Когда-то был Апрель

Глава 18

Глава 18

Деревня — это стержень русской державы — её колыбель и божественная цитадель. Селение, в которое направлялись трое казаков в сопровождении Горда и Апреля, являлось скрытым символом уклада предков: знаком добра, веры и нерушимости — несмотря на лютые невзгоды.

Темнело. Окна деревянных срубов не светились вечерним мерцанием лампад. Местные соблюдали маскировку, не желая, привлекать непрошеных гостей.

— Пусто здесь, будто вымерла деревня, — глядя на покосившиеся избы, сказал Апрель.

— Нет, деревня полна жизни, — как пёс водил усами Пётр. — Скотиной здесь пахнет и травами скошенными.

— Верно, замечено, — поддержал казака Светлый пришелец. — Народу в деревни немного, но пустой её лихо звать. У пруда, в низине проживает тётка Прасковья. Вот к ней и наведаемся.

Деревня показалась Апрелю известной, словно бывал уже здесь однажды. Выйдя на небольшую площадь, он узнал вместительный сарай, сгоревший двести лет назад в схватке с поляками. Берёза, на которой был повешен хозяин медведя и неказистые избёнки, всё так же, кособочась, встречали странника и его инопланетного друга.

— Не может быть, — удивлённо прошептал Апрель.

— Всё возможно в нашем запутанном мире, — ответил громила.

Открыв калитку, Горд пропустил вперёд четверых путников, затем обогнав их, первым взобрался на крыльцо и постучал в дверь.

— Прасковья Егоровна, — слегка тарабаня огромным кулаком, позвал хозяйку пришелец, — это Горд Иваныч пришёл. Открой милая, застудишь меня.

Скрипнула дверь. На пороге стояла маленькая женщина лет пятидесяти. На ней длинная расшитая яркими нитями юбка, светлая кофточка и наброшенный на плечи тёплый платок. Увидев знакомого человека, она улыбнулась.

— Заходи, Горд Иваныч. Сейчас лучину зажгу, — сказала приветливая женщина.

На плече Горда висела вместительная сума из плотной ткани. Великан снял её и стал вынимать гостинцы.

— У меня подарочки для вас, Прасковья Егоровна, — похвастался он, достав из сумы круглый каравай чёрного хлеба, потом увесистый кусок сала, соль в небольшой коробочке и перемотанные тонкой верёвкой восковые свечи, которые ценились в деревне и считались предметом роскоши у крестьян.

— Ой, спасибо тебе, Горд! — глядя на подарки, радостно причитала женщина. — Солдатики вы мои родные, присаживайтесь, я сейчас на стол соберу.

Апрель лукаво подмигнул Светлому.

— Знаешь, как угодить…

— Время нынче такое, — ответил инопланетный гигант.

— Где бы умыться, хозяюшка? — спросил Пётр. — Чумазые мы, как бесята.

— Во дворе, солдатики, за мной идите...

Казаки и Прасковья Егоровна вышли на улицу. Собравшегося вслед за ними Апреля, остановил Горд.

— Быстро поужинаем и назад к обозу, — шепнул пришелец, — а служивые пусть отдыхают в избе. Уразумел?

— Понял я, — кивнул Апрель.

Комната, в которой накрывался стол, оказалась просторна. В ней с лёгкостью можно расположить ещё с пяток человек. Трое казаков ловили запахи продуктов. Проведя целый день без еды, они проголодались и теперь с жадностью наблюдали за хлопотами хозяйки.

Неслышно, почти воздушно из-за шторки, прикрывающей вход в отдельные покои, вышла девушка — молодая и очень красивая. Это была дочь Прасковьи Егоровны — Люба.

— А вот и дочурка моя, — приветствовал Горд красавицу. — Здравствуй, Любушка.

— Доброго вечера, — опустив глаза, скромничала девушка.

Казаки и Апрель привстали, наперебой поздоровались.

Длинный до пят сарафан скрывал от мужских глаз девичьи формы, но только не от донских молодцов. Казачки оживились. Прочитав нехитрый замысел своих ребят, Пётр показал костистый кулак парням, предупреждая их о нецелесообразности данного поведения.

