся в Топуско части. Извиняется за случившееся. Он снял с должности командира бригады. В город прибывает Штипетич. В сиянии победителя с полковником Булатом обходит город. По улицам кружат машины Унпрофора. Появились репортеры, операторы. Началась раздача еды. Полиция (хорватская) устанавливает контроль в городе.

Командир непослушной (хорватской) части, Видович, обещает вывести нас из города, с риском, что недовольное население Петрини и Сисака побьет ему стекла на автобусах. От Поповачи до Липовца автострада под охраной и здесь у нас не должно быть больших проблем. Переодеты в гражданское, чтобы скрыться от агрессивных хорватских жителей. Некоторые в одних майках и спортивных трусах. Около 17 часов садимся в автобус и оставляем Топуско. Перед автобусом едет лично командир Видович, а в охранении — военная полиция. Перед Петриней — остановка. Ждем автобусы с гражданскими и частные машины, из которых формируется колонна. С издевательствами, побоями и оскорблениями, колонна под охраной полиции, доведена до Липовца».

В конце донесения, обращаясь назад, полковник Богдан Миховинович резюмировал свои выводы о причинах, приведших к трагедии РСК в семи пунктах:

Во время поездок по всей РСК и ее городам было заметно, что ничего не делалось для развития территорий. Использовали имевшуюся инфраструктуру и ждали решения от кого-то извне. Во всем отсутствовала какая-либо цель, естественная для любого сколько-нибудь организованного общества. Застой во всех общественных сферах. Неверное направление дали культуре народа. Потеряно ощущение реальности времени и пространства, в котором жили.

В армии внешний блеск, твердость и монолитность (видео парада в Слуне), а по сути — все совершенно иное. В отличие от блестящих верхов солдаты мобилизованы насильно, плохо обучены, некоторые с сомнительными моральными принципами и мотивацией. Долгое время ничего не делалось для того, чтобы оборону сделать системной. Первые линии позиций были плохо выбраны и слабо укреплены. Солдаты необоснованно испытывали большой страх от обстрелов и авиаударов. С большим основанием можно усомниться в качестве главных командных кадров и приведших к распаду САК.

3. Народ РСК измучен обстановкой, душившей всякую инициативу. Шаг за шагом систематически рос страх перед усташами-головорезами. Из-за лозунга «Разрушить все хорватское!» жили в страхе перед усташеской доктриной «Убить всех сербов!». А когда бесконтролен инстинкт самосохранения, ясно, что может случиться

4. Работа, порядок и дисциплина — на нижайшем уровне.

5. Вызывает сомнение правильность отношения к командирам. Невозможно командовать солдатом в сложных условиях без квалифицированных офицеров. Боевой дух и мотивация к борьбе — задушены.

6. Поведение людей в ситуации стресса — огромный вызов для системы командования. Да и сами психологи — как они повели бы себя в таких ситуациях? Солдаты и офицеры бросали оружие и становились опаснее для своих больше, чем для врагов. Страх за свою жизнь вел к потере самообладания. Распадались монолитные и однородные системы управления. Дезертирство стало привилегией начальства. Грубым, высокомерным, неприкосновенным и непререкаемым командирам пришлось упрашивать и умолять.

7. В отличие от наших артиллерийских побед в боях 1991 года, хорватские победы в 1995 году достигнуты комбинированным психологически-артиллерийским давлением. Боевые действия начинала артиллерия, создавая временной промежуток, в котором действовал психологический фактор. Народ без оглядки бросал свои дома, что позволяло силам Хорватии без потерь занимать пустую территорию.

Согласно рапорту начальника штаба командования 39-го Банийского корпуса полковника Дане Банича о нападении усташей было известно за десять часов до начала операции «Буря», войска были полностью готовы к обороне и к боевым действиям.

Атака на зону Банийского корпуса началась с направления Суньи, а затем быстро распространилась по всему фронту корпуса. Тихо было лишь на линии соприкосновения 33-й пехотной бригады с частями 5-го мусульманского корпуса. Сербский корпус ответил хорошо организованным огнем артиллерии и удерживал оборонительные позиции. Чтобы не потерять связь с бригадами, командование корпуса разрешило им привлечь по одной из трех рот корпусного резерва. В частности, 31-я бригада встретила удар хорватской армии с некомплектом раций так как ранее передала их группировке «Паук», которая их вовремя не вернула. Днем командование корпуса потеряло связь с командованием 31-й бригады, а та, в свою очередь — со своими частями. Командование корпуса приказало перебросить командованию 31-й бригады «ягуар» (оперативную систему связи), таким образом восстановив связь с бригадой. Неустойчивой была и связь с артиллерией. После артобстрела и налетов хорватской авиации вышла из строя и проводная связь, что не позволяло использовать артиллерию по «заявкам». До 16 часов 4 августа, ситуация в зоне Банийского корпуса была благоприятной. Противник понес большие потери в личном составе.

