Когда прошлое молчит

Глава 15. Вера. Силуэты

— Ну что, Вера, как прошла ваша неделя? — Дмитрий Григорьевич лениво крутил ручкой и посматривал на меня из-под густых бровей. — На слышал, что на вашей работе происходили стрессовые ситуации, как это повлияло на вас?

Я откинулась на спинку кресла и скептически посмотрела на него. Стрессовые ситуации. Так лаконично и безобидно эту бешеную неделю мог назвать только он. Дмитрий Григорьевич явно умел обходить острые углы и называть вещи пространственными именами.

— Было пару провалов, но в этот раз без происшествий, я бы даже сказала, что в сознании всплывали интересные картинки.

— Это хорошо, но я бы на вашем месте такому не радовался, — доктор размял плечи. — Обычно после стресса появляются некоторые проблески, но потом может быть резкое ухудшение, имейте ввиду. Таблетки принимаете, не пропускает?

— Стараюсь, только случайно потеряла одну пачку, забыла и случайно выкинула, боюсь, что на этот месяц не хватит нужного количества таблеток, — я невинно улыбнулась. — Не могли бы вы выписать еще один рецепт, чтобы не прерывать курс?

Ладошки немного вспотели, но я старалась не показывать волнения. Дмитрий Григорьевич умел ловить на лжи даже самых отчаянных врунишек. В такие моменты я чувствовала себя нашкодившей школьницей, прячущей дневник от родителей, чтобы избежать осуждающего взгляда. Знать бы ещё, как бы мои родители отреагировали на маленькую ложь, скрывающейся под милым личиком. Почему-то воспоминания о родителях скрывались за туманом, то приближаясь, то ускользая от моего внимания. Сколько раз я пыталась вспомнить хоть что-то из детства, но просыпались лишь ощущения. Ощущения тепла и заботы, радости, счастья… А потом все обрывалось, рассыпаясь в ускользающие образы.

Я мотнула головой, уставившись на личного мозгоправа. Люди платят огромные деньги, чтобы вылечить проблемы, выдуманные и навязанные обществом, выпендриваясь перед подругами, а я хожу сюда из-за необходимости, хотя многое бы отдала за возможность прекратить эти визиты.

Доктор Деревянко лишь поднял бровь и серьезно уточнил:

— Остальные таблетки с вами, только для памяти пропали?

— Да, с другими ничего не случилось…

— Уверена?

— Да.

— Хорошо, я выпишу, но не пропускай прием и не в коем случае не принимай больше, что должна, — доктор насмешливо приподнял бровь. — Мы же не хотим, чтобы ты вспомнила больше, чем надо, правда?

— Я думала, мы этого и хотим…

— Я шучу, просто от передозировки могут проявиться неприятные побочные эффекты. Повышенная тревожность, дрожь, бессонница, практически те же самые, что и от переизбытка кофеина, только гораздо хуже, имей ввиду. Так что если увидишь рядом нечто, чего ты по идее не должна видеть — будь готова к тому, что это может являться галлюцинацией, хорошо?

Я неверяще развела руками и хмыкнула. Дмитрий Григорьевич пугал страшилками про галлюцинации еще с момента первой встречи. Усердно заглядывал в глаза, искал там слегка размытую пелену, показывал мне пальцы и натыкался на скептическую улыбку и насмешливый взгляд. Я тогда не верила даже в то, что могу о чем — то забыть, надеясь, что диагноз сказка, ошибка, лишь страшилка для того, чтобы наставить на путь истинный, как говорила Ольга, когда увидела в моей тарелке салат с полезными добавками.

— Как там поживают ребусы и прогулки на свежем воздухе?

— Ребусы отлично помогают, доктор, спасибо, — улыбнулась я, вспоминая стикеры на стене. — Особенно сильной сложности, так сказать, профессиональный уровень, решаются долго, а потом еще долго из головы не выходят…

— Ну что же, Верочка, рад видеть тебя такой, одушевленной. Номер мой есть у тебя, если что, звони. Близким еще не рассказала?

— Не представилось возможности, пока что…

— Я бы посоветовал не затягивать с этим, все-таки болезнь может перейти в острую фазу в любой момент. Поддержка близких важна не только ментально, но и физиологически.

— Сейчас немного неподходящее время, у них у самих много проблем, — солгала я.

