Когда в пути не один

Глава 17

Самолет оторвался от земли и, все энергичнее набирая высоту, стал удаляться от аэродрома. И вот уже дома и заводы родного города, казавшиеся сверху игрушечными, остались позади, Владимир откинул спинку своего сиденья, закрыл глаза и с удовольствием и чувством облегчения подумал: «Слава богу, летим! И все напасти, свалившиеся на мою голову в последнее время, остались позади. Скоро, всего через несколько часов, мы будем в Лисентуках. Расслабимся и устроим настоящий праздник по случаю своего приезда».

В санатории ему все было знакомо: он летел туда уже не в первый раз и знал многих из обслуживающего персонала, и даже имел неплохие отношения с главным врачом.

Занимающиеся оформлением отдыхающих медсестры и особенно Наташа обязательно скажут: «Что же вы, Владимир Алексеевич, приехали к нам со своим самоваром?» А что им отвечать? Сказать, что Алена — подруга жены? Ну и придумал! «Надо устроить так, чтобы никто не узнал, что мы приехали с ней, договорившись об этом еще в родном городе. Поэтому я зайду оформляться первым, а она после меня», — решил Филиппов.

И тут же его мысли переключились на друга, бывшего «вулкановца» Александра Чижова, работавшего теперь директором турбазы завода «Электроник», который в последнее время, что заметили все, близко знавшие его, заметно похудел, стал более нервным и вспыльчивым.

Смотревшая в окно Алена, оторвавшись от иллюминатора, слегка толкнула Владимира своей округлой коленкой, поинтересовалась кокетливо певучим голосом:

— О чем это вы так задумались, Владимир Алексеевич?

— Вспомнил, как мы провели твой день рождения. И знаешь, у меня серьезное беспокойство вызывает Чижов.

— Представь себе, я тоже заметила: он все время хотел казаться радостным, спокойным, но по его внешнему виду чувствовалось, что был чем-то очень расстроен. Порой выглядел таким озабоченным, усталым, что смотреть на него было больно. А что случилось? Ты знаешь? — Алена с ожиданием заглянула в глаза Филиппова.

— Да, знаю, — ответил он. — У Сани случился чуть ли не инфаркт. И вот почему. Помнишь, летом мы были у него на базе? Тогда со мной захотел познакомиться директор их завода Митюшкин.

— Конечно, помню. Хочу сказать тебе, что это очень скользкий тип! В нем чувствуется что-то весьма неприятное, — сказала Алена.

— Именно так. А тогда у нас разговор с ним был очень хороший и серьезный. Он сказал мне, что скоро получит новую квартиру. И готов свою старую передать Чижову. Но в процессе передачи возникло немало вопросов, для решения которых даже директорской власти было недостаточно, и тогда он попросил меня включиться и оказать помощь в оформлении документов. Я с радостью согласился. Договорился по дружбе с председателем Ленинского райисполкома Иваном Николаевым. Мы работали с ним еще на «Красном вулкане». В конце концов квартира директора завода перешла к Чижову. А Саня, сама знаешь, мужик хозяйственный, строить умеет и любит. Какие бар, дискотеку на базе построил! Да и большинство домов на ней по его эскизам возводили. И вот, получив ордер на квартиру, он со всей душой принялся за ремонт наконец-то собственного жилья и сделал его по высшему разряду.

Вдруг нежданно-негаданно в отремонтированную квартиру к Чижовым приходит мать Митюшкина. Квартира после ремонта ей очень понравилась. И по всей вероятности, она была не прочь вернуться в нее. На этой почве у нее, видимо, состоялся какой-то разговор с сыном.

— Почему ты так думаешь? — поинтересовалась Алена.

— Потому что директор после посещения квартиры Чижовых его матерью стал совершенно по-другому относиться к Сане, придирался и раздражался по каждому пустяку: лишь бы был повод. А тут наш уважаемый Александр Александрович сделал непростительный для него ляп, чем вызвал еще большие давление и преследования со стороны Митюшкина.

— Интересно, что же такое он совершил? — спросила Алена, поближе наклоняясь к Филиппову.

— Директор завода направил к нему без путевок четверых своих знакомых. Они прожили на базе неделю, трижды в день питаясь и отдыхая, не делая никаких попыток выкупить путевки, а на следующей неделе спокойно ее покинули. И тогда Чижов направился к Митюшкину. Но тот, даже не дослушав Александра, разозлился, накричал на него и выгнал из кабинета, сказав: «Чтоб глаза мои тебя не видели как можно дольше!» Но этим директор завода не ограничился, а продолжил свой наезд на Чижова. Он рассказал прокурору района, своему хорошему знакомому, о том, что, дескать, Чижов вор и расхититель. Растащил всю базу. Квартиру себе за казенный счет отремонтировал. После таких обвинений за Чижова взялись правоохранительные органы: начались допросы, вызовы к следователю. Вскоре завели уголовное дело. Турбазу по общественной линии проверяли несчетное количество раз различные комиссии. А Сашка такой человек, что все близко к сердцу принимает. Да и любой, окажись на его месте, почувствовал бы то же самое. И вот он попал в больницу. Что-то с сердцем: не то инфаркт, не то микроинсульт. Он мне не говорит и пока ни о какой помощи не просит, дескать, надо подождать немного: вот когда закончатся всякие проверки, сделают выводы, тогда будет видно, что следует предпринять для его защиты. Нервов ему попортили немало, но он пока держится. Когда его совсем загонят в угол — скажет. Такой уж он человек. Не любит лишний раз просить о помощи. Но ничего: что-нибудь придумаем, чтобы не попал за решетку. Ладно, — оборвал себя Филиппов, — хватит о грустном. Давай о твоем дне рождения. По-моему, он прошел на должном уровне. Всем понравился.

— Спасибо тебе, постарался! — Алена улыбнулась, заморгала своими большущими ресницами и мягко сжала ему руку.

Неожиданно Владимир резко поднялся, увидев человека в летной форме. И когда тот поравнялся с ним, оба радушно поприветствовали друг друга.

— Ты отдыхать? — поинтересовался Бычков, а это был он, командир авиаотряда.

— Да, в Лисентуки, — ответил Филиппов. — А ты?

— А я веду самолет, чтобы обратным рейсом забрать твоего шефа.

— Вон в чем дело! Значит, я увижусь с ним? — обрадовался Владимир, имея в виду Славянова.

— Думаю, что да, если зайдешь в депутатскую комнату, — пояснил Бычков.

— Спасибо, Андрей Порфирьевич, за информацию.

Когда Филиппов уселся на свое место, Алена поинтересовалась как бы между прочим:

— С кем ты разговаривал?

— Это командир авиаотряда Андрей Порфирьевич Бычков. Он летит за моим шефом и сказал, где я могу его встретить.

— Вон что позволяет твой шеф! — удивилась Алена. Сам командир летит за ним, рядовым пилотам, видать, не доверяет.

— Значит, возникли какие-то вопросы к нему. И ничего тут особенного нет.

— С какой стороны посмотреть…

— С любой! Тут все в норме.

Начавшийся спор мигом прекратился, когда к ним подошла стюардесса с подносом и предложила на выбор курицу с рисом или бифштекс с картофелем. Оба выбрали второй вариант.

— Давай по рюмочке коньячку? — предложил Владимир.

— Я не против, — согласилась Алена.

Филиппов вынул из портфеля бутылку армянского коньяка и маленькие — подарок Леснова — рюмочки.

— Предлагаю выпить за все хорошее, что ждет нас впереди! — сказал он многозначительно и, чокнувшись с Аленой, первым осушил рюмку до дна.

После кофе завели разговор о предстоящем отпуске, и Владимир рассказывал Алене, что и как в этом санатории им придется пережить, как устроиться поудобнее.

Увлеченные разговором, они не заметили, как подлетели к пункту своего назначения, но об этом им напомнила стюардесса, сообщив по радио погоду и температуру в Минеральных Водах.

— Проболтала с тобой и ничего не увидела, а скоро уже приземляться начнем, — попеняла Владимиру Алена. — Кстати, давно хотела спросить: как будем добираться до санатория? На электричке или автобусом?

— Вообще-то есть специальный автобус от санатория. Но за нами пришлют «Волгу».

— Кто? У тебя знакомые, друзья?

— Нет. Главный врач санатория.

— И за что тебе такая честь?

— Значит, чем-то заслужил.

— А все же? Ну расскажи! — настаивала Алена. — Мне ужасно хочется узнать: за что? Неужели тебе трудно?

— Да нет, совсем не трудно, — начал Филиппов. — Но решать пришлось, прямо скажем, вопрос не простой. У санатория имелась разнарядка министерства на получение машины. Министерств и областей в Союзе много, автозавод — один. И поэтому за «Волгами» всегда очередь. Зная об этом, Немченко, главврач санатория, попросил своего знакомого в нашем городе — заместителя директора авиационного завода — помочь в решении проблемы. Однако у того ничего не получилось. И тогда Немченко позвонил мне и рассказал, в чем суть дела. Я посоветовал ему подготовить письмо на имя нашего шефа и прислать с этим письмом кого-то из работников санатория. Из Лисентуков приехали механик гаража и шофер. Я сразу доложил Ивану Васильевичу: дескать, так и так, главврач «Голубой Руси» всегда устраивает наших людей в хорошие, светлые номера и вообще к волжанам относится доброжелательно, с уважением.

— А что, там есть и темные комнаты? — испугалась Алена, с ужасом представив, что ей может достаться такая, в которой всегда будет как ночью.

— Ты же отдыхала, а не знаешь?

— Не обратила внимания. Я жила тогда на солнечной стороне.

— Что ж, знай: имеются и такие.

— Да, имеются. В них постоянно прохладно и темно, — пояснил Филиппов и продолжил: — Так вот, говорю я шефу, главврач Немченко старается выполнить любую просьбу, с какими наши к нему обращаются. Славянов знал, что я там, в Лисентуках, отдыхал не один раз, и поверил мне. Тут же пригласил механика, взял у него письмо, написал на нем свою резолюцию, потом позвонил кому следует. А после состоявшегося разговора поручил мне сопроводить гостей и проследить за выполнением своего поручения, что я и сделал.

