Когда прошлое молчит

Глава 19. Вера. Обретая очертания

В какой-то момент мне началось казаться, что время внезапно ускорило свой ход. Я четко ощущала, как летят секунды, ускользая сквозь пальцы и превращаются в дни, недели, месяцы. Но здравый смысл твердил, что прошло от силы пару часов. Биологические часы твердили о несущественном отрезке времени, в то время, как мозг отчаянно желал ускорить этот процесс. Я потеряла надежду разглядеть что-то в темноте. Но моя каморка не проявляла очертаний, не оставляя надежды найти какой-нибудь выход, камень, кусочек стекла или хотя бы ржавый гвоздик, котором можно было бы попытаться разрезать путы и подготовится к приходу Евгения в следующий раз. Тело болезненно ныло, раны ссадили, а голова грозилась взорваться от тисков, созданных мной, причиняя ужасный дискомфорт.

Я пыталась сохранять спокойствие, но часть меня, та, что отчаянно пыталась что-то спрятать, ревела от боли. Воспоминания крутились вихрем внутри головы, накладываясь одно на другое и смешивая ощущения в один бесконечный комок. Как там говорят? Самые страшные палачи — мы сами. Я ощущала, как холодные ножи проникают внутрь тела, прижимая оголенные нервы и вытаскивая наружу то, что должно было забыто. С каждым отрывком, с каждой ниточкой — я все явственней осозновала, что я заслуживаю всего того, что сейчас со мной происходит.

Я считала. Без остановки.

Доходила до пятидесяти семи и начинала с начала.

Пока…

Мозг сам по себе не стал считать дальше.

Граница была нарушена, пути назад не осталось.

Но я этого еще не знала.

— Ну что, девчонки, давайте соберемся после работы и отпразднуем эту восхитительную смену, мы этого заслужили! — Оля закрыла дверь в бар на ключ и закрыла пыльные жалюзи.

Я начала тихо отступать в сторону служебных помещений, осознавая, что Оля сегодня никого не отпустит. На праздники и вечеринки сил не осталось. Погоня за заработком, общение с гостями ради чаевых, вымученные улыбки и бесконечные разговоры высасывали меня до дна. Постоянная работа, дополнительные смены, все это не оставляло мне сил на нормальную жизнь. Единственное, чего мне хотелось — это забрать оставленные для меня поваром остатки, добраться до своего продавленного дивана и спать. Провалиться в сон и не вставать как минимум неделю. Но смеющаяся Катя преградила мне дорогу, в то время как Ольга извлекла дешевое вино из натертого мною до блеска холодильника.

— О, нет, Верочка, в этот раз у тебя не получится сбежать, считай это внеплановым собранием и тренингом по мотивации сотрудников вечерней смены! — Оля указала на потертый барный столик.

— Да, Вер, нам все необходимо познакомиться поближе, чтобы наша команда могла работать продуктивнее, — Лена, старшая официантка, расставляла стопки по бару. — Лидия Владимировна приказала нам всем подружиться, чтобы выручка перегнала дневную схему.

— Тем более, это важно для коллектива, сама понимаешь, — Оля пододвинула ко мне стопку текилы. — Женский коллектив по вечерам, среди пьяных мужчин…

— Вот, нам всем нужно обсудить зоны охоты! — Катя весело запрыгнула на стул, расстегивая верхнюю пуговицу. — А то я всех лакомых себе заберу, а вы так и будете помаду по акции покупать!

Я задумчиво посмотрела на стопку. Девчонки веселились, обсуждая способы развода мужчин на деньги, разглагольствуя о том, как это сделать с меньшими потерями. Решив просидеть здесь ровно столько, сколько требует вежливость, я с удовольствием опрокинула первую стопку. Чувствуя, как текила взрывается в желудке, расслабляя узелок нервов, прочно обосновавшемся внутри меня. Тем более платит контора, почему бы не расслабиться и попробовать, какая она на вкус, беззаботная жизнь?