Русоволосая Люба невесомо порхнула мимо мужчин, подошла к матери и принялась помогать по хозяйству. Расставляя тарелки, она косилась на русского офицера и, не умея скрывать свои чувства, мгновенно залилась краской. Её порозовевшие щёчки даже в свете свечи хорошо видны на прелестном личике.

Апрель отреагировал сдержанно. Он посмотрел на Горда, пальцем постучав по запястью, где люди двадцать первого века носят часы.

Громила еле заметно кивнул.

После нехитрых приготовлений на столе появилась пареная репа, мелко нарезанная капуста, блюдо с кусочками варёной курятины и хлеб.

Заметив, с каким аппетитом наворачивают казаки, Прасковья встала со скамьи.

— Я сейчас, — сказала она и вышла из комнаты.

Через минуту хозяйка вернулась, неся стеклянную бутыль с мутной жидкостью.

— Это вам, ребята.

— Вот это мы уважаем! — обрадовались казаки.

— Балуете нас, Прасковья Егоровна, — заулыбался Горд. — Ну, ладно, я тоже кружечку пропущу.

Апрель с нескрываемым интересом разглядывал гиганта.

— Ничто человеческое нам не чуждо, друг мой, — ответил на безмолвный вопрос Светлый. Он поднял наполненную до краёв кружку и, встав во весь свой громадный рост, произнёс тост: — Выпьем, господа казаки — за победу русского оружия!

— Ура! Ура! Ура! — хором ответили молодцы.

Апрель поднял чарку и троекратное «ура» также сорвалось с его уст.

Все мужчины, следуя традиции, выпили до дна.

У Прасковьи Егоровны на глазах появились слёзы. Её муж погиб, когда дочери исполнилось всего три года. Другого супружника Прасковья не нашла или не хотела искать. Так и осталась она вдовой, живя с единственной дочерью.

Люба барышней была молодой, но по тем временам, когда замуж выходили совсем юными — считалась старой девой. Всем хороша была дочка Прасковьи. Она стройна и лицом красива да только парней не сыскать. Приезжали как-то свататься из соседней деревни, но сердцу девичьему не прикажешь. Не по нраву пришлись ей парни — потому и живут мама с дочкой вдвоём.

Иногда, навещавший девичье царство Горд, видя бедственное положение семьи, помогал женщинам. Помощь была простой, но по деревенским меркам необходимой для выживания: крышу починить, дрова на зиму наколоть и в голодные дни принести продукты. А ещё, успокаивая хозяйку, пришелец говорил Прасковье, что приведёт жениха для одинокой Любаши. Теперь смотрела мать на молодых солдат и плакала, вспоминая заветные слова Горда Иваныча.

— Хватит грустить, Прасковья! Посмотри, какие парни со мной пришли. Орлы! — подбадривал женщину гигант.

— Ох, ребятушки, война же, — причитала Прасковья.

— Ничего — сдюжим! Да, Ваше Благородие? — похлопывая по плечу Апреля, улыбался в тридцать два инопланетных зуба пришелец.

— Спрашиваешь! Конечно, победим! Торпедо — Пари Сен-Жермен, три ноль. Можешь не сомневаться, — поддакивал Апрель.

Мужчины снова подняли кружки с деревенским напитком и снова опустошили их полностью.

— Как тебе сало, барин? Поди, нет такого в твоих дворцах? — смахивая хмельные капельки с подбородка, не унимался Горд.

Пшеничная водка — напиток не только для землян, если развязывает язык даже гостям из космоса. Щёки Горда раскраснелись и улыбка не сходила с его лица. Но почему-то, казалось, что слав подыгрывает веселью, строя из себя подвыпившего балагура.

— Отличное сало. Такого в Москве днём с огнём не найти, — смачно пережёвывал пищу Апрель. — Извини, что потревожил — непременно хочу узнать: сам сальце готовил или купил в мясной лавочке за углом?

— А ваше благородие-то разошёлся — не остановить! — рассмеялся великан. — Ничего не покупал. Сам растил поросёнка, сам колол, сам солил и съем сам! Давайте ещё по одной да прогуляемся.

