Когда прошлое молчит

Глава 16. Виктор. Соблюдать покой

Когда сознание вернулось, мир расплывался вокруг меня, как размазанная краска.

Больно. Очень больно. Боль, пульсирующая глубоко внутри спины, словно раскалённый штык вонзился в позвоночник, скручиваясь в ошарашенно тело. Голова раскалывается, словно от удара огромного молота по наковальне. Ритмичный стук отдается в черепной коробке пульсацией. С усилием я сфокусировал взгляд на дрожащем мире перед собой. Свет. Световые пятна танцуют перед глазами, пульсируют в такт болезненным ударам в висках. Казалось, всё пространство вокруг наполнено этим светящимся туманом, словно какой-то сумасшедший художник рисовал пейзаж, но в какой-то момент решил размазать творение, перемешивая краски и образы.

Звуки… словно приглушенные, размытые. Шум, гул, невнятные бормотания, будто кто-то разговаривает на неведомом языке. То, что прежде было громким, теперь звучит как едва уловимое шевеление. Сердце колотится, как колокол, отбивающий бесконечные удары. С трудом я пытался разобрать слова, звуки, но ничего не складывалось в осмысленные фразы. Всё будто искажено, словно звуки проходят сквозь затянутое туманом окно, сквозь которое видны лишь силуэты.

Голова кружится. Тошнота подкатывает к горлу, сдавливая его железными тисками. Я пытаюсь сделать глубокий вдох, но воздух, казалось, не хотел входить в легкие, застревая где-то в гортани и делая каждый вдох мучительным усилием. Я сжал зубы, пытаясь удержать себя на ногах, но ноги дрожали. Тело словно набито ватой, не слушается приказов, сколько бы я не повторял себе о необходимости встать. С трудом я поднялся на ноги, и тут же понял, что всё ещё стою не ровно. Тело дергалось, шаталось, готовое вот-вот рухнуть, заваливаясь куда-то в сторону.

Боль. Она пульсирует и отступает. Не сходит полностью, но немного стихает. Из-за того, что свет моргает, перед глазами будто огромные, яркие флуоресцентные пятна. Кажется, что я вижу двойные образы, расплывчатые и искаженные. Это ещё больше пугает, заставляя сомневаться в том, что я вижу сейчас. Звуки доносятся до меня словно из другого мира, приглушенно, словно сквозь пелену. Меня бросает то в жар, то в холод. С трудом заставляя себя фокусироваться, я пытаюсь осмыслить происходящее. Кто-то рядом бормочет, но слова не проникают в мой мозг, лишь усиливают нарастающую тревогу. Всё это словно сон, странный и жуткий кошмар, из которого нет выхода. Я глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь в руках и ногах. Постепенно, медленно, мир вокруг начинает обретать хоть какие-то очертания. Резкий и громкий голос врывается в сознание:

— Все в порядке, не пытайся двигаться, то, что, ты встал, это уже чудо, — твердая рука поддерживает меня от падения. — Все в порядке, Виктор, ты в безопасности.

Меня ведут к большому белому пятну с красными вкраплениями, усаживают на холодную поверхность. Я держу равновесие, стараясь не завалиться на спину, выпрямляя ноющий позвоночник. Очертания постепенно приобретают форму, цвета получают контраст, но яркий белый свет врезается в зрачки, ослепляя только-только начинающие возвращать зрительные функции.

— Какого черта?..

— Не разговаривайте, нам нужно проверить реакции, — ледяные пальцы с силой раскрывают веки. — Реакция зрачка есть.

— Конечно, есть, я же тут сижу и вас вижу, — отталкиваю медика, пытаясь встать. — Как ребенок?

— С ним все в порядке, не переживайте. Как вы меня слышите?

