Когда-то был Апрель

Глава 5

Глава 5

Апрель нажал на кнопку звонка, после чего дверь открылась. Широкой улыбкой Апреля встретил невысокий, седовласый, худощавый человек лет семидесяти пяти, вовсе не напоминающий древнюю развалину.

Чтобы придать встрече торжественный вид, Матвей Сергеевич облачился в чёрный костюм, белоснежную рубашку и стильную бабочку. Его взгляд, чуть помутневших от возраста глаз, излучал приветливые нотки: немного наигранно минорные нотки, слегка преувеличенно триумфальные, но старик почти не фальшивил. Он действительно любил парня с нижнего этажа и хотел подарить ему тёплый, незабываемый вечер — и неподдельная радость читалась на его открытом лице.

Лёгким реверансом из давно ушедшего прошлого Матвей Сергеевич предложил ночному гостю пройти в дом.

— Мой мальчик, я заждался тебя, — радостно приветствовал сосед.

— Разрешите? — показал бутылку коньяка Апрель.

— Заходи скорее. Спрашиваешь ещё! — пропускал молодого юбиляра Матвей Сергеевич. — Лучше поздно, чем никогда. Ты человек слова — обещал навестить старика, значит, что?

— Значит, меня ждёт знаменитая закуска от господина Фирсова, — улыбаясь, ответил Апрель.

Матвей Сергеевич рассмеялся. Что-то радостно бормоча под нос, он хлопнул по плечу парня, а сам отправился на кухню.

Апрель прошёл в просторную комнату и присел в хорошо знакомое кресло. Рядом стоял невысокий столик из красного дерева с изящными резными ножками в виде расправивших крылья лебедей. Погладив заострённые клювики пернатых, Апрель Старцев откинулся на мягкую спинку и, наслаждаясь тишиной, наконец-то, расслабился. Немного устав от клубной тусовки, он прикрыл глаза. Квартира пожилого соседа ему напоминала о добрых школьных годах. Здесь он чувствовал себя уютно и защищённым.

Трёхкомнатная квартира Матвея Фирсова напоминала тайный музей, доступ в который имели лишь избранные ценители. Все комнаты были просторными с высокими потолками. Окна во всех комнатах завешаны плотными шторами. Всюду массивная мебель: стулья с яркой обивкой, дореволюционный сервант, люстры из хрусталя, кресла, полочки, диваны, диванчики и тиканье разнообразных больших и маленьких часов. Атмосфера в квартире была пропитана сказочной стариной и изяществом. Ещё юношей Апрель часами рассматривал замысловатые предметы. Со стен корчили страшные рожи экзотические маски. Статуэтки идолов ровными рядами на комоде, надували щёки и шептали магические заклинания. Апрель замечал в этих предметах нечто большее, чем видят даже самые скрупулёзные собиратели. Конечно, опытные коллекционеры знают цену таким вещам и даже истории и мифы, посвящённые древним экспонатам, но Апрель чувствовал их особенно. Не произнося ни слова, он разговаривал с ними, будто знал их когда-то в прошлом, словно все эти предметы, может быть, не всегда добрые, но очень старые знакомые.

С кухни слышался скрип открывающихся дверок вековой мебели и звон вынимаемой с полок посуды. Приобретённая за долгие годы поварская хватка холостяка позволила господину Фирсову быстро расправиться с заранее приготовленными продуктами. Заходя в комнату с подносом, на котором расположились колбаска, ломтики тонко нарезанного лимона, заплесневелый сыр и Бородинский хлеб — он, как заправский официант, невзирая на свой уже недетский возраст, лихо маневрировал среди резной мебели.

— Кушать подано, господа! — отчеканил Матвей Сергеевич.

Оценив старания хозяина и приглашая жестом невидимых гостей, не менее торжественным тоном Апрель добавил веселья.

— Прошу всех к столу. Присаживайтесь… и, пожалуйста, не толкайтесь…

Матвей Сергеевич от души рассмеялся.

Расставив немногочисленные тарелки с угощениями, старик расположился в кресле напротив. Посматривая с хитринкой на Апреля, он открыл бутылку с французским напитком.

— Хороший коньяк с лимончиком вприкуску вдохновляет беседовать до утра. Хочу сказать, Апрель… Тебе уже двадцать пять лет. Это серьёзный возраст, сынок. Ничего, что я тебя так называю, сынок?

Апрелю отчего-то стало неловко. Старик будто хотел непременно угодить, словно проштрафившийся друг.

— Я благодарен вам за всё, Матвей Сергеевич. Разве ещё найдётся на Земле то место, где меня так ждут, где мне так спокойно и душевно. Вы самый близкий человек для меня. Каждое ваше слово на вес золота.