— Вот девчонки, представьте себе, — Лена плеснула мне еще, весело подмигивая. — Вот вам дверь — за ней, богатый, но пожилой мужчина, вам нужно пробыть с ним час, он будет делать с вами все что угодно, претворять в жизнь самые грязные фантазии, то, о чем вы себе даже представить в самых страшных и мерзких снах не могли… Но за это вы получите сумму, которая позволит вам до конца своих дней не работать и жить на широкую ногу.

— Только скажи, где эта дверь, — хохотнула Катя, откидывая в сторону шикарные волосы. — Я туда хоть сейчас ворвусь!

Девушки засмеялись и дружно подняли бокалы вверх. Я лишь молча присоединилась.

— За взаимовыгодные отношение!

— И женскую хитрость!

— За мужчин, не знающих о том, что мы их используем!

Текила обожгла горло. Я с интересом наблюдала за шутками и перепелками, слушала грязные истории и скрытые желания. Казалось, в этот вечер, здесь и сейчас, девчонки не просто отпускали демонов наружу, но и подпитывали их мечтами о том, как они обогатятся, решат свои психологические загоны, порадуют внутреннего ребенка и станут теми, кто правит миром и членами.

Я вздрогнула от резкого шума. Дверь со скрипом раскрылась, а ослепительный свет ударил по глазам. Я невольно отползла в угол, пряча глаза от ослепительного света.

— Поднимайся, у нас есть незаконченные дела.

Сильная холодная рука дернула меня вверх. Резкий запах парфюма на секунду заставил голодный желудок жалобно сдаться, комок тошноты подступил опасно близко к горлу. Ноги послушно делали шаги на свет, отказываясь сопротивляться.

Я знала, что меня зовут Вера. Я знала, кто такой Евгений. Я знала, что я сделала.

Но я не знала, зачем я здесь. Им выгоднее убить меня и забыть, чем пытаться что-то сделать…

— Иди быстрей, Евгений приказал подготовить тебя к вечеру, так что не вздумай лишний раз дергаться, иначе вернешься в свою уютную каморку, поняла?

Две родинки на лице. Резкий шепот. Приторный запах изо рта. Я тяжело дышала, следуя за мужчиной, прогоняя в голове образы мамы и Светы. Лицо Лены. Улыбку Кати. Благодарный кивок Евгения.

Коридор ярко освещен. Мужчин ведет меня по камням, не давая упасть и регулярно поглядывая на меня странным взглядом. Мне некомфортно и больно. Словно все это происходит не со мной. Я внимательно изучаю стены, сделанные из красивой, отшлифованной рейки, приятно пахнущей древесиной. Мысленно пытаюсь представить, каковы они на ощупь, ощущаются ли шероховатости, есть ли на них некачественные изгибы, грозящие оставить занозу на нежной коже.

Я сжимаю пальцы за спиной, когда мы входим в маленькую комнатку за поворотом. Яркий свет слепит, заставляя зажмуриться. Мужчина силой усаживает меня на блестящую табуретку и громко кричит:

— Так теперь ты готова сотрудничать?

— Я не понимаю, что вы от меня хотите, — захныкала я. — Что я могу сделать?

— Ну по факту, уже нечего, но Евгений хочет видеть тебя в своей свите на завтрашнем вечере, я думаю, ты понимаешь, что это означает… Хотя я бы с удовольствием поиграл с тобой еще, как в старые добрые времена, когда ты все еще было моей…

А я не понимала. Или не хотела понимать. Мужчина покачал головой и достал небольшой ножичек, весело поглядывая на меня. Я сжимаюсь, пытаясь казаться меньше, незаметнее, хотя это мало помогает в комнате, где все подвержено ярким краскам, что даже редкие пылинки, проскальзывающие сквозь вентиляцию, словно подсвечиваются светом. Я отвожу глаза, стараясь не встречаться глазами с ним, но резкий удар по лодыжке заставляет меня упасть ничком на пол, поджав ноги и спрятав лицо от встречи с блестящей плиткой.