— Немного отдаленно, как будто вы кричите из-под воды, но уже лучше…

— Померьте ему давление, этому, видимо, не так сильно досталось, как другому…

Фигура в желтом комбинезоне отходит назад и недовольно скрещивает руки на груди. Я, повинуясь мягким прикосновением к руке, пока молчаливая девушка измеряет пульс и надевает на меня эластичный бинт. Словно заморская птичка, она обрабатывает маленькие раны, вызывая жжение на поврежденной коже. Я трогаю шею сзади и замечаю кровь на кончиках пальцев. Ощущение собственного тела постепенно возвращается, вместе с режущей болью. Картинка становится отчетливой и я вижу горящее здание впереди. Дом, прежде горделиво возвышающийся над улицей, теперь смотрелся, как потрепанный старик, потерявший пару конечностей после взрыва.

Первый и второй этаж, наиболее пострадавший от взрывной волны, словно застыл в ужасе. Окна — пустые глазницы, зияющие темными провалами, наполненными осколками стекла, которые, словно мелкий град, усеяли тротуар. Разбитые стёкла на третьем этаже, словно осколки зеркала, разбросаны повсюду. Часть стены, особенно на втором этаже, где произошел взрыв, деформировалась, отстав от фундамента, как разорванная ткань. Виднелись обнаженные металлические каркасы, проступающие сквозь обломки камней. Огонь успокаивался, благодаря старания пожарных, прибывших на место взрыва совсем недавно. Вода вступала в битву с алыми всполохами, одерживая победу.

— Виктор! — Голос Эдуарда Семеновича звучал панически. — Ты в порядке?

— Да, не сильно зацепило, — отстранив руку девушки, я показательно попытался встать на ноги.

— Пошевели руками, покрути!

— Ему не стоит сейчас…

— Делай!

Я с усилием поднял руки, размял суставы в локтях, пошевелил ногами, удерживая грозящее пошатнуться равновесие. Скептический взгляд медика явно говорил о том, что не стоит мне лишний раз шевелиться, но адреналин все еще бушевал в крови, притупляя здравый смысл. Хотелось увидеть ребенка, удостовериться, что с ним все в порядке.

— Рассказывай, что произошло, — Эдуард Семёнович нервно прикусил щеки и посмотрел на меня. — Толя уехал с Лёшей, не успел опросить.

— Что с Лёшей?

— Потерял сознание, получил, видимо, сильный ушиб и какая-то палка вонзилась в левый бок. Ты оклемался гораздо быстрей, а его состояние пока описывает как критическое.

Я видел, как переживает шеф, несмотря на всю показательную серьезность, он казался действительно напуганным. На шее пульсирует жилка, а голос словно скачет между разными тональностями.

— Мы осматривали квартиру, только начали. — Я напряг память, стараясь не упустить ни одной детали. — Леша с Толей спорили в спальне, я вышел на кухню и в окне увидел ту же машину, в которой улизнул тот грабитель… Через разбитое окно он закинул дымовую шашку и какое-то маленькое устройство с мигающим красным огоньком.

— Вы выбежали из квартиры, а ты решил погеройствовать и вернуться за ребенком?

— Да, все верно…

— В другой ситуации я бы тебе за такой риск уши бы надрал, но этим займусь потом, как получишь орден за храбрость, — Эдуард Семёнович потрепал меня по плечу. — Так, господа доктора, этого парня забрать в больницу, проверить и в ближайшее время вернуть в строй.

— Но шеф…

— Даже не спорь, мне ещё одного контуженного на работе не хватало!

Он сам запрыгнул в карету и аккуратно затащил меня на место. Девушка уселась рядом и проводила свои манипуляции, то стуча по мне молоточком, то заглядывая в уши. Удобно усевшись на каталке, я с отчуждением наблюдал за ней.

«Ты как кот, который постоянно приземляется на четыре лапы», — голос отца прозвенел в голове. Идея набрать ему и рассказать о случившемся зажглась в сознании и тут же потухла. Я закатал рукава и посмотрел на татуировку напоминание на запястье. Яркие всполохи красок складывались в игральные карты и терялись среди абстрактных фигур. Не доверяй и не играй. Девиз, который отец вдалбливал в меня с ранних лет.

Я нервно сжал кулак, наблюдая за вздувшимися венами. Эдуард с кем-то быстро разговаривал по телефону, взволнованно поглядывая на меня. Я пытался сложить кусочки пазла. Тот человек пришел устранить улики, уничтожить ниточки, которые могли привести к нему. Но мы пришли слишком рано, спугнув его, заставили обратиться в бегство. Парень с родинками на лице запаниковали и решил устранить улики более варварским и опасным способом. Что же такого мы могли там найти, если он отчаялся на такой рискованный шаг?

