Когда-то был Апрель

Глава 23

Глава 23. 1918 год

У конторы Ярославской Большой мануфактуры собрались активисты: человек пятнадцать. Представители новой власти, во главе с молодым комиссаром, товарищем Стружковым проводили плановую зачистку.

Поговаривали, что купцы Корзинкины — хозяева и держатели контрольного пакета акций, лично возглавили мятеж в городе, что именно они устроили саботаж, оставив без работы и денег тысячи горожан.

Товарищ Лёха Стружков не верил слухам, но ненавидел богатые семьи, где бы не находились их фабрики и заводы — хоть в Рыбинске, хоть в Ярославле, пусть даже в самой Москве.

— Проклятые Корзинкины, — выругался товарищ Стружков, поправив кобуру с револьвером, изъятым у жандарма Лопатина. Пистолет был на месте, кожаная куртка приятно скрипела. Такую кожанку носят только настоящие комиссары.

Стружкова одёрнул старший товарищ — Никита Мельник.

— Брось парень! — потянул он за рукав. — Пошли отсюда. Нет тута никаких Корзинкиных. Все давно сбежали в Варшаву.

Стружков зло сплюнул. Скривив рот, он зыркнул из-под козырька новенькой офицерской фуражки с маленькой дыркой вместо кокарды и выхватил револьвер.

— Выходи, морда буржуйская! Хлопну тебя, собака!

Лёха жаждал крови, потому что его отца, возглавлявшего ещё с 12-го года рабочую ячейку, позавчера убили.

Стреляли ночью после того, как отец вернулся с общего собрания рабочих. Громыхнуло так, что Лёха подорвался с постели и бегом на улицу, но убийц не увидел. Стружков старший хрипел в луже крови, испуская булькающие звуки. Схватив батю за плечи, сын остервенело кричал: кто стрелял? Отец медленно моргал, что-то шептал, но Лёха так ничего и не понял.

— Расходиться надо, — сказал Никита Мельник. — Пуста контора. Даже мыши сбежали. Нет тута Корзинкиных.

Мельнику было за пятьдесят. Он, конечно, поддерживал новую власть, экспроприацию и прочий передел в пользу рабочего класса, но проливать кровь бывших хозяев города, ему совсем не хотелось. Никита Мельник помнил те времена, когда ещё мальчишкой бесцельно болтался по городу, а затем пошёл работать учеником столяра — выучился и стал мастером. Платили ему хорошо. Денег хватало на всю семью. Семья у Никиты была большая: мать, отец, четверо детей — ну и жена, куда без неё.

— Поезд ограбили, — шагая рядом с Лёхой, жаловался Мельник. — Где-то под Москвой банда завелась. Мне про то ещё Лопатин рассказал: земля ему пухом. А главарь у неё у банды, значится — некий Пехота. Говорят лихой супостат, и друзья у него жуткие, хуже немца рогатого.

Стружков младший остановился и поправил фуражку.

— Работы совсем нет. Мануфактура простаивает. А рабоче-крестьянской армии нужна новая форма! — злился Лёха. — Народ недоволен. Голодают люди. А ещё эти… Корзинкины…

— Да они здесь каким боком? — заступился Мельник. — Без них дело дрянь. Лучше бы Корзинкины остались в Ярославле да наладили работу заводов. Я уже забыл, когда в цеху последний раз появлялся. Всё спорим и людей стреляем. Нельзя так. Непорядок это…

— Ладно, вечером решим на собрании, как жить дальше. Дядя Никита, собирай наших. В твоём цеху и поговорим.

***

В небольшом без окон цеху набилось человек сто. На собрании дым стоял столбом — и не потому, что снова заработали станки, а оттого что мужики курили махорку, мудро щурились, чахло кашляли и решали.

Стол поставили рядом с трибуной. За столом сидели трое: столяр Мельник, комиссар Лёха и красная активистка из женщин, двадцатилетняя Тоня Козлова.

Спорили горячо, но дельных предложений нет. Лёха клял Корзинкиных и почему-то бранил сбежавшего управляющего — англичанина с диковинной фамилией Смит; мол, негоже бросать в беде рабочих людей, а англичанин смылся вместе со всеми своими чертежами и согражданами, и кто теперь работать будет? Смита нет, Двуречного нет, Корзинкиных нет — даже расстрелять некого.

На минуту всё стихло. Вдруг в цех буквально влетел потомственный сторож, юный помощник комиссара — Женька Хромоногов.

— Товарищи! — кричал он. — Товарищи!.. к нам из Москвы прибыли настоящие большевики!

Народ оживился. Некоторые потушили цигарки. Многие привстали и, вытягивая шеи, глазели на вход в прокуренный цех. Первым шёл высоченный Милош, за ним сурово рассматривая рабочих, продвигался Беркут.

В форме матроса Балтфлота Милош выглядел элегантно. Бескозырка сидела ровно и чинно. Надпись «Святая Русь» — восхищала и тех, кто читал по слогам, и тех, кто совсем не разбирался в русских буквах. Рукава кителя чётко доходили до запястья, а брюки клёш не были короче обычного — всё в рост, в размер. Беркут шёл следом, гремя о пол хромовыми сапогами и скрипя не только кожаной курткой, но и штанами. В руках он нёс кожаную фуражку со звездой, на груди алую гвоздику.

