Когда прошлое молчит

Глава 10. Виктор. Неудачное время

Беспокойство и странное предчувствие словно сдавливало легкие изнутри, перекрывая кислород и заставляя задыхаться. Я лежал в кровати, пытаясь уснуть пораньше, но ничего не выходило. Я не мог спать, не мог двигаться, словно тонул, уходя все глубже и глубже в пучину беспокойства. Воздух в спальне холодил, а часы беспрерывно тикали, заставляя веки подрагивать в такт, нервно дергая веки то вверх, то вниз.

Внутри сознания словно шла небольшая перехватка. Часть меня хотела быстрей заснуть, забыть этот день, прикрыть дурные предчувствия, а другая неустанно твердила, что я что-то упускаю. Что-то, что маячит вот прямо здесь, на краешке сознания, но стоит мне потянуться за мыслью, как она ускользает, прячась за сковывающим тело беспричинным страхом. Неприятное чувство неизбежного усиливалось с каждым ударом секундной стрелки, ударяя по вискам и заполняя собой все возможные мысли. Вот и выспался, вот и лег пораньше, подумал я. Беспокойство стремительно разрасталось, постепенно переходя в паранойю.

Я перестал пытаться уснуть.

Резко откинув одеяло, напрягая все мышцы сопротивляющегося тела, я медленно поднялся с кровати. Направившись на кухню, я с грустью посмотрел на одинокую зажигалку и, одернув себя, полез на полку с бутылкой экстренной помощью. Но шкаф был пуст. Выругавшись, я включил чайник, вытряхивая остатки ромашкового чая в кружку бешеных цветов. Эта кружка выбивалась из дизайна квартира, ребя перед глазами и привлекая к себе внимание случайных гостей. Словно отвлекая от серой кухни, скучной плитки и гранитного пола. Одна девушка один раз заметила, что из таких ярких кружек стараются пить чай только люди, чувствующие себя неуверенно и неудовлетворенно. Я тогда сдержал ответную шутку, что будь я неудовлетворен, она бы не покинула мою не менее скучную спальню, но она продолжила вести этот бессмысленный психоанализ, что мне пришлось грубо вызвать ей такси, оставив без обещанного завтрака. Люди стали уделять слишком много времени психологическим состояниям и придумывали сотни заболеваний, стараясь оправдать собственную безответственность и глупость.

Заварив чай, я добавил туда ложку меда и каплю молока для мягкости. Моя мама готовила для меня такой напиток, когда я не мог уснуть. Обычно я не переношу молоко, но в смеси с успокаивающий ромашкой и сладостью меда это делало меня счастливым. Словно смягчая изнутри, смазывая натянутые нервы и распутывая клубки эмоций. Выпив две кружки, я впервые в жизни не почувствовал сонливости.

Беспокойство.

Старая привычка, которая всегда просыпалась внутри меня, когда не было завершено какое-либо дело. Этакая паранойя, напоминающая о том, что спать некогда, нужно что-то делать, куда-то бежать. Для этого придумали какое-то новое название, объясняя новомодными психологическими штучками, трудных к запоминанию. Что тоже вызывало беспокойство. Замкнутый круг. Вот говорит вам доктор: «У вас третья в поколении психологическая болячка вызванная переутомлением и повышенной ответственностью». Ты киваешь, соглашаешься, покупаешь таблетки и витамины, которые стоят как твоя годовая зарплата, платишь врачу, а потом забываешь принимать таблетки, да и в принципе забываешь, что тебе поставили какой-то там диагноз. Эффект плацебо. Я вот, значит, заплатил, а значит автоматически выздоровел. И все.

А потом снова не спишь ночами, переживаешь, нервничаешь…

«Это не беспокойство, это вина», — насмешливый внутренний голос явно издевался.

Не совсем точная формулировка, но пойдет.

Я вытащил потрепанную книгу из шкафа и увлекся чтением, в надежде уснуть или хотя бы почувствовать усталость. Но мое тело словно слишком сильно устало, даже для того, чтобы просто отдохнуть.

Когда читать стало невыносимо, глаз затуманился, я отложил фолиант в сторону. Но стоило мне решиться на еще одно успокаивающее действие, организацию пространства, а если проще — разобрать все полочки и переставить все в разные места, как зазвонил телефон.