Руки ноют от натянутой веревки, которая скользит по незажившей коже, вгрызаясь в мясо. Я почти привыкла к этой боли, но к грядущему испытанию я не готова. Секунда тишины. И маленькое лезвие пронзает мое предплечье, встречаясь с костью. Я кричу. Бешено мечусь по полу, но мужчина сильнее. Он вжимает меня в пол и медленно водит ножом вправо-влево, почти нежными движениями.

— Ну давай, Вера, расскажи, все, что помнишь, маленькая сучка, — мой мучитель придавливает голову. — Пока ты не вспомнишь все, все, что ты натворила и сделала, я буду резать твою руку, до тех пор, пока ты не истечешь кровью!

Я кричала. Точно помню, что я кричала. От боли, от страха, от ужаса. Опять и опять. В какой-то момент, я ощутила, как сознание начало кружиться, утягивая меня в темноту, и я даже обрадовалась. Отключиться. Потеряться. Умереть.

Но стоило ощутить блаженную темноту — как новый виток боли вытаскивал меня в жестокую реальность.

Я неверяще смотрела на лужу крови, растекающуюся по полу. Я не была сильна в медицине, но потеря крови в таких количествах не являлась нормальной, как мне казалось. Нож покинул мое тело, а мужчина с силой сжал мою ладонь.

— Меня просили оставить тебя в живых, ради интересного эксперимента, поэтому тебе, дорогая наша Вера, придется потерпеть еще немного боли, — оскалился он. — Имей ввиду, если завтра или в любой другой день, ты будешь вести себя не соответствующе — то все повториться вновь.

Я неосознанно кивнула, надеясь в глубине души, что вот сейчас все и закончится — но в этот раз боль ослепила меня. Острый нож одним движение нырнул под ногтевую пластину. Ослепляя, раня, заставляя терять все то человеческое, что еще теплилось внутри меня. Я видела искаженное лицо, две родинки на щеке, улыбчивую Свету, которая протягивала ко мне ладони…

Пятьдесят шесть.

Пятьдесят семь.

Пятьдесят восемь.

Я иду по улице, напряженно оглядываясь по сторонам. Поздняя ночь, яркие звезды и вечные математические подсчеты того, насколько еще хватит денег для лечения, поддержание жизни в матери, которая даже не помнит моего лица. Шаги позади пугают, и я крепче сжимаю в кармане маленький перочинный ножик, надеясь, что он мне не понадобиться. Текила, выпитая с коллективом, придает храбрости, грея изнутри и заставляя верить в себя сильнее, чем когда-либо.

— Вера! Подождите!

Я нервно оглядываюсь на голос и вижу Евгения, быстрым шагом догоняющего меня. Дорогое пальто распахнуто, на шее болтается длинный шарф, а на лице сияет улыбка. Я торможу и вопросительно смотрю на него, сжимая импровизированное оружие в руках.

— Шел по улице, увидел тебя, дай думаю, провожу, нечего красивым девушкам по ночам одним разгуливать, — он поравнялся со мной.

— Мне недалеко, дом уже здесь…

— Вы мне не позвонили, хотя уже месяц прошел…

— С чего мне звонить вам, я вас видела один раз, и, если расставить все точки над «и», скажу прямо: ваше предложение и все последующие, меня не привлекают, — я вопросительно подняла бровь, глядя на него.

— Ну я бы не резал так с плеча, мы можем помочь друг другу, — он пристально посмотрел на меня. — Я слышал, ваша мама проходит лечение в одной из престижных клиник округа и, если верить моим сведениям, ваша зарплата со скрипом покрывает лишь одну треть счетов за оказываемые услуги.

— Я справляюсь, на жизнь не жалуюсь. Откуда вы вообще знаете, в каком состоянии моя финансовая жизнь?

— Нетрудно сопоставить ваши доходы и расходы… Все-таки место, где вы работаете, принадлежит моему близкому другу, а он всегда охотно делится со мной подробностями ведения бизнеса.

Я остановилась и с вызовом посмотрела на него. Всегда терпеть не могла, когда меня пытаются снять. Еще и так нагло и бессовестно, словно притормозив у обочины дороги и просто- напросто открыв дверь.