Слав и землянин подошли к столу заседания.

Комиссар Лёха привстал с места, опытный рабочий Мельник вдавился в стул и даже не смог пошевелиться, а вот Тоня Козлова смело поднялась и, поправляя зализанные назад волосы, всё-таки спросила:

— Кто вы такие? Разрешите мандат?

Беркут извлёк из внутреннего кармана потрёпанный кусок газеты.

— Моё имя, товарищ Беркутов, — протягивая мятый лист, оповестил он. Затем представил инопланетного друга в форме морячка: — А это, товарищ Милошевич из Петрограда. Мы прибыли на мануфактуру, чтобы помочь ярославским рабочим запустить производство.

Беркут смотрел ей в глаза, пробираясь в женский разум, чтобы управлять им, чтобы не было споров. Тоня напоминала вкусно пахнущий цветок, способный подарить здоровые плоды, но через год-другой розу срежут — и она погибнет в смертельной схватке классовых противоречий, и никто, кроме Беркута, не вспомнит, какой красивой была сегодня девушка.

Тоня взяла в руки газетку, больше подходящую для курения «козьей ножки» и, несколько раз перевернув, прочла, что существует только в её затуманенном разуме.

— Друзья! — обрадовалась она. — Здесь подпись товарища Ленина!

Люди всполошились, приветствуя долгожданных спасителей. Радовался и Лёха Стружков. Его восторгу не было предела. Вы только подумайте — сам товарищ Ленин прислал к ним подмогу! Теперь можно забыть о британском Смите, будь он трижды счастлив в своём дождливом Ливерпуле, а вот о Корзинкиных забывать нельзя.

Беркут встал за трибуну, поправил гвоздику на груди.

— Товарищи! — заговорил лозунгами он. — Революция в опасности! Банды недобитых старорежимщиков и иностранных интервентов атакуют нашу Родину. Но Красная армия даст достойный ответ любому врагу! А вам, как работникам тыла необходимо позаботиться о нуждах страны, и потому на мануфактуру прибыл товарищ Милошевич. Товарищ Милошевич возглавит гигант индустрии и займётся грамотным руководством всего вашего города. Уже завтра в Ярославль прибудет состав с нефтью из Астрахани, а вскорости поступит и пряжа, так необходимая вашей фабрике, товарищи.

Люди в цеху обрадовались. Наконец-то произошло, что-то дельное, дающее повод для гордости; наконец-то, появился настоящий хозяин. И пусть товарищ Милошевич совсем не похож на рабочего человека, но, возможно, в жилах высокого матроса всё-таки течёт справедливая кровь, а в голове рождаются мудрые мысли. Потому мужики встали со своих мест и под свист и улюлюканье, раздался гром аплодисментов.

***

Собрание прошло успешно — даже более чем успешно. Из числа трудящихся со стажем выбрали мастеров, назначили рабочий совет, утвердили бригадиров. А Женька Хромоногов подсуетился и силой запугивания привёл в цех бывшего бухгалтера.

Маленькому, пухленькому сорокалетнему счетоводу Семёну Юдалевичу повезло — его не сумели найти, когда нахлынула первая волна мести за ночные выстрелы в Лёхиного отца. Его друга, кассира Смирнова вытащили из постели на рассвете. Стружков-младший убил его с первого выстрела.

Когда Юдалевича утверждали на должность бухгалтера, он так кивал, соглашаясь вести бумажные дела, что струйки пота капали на документ, солёным закрепив его. На этом рабочее собрание закончилось, и цех опустел. Вслед за Беркутом увязалась Тоня. Ей очень понравился человек в кожаных штанах, тем более, выступал тот с трибуны, словно рождён оратором. А ещё… Беркут знаком с самим товарищем Лениным.

Она предложила гостям из Москвы место в рабочем общежитие, но не по-рабочему улыбающийся матрос, отказался, а товарищ Беркутов, вообще не проявил эмоций и не заметил, как девица соблазняла его, облизывая губы. Тоня немного обиделась, но, понимая, что работать теперь они будут вместе, сильно не расстроилась.

***

Милош с Беркутом разместились в Ярославском кремле. Когда-то Горд лично руководил постройкой этой крепости. Он возводил стены, конюшню, казармы и небольшую церквушку, не дожившую до сего дня.

Товарищей принял настоятель другой церкви, которая была богаче прежней и краше в разы. Гостеприимного священника обязательно расстреляют, когда начнётся борьба с пьянящей религией, но сегодня отец Владимир ещё жив и здоров. Он разместил Светлых в келье, накормив гречневой кашей. Милош отказал от ужина, а вот его молодой друг съел за пятерых.

Наступило утро. Милош отправился на мануфактуру, Беркут на железнодорожный вокзал, чтобы получить телеграммой весть от товарища Ветренко и Гордеева. Беркут расшифровал хитросплетения слов, точек и запятых, прочтя, что банду Пехоты уничтожили — размазали и разогнали. Это прекрасная весть, потому что найти преступников несложно, а вот если группой разбойников руководят фриты, то поиски усложняются в сотни раз.