Как только механик вернулся в «Голубую Русь», Немченко позвонил мне и сказал: «Когда поедешь к нам — сообщи. Вышлю за тобой машину». Вот и вся история.

— Ты звонил?

— Да, милая. И уже знаю номер «Волги», в которой мы поедем в Лисентуки. И место, где она будет стоять, дожидаясь нас. И я заказал два одноместных номера. С небольшой доплатой.

В это время в салоне появилась стюардесса. Проследовав в хвост самолета, она внимательно проверила, поворачивая свою ухоженную головку то влево, то вправо, все ли пассажиры пристегнули ремни.

Лайнер пошел на посадку, отчего сразу стало закладывать уши: слух то пропадал, то прорезывался, и длилось такое состояние до тех пор, пока самолет не приземлился.

Быстро сняв с полки портфель и сумку, Владимир и Алена еще какое-то время дожидались разрешения на выход, а когда оно последовало, в числе первых направились к трапу, а потом в багажное отделение, где им снова пришлось постоять, чтобы получить свои чемоданы.

Владимир торопился, боясь не успеть на встречу с шефом. Присланную за ними машину они искали недолго. Поздоровавшись с шофером, Филиппов положил чемоданы в багажник, а портфель поставил рядом с Аленой, которая удобно устроилась на заднем сиденье, и сразу помчался в депутатскую комнату. Ему повезло: за столиком, неподалеку от входа, среди нескольких людей он увидел Славянова, загорелого и улыбающегося. Окружавшие его мужчины, солидные и могучие, чем-то напоминали борцов тяжелого веса: шеи у всех были с такими мощными загривками, что даже трудно было себе представить, какой размер рубашек они носят. Лица у всех были пунцовыми и довольными.

Увидев Филиппова, Славянов встал из-за стола, душевно поздоровался с ним и тут же представил его своим провожающим:

— Это мой помощник, Владимир Алексеевич Филиппов. Прошу к столу, Владимир. И не стесняйся: здесь все свои.

Филиппов сел рядом с шефом на любезно предложенный одним из провожающих стул. Выпив за встречу, сказал, что едет в Лисентуки подлечить желудок.

— В какой санаторий? — спросил один из присутствующих с загорелым лицом и густыми, тронутыми сединой волосами.

— В «Голубую Русь».

— Знаем такой.

— Закусывай, Владимир, — угощал Славянов.

Филиппову есть не хотелось, и ради приличия он взял большую, на вкус оказавшуюся медово-сладкой грушу и постарался незаметно взглянуть на часы.

Уловив этот невольный жест, председатель облисполкома успокоил его:

— Ты не волнуйся, Владимир. Тебя довезут прямо до места.

— Да-да, мы довезем! — дружно подтвердили сидевшие за столом.

— Спасибо, но меня уже ожидает один знакомый. Он на стоянке в машине, — пояснил Филиппов. — Думаю, будет нетактично, если я заставлю его долго ждать. Вещи мои уже там.

— Тогда другое дело! — согласился Славянов и, повернувшись к провожающим, попросил: — Вы уж не забывайте про него. Он в «Голубую Русь» едет.

— Найдем! — заверил председателя облисполкома один из провожающих. — Можете не сомневаться, Иван Васильевич. Вы же нас знаете.

Филиппов, чувствуя, что и его щеки уже становятся красными, стараясь избежать «посошка», поднялся из-за стола, пожал Славянову руку и, пожелав ему благополучного полета и приземления на родной земле, за руку распрощавшись с каждым из сидевших, довольный, направился к машине, где, он не сомневался, волновалась уже не только Алена, но и шофер.

И он не ошибся.

— Мы тебя уже заждались, Владимир Алексеевич! — на полном серьезе начала высказывать свои претензии Алена. — Ждем, ждем, а ты, видимо, забыл, что нам надо еще ехать да ехать.

— Успеем, доберемся вовремя. Я же не с каким-то знакомым сидел и бражничал. А только поздороваться с председателем облисполкома и сразу уйти — никак было нельзя. Да он и не позволил бы мне так поступить! — разъяснил Владимир Алене. — Поэтому пришлось на несколько минут присесть за дружеский стол, остограммиться.

Шофер, понимая, о ком идет речь, улыбнулся и сразу поддержал Филиппова, сказав, что тот сделал все правильно, а в санаторий они успеют доехать засветло. Потом он вырулил на главную дорогу и, прибавив газу, уверенно погнал «Волгу» по хорошо знакомой ему трассе.

Проехав некоторое время молча, Владимир начал рассказывать Алене, что и как они будут делать по приезде в санаторий, делился с ней планами на предстоящий вечер. За разговором не заметили, как доехали до места назначения.

Не выключая мотора, шофер затормозил у больших железных ворот, и находившийся в небольшой, но уютной сторожке дежурный, увидев знакомые номера машины, тут же открыл их. Немного проехав, остановились у главного входа в санаторий.

Забрав вещи из машины, Филиппов и Алена прошли в приемное отделение, которое находилось на втором этаже. Решив, что сначала надо выяснить, кто дежурит и свободна ли медсестра, которая регистрирует и распределяет отдыхающих по номерам, Владимир взял свои портфель и чемодан и вошел в приемное отделение, оставив Алену около входа со всеми ее вещами, предупредив, чтобы она вошла после него, а не следом.

На его счастье, дежурной медсестрой оказалась хорошая знакомая Филиппова, которую звали Наташей. Кареглазая, с по-детски округлыми щеками и пухлыми губками, она, едва увидев Владимира, густо покраснела и, приветствуя его, вышла из-за стола.

— С приездом, Владимир Алексеевич! Очень рада видеть вас снова в нашем санатории.

Они обнялись и поцеловались.

— Для вас забронирован номер на пятом этаже, — усаживаясь на свое «командирское» место, сообщила Наташа и, взяв его документы, принялась за оформление.

А когда закончила, поинтересовалась:

— Вас проводить или найдете номер сами? — Она игриво улыбнулась.

— Не будем спешить, — взяв ключи, ответил Владимир, потом открыл свой портфель, вынул из него коробку конфет и вручил их Наташе. — Кстати, дорогая, если появится кто-то из нашего города или области, посели, если сможешь, на пятый или соседний этаж.

— Хорошо, Владимир Алексеевич, я постараюсь. А завтра накажу девчонкам. Спасибо вам за конфеты, — поблагодарила девушка, а про себя подумала: «Какой-то он стал другой, даже провожать себя не согласился. Что бы это значило?»

— Не торопись меня выгонять, Наташа. У меня есть для тебя кое-что еще в чемодане.

— Может, потом, когда вы устроитесь? — намекнула не без умысла дежурная.

— Не будем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня! — парировал ее слова Филиппов и открыл чемодан, чтобы подарить девушке набор хохломы: поднос и шесть стаканов для кваса.

— Спасибо, Владимир Алексеевич! — Наталья радостно поцеловала его в щеку.

И в этот момент дверь кабинета открылась и в него вошла с чемоданом и сумкой в руках Алена, которая, заподозрив что-то неладное, — времени прошло уже немало — решила, что может смело зайти и выяснить: чем это так долго занимается ее спутник?

Увидев вновь прибывшую, Наталья как ни в чем не бывало отошла от Филиппова и убрала в шкаф подарок. Но щеки ее покрылись густым румянцем, что моментально заметила Алена, и в груди ее шевельнулось жгучее чувство ревности.

Однако, следуя договоренности, Филиппов, проходя мимо нее, подмигнул и, как бы прощаясь с дежурной медсестрой, сказал:

— Ну что ж, я пошел на пятый в пятьсот четвертый. — И неторопливо закрыл за собой дверь.

Пока все складывалось для него хорошо. Следуя народной мудрости «Береженого бог бережет», он не хотел афишировать свою спутницу — ничего хорошего это не принесет.

Пройдет некоторое время, и он убедится в этом еще раз.

Верная своему обещанию, Наталья очень скоро постучала к нему в комнату и, услышав разрешение войти, открыла дверь, остановилась в прихожей, и рассказала ему, что прибыла его землячка, красивая и молодая, на которую, кстати, тоже был забронирован однокомнатный номер, и уточнила на всякий случай:

— Я поселила ее чуть выше — на шестом этаже, хотя в другом конце коридора. Вы же с ней чуть не столкнулись.

— Да-да, припоминаю. С чемоданом и сумкой.

— Правильно. На ужине встретитесь. — А про себя подумала: «Может, он ее знает? Не исключено, что они договорились. Хотя, скорее всего, нет: она же приехала вчерашним поездом. У знакомых в Ясноводске ночевала».

Устыдившись своего подозрения, Наталья вышла в холл, помахала призывно рукой очередному отдыхающему и вошла с ним в лифт, чтобы подняться на нужный этаж.

Развесив на имевшиеся в шкафе плечики платья, блузки и юбки и спрятав подальше от глаз посторонних чемодан и сумку, Алена приняла душ, немного отдохнула, навела макияж, принарядилась и, осмотрев себя в зеркале, осталась довольна и отправилась в номер к Филиппову.

Давно уже готовый к началу совместного отдыха, Владимир ловко нарезал колбасы, открыл баночку икры, вынул бутылку коньяка, порезал на дольки лимон и, прикрыв все это на столе белой бумагой, вальяжно развалился в кресле, с нетерпением поджидая подругу.

На всякий случай стукнув раза два в дверь, Алена вошла в комнату и пошутила, мило улыбаясь:

— Вы кого-то ожидаете, Владимир Алексеевич?

— Вы правы, Алена Петровна, и в этом нетрудно убедиться. — Он поцеловал Алену и гостеприимно указал на стол. — По одной для храбрости, а затем — в столовую. После ужина я схожу в ближайший магазин, куплю овощей и фруктов, чего-нибудь еще, и начнем наш курортный сезон.

— Может, выпьем после ужина? — предложила Алена, боясь, что в столовой от нее будет пахнуть.

— Ни в коем случае! С прибытием вас, Алена Петровна, и за все хорошее, что ждет нас впереди!

Они выпили, закусили дольками лимона и отправились в столовую, не забыв взять с собой санаторные книжки.

Их определили за один столик, который находился неподалеку от экзотичной пальмы, посаженной в красиво оформленную деревянную бочку.