— Мы с вами пойдём! — в голос вскрикнули по-настоящему захмелевшие казаки.

Слав покачал головой.

— Не переживайте, братцы. Сходим в одно местечко и быстренько вернёмся. Оставайтесь в избе. Ешьте, пейте, отдыхайте и спать ложитесь. Не ждите нас.

— Солдатики, куда же вы собрались? — поддержала Светлого Прасковья. — Горд Иваныч, человек умный и опытный, на ветер слова не бросает. Оставайтесь на ночлег.

Переглянувшись, казаки решили прислушаться. Тем более, Степану и Федьке не терпелось скорее пообщаться с хозяйской дочкой. И не было в том желании ничего дурного или паскудного. Просто поговорить. Дело-то молодое.

Выпив последнюю чарку, Апрель и Горд встали из-за стола.

***

Путь к обозу лежал через лес. Темень стояла непроглядная.

— Ничего не вижу, — бормотал Апрель.

— Не может быть?! Мне всё видно, — продолжал балагурить Горд. — Здесь светло, как днём!

— Днём я не спотыкаюсь. Фонарика с собой нет случайно? — спросил Апрель.

— Может, тебе ещё факел зажечь? Разве не замечаешь, как смотрят на тебя тысячи глаз и видят прекрасно нас красивых.

— Хочешь сказать… я тоже смогу, как они?

— А ты догадливый. Конечно, сможешь, например, лучше вон той птички, которая точно на тебя таращится. Ты только голову подними и встретишься с ней взглядом.

Небо затянуто облаками. Луна, которая могла бы помочь Апрелю, хоть что-то разглядеть вокруг, предательски отказывалась освещать растворившийся в ночи лес. Но как только землянин прислушался к совету гиганта, сразу стали видны очертания птицы и блеск глаз крылатого хищника.

Апрель представил подглядывающего за ним пернатого, затаившегося в чёрном дупле. Янтарными глазами слова следила за ним и громилой с планеты Слав, — и, вероятно, где-то в глубине своей птичьей души мечтала, что когда-то сможет поохотиться вместе с двуногими существами. Но сегодня ночь принадлежала не сове. Апрель сначала обнаружил птицу, а затем отчётливо различил силуэты десятка деревьев — и, наконец, прямо перед собой заметил улыбающееся лицо слава.

— Тоже мне… фонарик ему… — веселился громила. — Теперь видно?

— Поверить не могу, — оглядывался Апрель. — Я случайно летать не умею?

— Пока нет, но мы работаем над этой способностью, — серьёзно сказал Горд.

— Как-то просто всё получается. Раз, и слышу чужие мысли. Бац — в темноте вижу. Ты пришелец очень важный и занятой, но всё-таки объясни, как это происходит?

— А что особенного происходит? Ты перемещаешься в прошлое — летаешь без вреда для здоровья. Скорее, наоборот, с каждым полётом набираешься сил. Чему после такого удивляться? Неужели человек, путешествующий во времени и умеющий читать мысли, не может видеть во мраке или дышать под водой? Кстати, ты не пробовал понырять? — хитро щурился гигант.

— Ещё не успел, но думаю, что скоро придётся.

Горд сбавил шаг, а после и вовсе остановился.

— Мы пришли. Давай разделимся. Телеги расставлены вдоль дороги. Ты начнёшь с одной, я с другой стороны. Находим меч и сразу в лес. Если найдёшь первым, подашь сигнал.

— Какой ещё сигнал?

— Не знаю… кукушкой, лягушкой. Пошли уже. Я направо, ты налево.

Апрель приблизился к границе леса. За последним строем сосен убегала вдаль избитая французскими сапогами дорога. За дорогой пролегала бескрайнее поле.

Всего в пятнадцати шагах догорали костры. Французские солдаты спали вповалку, рядом с тлеющими, всё ещё жаркими углями. Решив начать поиски с крайней телеги, Апрель пригнулся и поспешил к обозу. Проскочив мимо солдат, он заметил знакомого су-лейтенанта: юношу, безусловно, не кровожадного, но готового выполнить самый отчаянный приказ своего полководца.