Командование корпуса, однако, не контролировало свои подчиненные части, что не позволяло им взаимодействовать. Из-за артиллерийских и воздушных ударов по Грабовцу командир корпуса, генерал Слободан Тарбук, приказал перенести КП корпуса в район Зриньской горы — Шамарицы. При перемещении обнаружилось, что некоторые части зоны обороны корпуса оставлены без боя. От генерала Новаковича затребовали помощь силами двух батальонов для стабилизации обороны Банийского корпуса. Главный штаб обещал, что отправит один батальон из состава АРС и отряд милиции спецназначения МВД из Войнича. Батальон так и не появился, а вместо ожидаемого отряда МВД прибыли лишь 12 бойцов. Командование 39-го корпуса сочло, что оборону 31-й бригады стабилизировать невозможно, а 24-я бригада окружена. В течение ночи 5 августа командование Банийского корпуса практически не имело информации об обстановке в своей зоне ответственности, уделяя основное внимание долине Уны и пренебрегая направлением Петриня — Глина, а более всего — значением района Глина — Топуско для всей обстановки на Кордуне.

Командир 31-й пехотной бригады (Петриньской) полковник Милорад Янкович в рапорте детально описал участие своей бригады в боевых действиях, показав все значимые характеристики событий в зоне ответственности этой бригады. Противник подверг всю зону обороны бригады артобстрелу, атака развивалась от Мошченицы на Петриню и от села Гора к селу Жупич. В 07.10 усташеская армия захватила пост Унпрофора, а в 7.40 хорватский танк появился на базе в районе Фирела. В лесу Котор шли бои с диверсионно-разведывательной группой, оборонявший Фирел взвод из-за паники оставил позиции без боя. Один солдат погиб, многие ранены. Командир бригады направил часть резерва (один танковый и один пехотный взвод), диверсионно-разведывательный отряд и взвод милиции в район леса Котор и уничтожил вражескую группу, часть солдат 3-й роты (1-й батальон) и 1-й роты (2-й батальон) охватила паника и они отошли на запасные позиции и только там стабилизировали оборону.

В 08.00 часов 2-я рота (4-го батальона) оставила позиции на направлении Гора — Лилич, командир 4-го батальона погиб, что привело к хаосу в ротах этого батальона. Пехота отошла на запасные позиции, но быстро покинула и их, продолжив отход в сторону села Страшник. Командованию корпуса удалось вернуть бойцов на позиции и стабилизировать оборону. Командир бригады направил на помощь 1-му батальону остатки ударной роты (для закрытия возникших брешей в обороне). В 09.25 хорваты подошли к району Страшника. Около 10.00 со стороны Фирела по главному шоссе подошли три хорватских танка. Бойцы 31-й бригады два танка уничтожили, а один захватили. Усташи без оглядки обратились в бегство по направлению к Двору, оставив 12 погибших и большое число раненых. Оборона бригады стабилизировалась, но лишь временно. Солдаты 4-го пехотного батальона отказались оставаться на позициях, требуя отпустить их к семьям. Усташи продолжили танковую атаку по направлению к Петрине и Глине при артиллерийской и воздушной поддержке, но не рискнули продвигаться дальше Борика (южнее Фирела), ограничившись тем, что сбросили четыре авиабомбы на силы 31-й бригады в Мошченице и на здание командования в Лире.

В 11.00 командир 1-го пехотного батальона известил командира бригады, что его «подразделения без оглядки оставляют позиции», но позднее батальон стабилизировал оборону и успешно держался до конца дня. Командир бригады Янкович потребовал от 4-го пехотного батальона под страхом расстрела упорной обороны линии Страшник — Лилич — высота Марикович. В 11.20 по приказу командира бригады 105 мм батарея и 120 мм минометы открыли ураганный огонь по усташам в Криже, заставив их в панике бежать к Мошченице и в течение всего дня на этом направлении они больше атак не предпринимали. Около 12.00 3-я рота 1-го батальона начала отход к Петрине, разведвзвод и взвод из 3-го пехотного батальона вернули ее на исходные позиции под угрозой применения оружия. До 14.30 Петриньская бригада успешно держала позиции, пока 4-й пехотный батальон не оставил высоту Жупич, не выдержав атаки вражеского взвода. Хорватская авиация атаковала Слатину. Командир 1-го батальона потребовал подкрепления силой до роты, свою 3-ю роту он уже отправил на запасную позицию, что поставило под угрозу левый фланг 1-го батальона. До наступления ночи шли обоюдные артобстрелы и перемещения для прикрытия брешей.