После ужина, чтобы напомнить Алене, что и где находится, Владимир повел ее на небольшую экскурсию по санаторию, показал, где библиотека, киноконцертный зал, бассейн, сауна, другие достопримечательности, а после этого они не спеша отправились в город, чтобы купить овощей и фруктов.

Немного размявшись, вскоре вернулись в санаторий, поднялись к нему в номер, где и провели свою первую южную ночь…

…Так началась их санаторная жизнь, полная суеты и забот о здоровье. Каждому был определен здесь лечащий врач, который их тщательно обследовал и назначил соответствующие диеты и процедуры с учетом неладов со здоровьем.

Владимир, исходя из опыта прошлых лет, попросил назначить ему полюбившийся подводный гидромассаж, который по его совету выбрала и Алена. И так получилось, что у них совпало время посещения только этой процедуры. В целом до ужина они заканчивали все хождения по кабинетам, и сразу после него у них начиналось личное время.

В конце первой недели, полностью освоившись с распорядком жизни в санатории и ознакомившись с «культурными очагами» города, они решили заглянуть на танцы.

Приоделись по такому случаю, как и положено, в лучшее. Владимир надел блестящий светло-серый импортный костюм, белую рубашку, бордовый в темно-синюю полоску галстук и черные полуботинки. Алена — темно-красное, с вырезом бархатное платье и туфли, подаренные ей Филипповым на день рождения.

Посмотрев друг на друга, оба остались довольны и не спеша прошли в большой холл, где возле каждой колонны уже стояли пары или группы жаждущих себя показать и на людей посмотреть.

Раннее многолюдие объяснялось просто: массовик заканчивал проведение конкурса на лучшее исполнение народных частушек. Условие было простое: тот, кто лучше других споет и дольше продержится в круге, — тот и получит главный приз — большой торт.

Под аккомпанемент местного баяниста по кругу лихо перемещался молодой, с рыжей копной волос мужчина. Остановившись у колонны, возле которой наблюдали за происходящим Владимир и Алена, а слева за столом заседало жюри конкурса, он уверенно исполнил очередную частушку:

После чего фертом прошелся по кругу и, не видя больше соперников, выдал новую частушку:

Собравшиеся долго и горячо аплодировали плясуну, требуя: «Приз — рыжему!», «Рыжему торт — белым будет!». Наверное, так бы все и получилось, но тут объявился еще один смельчак. На первый взгляд он казался полноватым. Хорошо и в такт музыке отплясывая, он остановился против рыжего и лихо пропел:

Рыжий в долгу не остался: притопнув, он еще раз прошелся по кругу, но пропел уже не так бодро:

Тут в круг вошел еще один конкурсант. Этот с вызовом пропел:

Все трое, с гиком следуя друг за другом, прошлись в танце перед зрителями, опять остановились у колонны, возле которой восседало жюри, и продолжали азартно отплясывать.

Посмотрев на соперников, рыжий поиграл плечами и пропел частушку про Арзамас:

Один из конкурсантов, исчерпав запас частушек, смахнув пот с лица, выбыл из конкурса и уныло поплелся к выходу.

Теперь уже двое, выделывая замысловатые коленца, прошлись в танце друг за другом и опять остановились напротив жюри.

— Этот рыжий, его зовут Николай, с нашего этажа, — нагнувшись к уху Алены, пояснил Владимир и продолжил: — Он живет напротив меня. У них сегодня была встреча земляков из соседнего санатория, и, чувствуется, они крепко поддали. Боюсь, долго он не выдержит, упадет. Если же дойдет до этого, придется отвести его в номер. Но пока он молодец!

А тем временем рыжий, посмотрев на безмолвного соперника, снова пропел:

Потом они поплясали еще немного, но пел опять один рыжий, почему-то все больше про Арзамас. И когда в четвертый раз, оставшись уже один, Николай, с трудом удерживаясь на ногах, благо опирался на колонну, пропел снова про Арзамас и Европу, Владимир, стараясь избавить человека от позора, а может быть, и больших неприятностей, энергично полуобняв певуна, отвел его в номер.

Возвращаясь, он подумал, что завтра Николай, когда проспится, скажет ему спасибо. Филиппов не ошибся: так все и вышло. А в этот вечер, вернувшись к Алене, он спросил, извиняясь:

— Как ты тут без меня, не скучаешь?

— Как видишь, жива. — Алена не стала говорить Владимиру, что ее уже несколько раз приглашал танцевать молодой грузин по имени Гиви, боясь, что Филиппов не одобрит ее излишнюю активность.

Они протанцевали больше часа, а потом Владимир предложил Алене пойти переодеться в спортивные костюмы и прогуляться перед сном по ночному городу, на что она, пусть и без особой охоты, согласилась.

С прогулки вернулись, когда танцы уже закончились, а отдыхающие, выпив положенный на ночь стакан кефира, расходились по номерам готовиться ко сну.

— Давай и мы сегодня отдохнем? — предложил Филиппов, и Алена снова согласилась, сказав, что у нее после кефира нехорошо на желудке.

…В столовой за одним столиком с Аленой и Владимиром сидели молодая брюнетка из Архангельска и грузин Анзор Доривадзе. С ним Филиппов познакомился еще в прошлом году, но говорить об этом своей спутнице не захотел, на что у него были определенные причины.

Как и год назад, Анзор начал приглашать Владимира в поездки в соседние города, чтобы поразнообразнее отдохнуть. Один раз он сделал очередное приглашение в присутствии Алены.

— Вас двое и нас двое. Едем в другой город, весело проводим время — возвращаемся в Лисентуки. Как вы на это смотрите?

— Мы подумаем, — уклончиво ответил Филиппов и без труда заметил, как заблестели глаза Алены, любительницы всяких экскурсий.

— Дай мне знать, как надумаешь, — попросил Анзор и, махнув рукой «белокурой бестии», сидевшей через два стола от них, поднялся и вслед за ней направился к выходу.

Когда он скрылся из виду, Алена тихо спросила:

— Это его девушка?

— Уточняю: девушек здесь нет. Но в своем предположении ты права: это действительно женщина Анзора.

— Ну и прекрасно. Одного не пойму: почему ты не хочешь присоединиться к ним? Съездили бы в Ясноводск, в другие города. Не сомневаюсь: увидели бы что-то новое, интересное. Зачем все время киснуть в одном месте?

— У нас еще будет возможность побывать в Ясноводске. Ты лучше посмотри на столик: кто там слева? — спросил Владимир.

Алена повернула голову и, увидев, как на свободное место опустилась молодая женщина, воскликнула:

— Еще одна блондинка! Но она постарше. Я знаю ее. Мы с Аллой Григорьевной вместе принимаем грязевые ванны.

— Это его пассия прошлого года.

— Ну и что?

— А то, что ездить по соседним городам и гулять в ресторанах, как предлагает Анзор, мне не по карману. Для этой Аллы Григорьевны он устроил такой банкет — закачаешься! Около тридцати человек пригласил.

— Кого именно? — поинтересовалась Алена, решив про себя, что на днях, когда они с Аллой Григорьевной вместе пойдут на грязи, обязательно постарается расспросить ее, что к чему, а главное, с кем был на триумфальном для нее банкете Филиппов.

— Кого-кого… Да многих: лечащих врачей, медсестер, друзей его с подругами и вот таких, как мы с тобой, отдыхающих, с которыми он общался.

— А откуда Алла Григорьевна? Где она работает? Видно, что себе на уме.

— Из столицы. А высокомерна так оттого, что работает в одном из министерств.

— Тогда все ясно. И где этот Анзор столько денег зарабатывает?

— Мне знакомый, он в санатории работает, сказал, что Анзор какой-то шишкой у себя в районе является, и когда он уезжает в отпуск, к нему приходят подчиненные с деньгами в конвертике, чтобы человек хорошо отдохнул, не зная никаких забот. У них за деньги можно купить все: диплом, работу, высокую должность вплоть до министерской. И само собой разумеется, что Анзор привык все покупать за деньги, в том числе каждый отпуск — прекрасных блондинок. А до них они ух как охочи! Тяга взаимная. Помнишь, Евтушенко писал: «Едут пышные москвички к черным кобелям»?

— Ладно, Филиппов, не хами. Ты и сам не лучше. И зря отказываешься от поездки.

— Тебе что, надоело со мной? — обиделся Владимир. — Если так — скажи Анзору за ужином, что согласна поехать в их компании. Примут тебя с радостью, хоть ты и не блондинка.

— Не нахальничайте, Владимир Алексеевич, — с укоризной выговаривала ему Алена. — Со мной тоже надо считаться. Если я приехала с тобой, то это еще не значит, что я твоя собственность.

«Ах вон ты как заговорила!» — удивился Владимир, но в словах Алены уловил вполне справедливую мысль. Однако это его не сдержало, и, чувствуя, что может наговорить подруге еще каких-нибудь грубостей, Филиппов сказал, что ему надо зайти к Коле-рыжему. Резко поднявшись, он, не дожидаясь, когда Алена доест свой пудинг, вышел из-за стола.

Направляясь к лифту, Филиппов увидел у дверей его целую очередь и потому он, не долго думая, развернулся и пошагал по лестничным маршам, чувствуя, что к рыжему идти особой охоты у него тоже нет, гораздо лучше просто закрыться в своем номере и полистать взятые в библиотеке журналы, порешать кроссворды, продолжить чтение новой повести. Однако заняться любимым делом ему не удалось: в холле своего этажа его поджидал любитель частушек про Арзамас и Европу.

— Владимир Алексеевич, вас дожидаюсь. Я ваш должник, а долг платежом красен. К нам земляк приехал. Привез таких прекрасных лещей — закачаешься! Пойдемте!

— Так я же только что поужинал. И мне вес сгонять надо.

— Согласен, но не получилось до ужина. Земляк задержался. А вес согнать вам Алена прекрасная поможет. Кстати, вы же знаете, местные ужины — сплошная диета. Час-другой — и снова есть хочется. Пока то да се… Партишку в преферанс сыграем. Не век же мне в должниках ходить. У нас коньяк десятилетней выдержки! — убеждал настойчиво соседа Николай.

Понимая, что отказываться нет никакого резона, Филиппов пообещал, что, после того как переоденется, зайдет обязательно.

Просидели довольно долго и расслабились от души. А когда Владимир вышел в холл, то, к своему удивлению, на том самом месте, где его ожидал после ужина Николай, теперь увидел Алену.