На часах показывало почти час ночи, и я удивленно протянул руку к телефону. Эдуард Семенович. В очередной раз нервно сглотнув, я ответил на разрывающий звонок:

— Да, шеф, слушаю.

— Не спишь, Вить?

— Не спится…

— Тогда собирайся и приезжай, у нас новая жертва, — серьезно сказал Эдуард Семенович.

— Куда?

— «Мусорный бак». Мы уже выехали, ждем тебя. Судя по всему, твое дело.

— Понял, скоро буду.

Экран погас, а я нервно схватил зажигалку и начал крутить в руке. Усталость как рукой сняло, а беспокойство внутри меня танцевало, злобно смеясь. Зато не вина, а повышенная интуиция. Быстро накинув на себя одежду, я машинально выключил чайник и обошел квартиру, проверяя все розетки и приборы, сам не зная зачем.

Не теряя времени, я быстрым шагом передвигался по ночному городу. Можно взять машину, но тогда пришлось бы ехать в объезд, лавируя между лужами и случайными пешеходами. Пройтись на своих двоих казалось более правильным, особенно, если знаешь короткие пути, ведущие через гаражи и недостроенные высотные дома. Моросил мерзкий дождь, вперемешку со снегом, который превращался в грязь, стоило коснуться земли.

Возле крыльца «Мусорки» толпились зеваки и о чем-то громко спорили. Я приметил раздраженных Лешу и Славу, недовольно пытающих разогнать толпу, оттесняя от места преступления. Ольга отстраненно стояла рядом с Эдуардом Семеновичем, печально что0то пересказывая моему начальству. Завидев меня, помахал рукой:

— Быстро ты, Вить. Новая жертва, скорая еще в пути, с таймингами у них хуже, чем у нас. Но думаю, скорая тут уже не поможет, девочка мертва.

— Эдуард Семенович, что здесь произошло?

— Ее подкинули на крыльцо и скрылись, стоило Гене зайти вовнутрь, — шмыгнула носом Оля, ежась на пронзительном ветре. — Сашка это, наша…

— Вы ее знали?

— Как и вы, Виктор… Такая смешливая официантка, проработала у нас две недели, а потом исчезла, на звонки не отвечала.

— Давно пропала?

— В тот же день, что и Свету убили, на работу первый раз не вышла, я до нее дозвониться пыталась, но она звонки игнорировала…

— Вить, иди, посмотри…

Я кивнул Эдуарду и, переступив через себя, приблизился к телу девушки. Раскрытое кашемировое пальто, раскинутые руки по ступеньками, неестественно вывернутая шея. Глаза широко раскрыты, а губы словно покрытые ярко красной размазанной помадой. Наклонившись поближе, я внимательно пригляделся. Шея выглядела темно-фиолетовой, в кровоподтеках. След словно напоминал форму веревки, опоясывая нежную кожу несколько раз по кругу. Ноги в рваных черных капронках тоже раскрашены яркими следами царапин и укусов.

— Не насмотрелся еще? — Резкий запах табака ударил в нос.

— Толя приедет?

— Нет, до него не дозвониться, — хмыкнул Эдик. — Вчера вечером отправил мне сообщение, что у него дела появились непредвиденные, но очень важные. Но судя по количеству опечаток в самых простых словах — дела его будут очень сильно пахнуть перегаром завтра утром.

— Я тогда все запечатлею, положение тела, фотографии…

— Да, работай, а мы пока вовнутрь зайдем, эта слякоть кого угодно в депрессию загонит…

Я достал фотоаппарат из небольшой рабочей сумки и принялся снимать, пока дождь окончательно не смыл остатки крови и мелких деталей, незаметных сейчас уставшему взору. Быстро щелкая фотоаппаратом, я краем глаза видел, что зеваки постепенно расходились, открывая пространство поспевшей скорой помощи, прибывшей на место без сирен. Правильно, куда торопиться, тело то никуда не убежит.

— Виктор, — Слава тронул меня за плечо, — мы поедем с ними, проконтролируем. Учить тебя не надо, камеры посмотришь сам, ладно?

— А вы?

— Не хочу внутрь заходить, у меня там бывшая работает, видеть ее совершенно не хочется, — Слава кинул Леше. — Да и этому в больницу надо, у него там мама, считай, по пути.

— Уверен? Камеры обычно вы просматриваете…

— Давай без нравоучений и протокола. Услуга за услугу, должен буду.