Утром 5 августа начался артобстрел Петрини, казармы и всех позиций бригады, на что она ответила противобатарейным огнем. Командир запросил помощь у командования Банийского корпуса, и через два часа она была оказана, но прибывшие силы, после ввода в бой, самовольно оставили позиции, что открыло противнику путь для наступления на Петриню. Командир бригады ввел в бой взвод связи, но это не помогло, в 18.00 он запросил разрешения отойти на линию Горня Бауга — Рудиште и начал отступление в 20 часов, без задержки на позициях в глубине территории, попутно обеспечивая уход населения. По словам полковника Янковича, вся техника выведена в село Сводно, кроме четырех грузовиков, танка, БМП, противотанкового орудия, двух 90 мм самоходных орудий, которые были уничтожены. Все остальное вооружение, боевую технику и остальные средства Петриньская бригада передала 43-й бригаде 1-го Краинского корпуса АРС. В боях 4 и 5 августа бригада потеряла 13 человек погибшими, 45 ранеными и шесть бойцов пропали без вести. Все раненые эвакуированы, четверо погибших похоронены в Бании. 7 августа бригаду самовольно оставили: десять кадровых военных (капитан, четыре поручика и пять лиц младшего комсостава — два заставника и три водника), четверо гражданских служащих Армии Югославии и 54 контрактника.

Весьма скуп рапорт о 24-й пехотной бригаде (Глинской) ее командира, полковника Милана Беко, который написал, что бригада успешно защищала свою зону ответственности вплоть до второй половины дня 6 августа. Саму Глину обороняли до 19.00, затем, из-за нехватки бойцов и общего положения на фронте, началось отступление, которое командир оценил как «плановое и организованное». Удалось вывести весь личный состав и 90 % техники. Беко указал на основные недостатки: постоянное расширение зоны обороны из-за поражения на правом фланге бригады, дезинформацию и бегство солдат и офицеров, как и милиции, и отсутствие своевременной информации об обстановке на фронте. В ходе боев бригада потеряла девять человек погибшими и восемь ранеными. Сохранены все материально-технические средства, кроме пяти 100 мм орудий.

33-я пехотная Дворская бригада, из состава Банийского (39-го корпуса) сражалась с частью сил 5-го мусульманского корпуса. Командир бригады, полковник Перица Колунджия, в рапорте написал, что мусульмане атаковали зону бригады на направлении Чоковача — Висока глава — Которани, и в направлении высота 551 — Хлеб одновременно с ударом хорватов по другим бригадам корпуса. Первым удару подвергся район обороны 4-го батальона. На усиление ему сразу была направлена рота из резерва командира бригады. Атакой на 4-й батальон Дворской бригады лично руководил майор Изет Нанич[183], командир печально известной 505-й бужимской бригады. Она особо «прославилась» зверскими издевательствами над пленными бойцами из банийских частей. Большинство пленных убивали на месте, а некоторых даже жарили живьем. Ведя своих преступников на штурм Милетиновца, майор Нанич погиб вместе с восемью солдатами из своей личной охраны.

33-я бригада должна была прикрыть выход населения к Двору. Первые два дня боев она успешно выполняла задание, но 6 августа бойцы бригады узнали о падении Петриньи и Костайницы, что подорвало их боевой дух и привело к самовольному уходу из частей. Отток резко вырос после 15.00. С 18.00 часть сил бригады была задействована на прикрытии дороги Жировац — Двор, а 7 августа — на прикрытие предмостного укрепления на Уне в районе Двора. В течение этого дня личный состав и техника 33-й бригады были выведены через р. Уну в РС. По распоряжению командира 39-го корпуса бригада помогала выводу личного состава и техники корпуса из Бании, на следующий день она совершила марш в Омарску и передала технику 5-й бригаде АРС (часть передана 43-й бригаде в Приедоре).

Эвакуация населения в зоне Глинской бригады продолжалась с 5 до 7 августа. Основные силы бригады отошли 6 августа, а остальные — 7 августа. Потери бригады составили 11 погибших, шесть раненных и трое пропавших без вести. В рапорте полковник Колунджия уточнил, что приказа на отход он не отдавал и отступление войск начиналось стихийно.

Костайницкая (26-я пехотная бригада) защищала зону Уштица — Кинячка — Уна — Мали Ярак шириной в 64 км. Пока действовала связь бригаде от командования корпуса поступали приказы упорно держать линию соприкосновения с противником, части бригады регулярно извещали о состоянии обороны. Командир бригады полковник Васо Вукмирович, узнав, что силы усташей заняли Кленов Бок, направил милицию исправить положение. Усташи атаковали район обороны 4-го батальона, сформированного из бойцов, прибывших из Западной Славонии после ее оккупации. Определив, что хорваты наступают по направлениям Слунь — Костайница и Ясеновац — Дубица — Костайница, полковник Вукмирович отправил на усиление обороны этих направлений ударную роту, два танка и один БТР, поддержал роту огнем одной РСЗО со второй линии обороны, а затем усилил бойцами, отпущенными из частей на трудовую обязанность и из тыловых служб. В ходе боя 4-й батальон оставил линию обороны, что заставило часть 3-го батальона отойти к р. Уне и в Республику Сербскую, а за ними последовали бойцы 4-го батальона. Командир бригады попытался остановить их, но нашел 4-й батальон лишь в селе Агинцы (6 км за Дубицей).