— Спасибо, Апрель, — вздохнул по-стариковски хозяин квартиры. — Ничего особенного я не делал. Просто выполнял свой соседский долг, если изволишь. Так вот, я, собственно, не о себе, я хочу поздравить тебя. Ведь мне тоже когда-то было двадцать пять, и я знаю, какой это важный рубеж в жизни. Давай выпьем за удачу и перемены, которые неминуемо ждут тебя в будущем.

Они дружно подняли бокалы с ароматно пахнущим коньяком, и благородный напиток через мгновение согрел изнутри.

— Спасибо за поздравления. Только о каких переменах вы говорите? Откуда им взяться? — прикусив дольку лимона, задал вопрос Апрель.

— Жизнь дарит немало сюрпризов, мой мальчик, — приподняв бровь, ответил старик. — Посмотри на себя. Взгляни на своих сверстников. В двадцать пять вы совсем ещё дети. Но кто знает, может быть, и тебя ждут метаморфозы, так сказать. Всё-таки непростая дата — двадцать пять лет.

— Вы правы. Моё поколение избаловано бездельем, — поддержал разговор Апрель. — Не знаю, каким вы были в мои годы, я только вижу вас в настоящем. Сколько лет мы знакомы? Лет десять, наверное. За это время вы совсем не изменились — даже, скорее, помолодели.

Апрель не лукавил и не льстил старику, сказав, что тот выглядит бодрячком. Матвей Сергеевич действительно создавал впечатление мужчины внешне пожилого, но знающие его люди, отмечали, что он совсем не болеет. А ещё, так же как и другие знакомые, Апрель поражался великолепной памятью и выносливостью соседа: он был эдаким сухощавым бычком, с посидевшими кудрями. Возраст человека хорошо читается по походке или, например, по желанию познакомиться с одной или двумя дамами сразу.

Матвей Сергеевич не мог представить свою жизнь без женского общества. Он часто путешествовал. Пару-тройку раз в год улетал в тёплые страны. Но пенсионный отдых с лежанием пупом к солнцу его совершенно не устраивал. Старик любил много и вкусно поесть, обожал шумные праздники с посещением молодёжных дискотек и будто юнец отрывался в ночных загулах.

Апрель несколько раз летал вместе с Матвеем Сергеевичем на побережье всем хорошо известной Турции, видя собственными глазами, как бодро и зажигательно, тот проводит время. Пользуясь природным обаянием и немаловажным финансовым превосходством, в сравнении с конкурирующими за знакомство с девушками молодыми людьми, Матвей Сергеевич в мгновение превращался в ловкого, обольстительного ловеласа, без видимого труда, пленяя длинноногих или совсем невысоких красавиц. Поразительно, но девушки влюблялись в него, несмотря на преклонный возраст. Матвей Сергеевич никогда не возвращался с вечеринок один, и всегда находилась та, с которой он приходил в свой шикарный номер; а на рассвете, молодая счастливица шептала ему: «Спасибо за прекрасную ночь, Матвей». Затем, позабыв об амурных приключениях, сосед Апреля как ни в чём не бывало, завтракал и смело отправлялся на пляж играть на песке в волейбол. После плотного обеда пожилой сорванец гонял мяч с босоногими турками на зелёной лужайке и даже забивал голы. Победив свой возраст, наступало время сытного ужина, а после снова в бой — на весёлую дискотеку.

Интересно, что вернувшись в Москву, Матвей Сергеевич бесконечно стонал, говоря, как он непомерно устал. Не стесняясь, жаловался на больные ноги и тревожился за шум в голове. Принимать за веру старческое ворчание не давали фотографии разудалого соседа и память о нескончаемых вечеринках в кругу соотечественниц или чернобровых гражданок других государств. В возрасте Матвея Фирсова люди способны плясать только под арфу или под губную гармошку, а уж о знакомстве с юными девами и говорить не приходится. Так что Апреля не провести. Бодрость духа и желание удивляться, дружно уживались в Матвее Сергеевиче вместе с наигранным ропотом и расчётливым умом.

Сегодняшний вечер тоже проходил достаточно живо, в дружеских беседах и воспоминаниях о молодости Матвея. Сосед весело рассказывал побасенки из своей, а, может быть, и не только из своей жизни. Апрелю, как всегда, нравилось слушать пожилого друга.

— Вы в отличной форме. Я хочу произнести тост, — сказал Апрель, наполняя бокалы. — За долголетие! За светлую голову и чистое сердце! За вас, Матвей Сергеевич!