Вспомнив, как прыгали французы, Апрель улыбнулся и приблизился к первой из телег. Откинув покрывало, он бегло осмотрел содержимое. Разгребать серебряные светильники, создавая шум, не было никакой нужды. Закончив осмотр, он сбросил плотную овечью накидку со второй телеги и сразу увидел хорошо знакомый панцирь, а меч преспокойно лежал рядом. Ухватившись за двуручную рукоять, Апрель потянул его на себя.

Меч оказался тяжелее, чем ожидалось. Вспомнился Бонапарт, легко вращающий оружие над головой, но вдруг Апрель сжался, потому что почувствовал опасность. Он резко обернулся.

Надвинув на глаза шляпу, всего в полуметре стоял аргл. Тёмный сжимал в руке короткий кинжал. Заострённый конец оружия, находился в сантиметрах от глаз путешественника по мирам.

Возможно, от испуга или просто мобилизуясь, в теле землянина произошла мистическая детонация, похожая на взрыв ёмкости, в которой находилось одновременно и что-то гибкое, как тело гимнаста, и нечто непробиваемое, как скала.

***

Оружие разрывало прохладу ночного воздуха, издавая хорошо слышимый свист. Апрель отступал, прижимаясь спиной к повозке. Телега сковывала манёвр, но рождённая секундами ранее сила Фаро, открывала новые возможности, позволяя даже в стеснённых обстоятельствах управлять телом быстрее, чем разил смертельный клинок.

В пылу схватки время остановилось. Листья на деревьях и травы у дороги — замерли, словно уснул с ними и ветер. Яркие лепестки костра казались застывшими и холодными. Время остановилось или замедлило свой ход в сотни раз. Сражение с Тёмным превратилось в шахматную партию, где секунды для соперников бегут с разной скоростью.

Апрель в очередной раз увернулся от выпада и здраво оценил ситуацию. Обстановка была таковой.

Пришелец в чёрном, совсем не из лучших побуждений, свирепо размахивал клинком, стараясь поразить почти безоружного землянина. Почти, потому что правой рукой Апрель всё ещё сжимал старинный меч. Вторая неприятность — молоденький су-лейтенант проснулся и во все глаза наблюдал за схваткой очень быстрых людей. Его рука медленно тянулась к стоящему в пирамиде ружью. Оставалось единственное решение, которое могло исправить сложившийся конфуз.

Апрель оторвал от земли двуручный меч и, отчаянно взмахнув им, бросился вперёд. Он не столько желал нанести увечья арглу, сколько хотел отогнать от себя назойливого пришельца.

Богатырское оружие не дало осечки. Бросок оказался настолько удачным, что с Тёмного снесло шляпу, но важно другое — старый меч сломал пополам и без того короткий клинок.

Удивлённо, и как показалось, даже испуганно, Тёмный пришелец прошептал одно лишь слово:

— Беркут?

Апрель отвлёкся лишь на секунду и не заметил подкравшегося сзади су-лейтенанта, а француз со знанием дела, нанёс стальным наконечником ружья удар в спину. Аргл тут же выхватил из-за пояса кривой нож и бросился добивать раненого противника.

Ужасная боль пронзила тело. Апрель сделал шаг вперёд, вырвав штык из своей лопатки. Он сорвался, словно рыба с крючка. Потом был шаг вправо, затем движение назад. Неуловимым образом Апрель переместился за спину су-лейтенанта и, прячась за французом, стал прикрыться от инопланетной атаки им как щитом.

Пришелец не останавливался. Быстрыми, рвущими плоть ударами, он расчленил француза на десятки кусков, так и не сумев дотянуться до главной цели.

Верхняя часть головы офицера из маленького поместья близ Марселя косо скатилась в одну сторону, а нижняя часть, сверкнув идеальным прикусом на челюсти, свалилась к ногам Апреля.

Казалось, что аргл сейчас настигнет неопытного бойца и разделает его, как юного су-лейтенанта, но громадный Горд, в одно мгновение закончил первый для Апреля поединок.