Для стабилизации обороны полковник Вукмирович приказал занять линию Шупли Камень — Утолица — Шаш, задействуя ударную роту, часть бойцов, прибывших из Западной Боснии, милицию, часть гаубичной батареи 105 мм и минометную роту. Однако, еще до атаки хорватов некоторые солдаты и офицеры начали покидать позиции, а вслед за ними и подразделения, расположенные вдоль линии железной дороги. Между 02.00 и 05.00 6 августа командир бригады отдал приказ на отвод тяжелой артиллерии, танков и материальных средств на территорию РС. КП переместился в Сербскую Костайницу. В 18.00 6 августа личный состав и техника бригады были размещены в селе Календери как и КП бригады. Восстановленная связь с командованием 39-го корпуса ночью снова прервалась. На следующий день Вукмирович отправил майора Милана Грновича в направлении Нови Града на поиски КП вышестоящего командования и тот встретил генералов Миле Мркшича и Слободана Тарбука, получив от них для Вукмировича приказ собрать технику и срочно формировать бригады и батальоны. Приказ было невозможно исполнить, так как офицеры оставили подразделения и ушли на розыск своих семей. Все же технические средства удалось собрать и часть них передать Дубицкой бригаде АРС.

Васо Вукмирович в рапорте отметил отсутствие всякого взаимодействия с соседом справа, Дубицкой бригадой АРС. За все время хорватской агрессии с левого берега Уны не выпустили ни одной пули. До начала операция «Буря» Вукмирович на совместной рекогносцировке местности твердо договорился с начальником штаба 11-й Дубицкой бригады АРС подполковником Младеном Чургузом что его бригада направит на поддержку танки и 100–120 бойцов по направлению Кросулье — Дубица. Командование 26-й бригады тогда обязалось ударить на направлении Славинцы — Дубица. Но когда начался бой, помощь не была оказана, поэтому Вукмировичу пришлось отказаться от контрудара на Дубицы.

Вукмирович, проанализировал факторы, повлиявшие на поражение, понесенное его 26-й бригадой: огромная протяженность зоны обороны (64 км) при малочисленности бригады, наличие огромного числа неприкрытых участков; небольшая глубина обороны, уход с позиций и из частей многих бойцов, прорыв усташей в Кленов Бок; оставление позиций 4-м батальоном, потеря связи, нехватка офицерских кадров (должность ротных командиров занимали и рядовые солдаты, а батальонами и дивизионами командовали поручики и капитаны). Не были вывезены, но выведены из строя: четыре орудия ЗиС 76 мм и один танк. Большинство солдат и офицеров оставили бригаду 8 августа. В 12.00 того дня и последние шесть офицеров, включая командира бригады, влились в колонны беженцев. В боях 4–6 августа бригада потеряла 10 человек погибшими, 31 ранеными и троих пропавшими без вести.

Легкий ракетно-артиллерийский дивизион ПВО с самого начала операции «Буря» оказался под сильным огнем хорватской артиллерии. Авиация противника атаковала район Дреновац, в 11.00 6 августа — Чавич Брдо. В это время в дивизионе не действовала связь. Тремя ракетами «Стрела — 2М» самолет был подбит и упал в лес Которшума.

В селе Лушчане появились усташи. По ним открыли огонь из двух орудий 30/2мм, а затем взвод управления, офицеры командования дивизиона и два ракетных взвода заняли оборону в Доней Бачуге. Они вели бой оружием пехоты, один из них был ранен. Перед наступлением ночи они оставили позицию, отступив в село Додоши, и заняли оборону на Шамарице. В 17.00 дивизион начал отход на Двор и Нови Град, технику вывели в село Сводно, туда же прибыли лишь 42 солдата из 103-х на момент начала боев. Из Бании было вывезено 1500 снарядов (30 мм) и 30 зенитных ракет М32.

Полковник Джордже Миликшич командовал 75-й смешанной артиллерийской бригадой, выполнявшей задачи в зоне ответственности 7-го, 21-го и 39-го корпусов. На линии обороны Далматинского корпуса находился дивизион 130 мм орудий и батарея РСЗО «Огань» 128 мм М-77. Огонь велся по указаниям начальника артиллерии Главного штаба САК полковника Марко Врцеля. В Бании находилась также батарея 130 мм орудий, подчиненная начальнику артиллерии командования 39-го корпуса. На Кордуне были: дивизион 130 мм орудий М-46; артиллерийская батарея самоходных 128 мм РСЗО «Огань» и самоходная установка 262 мм РСЗО «Оркан». Этой группой руководил командир смешанной артбригады. Артиллерия поддерживала действия 21-го и 39-го корпусов и Корпуса специального назначения. С 6 августа ее подчинили командованию 21-го корпуса. Огонь велся точно и согласно приказаниям.