— Взрослый мужик, а от бывшей прячешься…

— Рано еще, я ее этого взгляда не вывезу, знаешь, с осуждением и презрением такой. Я к ней и пока она в больнице лежала не ездил, считай, бросил в самый неподходящий момент… Тут и моя вина есть, но все равно неловко как-то.

— Так ты с Верой что ли был?

— С ней самой. Только сильно не распространяйся. История уже старая… Не хочу прошлое ворошить.

— Понял, не дурак.

Я молча наблюдал за слаженной работой медиков, грузящих тело на каталку и ворчащих на то, что это не их работа тела собирать. Я покачал головой и направился в «Мусорный бак». Холод ощущался все сильнее, проникая под теплую одежду и оставляя потирать замерзшие пальцы рук.

В зале бара было пусто, но гул от разговоров стоял такой, словно здесь все еще сидела шумная компания. Стайка официантов что-то громко обсуждала, эмоционально жестикулируя и беспрестанно оглядываясь на меня. Я направился к Эдуарду Семеновичу, сжимающего в руках белоснежную кружку, из которой поднимался горячий пар.

— Ну, забрали девушку?

— Да, Эдуард Семенович, увезли, — я упал на стул, стоящий между Эдуардом и Ольгой.

— А лоботрясы где?

— Леша и Слава поехали с медиками, чтобы убедиться, что все сделано чисто и без потери улик…

— Свалили, значит, понял. Камеры записать сможешь?

Я молча кивнул, наблюдая за замершей в стороне Верой. Она отстранено натирала бокалы, изредка поглядывая на нас, и прислушивалась к разговорчивым официантам. Андрей, кажется так его звали, прятал глаза и заполнял холодильники, время от времени настороженно вставал в полный раз и оглядывал зал.

— Вера, можно мне кружку кофе, черный, пожалуйста, — я поднял руку, привлекая внимание девушки.

— И всем по пятьдесят коньяка, — Эдуард устало оставил недопитый напиток. — Ольга, вы же с нами?

— Ну я не знаю, — Оля кинула быстрый взгляд на меня, спрашивая разрешения.

— Вера, и себе плесни, я так чувствую, нам сейчас всем есть, что обсудить.

Вера неловко улыбнулась, нервно шаря рукой в кармане, и выставила на стойку шесть рюмок, жестом подзывая Сергея к нашей невеселой компании.

Оля встала и, критически оглядев зал, отправила официантов по домам, подгоняя их крепким словцом.

— Нам бы их допросить, по хорошему, — протянул Эдик, но заметив бутылку, махнул рукой и положил на стол пачку сигарет. — Завтра допросим, все равно сейчас от них ничего дельного не услышим.

— Гена, идите к нам!

Охранник недоверчиво посмотрел на нас из-под кустистых бровей и нахмурился:

— Не пью я, когда работаю…

— Считай, смена закончилась, — я принюхался к кофе и жадно сделал глоток. — Оля, повесь табличку «Закрыто», еще кто-нибудь ненароком заглянет…

Ольга отправила всех по домам, уменьшив количество лам и погружая помещение в легкий полумрак. Гена пристроился с края стойки и все еще недоверчиво оглядывался по сторонам. Андрей закончил работу, критично осмотрев результат. Вера же продолжала натирать поверхности, время от времени проверяя что-то внутри кармана.

— Ну, девушки, рассказывайте про эту вашу Сашу, — Эдуард Семенович пустой бокал и посмотрел на Веру.

— Я не особо хорошо ее помню, сами знаете, у нас тут персонал меняется чаще, чем погода в городе, — пожала плечами девушка. — Да мы тут из-за барной стойки мало кого видим.

— Все-таки нужно было официанток оставить, — я потянулся за коньяком.

— Ты бы сначала камеры посмотрел, прежде чем пить, — поучительно протянул Эдик, — может там номера машины есть, сейчас сразу облаву и устроим, на горяченьком.

— Машины? — Приподнял голову Гена.

— Ну не сама же она сюда пришла и на ступеньках голову свернула?

— Верно мыслишь, Оля, — Эдик заинтересованно посмотрел на нее. — А что, если это вы ее тут в баре напоили, в туалете изнасиловали, а потом на ступеньки выкинули?

— А зачем тогда нам сразу вам звонить и панику поднимать?

— Вот поэтому мы вас сразу в отделение и не повезли. Хотя по уставу надо бы, но зачем с хорошими людьми отношения портить?.. Вить, иди уже!