Доктор понимающе кивнул и протянул мне свежий рецепт на лекарства. Благодарно кивнув, я поспешно ретировалась из кабинета и вырвалась на свежий воздух. Прохладный ветер ласково трепал лицо, освещая сознание. Я распрямила спину и двинулась вперед.

Никогда не любила затяжную, позднюю осень. Этот период, когда сама земля еще не определилась, какая она: промозглая и готовая к снегу или еще пытается ухватиться за бабье лето, время от времени балуя горожан теплыми лучами солнца. Все бы ничего, но эти краски… Серые дома, серые листья, серые люди. Словно кто-то пролил бочку с краской сразу и на всех, размешивая все возможные оттенки серого в неприглядную картину. Купив таблетки у слишком радостной и доброжелательной аптекарши, я невольно позавидовала ей. Не знаю, чем она там балуется, но такая энергия и любовь к людям вызывала восхищение. Девушка за кассой приветливо улыбалась и шутила, про то, что все сейчас стали такими забывчивым, пытаясь навязать мне попутно дорогие витамины, но я вежливо отказывалась. Мы с ней постоянно играли в эту игру, словно она выбрала меня для тренировки навыков продажи, а я лишь понимающе кивала и твердо говорила нет.

Стоило мне щелкнуть зажигалкой, как внезапно меня пробила дрожь. Неприятная, мелкое подрагивание всех нервный окончаний в один миг. Лоб покрылся испариной, а руки окоченели. Я запнулась о камушек и замерла на месте. Что там говорил доктор?

Галлюцинации.

Я нервно смахнула каплю пота с лица.

Возле голой березы стояла Света и широко улыбалась. Такой доброй, широкой улыбкой, что мне захотелось провалиться под землю от стыда. Хотя я сама не понимала почему. Я завороженно смотрела на видение и не могла пошевелиться. Страх и паника сковала горло, когда она приподняла пальчик с идеальным маникюром и поманила меня. Я заставила себя сделать шаг навстречу, вопреки всем разумным доводом. Голосок в голове кричал: «Беги, спасайся, вернись к Деревянко!». Но внутри образовался котел, где плескалась жгучая вина, что принуждает меня идти к ней.

Я не могла понять природу вины, но следовала зову сердца. Приблизившись к такому реальному видению, я медленно протянула руку вперед. Света укоряюще улыбнулась и покачала головой. Холод сковал ноги, не позволяя мне пошевелиться.

— Странно, ты должна ощущать радость и умиротворение при виде меня, а тут! — Видение пожало плечами. — Этакий эффект успокаивающего присутствия.

— Ты нереальная…

— Конечно нет, глупая! Я же мертва, а это лишь игра твоего воображения, не переживай, я здесь лишь из-за твоего нервного перенапряжения, — Света усмехнулась. — Смотри, мне нужно было умереть, для того, чтобы научиться делать такие каламбуры…

— Я все-таки перебрала с таблетками или это просто из-за того…

— Что ты не знаешь, куда идти и что делать дальше. Жаль, что ты не рассказала мне о своем недуге раньше, я бы могла развести того папика на более качественное лечение, чем можешь себе позволить.

— Ну да, тогда бы у него появилось грязное желание устроить тройничок и все, конец нашей дружбе…

— Фу, все такая же пошлая, как и всегда…

Все казалось просто нереальным. Но в то же время внутри все кричало: мы это уже видели, мы ее знаем, очень — очень хорошо знаем… Руки подрагивали от волнения, а перед глазами всплывали картинки стершегося прошлого. Обеды в кафе перед работой, вечеринки на кухне после смены. Шутки Светланы, мои подколы и безграничное счастье от того, что я нашла себе друга.

— Кто сказал, что богатый не может быть любимым? — Света отпила глоток гибискусового чая.

— Общество и злые языки.

— Как будто меня это волнует. Ты стрелки то не переводи, с чего после вечера загруженной пятницы ты вместо того, чтобы уползти в свою нору устраиваешь здесь экстренный сбор?

— Мне первый раз за всю сознательную жизнь захотелось посплетничать о мужчинах… — Я лениво откинулась на спинку дивана.

— Мне нравится эта вставка… «Сознательную»… — Светлана откинула русые волосы назад. — Просто интересно, а что ты подразумеваешь под «бессознательной»?

