Книн пал в Белграде. Почему погибла Сербская Краина

Предисловие ко второму изданию

Презентация книги «Книн пал в Белграде» прошла 8 февраля 2001 г. в Белграде. С того дня ее прочитали многие. О книге говорили не только они, но чаще даже те, кто вообще ее не видел. Появились комментарии как от одних, так и от других.

Я благодарен читателям моей книги и рад обратиться к будущим читателям второго издания.

Я ожидал бурю критики и был готов с ней согласиться, если она аргументирована. К сожалению, таких оппонентов оказалось мало. Я столкнулся не только со странными высказываниями, но и с попытками искажения текста. Я не ожидал услышать, например, что не время писать об этой теме, так как она дискредитирует сербов. Мне говорили, что если я уж решил написать такую книгу, то надо было как можно более очернить неприятеля (читай: хорватскую и мусульманскую стороны) и обязательно умолчать о наших, сербских, грехах.

Обдумывая эти замечания, я вспомнил все, что читал о наших партизанах и четниках. Авторы всегда «свою» сторону описывали в самом лучшем свете. Книги о партизанах и работе Коммунистической партии с 1941 по 1945 год — почти без критических замечаний. Если и указываются какие-либо ошибки, то объясняются они огромным количеством объективных причин. О движении четников и бывшей Югославской армии пишут негативно, игнорируя факты.

Подобным же образом некоторые пытаются представить движение четников представить антифашистским и освободительным. Они некритически пишут о событиях, нанесших урон сербскому народу. Замалчивание промахов и оправдание преступлений лишь препятствуют возможности реально судить о гражданской войне в Югославии 1941–1945 годов. Как по какому-то неписанному правилу, все эти авторы считают партизанов и коммунистов самым большим несчастьем народа и бывшей державы. Новым поколениям такие книги не помогут узнать истину о нашем прошлом, только усилят разногласия между сербами, и не только между ними.

Кому вредит истина? Наверняка не пострадавшему народу, но причастным к трагедии она не нравится. Сокрытие истины о событиях, связанных с распадом бывшей СФРЮ, как будто стало основной заботой глав новообразованных государств, их националистических, да и профашистских партий, международных «миротворцев», преступников и некоторых честолюбцев. Все они выступают как победители и не хотят понять, что все участники трагедии — в стане проигравших. Все их победы оказались «пирровыми» и через некоторое время правда вскроется. Их усилия — лишь уход от ответственности и ее перекладывание на плечи тех, кто пострадал больше всех. Истина не может не выйти на свет. Не получится всю вину свалить лишь на тех, кто верно служил политикам, сотворившим хаос. И политикам, и политиканам воздастся должное за вклад в трагедию, в которой мы сейчас живем.

Некоторые СМИ из моей книги цитировали лишь то, что вредило другой стороне, и замалчивали ошибки и преступления собственного народа. Мне пытались приписать то, чего в книге нет, домысливая за меня в комментариях, не спрашивая моего мнения. А те люди, которые хорошо знают, какими «демократическими» средствами разрешался югославский кризис, промолчали, опасаясь общественного мнения.

Думающие граждане не могут не прийти к выводу, что больше не может быть как прежде. Балканы сегодня — это мир незавершенной охоты, в котором одни народы натравливаются на другие, а при этом страдают все. Этот мир должен измениться, но не с помощью оружия и ненависти. Сеявшие смерть не должны радоваться жизни. Ничего не принесут нам обещания тех, кто нас ссорит и мирит, даже если они даются во имя будущего. Мы должны во весь голос спросить, можем ли мы вернуться к нормальной жизни несмотря на поражения, ссоры и заблуждения.

Народам, которые проживают на территории бывшей СФРЮ, нужен путь к другой правде, отличной от пропаганды, который мы должны найти сами. На этом пути нам необходимо стать борцами против лицемерия, экстремистского менталитета, борцами за настоящие права человека, против династических и этнических предрассудков, против древних глупостей, сохраняя при этом верность своей стране и своему народу.

Милисав Секулич

15 апреля 2001 года

Введение

Падение Республики Сербской Краины (РСК) и исход сербов в августе 1995 года — лишь одна из многих трагедий, вызванных распадом бывшей Социалистической Федеративной Республики Югославии (СФРЮ). Сербы испытали огромное количество невзгод в этом веке, они продолжаются сейчас и не прекратятся в ближайшем будущем. Если эту сербскую беду сравнить с трагедиями других народов на территории бывшей Югославии, бесспорно, что изгнание сербов из Краины — самый большой, самый гнусный, самый грязный и самый кровавый обман цивилизованного европейского народа в самом конце двадцатого века. Виноваты в этом очень многие, что и определило ее масштаб. К сожалению, все объяснения падения Краины и изгнания сербов упрощены, полны попыток уйти от ответственности или цинично переложить вину на других. Главные виновники защищаются упорным молчанием, от их имени говорят другие и делают все, чтобы скрыть их роль в трагических событияхнастоящих виновников.