Приказ о выводе артиллерии с Кордуна был отдан с опозданием, из-за этого часть техники не успели вывести на территорию Республики Сербской (в тексте ошибочно — Республики Сербской Краины. — Прим. перев.). В зоне ответственности остались: две установки РСЗО «Огань» и семь орудий 130 мм, но 16 орудий 130 мм, семь 128 мм установок М77 «Огань» и 262 мм установку «Оркан» все-таки смогли сохранить. На третий день боя командование артиллерийской бригады покинула часть расчета РСЗО «Оркан».

Анализ состояния и действий Банийского корпуса осложняет то обстоятельство, что в ходе операции «Буря» на него пришелся удар главных сил хорватской армии, так как ударом через Банию Хорватия стремилась отрезать РСК от РС, и отсечь войска и население Кордуна. К тому же положение в Бании влияло и на моральное состояние войск и ожидания жителей Северной Лики. Для командования 39-го корпуса для срыва замысла противника стратегическое значение имело взаимодействие с силами АРС на правом берегу Уны, а также взаимодействие с 21-м корпусом и группировкой «Паук», между бригадами своего корпуса, и, конечно, поддержка Главного штаба САК. Однако ничего из этого не было реализовано. Само командование корпуса не позаботилось наладить взаимодействие между бригадами, даже не готовилось решать проблемы, созданные его отсутствием, а Главный штаб САК свел всю поддержку 39-го корпуса к ВВС, ПВО и к своей артиллерии, расположенной в зоне этого корпуса, хотя именно он должен был обеспечить взаимодействие с АРС и 21-м корпусом.

С самого начала боев бойцы 39-го корпуса были настроены капитулянтски, особенно 26-й и 31-й бригад. Командования бригад пытались стабилизировать оборону, но безуспешно. Начало эвакуации населения послужило сигналом, ведшим к неизбежному хаосу. Связь между органами власти общин не работала. Каждый думал о себе и своих интересах. За эвакуацию отвечали органы власти, но они спасали самих себя прикрываясь заботой о безопасности населения. Это относится как к Бании, так и к Северной Далмации. А результат один — крах обороны РСК. Командование 39-го корпуса также практически ничего серьезного не сделало для предотвращения хаоса эвакуации. Важнейшие кадровые перестановки в этом корпусе были связаны с назначением генерала Миле Мркшича командиром Главного штаба САК. Он быстро заменил командира 39-го корпуса полковника Жарко Гачича на полковника Слободана Тарбука, вскоре произведенного в чин генерала. За несколько дней до нападения начальником штаба был назначен полковник Дане Банич. У командования не было времени подготовиться к управлению корпусом в боевых условиях. Бесспорно, что Банийский корпус значительно повлиял на поражение 21-го корпуса и трагедию народа Кордуна.

Для ВВС и ПВО САК основная угроза во время операции «Буря» исходила со стороны НАТО. В преддверии ожидавшегося удара хорватской армии они усиленно готовились к боевой работе: ПВО — защищать Книн, аэродром Удбина и силы Корпуса специального назначения в районе Слуня, ракетный дивизион системы «Двина»[184] (расположенный в районе Шамарицы) — к ведению огня по назначенным целям в районах Сисака, Слуня и Небояна, Авиабригада — к поддержке действий 7-го и 15-го корпусов. Вертолеты должны были бороться с танками и наносить удары по заявкам наземных частей.

Через пять минут после начала агрессии по приказу были выпущены семь ракет по заранее назначенным целям в районах Сисака и Слуня. Аэродром Удбина находился под непрерывным артобстрелом, тем не менее, авиация поддерживала силы 7-го корпуса, не понеся при этом потерь. Хорватская авиация пыталась нанести удары по целям в тылу РСК, но благодаря правильному размещению ракетных частей и имитаторов радара налеты удалось предотвратить. В 13.00 по заявке 15-го корпуса артиллерия оказала непосредственную огневую поддержку 9-й и 18-й бригадам. От корпусов не поступило запросов на применение вертолетов, но уже с 11.00 по заявкам больниц Книна и Удбины началась перевозка раненых в больницы Баня Луки и рожениц с младенцами. Всего вертолетами было эвакуировано свыше 100 человек.