— Цепляешься к словам, но поддержу твои глупые каламбуры. «Бессознательная» — это, в моем понимании, когда разум теряется в слишком большом количестве эмоций и просто не поспевает за происходящим, — уклончиво ответила я, пряча глаза от внимательной Светы.

— Ну, так о чем ты хотела посплетничать, бесчувственная ты наша?

— О членах, о чем еще взрослые женщины болтают…

Подруга залилась звенящим смехом, пролив чай на мой многострадальный рваный линолеум. Я кинулась за тряпкой, а она все смеялась и размазывала по лицу выступившие слезы, которые превращались в кровавые разводы.

Света приподняла руку и потянулась ко мне. Я нервно сделала шаг назад, спотыкаясь о поребрик.

— И танцы забросила, никакой грации! Как там твоя мама? Давно ее навещала?

— Что?

— В клинике у матери давно была? Про Перышко спрашивать не собираюсь, видела, что там с ним произошло, — я виновато потупила глаза. — Ну не надо, не вини себя. Если бы я знала о твоей проблемке — я бы тебе кактус с подоконника не доверила…

— Я, честно, понятия не имею как реагировать…

— А галлюцинация может видеть галлюцинацию? — Света заглянула за мое плечо.

Я нервно оглянулась назад и увидела высокого мужчину, уверенным шагом двигающегося по направлению к нам. Он шел слегка прихрамывая на левую ногу, попутно то сжимая, то разжимая пальцы на руках. Он смотрел куда-то в сторону, избегая прямого взгляда на нас, но мое сердце в очередной раз забилось, словно бешенное. Опасность.

Если от Светы веяло поглощающей виной и каким-то теплом, то от незнакомца разило ужасом и паникой.

— Тоже это чувствуешь? — Света инстинктивно скрестила призрачные руки на груди.

— Страх?

— Ужас. Беги!

И я побежала. Не понимая от кого и куда. Опавшие листья скрипели под ногами, а грязь мерзко хлюпала, разлетаясь в разные стороны комками. На улице ветрено и мокро. Сердце стучало как сумасшедшее. Я неслась в сторону противоположной тротуару, скользя по влажной земле, едва удерживая равновесие. Нехватка воздуха от быстрого бега перекрывает горло, сжимая нервы в тугой комок. Мужчина бросился следом. Тяжелые шаги разносятся за спиной, а инстинкт самосохранения орет в голове: Беги, спасайся, уходи! Но скорости не хватает.

Ну пустой улице в разгар дня, незнакомец силой вжимает в меня высокий забор и сжимает в тиски. Я начинаю задыхаться от страха. Чьи-то руки приподнимают меня вверх, лишая опоры как под ногами, так и той хрупкой опоры, на которой держались остатки самообладания. Я вижу перекошенное от злости лицо и проблеск узнавания режет сознание на две части.

Мужчина заказывает двойной виски и содовою, сканируя зал пронзительным взглядом:

— Все еще нехватка персонала? Та девчонка, кажется новенькая?

Мужчина вытирает нос салфеткой и поджимает губы:

— Могли бы и покрасивей девочек брать…

Мужчина кривит лицо и выкладывает пачку денег на барную стойку:

— В этот раз нас все устроило, ты хорошо поработала… А вот там у вас новый экземпляр?..

Две родинки на лице, густые рыжеватые волосы. Нахальная улыбка и животный оскал.

— Ну привет, поставщик…

Я отчаянно оглядывалась по сторонам, пытаясь позвать на помощь. Но страх сковал грудную клетку, не давая мне издать ни звука. Лицо мужчины казалось до боли знакомым, но в то же время, отторгающе пугающим. Я набрала полные легкие воздуха, стараясь закричать, как потная ладонь зажала мне рот, силой вжимая голову в холодный камень.

— Закричишь, убью на месте, мне уже терять нечего, — прошипел он, стискивая мои скулы. — Босс не хочет упускать тебя, ты была очень полезна, пока справлялась с работой и поставками… Но теперь ты не выполняешь план, а рынок-то растет…

Я попыталась укусить холодную ладонь и вырвать лицо из железной хватки, вертя шеей в разные стороны. Острая боль пронзила затылок, когда незнакомец резко рванул меня назад, ударяя о выступающие камни.