— Вот ты где! А я уж думала: пропал человек. Совсем про меня забыл, — пожаловалась, поднимаясь, Алена. Подойдя к Владимиру и увидев газетный сверток в его руках, поинтересовалась: — Что это у тебя? Что-нибудь вкусненькое? Ты что, обиделся на меня? — Она ластилась к нему и казалась такой виноватой и одинокой, что обида и раздражение, которые вспыхнули в нем во время ужина, куда-то моментально улетучились.

Владимир сразу передал ей сверток, в котором был отменный лещ, крепко обнял ее за талию, подошел к своему номеру и, открыв двери, подождал, пока она прошла в прихожую, затем запер дверь на два оборота, невольно подумав: «Прав рыжий Коля. Вес надо сгонять в объятиях всегда готовой к этому Алены, чем мы сейчас и займемся».

Настроение у Филиппова было хорошее: он чувствовал себя немного навеселе, и ему было приятно, что Алена легко признала свою вину, о чем лучше всего свидетельствовало то, что она дожидалась в холле пятого этажа, наблюдая за его номером, наверное, не один час. Ему захотелось сразу обнять Алену, но она уже развернула сверток и принялась за леща.

Владимир быстро разрезал леща на куски, достал из холодильника бутылки пива и «Посольской».

— Ты отведи душу, ешь и пей, не торопясь. А я приму душ и присоединюсь к тебе.

Алена, признав себя виноватой, решила использовать все свое очарование, чтобы вернуть в прежнее русло их отношения с Владимиром. Чтобы чувствовать себя раскованнее, она быстро очистила пару солидных кусков леща, съела их вприкуску с хлебом и, запив стаканом пива, пошла дальше: позволила себе рюмочку «Посольской», закусив ее ломтиками копченой колбасы, которую нашла в холодильнике на тарелке.

Затем, не убирая со стола, рассчитывая, что они еще посидят вместе, Алена отправилась в ванную мыть пахнущие рыбой руки. Но вдруг подумала, что неплохо бы для полного примирения с Владимиром повторить здесь то, что у них было недавно.

Она быстро вернулась в комнату, скинула с себя одежду и пошла к Филиппову в ванну…

Этот вечер вернул в отношения Филиппова и Алены мир и взаимопонимание.

После завтрака Владимир, заглянув в карманный календарик, увидел, что наступившая суббота обведена в нем кружком. Это означало, что пора ехать на встречу с другом, о чем была договоренность с ним еще в родном городе.

Улыбнувшись, Филиппов разговор на эту тему с Аленой начал издалека:

— У нас сегодня уйма свободного времени. И надо использовать его как можно лучше, а главное — не только для здоровья, но и для души. Кстати, тебе в Ясноводск все еще хочется?

— Конечно!

— Тогда поехали.

— Когда? — обрадовалась Алена.

— Прямо сейчас. Собираемся и едем на вокзал, покупаем билеты на электричку и через час мы в самом солнечном городе Союза. Пора и нам гульнуть как следует. Не возражаешь?

— Нет! А кто у тебя там? Друзья, знакомые?

— Просто хорошие люди. Через час сама увидишь.

— Мы что-то возьмем с собой?

— Нет, товарищи не из бедных. Пусть радуются тому, что мы сами к ним приедем. Это для них лучший подарок.

В Ясноводск приехали в разгар хорошего солнечного дня, и от этого на душе тоже было светло и празднично. Без особого труда нашли санаторий, в котором отдыхал друг Филиппова.

Выяснив в приемном отделении номер его комнаты, поднялись на нужный этаж, и Владимир уверенно побарабанил по двери. Через мгновение она открылась, и он первым вошел в прихожую, а за ним, все еще в полном неведении относительно того, кого она сейчас увидит, шагнула и Алена.

Когда хозяин, стоявший за дверью, закрыл ее, Алена обернулась — и неподдельно удивилась: улыбаясь, к ней приближался собственной персоной Соколовский. Он крепко обнял ее, расцеловал сначала в щеки, потом в губы.

— Вот так сюрприз! — освободившись от объятий «маршала», выдохнула Алена. — А я-то думаю: к кому же это меня везут? Но Владимир Алексеевич на все мои вопросы даже не отвечал. Так вы, значит, договорились?

— Надо всегда и все просчитывать, — пояснил Владислав и тут же представил друзьям свою пассию: — Знакомьтесь: моя несравненная Алина Петровна.

Из кресла поднялась синеглазая, с пышным бюстом блондинка, протянула руку сначала Алене, а потом ее спутнику.

— Так не пойдет, Алина! — воскликнул Владимир, который хорошо помнил ее по встречам в городе, и тут же поступил, как и «маршал»: расцеловал красавицу сначала в щеки, потом нарочито подольше в губы.

— Ты, писатель, смотри не перестарайся! — ревниво заметил на это Соколовский. — Лучше расскажите, как вы отдыхаете, куда ходили или ездили, что хорошего видели.

— А почему ты его писателем зовешь? — удивилась Алина.

— Он доклады пишет председателю облисполкома. Мешков восемь уже написал. А вот для себя сумел написать лишь одну повестишку: все времени не хватает, — ворчливо пояснил «маршал» и тут же, усадив друзей на диван, попросил: — Ну, рассказывайте: как вы тут?

На его желание услышать что-то интересное о курортной жизни первой откликнулась Алена.

— Мы прекрасно устроились. Определились с процедурами. Мне нравится подводный массаж. Три раза в день пьем водичку. Познакомились с городом. Были в театре. На танцы регулярно ходим, иногда в кино. Свободной минуты нет.

— По-моему, это самое главное, — одобрила рассказ Алены подруга «маршала». — Вы уже вовсю живете по санаторному режиму, а у нас еще все впереди.

— Не завидуй, а лучше накрывай-ка стол побыстрее! — по-маршальски распорядился Соколовский.

Зная его крутой характер, Алина, переглянувшись с Филипповым, улыбнулась, потом аккуратно накрыла стол скатертью и принялась выставлять из холодильника приготовленную и разложенную на тарелки закуску.

Владислав, помогая ей, открыл банку икры, поставил ее на стол и тут же длинной деревянной ложкой, предусмотрительно привезенной из родного города, начал энергично размешивать что-то в большой эмалированной кастрюле, стоявшей на электроплитке.

— Интересно, что это ты так усердно размешиваешь? — спросила Алена.

— Да вот купил ведро раков. Для дорогих гостей старался. Надо же вас чем-то удивить. Скоро будут готовы. И учтите: пока все ведро не опустошим — мы вас не отпустим, — улыбаясь, высказал свой ультиматум «маршал».

Сидели, выпивали и закусывали, танцевали, потом снова неторопливо усаживались за стол, и все повторялось. Раки прошли на «ура», хотя с ними пришлось изрядно повозиться. И в двенадцатом часу ночи, когда на дне кастрюли не осталось ни одного рака, лишь на тарелке, стоявшей посередине стола, все еще красовались четыре крупных и сочных их представителя, но есть их никто уже не хотел, у Владимира мелькнула шальная мысль: а что если сменить обстановку и махнуть в Лисентуки? У него тоже есть кое-что, чем он может удивить «маршала» и его спутницу: вместо раков имеются в достатке КЗ и целый холодильник овощей и фруктов, которыми его щедро обеспечили друзья шефа, не забывшие данного в аэропорту обещания, а кроме того, икра, крабы и другие продукты, явно не рассчитанные на санаторную диету.

И Филиппов, не долго думая, предложил всем поехать в Лисентуки.

— Теперь прошу в гости к нам, дорогие мои! Пусть у нас нет раков, зато имеется такая КЗ! Заодно посмотрите, как мы устроились.

— Но за окном уже ночь! — воскликнула, явно не обрадовавшись данному предложению, Алина.

— А я хочу КЗ! — возразил ей «маршал». — И мы не маленькие, не испугаемся темноты. Да и электрички еще ходят.

Владимир с Аленой первыми начали собираться, радуясь тому, что будут ночевать дома, в своем санатории, а не здесь, на полу на матрасе, как им предлагал Соколовский, когда все вернулись с прогулки.

Глядя на земляков, засуетился и Соколовский, энергично подталкивая к этому и свою спутницу.

Вскоре все уже были на вокзале, где без труда купили билеты и оживленно принялись обсуждать, что и как будет в Лисентуках.

— А где мы будем ночевать? — капризничала Алина.

— У нас две комнаты. Устроим, можете не волноваться, — успокоил ее Филиппов.

В двенадцать часов ночи веселой компанией сели в электричку, и, едва она миновала городскую черту, Владислав, забрав у Алины сумку, вынул из нее початую бутылку водки и четырех оставшихся раков, самодовольно улыбаясь, налил всем в пластмассовые стаканчики и бодро провозгласил тост:

— За тех, кто в пути!

Немного погодя, помахивая пустой клешней рака, Владислав пропел неприличную частушку про раков:

— Не заводись, Влад! — с укоризной в голосе попросила его Алина. — Люди же вокруг.

— А заводиться больше нечем. Раков съели. И я сильно хочу КЗ.

— Когда будем у нас, в КЗ ты не разочаруешься, — пообещал ему Филиппов.

— Ты не корми меня обещаниями. Давай лучше твою посудину. Выпьем за наших прекрасных дам! — разлив водку, предложил очередной тост «маршал».

— Да сколько же можно?! — возмутилась Алина. Она знала по опыту, чем может закончиться такое гуляние: Соколовского придется попросту вести под руки.

— Пока не хватит! Ты же знаешь, что мне перечить нельзя. Усекла? Ну и хорошо. За женщин! — И он снова выпил.

Его поддержал только Филиппов. И после этого до самых Лисентуков ехали практически молча. А когда вышли на платформу и по тихим, уже безмолвным улицам направились в сторону «Голубой Руси», Соколовский, дернув друга за рукав, вдруг предложил:

— Давай твою любимую! Она мне тоже по душе.

— Владимир Алексеевич, ночь на дворе, а вы пьяный ор устроить хотите? Думаю, ничего хорошего это нам не сулит! — зная, какая любимая ария у Филиппова, попыталась Алена отговорить друзей от проявления их певческих способностей.