Я вновь и вновь представлял себе убранство квартирки, пытаясь восстановить в памяти все детали. Все как у всех, ничего такого, что могло бы привлечь пристальное внимание, на ум не приходило.

— Ты как?

— В порядке, немного кружится голова и подташнивает, но жить буду, не переживайте.

— Толя успел сказать, что вы ничего не успели найти, так?

— Да, все верно.

— Есть идеи?

— Тысяча и одна, но ниточки не сходятся…

— Ну создадим фоторобот, проблем по базе, дальше будем действовать по ситуации…

— Ждать, когда где-нибудь всплывет тело Анны?

Эдуард Семёнович хотел что-то сказать, как в моем кармане завибрировал телефон. Экран смартфона треснул, но продолжал работать, высвечивая незнакомый номер. Китайский агрегат прошел со мной и огонь, и воду. Теперь еще и взрывную волну пережил, даже практически без потерь. Чудеса.

— Слушаю.

— Виктор, что-то вы даже не звоните мне, совсем не соскучились? — Томный голос раздался в динамике.

— Кто это?

— Я почти готова обидеться, Вить, — собеседница наигранно вздохнула. — Ярослава Валерьевна, ваша новая знакомая из клиники.

— Да, простите, замотался, день насыщен событиями, — я потер лоб, разминая кожу. — Вы что-то хотели?

— Встретиться, желательно сегодня вечером, если вас устроит…

— Что-то произошло?

— Есть пару деталей, которые хотелось бы обсудить тет-а-тет, думаю, вам будет интересно, — Ярослава Валерьевна заливисто засмеялась. — Неужели за все эти дни вы даже не вспоминали меня?

— У нас много работы, если вы хотели что-то рассказать по моему делу, то можете говорить сейчас.

— Ну что вы, это совсем не телефонный разговор, все-таки в ваших интересах получить информацию, которой я готова с вами поделиться. Прошу заметить, это щедрое предложение с моей стороны, всё-таки договор о конфиденциальности между мной и моими пациентами никто не отменял…

— Хорошо, когда вам удобно?

— В восемь вечера у нас забронирован столик в «Семи пятницам», прошу прийти голодным, там восхитительно готовят мясо.

— Ярослава Валерьевна, пораньше не получится? — Я бегло посмотрел на часы. — У нас в отделе слишком много всего происходит.

— Уверена, у вас получится выделить мне пару часов, — Ярослава Валерьевна понизила голос. — Я надену платье, которое даст вам очень много ответов…

Экран телефона погас, а Эдуард Семёнович, который слышал весь разговор, подавился воздухом и закашлялся. Я ошарашенно посмотрел на телефон и засунул в карман джинсов.

— Это тот врач из клиники, куда мы нашли направление у Светы, — пояснил я, заметив вопросительный взгляд начальника.

— Это я уже понял, вопрос в другом… что это она так с тобой флиртует?

— Да кто бы знал, хотелось бы надеяться на силу своего природного обаяния, но, — я развел руками, — сильно в этом сомневаюсь…

— Какие мы скромные… Но если доктор скажет тебе лежать в постели после твоих боевых ранений, то попрошу не дёргаться…

— Эдуард Семенович, это уже личное. Я должен его найти.

— Так-то ты прав, но ты мне в рабочем состоянии нужен будешь, — Эдик коснулся моей коленки. — Уж прости, но кто тогда все наши каракули разбирать будет?..

Доехав с комфортом до ближайшей больницы, Эдуард Семёнович рванул к Анатолию, чтобы узнать, в каком состоянии сейчас находится Алексей. Мне же под руки увели в небольшую комнату и после быстрых манипуляций, передали в руки доктору в белом халате:

— Здравствуйте, Виктор. Как самочувствие? — спросил врач, но я уже знал, что сейчас начнется.

— Да как сказать, — улыбнулся я. — Живу, вроде.

— Голова не болит сильно? — Он наклонился, изучая записи.