После 20.00 4 августа поступил приказ перейти на децентрализованное командование из-за перемещения Главного штаба САК на КП в Србе. На следующий день, 5 августа, начальник Главного штаба САК генерал Душан Лончар приказал командиру 105-й авиабригады подполковнику Ратко Допудже передислоцировать авиацию с аэродрома Удбина на аэродром Баня Луки, а неподлежащее эвакуации имущество уничтожить. Узнав об этом, генерал Бранислав Петрович, помощник командира по ВВС и ПВО, явился за объяснениями к генералу Мркшичу. Тот ему велел исполнять приказ генерала Душана Лончара и оказывать воздушную поддержку с аэродрома Баня Лука. Подготовка и передислокация проведены без плана и в сжатые сроки. К 20.00 6 августа все подразделения и материальные средства с аэродрома Удбина переброшены на территорию Республики Сербской. Применение авиации САК в боях с хорватской армией серьезно ограничивала угроза со стороны НАТО, поддерживавшей Хорватию разведкой и радиоэлектронной борьбой (РЭБ), как и корректировкой артиллерии. Самолеты НАТО атаковали радарные установки САК в районе Бенковца и уничтожили центры связи на Плешевице, Велебите и Промине.

Подполковник Ратко Допуджа в рапорте указывал, что на момент нападения авиабригада была укомплектована личным составом лишь на 40 %, сооружено 30 укрытий для людей, в том числе и для командования, и 70 укрытий для боевой и небоевой техники, а также для боеприпасов. Командование перевели в подземные сооружения. Исправность техники на день нападения составляла 90 %, имелось достаточно боеприпасов, а топлива — 70 тонн. Нехватка пилотов восполнена за счет летчиков АРС и из зоны 11-го корпуса. Над аэродромом Удбина несколько раз появлялись разведывательные беспилотные летательные аппараты (БЛА) НАТО, разведку также вели и силы ООН, размещенные вблизи аэродрома. В 05.43 4 августа Удбина подверглась артобстрелу.

В 09.00 из Главного штаба САК поступил приказ авиации нанести удар по Динаре. На задание вылетали между двумя хорватскими залпами — после разрыва одного и до прилета следующего. По запросу 15-го корпуса авиация атаковала цели на подступах к Теслинграду и Перушичу, от предложения направить еще и два боевых вертолета командование корпуса отказалось. Был также выполнен запрос на удар по Малому Алану на Велебите, но так как более заявок от корпусов не поступало, командование авиабригады по своей инициативе нанесло удар по Госпичу.

Для согласования дальнейшего взаимодействия подполковник Допуджа в 20:30 выехал на КП Ликского корпуса. Повсюду, от Белополя до Кореницы, он встречал колонны беженцев и думал, что народ оставляет лишь Врховине из-за приближения фронта. Но это переселялась Кореница и не только гражданское население, но и военные готовились оставить этот район. На КП начальник штаба полковник Милан Джакович уже сжигал документацию, на вопрос что происходит, Допуджа получил ответ о приказе на эвакуацию Теслинграда, Кореницы и Врховин. Разговор шел на повышенных тонах, полковник Джакович выглядел испуганным, а подполковник Допуджа, по его словам, испытывал злость, предполагая измену.

Затем, в 23.00 Допуджу вызвали на совещание командования, обещав, что там ему все объяснят. Перед этим он заехал в Йошан и пригласил пилотов Йована Вукмирицу, Драгана Димича и Небойшу Гайича вместе с ним «присутствовать при совершении предательства». Пилоты не верили, что дан приказ об эвакуации населения. На совещании в командовании Ликского корпуса присутствовали: полковник Милан Джакович — начальник штаба, полковник Милан Шупут — министр обороны, подполковник Петар Барич, начальник разведотдела, председатель Скупщины общины Кореница и председатель исполнительного совета общины и еще несколько гражданских лиц. Все они согласились с решением об эвакуации, которую Джакович оправдывал множеством причин: усташи якобы во многих местах прорвали оборону, скоро обойдут Врховины, создадут угрозу Коренице… Гражданские лидеры поддержали полковника Джаковича, министр обороны не посчитал нужным выступить. Тогда командир авиабригады спросил, означает ли это капитуляцию РСК, но никто ему на это не ответил. Пилоты потребовали от полковника Шупута связаться с президентом Мартичем, чтобы тот подтвердил капитуляцию РСК. Он попробовал связаться с Мартичем по телефону, но безуспешно. В комнату вошел генерал Душан Лончар, начальник Главного штаба САК. Еще в дверях он сказал: «Книн не удержать. Мы решили спасти то, что еще возможно. Приказали эвакуировать далматинские и ликские общины. Армия должна защищать дорогу Книн — Грачац — Удбина — Кореница, прикрывая эвакуацию из района Книна. Затем армия с техникой покинет территорию вслед за гражданскими. Авиация рано утром должна перебазироваться в Баня Луку». На слова генерала Лончара первым отреагировал подполковник Допуджа, сказавший что ему нужно десять дней для эвакуации аэродрома и получивший ответ: «Вывести все, что можно, остальное — уничтожить». Допуджа, глядя прямо в глаза генералу заявил, что это измена. Не успел Лончар ответить, как полковник Борич также заметил, что еще есть возможности сражаться. Генерал стукнул кулаком по столу и заорал на Борича: «Иди, воюй! Кто тебе запрещает? Неужели не видишь, что мы остались без боеприпасов, что никто нам не поможет?»