— Да брось пугать нас, Алена! Мы же не грабим, не дебоширим! — защищал друга «маршал» и первым запел известные всему просвещенному миру куплеты: «Без женщин жить нельзя на свете, нет!»

Его тотчас поддержал Филиппов. Освободившись от цепких рук Алены, он обнял друга за плечи, и они, приплясывая и взмахивая руками, двинулись вперед, продолжая свое бурное веселье: «В них солнце мая, в них любви расцвет!»

Забыв далее слова, они повторили то, что сохранилось в их затуманенной алкоголем памяти, а потом начали просто распевать одну мелодию.

Лихо отплясывая и выделывая замысловатые па под собственный аккомпанемент, Соколовский с Филипповым изо всех сил старались вовлечь в это безудержное веселье и своих спутниц. Но те стыдливо отказывались поддерживать разошедшихся друзей.

Это веселье продолжалось чуть ли не до территории санатория. Здесь оба, уже порядком выбившись из сил, вдруг совершенно протрезвели и, внимая советам и уговорам своих подруг, прекратили представление.

В здание санатория входили чинно и мирно. Владимир понимал, что теперь надо не только накрыть стол, но и разместить гостей по высшему классу. Если в Ясноводске он обещал расположить их в одном из номеров: своем или Алены, то теперь, после лихой пляски и громкого душевного пения на свежем воздухе, вдруг осознал, что предложенный им план ущемляет права его и Алены на свободное общение. Поэтому, отдав ей ключи от своего номера, наказал, чтобы она, не дожидаясь его, накрывала стол, объяснил, что и где взять, а сам отправился в приемное отделение. Туда он предусмотрительно заглянул еще до отъезда в Ясноводск и попросил медсестру Наташу сообщить номер своей комнаты земляку, вновь прибывшему заведующему отделом горисполкома из родного города.

Увидев Филиппова, хмельного и веселого, Наталья, узнав, в чем причина столь позднего его появления, без лишних слов протянула ему ключ от свободного номера. Потом начала было разливать чай, пояснив:

— Сейчас подойдет Светлана.

Однако Филиппов остановил ее.

— Наташенька, не торопитесь чаевничать, — сказал он. — Раз у вас все в порядке, прошу через пять минут ко мне в номер. Стол уже накрыт. Отметим приезд друга. — И после этих слов, не принимая отговорок на то, что им будет неудобно, вернул ей ключ. — Этот ключ — лучший повод. Жду вас. Какой КЗ угощу!

— Согласна, — поддержала предложение Владимира дежурная.

Все получилось очень даже прилично: гости уютно устроились в номере Филиппова, выпили по рюмочке коньяка за приезд друга, закусили, поговорили. Соколовский хотел было запеть песню, но Алина строго одернула его:

— Люди же на этаже спят. Не подводи девушек.

Поглядев на новых знакомых, «маршал», прищурившись, миролюбиво заявил, что он ни в коем случае не позволит себе подводить таких прекрасных сестричек, тут же предложил тост за них и, стоя, выпил первым.

Слушая его тост, Алена без особого труда заметила, как не таясь, откровенно влюбленными глазами смотрела в это время на Филиппова Наталья, и с обидой вынуждена была признать, что между ними явно что-то было прежде. По себе знала: просто так девушки на мужчин не смотрят. Сожалея об увиденном, Алена вдруг поймала себя на мысли, что у них с Владимиром, видимо, ничего уже не получится. Переехать с ней в другой город он давно отказался. А так жить, как сейчас, вряд ли они смогут долго. А между тем он ей нравился. С ним интересно было ходить по городу и разговаривать обо всем. Но все это было урывками, временное. А ей уже пора бы определяться.

«Пожалуй, стоит завести разговор об этих девушках с Аллой Григорьевной. Может, что-то новое от нее узнаю о Владимире», — решила она.

Вскоре, посмотрев на часы, девушки-сестрички отправились на дежурство, и Алена облегченно вздохнула.

После их ухода Владислав допил стакан чая и, устало склонив голову к столу, объявил:

— Хорошо, что у вас есть я!

— Да мы это и не отрицаем! — привычно согласилась с ним Алина. — И думаем, что всем уже пора спать. Ты как на это смотришь?

— Положительно! — мирно согласился Владислав.

Алина тотчас поднялась и, вместе с Филипповым взяв своего друга под руки, отправилась в номер, где им предстояло провести остаток этой суматошной ночи.

Обиженная на Филиппова за откровенные взгляды влюбленной в него Натальи, Алена, сославшись на усталость, отказалась помогать убирать оставшиеся продукты в холодильник, не говоря уже о мытье посуды, и сразу ушла к себе. И Владимиру пришлось заниматься всем одному.

В воскресенье утром, проснувшись около десяти часов, все быстро умылись, привели себя в порядок и вскоре собрались дружной компанией снова в номере у Филиппова. Слегка выпили и перекусили, потом Владимир и Алена сходили в столовую и на подносах принесли свои порции горячего и овощных закусок: в санатории такое разрешалось.

Накрыли по-новому хороший стол и, опять немного выпив, продолжили дружескую беседу.

Когда все насытились, Филиппов высказал мысль: а не сходить ли в городской театр на оперетту? В ответ женщины заулыбались, но предложение не поддержали, сославшись на то, что еще не полностью отдохнули и при желании будет лучше посмотреть какой-либо фильм прямо в санатории или в городе.

— Но нам, — уточнила Алина, — целесообразнее вернуться к себе, принять душ и попытаться настроиться на ритм санаторной жизни, чтобы подготовиться к завтрашнему осмотру у врачей. Да и в номере надо навести порядок.

— Я согласен! — поддержал ее слегка разрумянившийся «маршал».

Выпили на дорожку и, не желая даже прогуляться и пообедать, отправились на вокзал, где договорились при новой встрече в Ясноводске подняться в горы, чтобы попробовать настоящего шашлыка на природе.

На платформе расцеловались, Владимир и Алена с грустью посмотрели, как их друзья, полуобнявшись, вошли в вагон, а когда состав тронулся, энергично помахали им и отправились к себе в санаторий.

Едва успели отдохнуть после встречи с Соколовским и Алиной, их проводов и опять зажить размеренной курортной жизнью, стараясь не пропускать предписанных врачами процедур, как Владимиру поступило приглашение от приехавшего недавно земляка — заведующего орготделом горисполкома Першева, который собирал на традиционную «прописку» всех своих знакомых, с кем был в дружеских отношениях.

Вначале сидели чинно и на должном уровне вели беседу о политике, делах в родных городах и сферах. Однако как-то незаметно разговор переключился на сады, дачи, машины и так далее.

— Кстати, — обратился к хозяину, земляку Филиппова, председатель горисполкома одного из северо-кавказских городов, — по разнарядке нам должны вот-вот выделить машину. Но мы знаем, что и по разнарядке получить ее — дело тоже непростое. Поможешь?

— А почему бы нет?! Дай мне сигнал, когда вернешься из отпуска. Постараюсь, чтобы проблем не было, — заверил его Першев.

«Интересно, — подумал неприятно удивленный Владимир, — почему он так уверенно обещает свою помощь? Ведь машинами в области занимается практически один человек, не считая первого секретаря обкома, которому подвластно все. Надо будет напомнить при случае об этом заворгу».

Работник одного из министерств, сидевший рядом с Филипповым, посмотрев на него оценивающе, тоже уверенно сформулировал, очевидно, давно мучивший его вопрос:

— Моему крестнику нужны срубы на баню. Посодействуешь?

Владимир не любил подобных сделок за дружеским столом, а главное, в присутствии такого количества людей и, назвав по имени-отчеству заместителя начальника управления сельского строительства своей области, предложил ему выслушать просьбу москвича, заверив просителя, что затруднений не будет.

Те вышли на балкон и вскоре вернулись оттуда, довольные состоявшейся беседой и тем, что поняли друг друга.

Сидевший на диване Филиппов, глядя на земляка, невольно задумался о родном городе, о том, что дома ему предстоит выяснение отношений с женой. Кстати, вернется он незадолго до ее дня рождения. Дата хотя и не круглая, но в семье было принято ежегодно отмечать дни рождения каждого. Повод хороший. И ради установления мира разумно будет достать портрет жены из-за сейфа и в торжественной обстановке вручить его Катерине, а потом повесить на стене в зале, рядом со своим.

«Что же, это прекрасный повод для примирения. И хорошо, что она не впустила меня в квартиру той ночью: портрет бы уже висел, а другой подарок, равноценный этому, было даже трудно представить. Пожалуй, так и поступлю, как наметил», — решил Филиппов.

Из раздумий Владимира вывел присевший рядом с ним Першев. Он поинтересовался первым делом, о чем задумался Филиппов, а узнав, что Владимир собирается уходить, попросил его немного повременить:

— Вопрос москвича будет решен, срубы он получит, а в знак благодарности он сейчас принесет бурдюк настоящего грузинского вина — чачи.

— Я знаю, что такое чача, — усмехнулся в ответ Владимир и рассказал, как однажды вместе с проректором сельхозинститута, своим другом, пил эту чачу и понял: это крепчайший самогон, градусов под шестьдесят. А под конец, внимательно посмотрев на заворга, заметил: — А ты что-то очень смело заявляешь насчет получения машины. Не боишься опростоволоситься?

— У нас есть один канал. Он вроде действует. В крайнем случае попрошу тебя. Надеюсь, что не откажешь и замолвишь доброе слово в поддержку.

— Придется. Но лучше не делать подобных заявлений. Сам понимаешь, это не срубы для бани, которые идут в столицу постоянным потоком.

— Я согласен с тобой, — смутился Першев, но увидев москвича с бурдюком, миролюбиво добавил: — Не сердись, давай понемногу, и на этом закончим.

К сожалению, вырваться из компании быстро не удалось, и тогда, уже не желая больше пить, Владимир ушел по-английски и сразу отправился к Алене.

Стукнув в ее дверь несколько раз, прислушался: никакого отклика.

«Может, она на прогулке?» — засомневался Владимир и снова постучал, но уже более энергично.

Послышались шаги, и дверь открылась.

— Ну ты даешь! — сразу недовольно начала Алена, запахнувшись в халатик. Она внимательно всмотрелась в его лицо, про себя отметив, что лихорадочного блеска в глазах у него нет, значит, не перебрал, но все-таки с укором высказала: — Сам гуляешь, а про меня забыл?