— Вер, проводи его в подсобку, покажи, как там все работает…

Я многозначительно посмотрел на начальника, покачивая головой. Сначала Толя меня сплавил, теперь Эдуард Семенович пытается… Обострение какое-то! Вера наполнила рюмки оставшихся и залпом осушила свою, направляясь ко мне. Я на подсознательном уровне чувствовал ее волнение, но надеялся, что это просто переживания насчет смерти коллеги. Хотя девушкам на этот счет проще. Тут либо устраивай драму и истери, либо просто уходи в себя и игнорируй проблему. Следуя за Верой по темным коридорам, которые я знал как свои пять пальцев, я ощущал ее напряжение. Она открыла дверь в небольшую комнату и запустила старенький компьютер. На экране появились окошки с видеокамер, показывая зал изнутри и снаружи.

— Да, после выходки Макса у нас явно упала посещаемость, — я решился нарушить тишину, так сильно давящую на меня.

— Посещаемость может и упало, но качество гостей остается на уровне, — Вера ускорила видео, — у нас теперь постоянники только сидят и потягивают элитный алкоголь. Так что за прибыль можете не переживать…

— Да я и не собирался. Вот оно, замедли!

Камера с улицы показывала, как Гена зашел во внутрь, заставив дверь хлопнуть и два раза стукнуться. Пару минут ничего не происходило, как возле «Мусорного Бака» остановилась грязная серая иномарка, резко затормозив перед входом. Я пригляделся, но номера были словно замазаны грязью, как и весь автомобиль. Спустя пару минут из машины вышел высокий мужчина в голубых джинсах и открыл заднюю дверь, ныряя внутрь. Вытащив бедную девушку, он аккуратно примостил ее на ступеньках, расправляя руки и поправляя голову, придавая ей тот вид, который и застал я, придя на место преступления. Лицо парня было смазано, волосы закрывала темная шапка, полностью лишая возможность увидеть хоть какие-то опознавательные черты. Он брезгливо вытер руки о джинсы, снял перчатки с рук и положил их на заднее сиденье. Личность водителя оставалась загадкой, но даже я мог наверняка сказать, что в машине скрывалось больше людей. Задних номеров не было видно от слова совсем.

— Задняя фара не горит, левая, — тихо произнесла Вера, перематывая видео обратно. — За рулем мужчина, второй выносит, но он брезгливый, руки вытирает… И свет автоматически не включается, заметил?

— Ты точно бармен по призванию? — Усмехнулся я.

— В моей работе на детали внимание обращать просто необходимо. Виктор, я хотела кое-что тебе рассказать.

— Насчет Светланы?

— Да, — она нервно сжала руки. — Я так думаю, мы с ней были подругами, но я не уверена…

— Как в этом можно быть неуверенной?

— Только прошу, выслушай меня, я не готова потерять работу, с таким диагнозом новую найти будет сложно, и я люблю это место, понимаешь?

Я озабоченно всматривался в ее лицо. Она выглядела испуганной и растерянной, что мне стало некомфортно. Мне точно еще рано выходить на допросы. Вид растерянной девушки слишком сильно отзывался внутри. В ту ночь, когда она уходила, выражение лица было таким же. Нервное, уставшее и потерянное. Вера достала из кармана небольшой блокнотик и положила перед собой, сжав в руках зажигалку.

— Насчет работы не переживай, никто тебя увольнять не собирается.

— У меня… — Она с вызовом посмотрела мне в глаза. — У меня ранняя деменция, память постепенно то пропадает, то возвращается. Я могу выйти из дома, пропасть во времени, а потом найти себя где-то в незнакомом месте спустя часы, дни. Но я уверена, что знала Свету.

— Но ты говорила, что не помнишь ее, — настороженно протянул я.

— Я и не помнила. Кое-какие обстоятельства заставили вспомнить словно момент о ней. Я еще не разобралась насколько мы были близки в общении, но точно знаю, что она мне доверяла.

Я недоверчиво присвистнул. Я слышал о деменции, альцгеймере и провалах, но мне всегда казалось, что это все вопрос возраста, а пока мы молоды, память — это последнее, о чем нужно переживать. Но отчаянный взгляд Веры заставил меня откинуть в сторону подобные мысли.

— Что еще ты помнишь?

— Кто такой Левушка?