На этом собрание закончилось. Командир авиабригады вернулся с пилотами на аэродром и, прежде чем отдать приказ о перебазировании, решил сначала разыскать командира Главного штаба САК генерала Миле Мркшича. На связь вышел генерал Бранислав Петрович, помощник командира по ВВС и ПВО. Услышав о перебазировании, он пришел в замешательство и обещал ответить через пять минут, не мог поверить. Проверив, он вызвал Допуджу и сказал: «Эх, мой Рале, готовь авиацию к вылету утром в Баня Луку. Остальную технику, какую можешь вывести — выводи, что не можешь — уничтожь. Если у тебя недостаточно пилотов, запроси из Баня Луки». Комбриг снова заявил, что это измена и отключил связь. При разговоре присутствовали пилоты Небойша Гайич, Петар Доброта и Милое Чурчич. Утром, до начала перебазирования, появился хорватский МиГ-21, с бреющего полета обстрелявший аэродром.

Командир авиабригады оставался на аэродроме до 12.00 5 августа и стал свидетелем недостойного поведения ряда офицеров. Большую растерянность и трусость проявил майор Джуро Медакович, командир легкого ракетного дивизиона ПВО, бросивший большое число своих установок, которые пришлось уничтожать другим. Майор Милан Ристич, начальник разведки авиабригады, на рассвете 5 августа, без чьего-либо ведома на вертолете «газель» бежал в Дони Лапац, а оттуда — в Петровац. Офицер службы безопасности капитан Косанович уехал в неизвестном направлении на служебной машине. Подполковник Допуджа в рапорте сообщил, что всю указанную в рапорте информацию может подтвердить показаниями свидетелей и вещественными доказательствами. Причиной такого позорного и трагического конца САК и РСК он «лично считает… хорошо подготовленный и исполненный сценарий», ему «лишь режиссер неизвестен». В заключении он написал: «Боюсь подумать, что бы случилось, не попади я на это совещание, где мое присутствие не предполагалось, так как я появился там случайно. Все это меня крайне разочаровало, унизило и вселило недоверие. Судя по всему, мне была уготована другая судьба».

Командир смешанной вертолетной эскадрильи майор Живко Янкович 4 августа получил приказ со своим ведомым оставить аэродром Удбина и разместить вертолеты в селе Фркашич, вблизи Кореницы. Основание — «рассредоточение» техники. Замаскированная площадка находилась вблизи контрольного пункта на дороге Удбина — Кореница. В его рапорте от 8 августа, помимо прочего указано: «После середины дня 4 августа начали проходить беженцы со стороны Кореницы по направлению к Донем Лапцу. Около 16.00 они уже оформились в колонны. Полицейские на КПП проверяли беженцев. Говорили, что им приказано пропускать только женщин, детей и стариков, а боеспособных мужчин возвращать. Увидев, что происходит, я связался с аэродромом Удбина и сообщил о происходящем на КПП, запросив указаний о своих действиях. Ответ командира, подполковника Ратко Допуджи, гласил: "Все идет по плану, народ немного паникует, оставайся на месте, свяжемся на рассвете". Уже между 18.00 и 20.00 на КПП скопились двойные очереди беженцев, так как полиция не пропускала мужчин, да и ее не хватало. Объехав колонну, к КПП подъехала машина с председателем скупщины общины Кореница, который стал крайне некультурно, дерзко и недостойно орать на полицию, требуя открыть дорогу и пропустить его и всех остальных. Так они и сделали. Около 04.00 5 августа подошел к КПП для выхода на связь с аэродромом Удбина. Наладил связь, мне ответила какая-то женщина, сказав, что аэродром переместился и что там больше нет никого. Я не верил, что мои коллеги ушли, не сообщив мне об этом. Самостоятельно решил ночью лететь к аэродрому. Сообщил об этом пилотам, которые были со мной. Сказал им: "Лечу к аэродрому выяснить, что происходит, а вы ждите здесь моего возвращения. Не вернусь за вами только если меня собьют". По приземлении на аэродром встретился с майором Небойшей Байичем. Он сообщил мне об эвакуации и сказал, что ждет прибытия командира. Прибыл подполковник Ратко Допуджа и приказал готовиться к перебазированию на аэродром Баня Луки. Это и я сообщил своей эскадрилье. Пилоты приступили к выполнению задания. В 06.10, когда я вернулся во Фркашич, перед зданием, где находилось командование, встретился с раненым пилотом Велько Леком. Он вышел из машины и сказал мне: "Меня ранили наши, вертолет прострелен, но может лететь и сейчас стоит южнее Кореницы в направлении Фркашича. Возьмите его". Я не знал, на кого работал пилот Велько Лека и какова его роль, но знаю его лично. С пилотом Раде Пикчевичем полетели туда, куда обозначил Лека, нашли вертолет и перебросили его на Мало Поле (Петровац). С пилотом Пикчевичем вернулись на аэродром Удбина. На аэродроме застали лишь подполковника Ратко Допуджу и нескольких минеров, приступивших к уничтожению того, что нельзя было вывезти. В 11.00 5 августа я вылетел с аэродрома Удбина. Со мной был и командир авиабригады подполковник Ратко Допуджа. Мы сели на аэродроме Залужани. Как офицер, не хочу ничего комментировать, я лишь указал факты, за которые несу материальную и правовую отвественность и ручаюсь совестью. Как офицер и пилот я крайне унижен. С горечью заключаю, что моя эскадрилья полностью выполнила все поставленные задачи, только задача, которая бы помогла обороне РСК и не ставилась».