— Не злись. Отказываться от участия в таких встречах у нас не принято. Кстати, ты как — пойдешь на проводы «невесты» Анзора или нет? Ведь он приглашал нас обоих.

— Я — никак. Один пойдешь, — обиженно ответила Алена. — Там медсестер будет в достатке. Не соскучишься, кого-нибудь найдешь. Типа этой Наташи. Тебе ведь нравятся такие!

— Чем ругаться, включи-ка лучше чайник, — раздеваясь, миролюбиво сказал Филиппов.

Бросив одежду в кресло, он хотел было поцеловать Алену, но она резко вывернулась у него из-под рук, фыркнув:

— Выглядишь вроде не пьяным, но самогонкой от тебя разит, как из бочки. До чего дошли: самогонку пить начали.

— Это не самогонка, а грузинская чача, — оправдывался Филиппов и тут же лицом уткнулся ей в шею пониже уха.

Утром, до завтрака, Филиппов отправился в бассейн. Пройдя все профилактические кабины, он вдоволь наплавался и через некоторое время, бодрый и посвежевший, вошел в столовую. Вскоре появилась и Алена вместе с Аллой Григорьевной.

Выяснив, чем Алена будет заниматься после завтрака, Владимир не стал ее дожидаться, а, быстро собравшись, отправился в город за овощами и фруктами, но главное, для того, чтобы подкупить кое-что из кавказских сладостей для дома, особенно для Маринки. Потом он планировал зайти на почту и в очередной раз позвонить семье.

Неторопливо побродив по магазинам и базару, он приобрел все, что хотел, и с волнением зашел на почту, сдал уже оплаченный талон за предстоящий разговор и стал ожидать, в какую кабину его пригласят к телефону.

Представляя свой разговор с Катериной, он не заметил, что прошло уже немало времени, и обрадовался, когда услышал свою фамилию и номер кабины, в которую ему следовало зайти.

Владимир быстро снял трубку и услышал голос дочери, чему был искренне рад, потому что с Катериной легкой беседы могло и не получиться.

— Здравствуй, папа! Я по тебе соскучилась! Письмо с открыткой вашего санатория получили. Приезжай скорее! — радостно говорила Маринка и вдруг запнулась: — А у нас мама в больнице, — с дрожью в голосе вдруг сообщила она.

— Что с ней? — спросил Владимир и почувствовал, как екнуло его сердце.

— У нее бронхит в острой форме. Температуру сбили, и сейчас ей уже полегче, — затараторила дочь, стараясь успокоить его.

— Как ты там одна? — поинтересовался расстроенный Владимир и сразу стал думать об отъезде из санатория, хотя бы на день-другой пораньше.

— Ничего, справляюсь. Мне помогают бабушка и мамина двоюродная сестра. Мы ждем тебя. Не забудь, что у нее день рождения скоро.

— Я уже приготовил ей подарок.

— Здорово! Я скажу ей. А что за подарок?

— Это секрет. Но подарок очень хороший. Думаю, она будет рада. Как у тебя работа? Бабушка как?

— Всё и все в порядке. Не беспокойся. Мы ждем тебя!

— Ну и хорошо. Через несколько дней буду дома. Целую и обнимаю. До встречи, родная!

Переговорив с дочерью, Филиппов почувствовал, что на душе у него потеплело. Он был рад узнать, что его ожидают и вскоре он снова окажется в родной квартире, где все ему близко и дорого, хотя и предстоит еще выдержать нелегкий разговор с Катериной. Но сейчас самое главное, чтобы она побыстрее выздоровела! А далее путь к примирению один — день рождения. «Отметим его как следует, вручу подарок, о котором она втайне мечтает, и все образуется. Правильно говорит Бедов: „Семья — это святое. Ее надо беречь“», — рассуждал сам с собой Филиппов.

Довольный тем, что налаживание семейных отношений — дело практически решенное, Владимир вдруг захотел все бросить, обменять билет и сейчас же улететь домой. Но в кассе ему сказали, что это надо было делать за пятнадцать — двадцать дней: поменять билет на самолет — проблема. Смирившись с неудачной попыткой, он немного успокоился и, зная, что дочь одну не оставят бабушка и сестра жены, отправился к себе в номер. Закрывшись на ключ, Филиппов уснул, не сомневаясь, что разбудить его на обед есть кому: они с Аленой договорились идти в столовую вместе.

Алена, зная, по какому маршруту обычно ходит на процедуры Алла Григорьевна, как бы случайно встретила ее. Они поздоровались и пошли вместе, весело болтая о предстоящей процедуре. И тут Алена решила расспросить попутчицу о прошлогоднем курортном сезоне. Ей не терпелось выведать что-то новое о санаторной жизни Филиппова.

— Алла Григорьевна, а как в прошлом году проходили проводы Анзора?

— Ты могла бы посмотреть, как они пройдут в этом, но почему-то не идешь. В чем дело?

— Мне нельзя. У меня… — Алена покраснела.

— А почему на грязи идешь?

— Я в магазин.

— Теперь понятно. А кстати, знаешь, с кем твой спутник пойдет в ресторан?

— Откуда? Да и знать мне это ни к чему, — покривив душой, ответила Алена и с болью подумала: «Наверное, скажет, что он пригласил ту самую Наталью, которая наш приезд оформляла. Уж очень она взволнованна была тогда. А впрочем, какое мне до этого дело?» Вслух же спросила как можно равнодушнее: — А вы знаете, с кем Владимир Алексеевич идет на проводы?

— Да, Алена, знаю.

— Хорошо.

— Лучше некуда! Меня очень удивило, что вы с ним всегда вместе и тому подобное, а он, представь себе, приглашает меня.

— Неужели? Вот так сюрприз.

— Именно так.

— А почему? Вы с ним в прошлом году отдыхали вместе? Подружились?

— Да, мы отдыхали вместе, вернее, в одно время, но я подружилась не с ним, а с Анзором. А на проводах в ресторане Филиппов красовался с другой, — неожиданно для самой себя выдала тайну Алла Григорьевна, понимая, что это уж слишком: разболталась, как базарная баба, но милая и интеллигентная Алена располагала ее к себе.

— С Натальей! — не то спросила, не то ответила Алена.

— Конечно, с ней! — понимая, что правду теперь уже скрывать невозможно, подтвердила Алла Григорьевна. И, словно спохватившись, удивленно переспросила: — Откуда ты узнала?

— А мне Владимир Алексеевич сам рассказал, — солгала Алена.

— Тогда понятно, — протянула разочарованно Алла Григорьевна, а про себя подумала: «Не знала, что он такой болтливый».

— Почему же он не пригласил ее в этот раз? — рассуждала вслух Алена.

— Очевидно, не желает конфликта с тобой.

— А пригласив вас, он считает, что конфликта не будет?

— Именно так.

— Почему?

— Потому что он пригласил меня не по собственному желанию: его попросил об этом Анзор. Он предупредил меня об этом. Ему очень хочется, чтобы я была на его проводах, пусть и в другом амплуа. Ведь в том году на месте его нынешней подруги была я. Дружеские отношения с ним у нас остались. И на память о нем у меня вот этот кулон. — Алла Григорьевна показала роскошное золотое украшение и тут же сообщила еще одну новость: — Кстати, Алена, у Анзора есть друг, который очень хотел бы поближе с тобой познакомиться.

— Но я же с Филипповым.

— Надо думать и о будущем отдыхе. Владимир женат. И можешь не сомневаться, на следующий год он приедет сюда без тебя.

— Почему?

— Сама подумай: может ли он каждый год ездить в санаторий один, без жены и с одной и той же подругой?

— Пока что он делает это.

— Это очень опасно. И если он человек серьезный, то, думаю, в будущем такой ошибки не повторит. А друг Анзора холостой. У него здесь хорошие связи. Ну, что скажешь, Алена? Ты же видела Гиви?

— Да. Я знаю его. Мы несколько раз танцевали с ним. Он всегда на танцы к нам ходит. Но вообще я подумаю, — пообещала Алена, сразу проникнувшись неприязнью к своей спутнице.

«А может, наш уважаемый Владимир Алексеевич сегодня пожелает пригласить вас, Алла Григорьевна, к себе? Выглядите вы очень эффектно, да и живете тоже в одноместном номере. Можно и к вам, даже лучше», — думала она о ней с раздражением.

Эта мысль полностью завладела Аленой и заставила ее крепко задуматься об ее отношениях с Филипповым. Но и другие мысли тоже бродили в ее голове: «Он может идти на проводы с Аллой Григорьевной, а встретит там Наталью и где-нибудь уединится с ней: уйдут к ее подруге или в свободный номер, которых в санатории имеется достаточно… А потом как ни в чем не бывало вернутся за свой столик в этом самом кабаке. Никому и в голову не придет обратить внимание на их отсутствие. А если кто-то спросит Владимира, где он пропадал, — тот спокойно ответит, что плохо себя почувствовал. Это он может сказать и мне. Может поступить и по-другому: напьется, чтобы не встречаться со мной. Да сейчас ему в этом и нет необходимости. Опытный человек. Школу прошел неплохую. Посмотрим, как все пойдет, а в случае чего, может, и в самом деле подумать о друге Анзора? Это вариант. И хорошо, что Гиви холостой. Помню, мы с ним танцевали, когда Филиппов отводил рыжего соседа с танцплощадки в его номер. С Владимиром все равно ничего путного не получится. Это уже ясно. Сезон-другой, и бывай здорова. Видимо, не на того я поставила. А что если?‥»

Из раздумий Алену вывела москвичка:

— Сейчас Гиви ожидает меня в комнате отдыха, где мы договорились с ним встретиться.

— А что у вас с ним?

— Его люди едут в наше министерство, чтобы решить кое-какие вопросы. Анзор попросил меня помочь ему. По старой дружбе я пообещала ему это. Передам письмо, к кому следует обратиться для продвижения проблемы.

— Понятно.

Они вошли в корпус для медицинских процедур. Миновав холл, оказались в комнате отдыха, где в креслах и на диванах расположились те, кто уже принял грязевые ванны. Алла Григорьевна, осмотревшись, подвела Алену к жгучему брюнету, расслабленно сидевшему в кресле.