— Верочка, прекращай этот цирк. Мы нужны тебе, а ты нужна нам. Пора преподать тебе урок, напомнить о том, что самой тебе счета за больницу не потянуть…

Повторный удар пришелся в висок, и я потеряла ориентацию в пространстве. Голову заполонил туман, взгляд расфокусировался, а теплая жидкость медленно потекла по лицу, смешиваясь с холодным потом. Собрав последние силы, я дернула головой вперед, пытаясь ударить противника в нос, но силы не сопоставимы. Он криво усмехнулся и развернул меня, стальной хваткой приобнимая за плечи.

— Эй, парень! — Кто-то окликнул нас. — Все в порядке?

— Моей девушке стало немного плохо, она споткнулась и ударилась, сами знаете, какими неловкими могут быть девушки, — слегка встряхнув меня, он показательно сжал меня сильнее. — Но именно для таких случаев рядом есть любимые и сильные мужчины, да, дорогая?

Зрение начало подводить меня. Картинка сливалась в одно серое пятно, а ужас сковал грудную клетку. Я ощущала, как все тело покрывается липким потом, пока мужчина тащил меня к машине, стоявшей поблизости. Я судорожно глотала воздух, ощущая, как бешеный пульс грозил вот-вот перевыполнить годовой план по количеству ударов. Ноги потеряли опору, скрип багажника, шуршание пакетов и лязг металла. Чьи-то руки бросили меня на твердую поверхность. Силой разжали челюсти и засунули в рот кусок тряпки, перекрывая поток кислорода. Я ощущаю, как резкое движение мужчин заводит мои руки за спину, практически выворачивая суставы. Режущая нежную кожу запястий веревка или ремень, не знаю… и темнота.

Ледяной холод пробирал до костей. Я лежала в багажнике, прижавшись к твердой поверхности. Тяжёлый, металлический запах ударил в нос, смешиваясь с резким запахом бензина. Ощущение движения, негромкие голоса откуда-то из далека и многообещающая музыка с незатейливым мотивом.

Смех, который забирался под кожу, превращая всё внутри в ледяную глыбу. И тишина. Тотальная, абсолютная тишина, нарушенная лишь моим собственным, задыхающимся шепотом. Кляп, набитый шершавой тканью, не позволял кричать и дышать полной грудью. Каждая секунда растягивалась в вечность, каждый камень под колесами машины — угрозой. В голове стучал барабан, сердце колотилось в бешеном ритме. Паника душила меня, сдавливала лёгкие, забирая последние крохи воздуха. Я боялась. Боялась, что эта поездка лишь начало того ужаса, которой мне предстоит пережить.

Какофонию звуков нарушал звонок телефонов. Музыка прерывалась, а жесткий, хлесткий голос разрезал образовавшуюся паузу:

— Да, она у нас. Нет, шеф, в квартиру едем сейчас, действуем по плану «Б». Пришли те следователи и пытались нас поймать, но не успели. Да, будем осторожны. Сжечь весь дом?

— Да он совсем свихнулся… — добавился ещё один мужской голос.

— Тихо. Да, понял, локальный пожар. Верку к вам, да? В логово? Хорошо, сразу после поедем туда. Нет, нет, боли не причинили, все как вы и говорили. Да, понял. До связи.

Звонок прекратился. Мир вокруг замер, а потом наполнился оглушительной, леденящей душу мелодией — смехом, грубым, отвратительным, уверенным в себе. Я с ужасом осознавала, что погибнут люди. И я, и тот дом, который они планирует взорвать. Или поджечь, что в принципе, одно и тоже. Я приняла попытку вырвать руки из тисков веревки, но мышцы не слушались.

Машина замерла на месте, резко, заставляя меня по инерции удариться о что-то твердое, причиняя острую боль. Быстрый разговор, хлопок двери, чей-то шепот. Тишина.

И…

От взрыва, оглушительного, разрывающего барабанные перепонки, в ушах образовался гул. Я сжалась в плотный комок, ощущая, как тело сковывает ужас, а дыхание замедляется. Боль от ударов уходит на второй план, а по щекам градом катятся слезы.

И снова движение и бессвязная речь заглушается моими стонами. Зубы впиваются в кляп, сжимая до скрипа, вызывающего резкий приступ мигрени и тошноты.

Перед глазами возникает образ Светы и тут же гаснет, оставляя после себя лишь ощущение полной безысходности.