— Ой, спасибо, дорогой! — воодушевлённый стандартными пожеланиями, ответил хозяин квартиры.

Настроение было отличное. Всегда приятно провести время в семейной обстановке и поговорить с хорошим человеком неважно о чём — о пустяках или о вечном.

— Знаешь, Апрель, а я приготовил тебе подарок, — выбрал удобный момент Матвей Сергеевич.

— Для меня ваше общество — лучше любого гостинца, — скромничал Апрель.

— Перестань, не стоит нахваливать дедушку. Я не заслужил. Перед тем как подарить тебя одну замечательную вещь, расскажу правдивую историю. Думаю, она тебе придётся по вкусу. Идёт?

— Люблю ваши рассказы. Конечно, согласен.

— Было это давно… в году так в восемнадцатом прошлого столетия. Время тогда было жуткое: красные, белые — чёрт их знает, каких только не было повстанцев и разных бродяг. Людишки власть делят, грабят друг дружку — воюют, одним словом. В общих чертах, революция. Ну, сам понимаешь, кому восстание против деспотии, а кто-то подзаработать лихостью сподобился. Был такой Федя Пехота. Грабил он буржуев и других богатеньких. Брал всё, что плохо лежит. На поезда даже нападал ухарь; большая банда у него была. Но как говорится, если запутался в верёвочке, то сколько ей не виться конец один — повесят злодея на плетёной удавке и прямо за шею. И устроили чекисты засаду на Федькину шайку. Клюнул Пехота на приманку и угодил в ловушку. Отчаянно сопротивлялись ребятушки, но силы были неравны. Где уж там. Всех разбойников перебили. И Федька погиб вместе со всеми своими секретами. Хотя живым его взять хотели — и не для того, чтобы судить безбожника, закидывая булыжниками. В народе поговаривали о несметных богатствах Пехоты. Мол, есть деревушка, куда отвозит награбленное барахлишко супостат и взять Фёдора нужно живым, чтобы узнать, где прячет негодник украденное. А тут такой казус: нет Феди и нет клада. Никто так и не узнал, где схоронил своё состояние кровопийца. Эту историю я слышал ещё мальчишкой. Запомнилась она почему-то. Романтика, разбойники, клады… ну ты понимаешь. Так вот: вырос я, за двадцать мне в ту пору стало, и начал я искать. Знал примерно, где шастала Федькина банда; севернее Москвы она промышляла. Не буду утруждать тебя подробностями своего поиска, скажу кратко: когда исполнилось мне двадцать пять лет, нашёл я эту деревушку и дом нашёл. И что ты думаешь в том доме? Правильно: Федькин схрон! Чего там только не было. Серебра полтонны, ложки, поварёшки, подсвечники — часов карманных целый сундук. Предметы были чудные, разной ценности и старины. Видишь аппарат? — Матвей Сергеевич пальцем указал на напольные часы.

— Ну как же… часы будь здоров. Вижу и не в первый раз, — согласился Апрель.

— Нашёл их в том самом доме. Наверное, Пехота усадьбу обчистил богатую, потому что на дороге такие часы не валяются. Очень они мне понравились. Механизм, правда, был сломан, и маятника не было. Но не беда. Отремонтировал я часики. Реставратора нанимал, сам поднаторел. Сейчас выглядят как новенькие.

Матвей Сергеевич поднялся с кресла, подошёл к предмету обсуждения.

Часы и впрямь были, будь здоров — высотой в человеческий рост. Внизу массивная цокольная тумба. Выше на тумбе крепился узкий футляр со стеклянной дверцей. За стеклом качался позолоченный маятник. Сверху венчал часы корпус с циферблатом, украшенный драгоценными камнями и резными стрелками.

Аккуратно открыв дверцу футляра, Матвей Сергеевич остановил маятник и попросил подойти.

Апрель стоял за спиной старика, ожидая развязки истории о кладе.

Матвей Сергеевич показал пальцем на дно футляра, соединявшего его с цокольной частью.

— Никогда бы не догадался, а ведь там тайник, — жадно глядя на часы, говорил старик. — Когда реставрировали, разобрали каркас полностью. Я всегда наблюдаю за процессом ремонта. Каждую деталь исследую своими руками. В тот день нужно было, что-то заменить, какие-то мелочи подремонтировать. Обратил внимание на эту штучку. Видишь щель? — спросил Матвей и постучал пальцем по панели массивной тумбы.

Панель слегка качнулась и отскочила вверх. Старик ухватился за край откинувшейся крышки, потянув её.