Фритский кинжал вонзился в плечо Тёмного, перебив ключицу. Великан продавил лезвие вниз до того места, где у человека находится копчик и силой вернул кинжал назад к ключице. Вырезав кусок спины, он заглянул в пробитую брешь и без раздумий перерубил жилистый хребет.

— Эка я его! — вскрикнул гигант, наступив поверженному арглу на затылок.

Затем Горд поднял Апреля, положив его на своё плечо, а на второе плечо взгромоздил Тёмного бойца. Без сожаления посмотрев на кровяные куски человечины в траве, он поднял меч Беркута и рванул в непроглядный лес, оставив молодого француза непохороненным.

Бой возле монастырского обоза прошёл настолько стремительно, что никто, кроме су-лейтенанта не заметил сражения — да и тот месье уже ничего никому не расскажет. Остальные солдаты продолжали сладко спать, мечтая о скорой победе, пропустив, возможно, самую захватывающую схватку этого лета.

Горд бросил поверженного аргла на землю и осторожно прислонил Апреля к стволу могучего дуба.

— Ты как? — коротко спросил гигант, у истекающего кровью землянина.

— Не знаю. Меня ранили в спину. Чертовски больно. Будто кол осиновый вбили между рёбер.

— Кол, это жуткая штука! Если его заточить небрежно да посадить на него живого человека, вот тогда приятного мало. А здесь чего? Здесь царапина, — подбодрил слав. — Чем тяжелее твоя травма, тем быстрее модернизируется твоё тело. Был бы приказ, я бы тебя сам освежевал, ну чтобы ты быстрее стал настоящим воином.

Апрель не оценил юмор Светлого. Он тяжело дышал, смотря темноту.

— Не выживу я. После такого ранения люди умирают.

— То люди, — подмигнул Горд. — На Земле, Апрель, после обычного человека только могилка и остаётся, а ты же у нас особенный экземпляр. История для тебя длинная сложена; захочешь да не помрёшь.

Апрель сидел на сырой земле, ещё не понимая, пришла за ним костлявая с косой или протопала мимо, прихватив только су-лейтенанта. Но к великому удивлению, буквально через минуту, боль отступила, мысль о неминуемом конце стремительно улетучилась, а нанесённое штыком увечье, затянулось, будто его не было вовсе.

— Я же говорю, всё будет, как должно быть. Помню один бой на Бенидоре. Но не время ещё рассказывать. Позже поделюсь подвигом, — романтично закатил глаза великан, вспоминая, как уложил титановым зубилом две фритские когорты.

— Лучше бы ты молчал. Только обещать можешь. Но чувствую я себя нормально. Ничего не болит, даже не чешется, — шевеля плечами, оживился Апрель. — А с этим, что делать? Или тоже потом расскажешь?

— С этим? — толкнул ногой тело аргла слав. — Механизм сломан, но починить можно. Сам же Тёмный ещё внутри. Слушает нас. Затаился.

Горд поднял обездвиженного Тёмного на плечо и кивком головы велел следовать за собой.

Апрель не чувствовал ни усталости, ни нанесённого штыком ранения. Огорчение вызывало лишь залитое французской кровью лицо — совсем неприятно чувствовать сладковатый вкус на губах.

Зайдя в глубь леса, Светлый бросил тело в траву, прихлопнул в ладоши.

— Уважаемый Апрель, а теперь внимание! Сейчас ты станешь свидетелем изгнания беса!

Громила перевернул Тёмного на грудь, достал тот самый кинжал, коим сразил соперника и, словно опытный мясник, стал знакомить с внутренними органами пришельца.

Заметив вскинутые от удивления брови на лице землянина, Горд кашлянул, но всё равно продолжил.