Истина о падении Краины и изгнании несчастного сербского народа не может объективно рассматриваться в отрыве от других событий, приведших к уничтожению СФРЮ. Истина пристрастных авторов — меньше всего является истиной.

В книге «Книн пал в Белграде» была сделана попытка оценить трагедию сербов в августе 1995 года в контексте существования и уничтожения СФРЮ и на базе важнейших событий, происходивших в Краине с 1991 по 1995 год. В центре тех событий в РСК находилась Сербская армия Краины (САК), поэтому эта книга предлагает читателю картину многих событий на территории Краины, в первую очередь с этой точки зрения, включая и анализ наступавших последствий.

Создание и существование РСК полны манипулирования не только народом, но и САК. Этому положил начало так называемый плана Венса[19], ключевой обман сербов в Краине. САК была создана без ясной концепции. Отдельная история — ее использование, от планирования до конкретных задач, а участие в ней добровольцев стало умело навязанным обманом. Гремела пропаганда о помощи братьям в беде, только они ее не получили. Конечно, везде были достойные исключения, но не они определяли картину.

Истина о поражениях сербской армии Краины в 1993 году (потеря Масленицы, Перучи, Дивосела, Медацкого анклава) говорит не только о тогдашнем состоянии САК, но и о бесчестье Унпрофора[20] и других гарантов мира на тех территориях, выступавших посредниками от имени международного сообщества и европейских структур.

В 1994 году САК действовала так, будто имела задание дождаться армию Хорватию и в обстановке мира подготовиться к оккупации РСК и этнической чистке сербов с ее территории. В книге дана убедительная картина роковой потери времени из-за наивной веры в договор о перемирии, в том числе и из-за использования ее сил в боях за Западную Боснию, содействуя силам Армии Республики Сербской (АРС).

Нападение Хорватии на Западную Славонию в мае 1995 года и на западную часть РСК в августе 1995 года — лишь финал манипуляций и исторической наивности, приведших краинских сербов к трагедии. В книге эти события описываются без умолчаний и сквозь призму происходившего в самой Краине, глазами высокопоставленного офицера, она содержит лишь бесспорные факты и основанный на них анализ. Читатель может самостоятельно сделать выводы об исторической участи сербов в Краине.

Географическое положение РСК и ее уязвимости

Республика Сербская Краина (РСК) состояла из западной и восточной частей, удаленных друг от друга на расстояние от 300 до 500 километров. В западную часть входили: Западная Славония, Бания, Кордун, Лика и Северная Далмация, в восточную — Барания, Восточная Славония и Западный Срем. Общая площадь РСК составляла 13 680,04 кв. км. (по данным Военно-географического института Армии Югославии). Площадь западной части — 11 186,73 кв. км. (Западная Славония — 558,27 кв. км., Бания — 1978,23 кв. км., Кордун — 1927,73 кв. км., Лика — 3907,11 кв. км. и Северная Далмация — 2 814,93 кв. км.). Площадь восточной части — 2.493,31 кв. км. (Бания — 1.147 кв. км. и Восточная Славония с Западным Сремом — 1.346,31 кв. км.).

КАРТА 2. Экс-Югославия в 1993 г.[21]

РСК занимала примерно 24 % территории Хорватии, ее территория была растянута и крайне неудобна для обороны. Наибольшая протяженность (западной части. — Прим. перев.) (по линии село Проклян — село Смртич) составляла 288 километров, наибольшая ширина (Земуник — гора Троглав (топографическая отметка 1646)) — 96 км., от села Чарак до Голе Плешевице (топографическая отметка 1646) — 19,5 км. Минимальная, в районе Ясеновца, — всего лишь 1400 метров.

Восточная часть Республики Сербской Краины также была растянута. Наибольшая длина — 102 км. (Липовац на юге — граница с Венгрией у Удвора на севере), а наибольшая ширина — 45 километров от Дравы, у венгерской границы, до Дуная.

Некомпактность территории РСК, ее размеры и форма обусловили границу протяженностью в 1390 километров (996 км. в западной части и 394 км. в восточной). РСК граничила с Хорватией, мусульманско-хорватской частью Боснии и Герцеговины, Республикой Сербской, Автономной областью Западная Босния[22], Венгрией и Союзной Республикой Югославией (СРЮ).