При виде двух красивых женщин тот быстро поднялся, оказавшись на голову выше их, и любезно поздоровался, особенно с Аллой Григорьевной.

Она тут же представила его:

— Алена, это Гиви.

Оба, изучающе глядя друг на друга, улыбнулись и пожали друг другу руки.

— Я помню вас с тех пор, когда мы танцевали, — многозначительно признался Гиви Алене.

Получив письмо и выслушав, как ему действовать в Москве, Гиви распрощался с Аллой Григорьевной и вместе с Аленой направился к выходу.

— Вы далеко собрались? — спросил он, открывая дверь.

— В магазин, — ответила Алена, выходя из помещения.

— Можно мне с вами? — Гиви пытливо заглянул ей в глаза.

— До магазина — пожалуйста, а дальше у каждого своя дорога, но главное — свои планы.

Когда вошли в магазин, Алена сразу прошла к витрине, возле которой уже побывала не раз, и снова глаза у нее разбежались от обилия различных миниатюрных вещичек и дорогих красивых украшений. В последнее посещение ей приглянулись сережки с небольшими голубыми камешками, которые были под цвет глаз ее сестры, и Алена не сомневалась, что та будет ими довольна.

Пока Алена оформляла покупку, Гиви, внимательно наблюдавший за действиями молодой, привлекательной женщины, тоже выбрал и купил кулон в серебряной оправе, потом попросил у продавца ручку и листок бумаги, написал на нем что-то и положил коробочку в карман.

Они вышли на улицу, где, как Алена и предполагала, и состоялось своеобразное объяснение Гиви.

— Давно, с того самого вечера, когда мы танцевали, я наблюдаю за тобой, Алена. Скрывать не стану: ты мне очень понравилась. Давай с тобой подружимся? А?

— Я же не одна приехала!

— Это не в счет. Все в руках женщины. Ты можешь завтра же, даже сегодня быть свободной.

— Зачем? На днях мы уезжаем.

— Это меня не пугает. Если подумать как следует, выход всегда можно найти. Давай договоримся так: мы встретимся в этом же санатории в следующем году. Я выкуплю тебе путевку, и ты получишь ее по почте, если не против. А потом сообщишь мне, и я встречу тебя в аэропорту. — Гиви шел напролом и хотя не был уверен в успехе, смотрел на Алену с нетерпением и надеждой.

«Вот это мужчина!» — подумала она, удивляясь его напористости, но главное, нахальству.

— Для меня это практически неприемлемо. Я не езжу в санатории со случайными знакомыми, — ответила она резко. — Это не тема для разговора.

— Не торопись, дорогая. Зачем так говоришь? Ты знаешь Анзора, моего друга. У меня лучшие намерения, — заверил ее настойчиво Гиви. — И в честь нашего знакомства прими от меня скромный подарок! — Он протянул ей коробочку с кулоном.

Непроизвольно открыв ее, Алена окинула взглядом великолепный кулон, моментально вспомнила его стоимость и в то же время остолбенела от такого предложения. «Какие напор и самоуверенность! Вот друзья дают! Один для проводов любовницы ресторан снял, другой идет напролом, знакомясь с чужой девушкой». Понимая, за кого ее принимают и в какую зависимость она может попасть, Алена категорически отказалась от презента:

— С какой стати? Я не продаюсь! А подружиться с человеком, который мне понравится, могу и без кулона. Не будем, Гиви, строить то, на что нет шансов, а главное — никакого желания. Мне надо за продуктами. До свидания.

Она резко повернулась и пошла к следующему магазину, где торговали овощами и фруктами, которых, по договоренности с Филипповым, должна была купить на двоих.

Войдя в магазин и осмотрев витрину, Алена взяла по килограмму винограда, хурмы, груш и яблок, расплатилась и, не спеша уложив покупки в сумку, вышла на улицу, где чуть было снова не столкнулась с Гиви, поджидавшим ее около тротуара.

«Какой настырный! — с раздражением отметила про себя Алена. — Думает, если у него много денег, ему все доступно. Ошибаешься, дорогой, не на ту напал!»

Однако Гиви был иного мнения и от своего плана отказываться не хотел. Как ни в чем не бывало он предложил свои услуги: донести набитую доверху сумку.

Алена не отказалась, но решила в разговор с ним не вступать и молча слушала, как Гиви рисует ей радужную картину предстоящего им в будущем году отпуска, а когда показалось здание санатория, сказала очень просто:

— Я пришла. До свидания, Гиви. А сказки про райскую жизнь рассказывайте другой: меня они совершенно не трогают.

Алена взяла у него сумку, прошла в ворота, которые не успели закрыть за выехавшей с территории санатория машиной, и, не сбавляя темпа, направилась к лифту.

Поднявшись к себе в комнату, она первым делом приняла душ, а выйдя из ванны, с облегчением опустилась в кресло и задумалась о том, что произошло после встречи и разговора с Аллой Григорьевной. Безусловно, у Филиппова с этой Натальей из приемного отделения что-то было, и хотя данное открытие было неприятно для Алены, успокаивало ее то, что это уже в прошлом. А в настоящем ей предстоит отъезд, который у нее на день раньше, чем у Филиппова, о чем он не знает. А этот Гиви, парень, безусловно, видный, но, к сожалению, ужасно напористый и нахальный. Надо же, придумал: купить кулоном! Не за ту принял. Все! Больше никаких размышлений о нем.

Алена вынула из сумочки подарок сестре, посмотрела еще раз на сережки, и от сознания того, что они обязательно ей понравятся, улыбнулась, и убрала коробочку в чемодан, уже готовясь к отъезду. Затем вынула пакеты с фруктами из большой сумки, а ее, вместе с кофтой, лежавшей на дне, небрежно убрала в шкаф. Не торопясь, намыла себе груш и хурмы, поела и стала думать о Филиппове: заходить за ним, когда пойдет на обед, или нет? Нести ему половину купленного или все оставить себе? Он сегодня и так наестся всего на проводах. Значит, пусть сам и купит то, что ему хочется. «Купи, принеси ему! А он пойдет в ресторан с Аллой Григорьевной, чтобы встретиться там с Натальей? Ну так перебьешься, дорогой Владимир Алексеевич, и будить тебя на обед я тоже не стану».

…Филиппов, лежавший в спортивном костюме на кровати, проснулся от легкого стука в дверь. Интересно, кто это? Но одно ясно, что не Алена: она стучит громче и увереннее. Хотя именно она должна была разбудить его на обед. Однако, мельком взглянув на часы, Владимир понял, что время обеда давно миновало, а до ужина еще далековато, и сразу захотелось есть.

Открыв дверь, он увидел Аллу Григорьевну, которая, излучая флюиды благосклонности и добродушия, уже была готова к вечернему торжеству.

— Владимир Алексеевич, вы случайно не забыли зайти за мной? — Она, бесцеремонно разглядывая его, располагающе улыбнулась.

— Ни в коем случае, Алла Григорьевна. Проходите! — уступая дорогу благоухающей парфюмом женщине, предложил Филиппов.

— На обеде вас не было. Алена сидела одна и явно грустила. Вот я и подумала: уж не случилось ли чего-нибудь с вами? — пояснила причину своего появления гостья.

— Нет! Я просто крепко заснул. Ходил на почту, потом на рынок, изрядно набегался и устал, — объяснил свое отсутствие на обеде Филиппов и заверил: — Все будет так, как мы и договорились.

— А вы посмотрите, как у нас со временем?

Взглянув еще раз на часы, он понял: тревога женщины обоснованна — до начала торжества в ресторане оставалось совсем немного.

— Да, вы правы, время поджимает. Через тридцать минут, даю слово, я буду готов.

— Хорошо, я жду, — царственно улыбнулась Алла Григорьевна, не спеша выходя из его номера.

Когда Филиппов остался один, первое, о чем он подумал, почему Алена не разбудила его. Обедала одна, значит, не проспала.

«Завтра все выясним», — решил он и занялся подготовкой к торжеству.

Умываясь, он снова почувствовал, что зверски хочет есть. Владимир выпил стакан кефира и съел бутерброд с ломтем говядины, почистил зубы, неторопливо оделся, обулся и отправился за Аллой Григорьевной, чтобы достойно и без опозданий идти с ней на банкет. Но даже и в этот момент он думал о том, как ему провести день рождения жены, чтобы наладить с ней прежние отношения. Главной проблемой были деньги, ибо вся имевшаяся у него заначка уже бесследно испарилась. И все же, поразмыслив, Филиппов нашел выход: он использует часть ссуды, взятой в кассе взаимопомощи. «Вот такие мы, русские: находясь, можно сказать, у руля власти, еле сводим концы с концами. А сын Кавказа Анзор для своей любовницы ресторан в это время снимает!»

Банкет прошел, как Владимир и предполагал, на высшем уровне. Случилось, однако, и небольшое происшествие: у Аллы Григорьевны во время танца с Владимиром сломался каблук моднющей туфельки. Пришлось им вернуться к столику и снова пить и закусывать, хотя жажду и голод Филиппов утолил давно. Выпили за хороший вечер. Потом, извиняясь перед Аллой Григорьевной, Владимир несколько раз приглашал на танец Наталью и отпустил ее, лишь когда началось самое-самое: на площадку вышла группа цыган и с чувством и жаром начала славить отъезжающую назавтра любовницу Анзора.

«Нравятся русские женщины всем, кому выпадает счастье общаться с ними. И в самом деле, — философски размышлял Владимир, — лучше наших женщин в мире нет!» Он понимал, что эта сцена ранит, задевает за живое Аллу Григорьевну, поэтому и поспешил подойти к ней в самый грустный для нее момент вечера. И не ошибся: она сидела заметно сникшая и даже, кажется, была готова пустить слезу, но вовремя подошедший Филиппов не позволил ей этого сделать. Он быстро налил в рюмки коньяку и предложил тост:

— За русских женщин! За вас, Алла Григорьевна!

Наблюдая за происходящим, они еще некоторое время посидели, поднимая тосты и закусывая. Однако Алла Григорьевна понимала, что «обезноженной» дольше оставаться в зале ей нет никакого смысла, и, посмотрев на Владимира, попросила, чтобы он проводил ее в номер. В душе она ругала себя за то, что совершила глупость, согласившись прийти на этот вечер. К чему возвращаться в прошлое, которое уже никогда не может повториться? Сегодня она жестоко была наказана за это.