— Болит, немного шумит и звуки приходят с запозданием, как из-под толщи воды.

— У вас легкое сотрясение, это нормально, слух и зрение скоро восстановится, если будете следовать рекомендациям. Головные боли и головокружение — это обычные симптомы. Назначу вам обезболивающие, но они только снимут боль. Главное — полный покой. Не напрягайте мозг. Избегайте яркого света, громких звуков, работы за компьютером, резких движений…

— Работа… — с озабоченностью произнес я.

— На две недели забудьте о работе. Полное исключение умственного напряжения. Почитайте лёгкую литературу, посмотрите что-нибудь спокойное по телевизору. Только недолго. И никакого алкоголя! Он замедляет выздоровление.

Врач выписал необходимые лекарства и дал подробные рекомендации, объем которых пугал меня больше, чем годовые отчеты по работе когда-либо.

— Вот вам список рекомендаций. Соблюдайте их неукоснительно. Через неделю я хочу вас видеть на повторном осмотре. Если будет ухудшение — немедленно звоните. Особенно, если появятся сильные головные боли, рвота, нарушение координации движений или потеря сознания. Поняли?

— Понял, доктор. Спасибо.

— Ещё раз напомню: покой, избегать умственных и физических нагрузок. Это важно для быстрого восстановления. Полное выздоровление займет от двух до четырёх недель, в зависимости от вашего организма. Будьте внимательны к себе. И не стесняйтесь звонить, если возникнут какие-либо вопросы или проблемы.

Я кивнул, взял листок с рекомендациями. Стоило мне выйти за дверь, как я смял бумажку и спрятал ее во внутренний карман. Ещё не хватало, чтобы ее Эдуард Семёнович увидел, пусть Лешка отдыхает, а мне работать надо, дело явно набирает обороты. Несмотря на желание вернуться за стол и переписывать служебные записки, история постепенно становилось для меня чем-то таким, что уже не мог просто откинуть в сторону и забыть. Как кроссворд, где осталось не решенным лишь одно слово и мозоли глаза, постоянно попадаясь на видном месте. Тяга к приключениям, к расследованию постепенно начала затягивать меня. А после этого полета вперед руками стало так вообще, чем-то личным.

— Вить! Ты как? — Бледный Анатолий бежал ко мне, играясь с резинкой на руке.

— Все отлично, доктор выписал пару таблеточек и отправил в поле дальше, — не моргнув и глазом, соврал я. — Что там у вас, как Леша?

— Стабилен, но на планерках ближайшее время точно не появится. Эдуард Семёнович сказал тебе ехать домой, отдыхать, если врачи не настоят на паре дней отлежки у них в палатах, — Толя нервно сжал руки в кулаки. — Найти бы этих тварей, лично прибил бы…

— Найдем, не переживай. Что там по Саше, я так и не получил никакой информации.

Анатолий сжал челюсти так, что по щекам заходили желваки. Он оттянул резинку настолько, насколько это возможно и отпустил, с щелчком ударяя кожу. Посмотрев на меня, нервно сглотнул:

— Насиловали девку, долго. А как надоело — шею свернули и выкинули, как игрушку. Отправил образцы ДНК на исследование, но шансов мало что-то найти, хотя есть. Жду результатов.

— Ногти?

— Девчонка сопротивлялась, маникюр знатно подпортила, вот серьезно… — Толя покачал головой. — Но там чего только нет, и грязь, и кожа, и кусочки травы. Такое впечатление, что парни решили устроить себе трах посреди лужайки, таская ее повсюду… Ты бы только видел ее бедра сзади, кровь в жилах стынет, вот серьезно…

— Настолько все плохо?

— Посади тебя голой задницей на мелкий щебень и с силой вози по нему — чтобы ты почувствовал? На Сашке живого места не осталось, звери они!

Я решительно сделал шаг назад и глубоко вздохнул. Найти, избить и посадить. А еще лучше — убить на месте. Машинально прикоснувшись к спрятанным в кармане рекомендациям от врача, я кивнул и направился к выходу. Ничего, о себе потом позабочусь. Сначала нужно найти Аню.