Административно РСК была разделена на 28 общин, из которых четыре (зоны безопасности. — Прим. перев.) были под защитой ООН. В восточной части РСК находились пять общин (Бели Манастир, Вуковар, Даль, Мирковичи и Теня). Этот край, особенно из-за вуковарской операции, считался «главной опорой в борьбе с агрессией хорватской армии». Согласно переписи населения 1991 года, на территориях, вошедших в РСК, проживали 471 467 человек (в западной части 333 283 человека, в восточной — 138 184 и в UNPA-зоне[23] 44 164 человека). По данным на начало 1993 года, в РСК проживали 433 595 человек (в западной части — 297 795 человек, в восточной — 135 800). Население РСК составляло 10,58 % от общего населения предвоенной Хорватии. В Северной Далмации проживали 87 000 человек, в Лике — 48 389, на Кордуне — 82 406, в Западной Славонии — 29 000. В восточной части проживали 135 800 человек. На всех этих территориях доля сербов составляла было свыше 90 %.

Эти данные сами говорят об ограниченности возможностей РСК вооруженным путем защититься от Хорватии самостоятельно.

Историческое противостояние сербов и хорватов

Страдания сербского народа в Республике Сербская Краина — это реальность, о которой больше нельзя молчать. Трагедия огромна и неизмерима. Естественны вопросы — почему произошла трагедия? Что привело к такому поражению? Кто и как отвечает за это? Можно ли было избежать трагедии? Был ли иной выход и что для этого требовалось? Кто не исполнил свой долг? Чтобы избежать пристрастности при поиске истины, прежде всего необходимо всесторонне проанализировать проблему сербов в Хорватии, в том числе и отделить реальность от заблуждений, особенно идеологического характера.

Исторически отношения сербов и хорватов и без этой трагедии нельзя назвать дружескими и нормальными, для этого просто нет оснований. Австро-Венгрия и Ватикан сознательной работой по «формированию Балкан» посеяли семя непреодолимого раздора между ними. Ненависть хорватов к сербам со временем стала частью их национального характера. Она обостряет различия, объективно существующие между двумя этими народами. Потому главной преградой взаимоотношений между ними считают православие и католицизм. Католическая церковь, к сожалению, проповедует ненависть и политику геноцида по отношению к сербам в Хорватии. Любая власть там, находившаяся под влиянием католической церкви, старалась притеснять сербов. Естественно, что в таких условиях сербов под свою защиту, прежде всего, принимала Сербская православная церковь (СПЦ). Потому конфронтация и сводится к религиозному фактору. Как в период с 1941 по 1945 годы, так и с 1991 по 1995 год за сербов в Хорватии по-настоящему стояла только Сербская православная церковь. Все остальное было лишь непродуманной политикой, близорукой, бесплодной и, в конце концов — предательской.

Сербы имели шанс разрешить проблемы с хорватами с распадом австро-венгерской империи. Они могли включить свои этнические территории в состав Сербии, что позволило бы создать и отдельное хорватское государство. Нельзя было игнорировать тот факт, что в сознание хорватов уже давно была вложена идея о собственном государстве. К сожалению, тогдашние власти Сербии верили, что лучше иметь единое государство, чем Сербию и Хорватию как малые самостоятельные страны, что все противоречия между сербами и хорватами можно разрешить, если исходить из важности добрых отношений между ними как гарантии от возможных междоусобных войн в будущем, верили, что жизнь в общем государстве станет хорошей основой для сближения этих народов, так как считали их близкими, родственными и похожими, практически одним народом.

Власти, выступавшие за создание общего государства сербов и хорватов, слишком доверяли давнему заявлению хорватского Сабора[24] от 1867 года: «Сабор Триединого королевства[25] торжественно заявляет, что Триединое королевство признает сербский народ, который в нем проживает, как народ тождественный и равноправный с хорватским народом». Однако те же власти Сербии игнорировали и замалчивали сильное влияние на хорватов Анте Старчевича[26] и ему подобных, но нельзя было недооценивать столь радикальную пропаганду насильственного уничтожения сербов. К сожалению, власти сознательно умалчивали, что в войну 1914 года[27] служившие в австро-венгерской армии хорваты совершили массовые зверства против сербского населения в Подринье[28]. Власти знали об этом факте и не должны были его игнорировать. Кроме того, король Александр Карагеоргиевич[29] и правительство Сербии должны были знать о проблемах, требовавших глубже оценить последствия создания общего государства. В марте 1919 года регент Александр поручил начальнику Генштаба армии Королевства сербов, хорватов и словенцев[30], воеводе Живоину Мишичу[31] объехать Хорватию и лично доложить о тамошней политической ситуации. Посетив Загреб, Карловац, Огулин, Госпич, Глину, Сисак, Вараждин и Риеку, Мишич был глубоко разочарован поведением хорватских политиков и преисполнился огромным беспокойством за будущее Сербии в совместном государстве с Хорватией. Это он и сказал королю Александру:

К сожалению, принимая решения, связавшие и скрестившие судьбу двух народов, никто к фактам не прислушался.