Командир 44-й ракетной бригады подполковник Ранко Дашич в рапорте указал, что бригада встретила нападение в исходной группировке для ПВО территории. Распределение сил обеспечивало оптимальное выполнение задач. До нападения часть сил ракетной бригады действовала в боях около Динары и на направлении Ливно — Грахово. Территория Бании и Кордуна прикрывалась от пролетов вертолетов противника к аэродромам Джораличи и Бихач в Западной Боснии. Личный состав ощущал психологическую усталость, боевой дух падал. Самым подготовленным подразделением бригады был 1-й ракетный дивизион. За два дня до нападения из 1-й отдельной средней ракетной батареи ПВО ушел майор Небойша Рашуо под предлогом, что от Краины ничего не получил. Командиром батареи был назначен капитан Милош Новакович.

Через пять минут после начала артобстрела городов РСК, командир ракетной бригады передал сигнал 1-му ракетному дивизиону ПВО начать удары по военным целям в Сисаке и Суньи. Имелись разведданные, что в указанных районах находятся десятки тысяч солдат. Было выпущено пять ракет (четыре по Сисаку, одна по Суньи). По приказу Главного штаба САК, быстро выпустили еще две ракеты по селам Слана и Небоянскому анклаву, еще одной ракетой повторили удар по Сисаку. По данным радиотехнической разведки, эффект ракетных ударов был огромен. Часть хорватских войск обращена в бегство. Было много погибших и раненых. На участке фронта, прикрытому ракетной системой «Куб-М», в воздушное пространство не смог прорваться ни один хорватский самолет. Силы НАТО ставили электронные помехи радарам разведки и целеуказания не входя в зону действия системы. До 22.00 4 августа хорватская авиация многократно безуспешно пыталась прорваться в воздушное пространство РСК. Один Миг-21 был сбит артиллерией ПВО, а другой — в воздушном пространстве на стыке 21-го и 15-го корпусов. Радар в Бенковце авиация НАТО обстреляла двумя ракетами, но в цель не попала.

5 августа командир ракетной бригады пытался установить связь своих сил на Шамарице с командиром Банийского корпуса, но безуспешно. поэтому цели выбирало командование ракетной бригады. После получения приказа об отходе с позиций бригада с Шамарицы двинулась в Республику Сербскую.

В рапорте командир бригады сообщил, что из нее дезертировало 10 офицеров — два майора, два капитана, пять младших офицеров — и один гражданский служащий.

11-й корпус (Вуковарский), дислоцированный в восточной части РСК, был задействован лишь формально. Первый рапорт от командования поступил в 12.00 4 августа. Сообщалось, что «в 11.00 часов начались боевые действия в направлении зон ответственности 35-й и 43-й пехотных бригад. Действия корпуса развиваются по плану активных действий». В 19.40 того же дня в обычном боевом донесении командования 11-го корпуса говорилось, что «в течение дня усташи вели огневые провокации по зоне обороны 43-й бригады. В остальных частях зоны ответственности корпуса отмечена перегруппировка и усиление войск в зоне разделения. По донесениям с мест, возможны активные действия противника утром 5 августа». В разделе «О действиях наших сил» указано, что все части корпуса пополнены до 100 % штата и что приняты меры к усилению линий обороны на переднем крае, в результате чего «дан успешный ответ на огневые провокации в зоне обороны 43-й бригады и что достроена система огня подразделений, получивших новые средства».

Ключевыми задачами 11-го корпуса в донесении названы: предотвратить и не допустить прорыв усташей в зону ответственности корпуса и реализовать задачи, поставленные Главным штабом САК. Бездействие Вуковарского корпуса, имевшего примерно 20 тысяч хорошо вооруженных солдат во время решительного нападения на западную часть РСК — часть сценария ликвидации Республики Сербской Краины. Этот корпус вел себя так, как будто был в составе не САК, а Армии Югославии. Ни он, ни бойцы Армии Республики Сербской и Армии Югославии, не мешали кровавой работе хорватской армии.