— Будь внимателен! Это не человек. Это искусственный организм. Сделан он из хрящей и сверхпрочных жил. Здесь нет ни капли человеческой крови. Всё изготовлено под заказ — для каждого определённого воина. У костюма нет ни папы, ни мамы, ни тётки, ни бабки, а только воплощённая мысль инженеров. Работает тело безотказно, если не помочь ему сломаться. Слабые места нужно знать заранее. Их два! Первое — район ключицы; фритская сталь вонзается в плечо, будто в масло. Второе место, где торс соединяется с ногами. Подобраться сложно, но, вполне возможно — в чём ты не раз ещё убедишься. Внутри Тёмного всё очень сложно и на детальное описание уйдут века. Потому важно знать, что в первую очередь надо ломать, то есть вот этот стержень или назовём его, позвоночник, — Горд ткнул кинжалом, будто указкой в перерубленный отросток. Он задержался лишь на секунду и продолжил: — Позвоночник сломал, и на короткое время аргл обездвижен. Если его недобить, то боец восстановится и будет бегать за тобой с одной целью — содрать кожу и желательно с ещё тёплого. Чтобы такого живодёрства ни в коем случае не случилось, нужно уничтожить тварь. И вот он финал. Внимание! Клинком мы вскрываем тело и запускаем внутрь солнечные лучи — тогда ему точно звездец. Но если на дворе ночь или ты в пещере без света или ещё чёрт знает где, где нет солнца, то тогда надо вырвать стержень силой рук. Рекомендую всегда ломать стержень, что сейчас я и сделаю!

Слав прижал поверженное тело ступнёй и, ухватившись могучими пальцами за оба конца перерубленного хребта, резко потянул на себя. Через мгновение с хрустом, разрывая связки, Горд выдернул две толстые, костлявые жилы. Тело аргла вздрогнуло, ноги, как-то неестественно подвернулись, а из бездыханного врага вырвался тончайший луч.

Мелькнув лишь на долю секунды, Тёмная сущность устремилась за хмурые облака.

— Ты заметил его? — смотря на звёзды, спросил Горд.

— Видел, — романтично ответил землянин.

— Он отправился домой, на планету Аргл. Земной путь для этого Тёмного окончен, но, не навсегда, к сожалению. Понимаешь?

— Не совсем, — пожал плечами Апрель. — Жилы, удар в ключицу, стержень и позвоночник — всё это крайне интересно, но зачем нужна такая невероятная загадочность, с каким-то диковинным секретом? Я за кристаллом прилетел?.. так тебе дела нет до кристалла. Даже не проверил, на месте ли он. Зато я видел проводы фантома. Перед моими глазами застыл несчастный француз, которого, между прочим, звали Жан-Пьер… и меня чуть не убили. Не выстраивается в моей голове логический путь. Возможно, ты мне объяснишь? И ещё… что это за картина такая, где я весь в огне?

Пока Апрель задавал вопросы, Горд, словно экскаватор, рыл руками и фритским клинком могильную яму, чтобы сбросить туда поверженного аргла.

— Священник написал эту картину, — не запыхавшись, сказал Светлый. — Звали священника отец Александр. Хороший был человек — душевный. А что касается подсказок, сам посуди. Спрашивают тебя казаки: что происходит, ваше благородие, откуда взялся ты, барин, почему всё так, а не вот эдак, барин? А барин молчит, бровки поднимает, не знает, что ответить. Потому что бесполезны слова, Апрель. Ты делай своё ремесло с душой, и победа придёт обязательно. Как говорится, меньше трёпа — больше трупов.

Горд отряхнул ладони и пинком скинул тело аргла в яму.

Не получив должного ответа, Апрель Старцев безнадёжно вздохнул, понимая, что слав не хочет или не может рассказать ему всей правды. Но выбор сделан. Вернее, он сам выбран космическим разумом. Всё, что остаётся сейчас, это плыть по течению, стараясь не хлебнуть лишнего и не утонуть в загадках безграничной Вселенной. В любом случае он жив и здоров, а тело его только крепчает.

«Значит, будем двигаться и только вперёд», — бодрил себя Апрель.

Он шёл позади слава, смотрел на меч, лежащий на могучем плече пришельца. Упомянув о спрятанном в нём кристалле, Горд не повёл и глазом. Или он точно знал, что в рукоятке скрыт кристалл, или, летая в прошлое дело вовсе не в поисках элементов Фаро. Ведь добыть меч или захватить весь обоз, громила смог бы и без помощи, какого-то мальчишки из двадцать первого века. Возможно, Апрель необходим в качестве контейнера или в лучшем случае в роли почтальона во времени, для доставки частей инопланетного разума.