— Евгений, вы, возможно, не поняли, но меня не интересует ваше предложение, если вам нужно найти себе содержанку и игрушку, то вы определенно обратились не к той,

— Вот тут вы ошибаетесь, у всего есть цена, как я понимаю. А насчет содержанки, — он насмешливо посмотрел, — вы настолько высоко оцениваете себя? Не думаю, что кто-то бы согласился или даже, задумался, о том, чтобы взять ваш под крылышко, да еще и оплачивать за, простите, ваше бесценное время.

— Это уже переходит…

— Вы меня однозначно неправильно поняли. Меня не интересуете вы в качестве девушки, игрушки или что вы там еще себе надумали. Я рассматриваю вас в качестве бизнес-партнера. Неприметная, практичная и рациональная, насколько я могу судить…

— И о каком же бизнесе идет речь?

— Я наблюдал за вами, может вы и не замечали, но вы необычная девушка в современном мире… — Евгений хрустнул костяшками пальцев. — Не пытаешься казаться лучше, чем ты есть на самом деле, не придумываешь себе тысячу и одну проблему, не ходишь по психологам и салонам красоты. Просто делаешь все для комфорта других и пробуешь помочь всем окружающим…

— Если вы так пытаетесь заманить меня к себе на терапию, чтобы проработать детские травмы…

— Нет, что вы! — Засмеялся он. — Хотя вся эта мода на психологические игры и дыхание маткой, безусловно, развлекает, но нет. Нам нужна девушка, которая сможет направлять к нам таких заблудших овечек, которые надели на себя корону и делают все, чтобы их заметили и полюбили, не отдавая ничего взамен. Тех, кто выстроил в голове границы, которые хочется разрушить и предать огню все те принципы, в которые они так слепо поверили.

Я криво усмехнулась. Понимая, о чем он говорит, я ощутила легкую тревогу. Пока он рассуждал о том, как прогнил этот мир, как девушки пытаются сесть на шею бедных мужчин, требуя всего самого лучшего только из-за того, что они обратили на них внимание, я мысленно соглашалась с ним. В голове проскальзывали события сегодняшнего вечера, шутки девчонок из бара, разговоры в раздевалках…

— Так что скажете?

— Что от меня требуется?

— Все, что вам нужно — указывать новеньким официанткам и коллегам на правильных людей, — понимающе улыбнулся он. — Громко рассказывать о щедрых чаевых, делать верные замечания… А дальше все сделают уже заказчики. Суть моего бизнеса — мы делаем жизнь мужчинам проще, а девушкам — даем то, чего они так отчаянно жаждут: внимания и любви, как в сказках…

— И это все? — Удивленно спросила я.

— И все, минимум усилий с вашей стороны, просто указываете на наших мужчин, а дальше уже мы сами обо всем позаботимся.

С усилием распахнув опухшие от рыданий веки, я с ужасом огляделась вокруг. Стерильная комната давила на меня ярким светом ламп, а тяжелый взгляд сидящего напротив мужчины резал воспаленное сознание. Картинка не желала становиться четкой, расплываясь и качаясь. С удивлением обнаружив, что мои руки свободны, я с наслаждением размяла кисти, морщась от боли. Толстый слой крема покрывал потертости, приглушая резь. Протянув руки вперед, я попыталась сосредоточиться на руках, замечая неглубокие, но мучительные раны на запястьях, в деталях отражающие веревку, так долго фиксирующую их.

Картинка начала фокусироваться, избавляя меня от расплывчатых пятен, но не от одной маленькой пульсирующей красной точки. Она маячила перед глазами, двигаясь в такт ударам сердца. Такого еще не было. Молоточки в голове отбивали свой ритм, то ускоряясь, то замедляясь. Металлический привкус во рту нарастал, но стоило мне поднять голову и посмотреть в лицо сидящему напротив мужчине — стук прекратился. Внимательный взгляд со смешинкой, небольшой шрам над левой бровью, две ненавистные родинки и красивые голубые глаза буравили меня.

Его лицо постепенно принимало знакомые до боли черты, а оскал расплывался в довольной улыбке.

— Узнала, наконец-то… Я уже думал, после всех наших игр ты и не догадаешься…

— Слава?..