Потайная дверца скрывала небольшое пространство, в котором могли поместиться две толстых книги товарища Ульянова-Ленина или обычный современный утюг. В скрытое пространство пробивался свет, но Апрель не увидел там — ни книг русского революционера, ни предмета, приводящего одежду в порядок. Хранилище секретов было пустое.

— Тайник! — громче обычного вскрикнул хозяин часов, будто только что обнаружил его. От неожиданности у Апреля дёрнулись плечи, а старик тем временем продолжил: — Здесь я нашёл нечто, которое хочу подарить тебе.

Матвей Сергеевич опустил крышку, толкнул маятник и закрыл дверцу узкого футляра.

Сосед заметно волновался. Пальцы его дрожали. На раскрасневшемся лице появились капельки пота. Достав из кармана брюк носовой платок, он вытер вспотевший лоб и сделал шаг к комоду, стоявшему рядом с гигантскими часами. Открыв выдвижной ящик, он извлёк резную шкатулку, украшенную ярко-красными камнями, предложив Апрелю вернуться в кресло.

Словно гурман, предвкушающий приём долгожданного блюда, Матвей Сергеевич аккуратно приоткрыл крышку шкатулки. Глаза его быстро бегали, и даже показалось, что он вот-вот чихнёт или заплачет — то ли от пыли, то ли от нахлынувшего счастья. Ещё секунда и Апрель увидел, что на бархатном дне шкатулки лежит прозрачный, конусообразный кристалл, размером со свечу зажигания автомобиля. Бережно вынув кристалл, старик зажал его в кулаке и присел в кресло.

— Что скажешь, сынок?

Процедура появления подарка Апрелю показалась, мягко говоря, странноватой. Матвей Сергеевич волновался так, будто не дарил, а прощался с чем-то родным и близким.

— Не знаю, что и сказать, — не соврал Апрель.

— Не знает он… — передразнивая, повторил Матвей Фирсов и положил кристалл на столик. — Да он умнее нас с тобой будет. Эта штуковина — она зовёт и пытается заговорить со мной.

— Не понимаю… что значит, зовёт?

Апрель посмотрел на бутылку коньяка, в которой ароматная жидкость плескалась на самом донышке. Заподозрив, что старик просто-напросто перебрал, снова услышал взрывной голос.

— Ты видел это? Видел, сынок?!

Кристалл на мгновение вспыхнул десятками цветных огней и сразу погас. В ту же секунду по телу Апреля пробежала жаркая дрожь — то ли от еле заметного свечения, то ли от постоянных и диких выкриков старика.

— Да что же это такое?! Может, отложим на завтра презентацию подарка? Что-то меня прям, пробирает, — рассмеялся Апрель.

Старик не спорил, как обычно, это делают захмелевшие люди. Наоборот, облегчённо вздохнул, словно задание, к которому он готовился долгие годы, наконец-то, выполнено.

— Молодёжь… ничему верить не хотят. Я тебе говорю: этот кристалл, он, понимаешь — живой! Слышал о копье судьбы, о черепах хрустальных читал? Ты не смотри, что он маленький и невзрачный, этот минерал из той же оперы. Может быть, пришельцы его потеряли, возможно, наоборот, не потеряли, а специально людям в дар оставили. А, может, он и есть самый настоящий пришелец? Но поверь, с ним не так всё однозначно. И, вообще, будто я уговариваю тебя…

Матвей Сергеевич подскочил с кресла, выйдя в соседнюю комнату. Вернувшись через минуту, он держал в руках обычную обувную коробку. Подойдя к столу, старик аккуратно переместил в неё кристалл и протянул коробочку имениннику.

— С этого часа пришелец будет жить в картонном ящике из-под обуви. Ну, вы затейник, Матвей Сергеевич, — принимая таинственный подарок, пошутил Апрель и весело пожал плечами, удивляясь необычному поведению пожилого друга.

— Пришелец теперь будет жить с тобой, мой мальчик, — бросил взгляд на часы-великаны сосед, в которых находился тайник. — Боже мой!.. а время-то сколько? Засиделись мы с тобой, Апрелюшка.

Старик сморщился, словно только что съел целый лимон вместе с цедрой и косточками. Приложив ладонь к груди, он тяжело вздохнул, явно намекая на сердечную аритмию.

— Спасибо за чудесный вечер, — поблагодарил Апрель. — Как всегда, было очень интересно послушать вас. Один рассказ о Пехоте, чего стоит. А уж подарок…

— Ладно-ладно, иди домой, шутник, — покашливая, рассмеялся Матвей Сергеевич. — И о работе не забывай. Послезавтра, чтобы в магазине был вовремя!