Даже будь Живоин Мишич не прославленным полководцем, а заурядным обывателем, сегодня история признала бы его пророком. Он слишком хорошо знал, что народы не создают государства за один день. Сербы пять веков жили в рабстве и гибли, чтобы возродить свою державу, балканские войны и Первая мировая война давали им единственный шанс создать свое государство. Опытный полководец и воин быстро обнаружил «обман идей о братстве и общности». Об этом говорят и факты. Короля Александра убили хорваты. Во время Второй мировой войны хорваты вырезали миллион сербов в Хорватии и Боснии[33]. В войну 1991–1995 годов полмиллиона сербов изгнаны со своих территорий, доставшихся Хорватии, а еще тысячи сербов убиты. Около десяти тысяч сербов томятся в нечеловеческих условия в «их прекрасной стране»[34] лишь потому, что они — сербы и что соотечественники у них — хорваты.

Период первой Югославии обострил нетерпимость и умножил столкновения между этими народами. О бурных событиях того времени писали многочисленные современники, известные люди. Тогда шла жесточайшая борьба между сторонниками сохранения Югославии, и теми, кто стремился уничтожить ее любой ценой. Инициатор борьбы против существования единого государства — Коммунистическая партия Югославии (КПЮ)[35] все тогдашние проблемы Югославии сводила к национальному вопросу.

Период 1919–1941 годов показал, что Югославия — государство, не имеющее реальных условий для успешного функционирования. В это время сторонники Югославии сделали все возможное для ее существования, не жалея усилий и жертв. Ключевым фактором, исключавшим существование Югославии, были отношения сербов и хорватов. Хорваты стремились к собственному государству, борясь за бóльшие права, чем у других народов, проживавших в общем государстве. Сербы были за Югославию, так как она, помимо прочего, выступала как их защитница от хорватов, будто это не могла делать и Сербия.

История первой Югославии сопровождалась непрерывными конфликтами хорватов, с одной стороны, и правительства с другой. Хорватские сепаратисты и шовинисты упорно представляли эту власть пристрастной защитницей сербов и их интересов. Они не воспринимали общее государство, отождествляя Югославию с Сербией и сербами в форме «великосербского гегемонизма». Слабость фундамента первой Югославии как государства в полной мере проявилась в 1941 году. Агрессию Германии Армия Королевства Югославии встретила совершенно неготовой, что было результатом неразрешимых противоречий сербов и хорватов на протяжении всего времени существования государства. Хорваты встретили немецкую фашистскую армию как освободительницу. Потому и распались без сопротивления и борьбы части тогдашней югославской армии на территории Хорватии или, по составу преимущественно хорватские, перешли на сторону немцев. Хорваты сразу провозгласили свою так называемую Независимую Державу Хорватскую (далее — НГХ)[36], которая потом, за четыре года существования, уничтожила миллион сербов.

Существование первой Югославии продемонстрировало ее трагическую ошибочность. Это привело к логическому выводу: Югославия возможна, если в ней не будет или сербов, или хорватов. Возможна с хорватами, но без сербов, или с сербами, но без хорватов. Это осмелились высказать отдельные иерархи Сербской православной церкви, за что и подверглись немедленным гонениям. Истину о первой Югославии скрыла и Коммунистическая партия. Она все время своего существования Сербию сводила лишь к территории бывшего белградского пашалыка[37], без Косова, Македонии, частей Боснии и Герцеговины, Воеводины. Коммунисты строили свою политику на известном жупеле австро-венгерских верхов о «великосербском гегемонизме». Был создан миф о нерешенном национальном вопросе в (первой) Югославии, в которой якобы сербы угнетали все другие нации и национальные меньшинства. Первая Югославия была объявлена тюрьмой всех народов, кроме сербов, которые лишили остальных их национальных прав. Эта чудовищная формула затем, как базовое положение Коммунистической партии Югославии, была навязана в качестве официальной точки зрения государства и его гражданам. Массовое предательство хорватами первой Югославии и устроенный ими геноцид сербов маскировались огульным обвинением всех сербов в «гегемонизме».