Вопросов было много — ответов почти нет. Если Апреля тревожила загадка, по какой причине он отправлен в прошлое, то великана интересовало нечто куда более значимое.

Пока он, безусловно, делая важное дело, оберегал неопытного Апреля, прогуливаясь меж дубов и сосёнок — Веттер, Беркут и Милош своими телами прикрывали отступающую армию. Арглы набрасывались на обескровленные русские полки, вырезая солдат сотнями. И не было сейчас важнее задачи, чем та, которую решали Светлые.

На подходе к деревне Горд остановился. Он открутил металлический шар, венчавший двуручный эфес, и перевернул оружие. Из массивной рукоятки выпал небольших размеров кристалл. Минерал был гораздо меньше своих собратьев, с которыми уже довелось познакомиться.

— Друг мой, — передавая кристалл, говорил Светлый пришелец, — сегодня мы сделали всё быстро и в срок. Прими этот источник силы и откройся ему. И удачного тебе возвращения домой, Апрель.

Громила, обнял землянина, обхватив могучими руками. В медвежьих объятиях Апрель ощутил неземную крепость и твёрдое как камень скалы тело, почувствовав силу, которой впору двигать моря и горы. Но непробиваемая мощь инопланетного великана ничего не значили без того, кто жил внутри земного костюма. Апрель заметил, спрятанный в совершенном организме огонёк, — светящийся, тёплый, а порой и жгуче опасный дух Горда. Фантом разрешил увидеть себя и позволил запомнить навсегда эту встречу.

Короткое общение сущностей из разных миров, закончилось заключением братского союза и вековой дружбой между землянином и славом. Поставив печати на мистических скрижали, Горд расцепил хватку и, пряча гигантское тело за стволами деревьев, через мгновение исчез в лесу.

Апрель остался один. Он стоял на границе деревни и леса, сжимая кристалл в кулаке. Мысли и неведомое ранее ощущение прикосновения к вечности, оставили глубокий след, а встреча с эфирной сущностью Горда, призывала задуматься.

Взглянув на кристалл, Апрель понял, что уходить назад в будущее ещё рано. Необходимо вернуться в избу Прасковьи и обязательно попрощаться с донскими казаками. Нужно прийти в деревню и пожелать служивым удачи.

На крыльце сидел Пётр. Услышав шаги, он улыбнулся, но заметив окровавленный мундир, встревожился и спросил:

— Что случилось, барин? Где твой друг?

— Всё в порядке… всё хорошо, казак, — ответил Апрель. — Не переживай за Горда. За меня тоже не волнуйся. Не моя это кровь.

Простой ответ успокоил. Бородатый придвинулся ближе к стене дома, освобождая место на ступеньке для офицера. Апрель благодарно присел рядом.

— Нравятся мои ребята? — спросил Пётр.

— Отличные парни…

— Племяши мои… во как… Здесь, понимаешь, такое дело: брата старшего моего убили — уже давно, а ребятки мне, как сыновья после этого, — признался казак и, прикоснувшись рукой к бороде, разгладил оттопыренные волоски. — Спят они сейчас. Умаялись…

— Хорошее дело, сон. Сам чего не ложишься? Меня ждёшь?

— Жду. Потому что спросить хочу.

— Что же ты тянешь? Спрашивай.

Пётр задумался и вполне серьёзно задал вопрос:

— Меня интересует, как мы француза победим. Ты сказал, разобьём врага и что викторию праздновать будем в Париже. Так?

— Верно, в Париже.

— Хорошо. А как же мы справимся? Армии-то нет.

— Как это нет, есть армия. Отступила она. Осень скоро закончится, а там и морозы на выручку придут. Бог даст, победим французов.

Казак несогласно замотал головой.

— Армию я пока мыслю только наполеоновскую. Шли они к Москве — им конца не видать. Ладно, поверю тебе, есть армия. А что ты о морозах сказал?

— Говорю, поможет нам зима. Зима лютая будет, помёрзнет француз.

— Французы мёрзнут, а русским, что не холодно? Я жуть как холод боюсь. Да и мои племянники не особо рады морозам. Как же зима поможет нам? Мы не люди или у русских мех по всему телу, как у медведя? — развеселился Пётр.

— Меха у нас нет, это точно, — в ответ улыбнулся Апрель. — Не знаю… стереотипы… принято так думать, что морозы русских пугают, но не убивают, в отличие от иноземцев. Ты, поди, зимой на коня запрыгнешь и скачешь по степи в портах и в одной рубахе да без шапки. И ничего. А если любого из французов на холод? Да он уши отморозит и заболеет так, что отлёживаться ползимы будет. Или хуже того, лёгкие простудит и всё — конец человеку: двусторонняя пневмония, «Ковид-19» и будь здоров! Вот и получается хоть и холодно нам, но всё-таки не так, как французу.

— Есть в твоих словах правда. Не подумал, что басурманину на морозе совсем худо, — согласился казак, начиная мечтать о победе и о прогулке по неведомым улицам европейского города. — Когда доберусь до Парижа, пойду с братами в кабак. Половые там зовутся, гарсонами… да ты знаешь о том барин…

— Знаю. Слышал о таких товарищах.

— Ну, так вот. Подзову я его и скажу. Вина мне подай… мухой! — размахивая кулаком, разошёлся Пётр.

— Да нет, надо сказать: быстро. Надо окрикнуть гарсона и так с лёгким презрением: быстро вино мне неси! — слегка отредактировал мечты казака Апрель.

— Да, так и скажу: неси вина, мухой! — гнул свою правду казак.

— Ну, мухой так мухой, — простодушно рассмеялся Апрель.

Глядя на всходящее из-за рассеявшихся туч солнце и вспоминая прошедший день, Апрель понял, почему захотелось хоть ненадолго, но задержаться в этом времени.

Чего только стоит мимолётное знакомство с одним из главных злодеев, известных человечеству, Наполеоном. Апрель, безусловно, был впечатлён общением с французским полководцем, но встреча с простыми русскими женщинами и обычными казаками, весьма напоминающих людей, с которыми приходится общаться и жить бок о бок в современной Москве — впечатлила гораздо больше.

Тётка Прасковья — походила на его любимую бабушку; те же тёплые глаза и безмерная забота о близких. А казаки? Они даже внешне ничем не отличались от тех казаков, которых Апрель видел по телевизору и на праздниках.

Между поколением, противостоящем французской армии и теми людьми, кто беззаботно живёт в двадцать первом столетии, громадный промежуток времени, но понимание, что мы и они, это один народ — сразило Апреля.

— Покемарить мне надо, — зевнул Пётр. — Так и не сказал, откуда свалился ты на нашу голову...

— Спи, брат, — похлопав по руке, попрощался Апрель. — И мне пора.

Казак прислонился к стене и сразу уснул. Привыкший к трудностям походов солдат сидел на крыльце и еле слышно похрапывал.

Апрель осторожно, чтобы не разбудить служивого, встал и направился в лес. Зайдя вглубь чащи, он остановился возле высокой сосны. Обняв ствол, зажмурил глаза. Казалось, что улетев в будущее, он оставляет казаков, тётку Прасковью, Любашу и весь русский народ в невероятной опасности — непросто бросает их в беде, а предаёт, словно нет у него ни капли совести. Стране нужна его поддержка, но самый сильный воин почему-то должен оставить истерзанный народ один на один с Тёмными убийцами.

Апрель разжал кулак, посмотрел на кристалл. Минерал слегка обжигал ладонь, не переливаясь разноцветьем красок.

— Это моя война, но не в этом времени, — понял Апрель. — Мне пора...

И снова он оказался в вихре, несущем его по туннелю из ярких бликов и ослепляющих вспышек. Мгновенно пройдя временной путь, Апрель открыл глаза и обнаружил себя, сидящим за столом в своей однокомнатной квартире в Москве.