После оккупации в 1941 году первой Югославии у Коммунистической партии Югославии сложились условия раз и навсегда покончить с «великосербским гегемонизмом». Достаточно было согласиться с реальностью: югославского государства больше не существует и пусть каждый народ самостоятельно борется за выживание. Но в этом случае коммунисты бы сошли с исторической сцены и не смогли бы претендовать на власть. Лишь сербский народ мог противодействовать оккупации и бороться за свою свободу, основываясь на традициях сопротивления туркам, а позже Австро-Венгрии, болгарам и немцам. Ни один народ, кроме них до того времени не добился ничего значительного в плане национального освобождения от чуждого ига. Коммунисты хорошо понимали это и в 1941 году. Без сербского народа было невозможно поднять массовое сопротивление. А сербы стали объектом политики уничтожения в оккупированной Сербии не только немцами, но и хорватами и итальянцами в Хорватии, хорватами и мусульманами в Боснии и Герцеговине, албанцами и итальянцами в Косове, болгарами в Македонии и южной Сербии. Черногорцы в противостоянии с итальянскими фашистами разделяли судьбу сербов в Черногории.

Пока СССР договаривался с Германией, заключая пакт с Гитлером, КПЮ дисциплинированно поддерживала линию Коминтерна[38], также считавшего сербов олицетворением гегемонизма, навязанного остальным народам Югославии. Но 22 июня 1941 года, после нападения фашистской Германии на «первую и единственную страну социализма», последовал призыв всем коммунистическим партиям поднять восстание и организовать движения сопротивления фашизму. В тот момент КПЮ делала то, что должна: призвала народ к восстанию, сделала это первой в Европе, чтобы угодить Сталину, уже 4 июля, несмотря на неподготовленность восстания. Целью призыва была не судьба Югославии и свобода ее народов, а помощь подвергшемуся агрессии СССР. Коммунисты автоматически «забыли» свою борьбу против какой бы то ни было Югославии. Они призвали к восстанию и сопротивлению все народы Югославии, точно зная, что отзовутся сербы и черногорцы. Остальные народы будут «представлены» отдельными людьми, прежде всего, членами КПЮ, следовавшими партийной дисциплине. Так было до капитуляции Италии в сентябре 1943 года. Только после этого и остальные народы «поспешили» в народно-освободительную армию (НОАЮ)[39], ранее являвшейся по своему составу преимущественно сербской. Среди бойцов другой национальности было много и тех, кто с 1941 года служил оккупантам, воюя против народно-освободительной армии и участвуя в геноциде сербского населения.

К концу войны Коммунистической партии пришлось признать, что основное бремя сопротивления фашизму вынесли сербы, самоотверженно борясь и за свободу всех остальных народов. Отсюда новое обоснование необходимости единого государства: Югославия могла объединить всех сербов, а заодно и скрыть хорватские зверства над сербами, совершенные в НГХ. Это также было единственным способом для хорватов как союзников Гитлера и проигравших избежать наказания за геноцид. Поэтому хорваты конец войны встретили в составе новой, второй Югославии, которую, по коммунистической директиве, никоим образом нельзя было сравнивать с ее предшественницей. Еще в ходе народно-освободительной войны (НОВ)[40] 1941–1945 годов ее объявили страной «братства и единства», с «окончательно решенным национальным вопросом».

Несмотря на это, во второй Югославии скрытый национализм все-таки вырывался на политическую арену. Коммунисты ради политического баланса считали национализм всех народов одинаково опасным. Так и народ-жертву принуждали не только прощать, но и молчать о хорватских зверствах. Ни одно партийное собрание не могло пройти без восхваления «национального равноправия» с «братством и единством» как общих тенденций НОБ[41]. Коммунисты все время предупреждали народы Югославии о всевозможных опасностях, угрожающим национальному равноправию, и никогда не вспоминали лишь об одной опасности, исходившей от самих коммунистов. Ведь они «борьбой» за национальное равноправие и довели вторую Югославию до распада. Тем самым выполнили долг перед Коминтерном и осуществили ключевую программную задачу довоенной КПЮ. И снова сербско-хорватские отношения стали основой всех конфликтов, ведших страну к распаду.

Не отставали в борьбе за права «своего» народа и другие националисты: словенские, мусульманские[42], шиптарские[43], македонские, венгерские. Они использовали непримиримость сербов и хорватов, их невозможность ужиться в составе единого государства. Поэтому и вторая Югославия повторила судьбу первой. Если бы по стечению обстоятельств именно в 1991 году и не «произошло восстание в стране», оно бы наверняка случилось через несколько лет. Пресловутые «рождения народов»[44] в стране с «решенным национальным вопросом» были проведены по сценарию национал-коммунистов.