Владимир понимал, в каком состоянии находится эта сильная и самодостаточная женщина, и он ощущал чувство жалости к ней, в нем пробудилось даже желание приласкать ее, непонятно по каким причинам согласившуюся присутствовать при том, как бывший ее любовник прощается с очередной любовницей.

Когда наконец подошли к ее комнате, Алла Григорьевна устало открыла дверь и снова откровенно оценивающе посмотрела на Владимира, не скрывая своего желания найти в его душе отклик. Она нежно взяла его руку, мягко пожала ее и стала благодарить за то, что он был хорошим спутником, а потом крепко обняла и поцеловала, сказав:

— Спасибо, Владимир Алексеевич. Ты меня понимаешь, хотя и не совсем.

Прихрамывая, она вошла в номер, и Филиппов еле сдержался, чтобы не шагнуть вслед за ней, но вовремя остановился: мысли его были заняты другой, более молодой и дорогой ему женщиной.

…Владимир медленно открыл глаза и сразу почувствовал головную боль, а всего себя разбитым и усталым. Вставать, а тем более идти на завтрак, сил и желания не было, да и не хотелось показывать себя в не лучшем виде. Посмотрев в зеркало, он понял, что намерение не ходить в столовую оправданно: глаза слегка припухли, лицо помятое — одним словом, облик нездорового человека. Поэтому Филиппов без колебаний решил попросить медсестру принести ему завтрак прямо в номер.

С трудом поднявшись, он почистил зубы, умылся, проветрил комнату и в спортивном костюме лег на убранную постель, положив на голову смоченное в холодной воде полотенце.

Вскоре дежурная сестра принесла ему завтрак. Поблагодарив ее, есть Филиппов торопиться не стал, а подождал, пока она уйдет. Потом нарезал к завтраку московской колбасы, вымыл яблоко и налил себе немного «Посольской». Выпил, съел горячее — рулет с картофельным пюре, колбасу, потом выпил стакан кофе, заедая сырником. Ему стало немного лучше, но по-прежнему хотелось пить, поэтому Владимир налил воды в электрочайник и включил его.

Осмотрев себя в зеркале еще раз, Филиппов твердо решил, что вообще весь день никуда из номера не выйдет: будет лежать и смотреть телевизор, думать о предстоящем отъезде и улучшении отношений с женой. План необходимых действий по возвращении домой он уже составил, оставались лишь разные мелкие вопросы, над которыми ему следовало подумать.

Увидев, что вода закипела, он сделал заварку покруче и, пока она настаивается, отправился в ванную. Стоя под душем, Владимир по отработанной методике обливал себя, чередуя горячую и холодную воду, что всякий раз помогало ему быстрее обрести нормальное физическое состояние. И вскоре в самом деле почувствовал себя гораздо лучше. Повторив процедуру еще несколько раз, Филиппов обтерся большим полотенцем, снова надел спортивный костюм, налил целый стакан крепкого чая и, удобно устроившись в кресле и попивая вприкуску с конфетами чай, невольно задумался об Алене: почему она не зашла за ним? Может, не увидев его на завтраке, она забежит и поинтересуется, в чем дело?

Выпив чаю, Владимир почувствовал, что ему стало гораздо лучше. Однако мысли об Алене, забывшей про него, упорно не покидали его.

«Что это? — размышлял он. — Очередной бунт? Впрочем, у нее при месячных всегда скверное настроение».

В подтверждение этого ни в обед, ни после ужина Алена не проявила к нему ни малейших признаков внимания.

«Опять на что-то обиделась. Может, зайти к ней самому?» — сомневался Филиппов. И решил, что не стоит. Ее капризы начинали ему надоедать.

Они встретились на другой день в столовой, холодно поздоровались: «Привет!» — «Привет!» Потом, не глядя в глаза друг другу, уселись на свои места и в нависшей над их столом тягостной тишине постарались побыстрее позавтракать, чтобы разойтись по своим комнатам.

Алена не хотела порывать с Филипповым, но настроение у нее было подавленное. Она ожидала от него рассказов о том, как прошел вечер в ресторане, но Владимир и не думал делиться с ней своими впечатлениями.

Обиженный на нее за то, что она не разбудила его накануне к обеду, Филиппов все думал: почему? И едва Алена успела допить свой кофе, тут же спросил ее об этом:

— Скажи, мамуля, а почему ты меня не разбудила вчера? И потом даже не поинтересовалась, что происходит с человеком? Раньше ты в подобных ситуациях проявляла прямо-таки нескрываемые интерес и заботу.

Алена ответила моментально, словно готовилась к этому заранее, на самом же деле ее покоробило и вывело из себя это слово «мамуля». «Значит, он трахает меня, а думает о „мамуле“!»

Не сдерживаясь, она выдала:

— Не до тебя было, «папуля»! Ищи себе другую няньку. Мне надо на свадьбу. Подруга замуж выходит. Завтра улетаю.

— И ничего мне об этом не сказала?

— Ты не спрашивал.

— «Завтра она улетает!» Ну ты даешь!

— Достал ты меня своей «мамулей»! Больше у нас с тобой ничего не будет. Ясно? А если не ясно — дело твое. Прощай!

Алена резко поднялась и направилась к выходу, оставив обескураженного любовника допивать остывший чай, стакан с которым он по-прежнему держал в руках.

«Язык мой — враг мой», — подумал Филиппов и через некоторое время, пожелав приятного аппетита подошедшей брюнетке из Архангельска, соседке по столику, отправился в свою комнату, чтобы осмыслить: насколько все произошедшее серьезно или это очередной нервный срыв его подруги?

Тем временем Алена лихорадочно укладывала свои вещи, и все валилось у нее из рук. В душе негодуя на Филиппова, который, считала она, вовсе не думал о том, как им лучше провести последние дни в санатории, с раздражением думала: «Придется мне, видимо, искать другого. Владимир никуда со мною ехать не хочет и разговоров на данную тему никогда не поддерживал и не поддержит. Всякий раз, лишь заикнусь об этом, встречаю упорное нежелание даже выслушать! А жаль! Все-таки он нравился мне. С ним хорошо и просто было». И Алена почувствовала, что на глаза у нее наворачиваются слезы. Смахнув их, она умылась и, чтобы успокоиться и унять бившую ее дрожь, решила одеться потеплее и побродить по городу.

Алена подошла к шифоньеру, чтобы взять кофту, лежавшую на дне сумки, с которой она два дня назад ходила в магазин. Вынув кофту, она хотела сразу надеть ее, а сумку бросить на прежнее место, но тут ее внимание невольно привлек какой-то предмет, лежавший на дне.

«Что там такое? Не помню!» — подумала Алена и, чтобы выяснить это, не поленилась включить лампочку. От удивления у нее расширились глаза, а на лице появился неподдельный испуг: в коробочке лежал кулон, купленный для нее Гиви. Что делать? Во-первых, надо немедленно найти настырного грузина и вернуть ему украшение. Однако где его искать? Он ведь из другого санатория, а из какого именно — Алена не знала.

Возникло сразу множество вопросов: если все-таки удастся найти этого Гиви — как вести себя с ним? «Когда найду, посмотрим по обстановке. Я же свободная женщина. Надо побыстрее узнать его адрес. У кого? У Аллы Григорьевны!»

Вернувшись с прогулки, Алена отдохнула, приоделась и, не выдержав, решила примерить кулон. Когда она вынула его, ее ожидал новый сюрприз: на дне коробочки лежал клочок бумаги, на котором были записаны адрес и телефон Гиви. Значит, искать никого не потребуется. Но что делать с кулоном? Надо сначала примерить его, посмотреть: к лицу ли он будет? Алена надела украшение. И хотя весь облик ее сразу при этом преобразился, от своего намерения она решила не отступать и во что бы то ни стало избавиться от подарка.

Перед ужином Алена как бы случайно встретила Аллу Григорьевну, и они, с достоинством шествуя в столовую, разговорились.

— Кстати, как вам понравились проводы? — воспользовавшись паузой, спросила Алена.

— А что, разве Владимир Алексеевич тебе ничего не говорил? — Алла Григорьевна пытливо посмотрела на спутницу и, вспомнив, что поцеловала его и была не против действовать и дальше в том же направлении, слегка покраснела: «Вдруг он рассказал своей пассии об этом?»

— У нас разговора о вечере не было. И думаю, уже не будет.

— Что такое?

— Мы с ним разбежались в разные стороны. Если честно, мне не хотелось этого, но так получилось.

— Я же тебе говорила: готовься, рано или поздно это случится. Впрочем, не стоит паниковать. Пойдем ужинать, — предложила Алла Григорьевна.

— Я воздержусь, — ответила Алена и пояснила: — Там Филиппов. Он уже ест. Жаль, Анзора нет. При нем я бы могла сесть с Владимиром Алексеевичем за один стол, зная, что никаких выяснений отношений не последует. Кстати, где он?

— Анзор и Гиви уехали после завтрака. За ними приехали две машины.

Подошла соседка Аллы Григорьевны по столику, и та, пожелав Алене не унывать, отправилась с ней в столовую.

«Что же делать с кулоном? А впрочем, — рассуждала Алена, — можно не беспокоиться: этот Гиви, по всему видно, человек предусмотрительный. Он, наверное, узнал и мой адрес в приемном отделении у той же глазастой Наташи. Напишет мне, а там будет видно: настоящее это или нет? Хотя, скорее всего, это последняя прихоть. Впрочем, время для выяснения всех вопросов еще есть, и оно покажет что к чему. А кулон придется, да какое там придется, она просто вынуждена оставить. Не выбрасывать же его? Да и не обеднеет этот Гиви. Подумаешь, кулон. Анзор для своей любовницы ресторан снял. А пока надо укладывать вещи. Хорошо еще, что вылет завтра после обеда. Вечером схожу позвонить домой, скажу, чтобы ждали. Зайду в приемное отделение, запишусь на автобус, который идет на вокзал».

Занимаясь неотложными делами, Алена несколько успокоилась и старалась не вспоминать, что под ее отношениями с Филипповым подведена черта.

Она собралась, навела макияж, не выдержала и еще раз примерила кулон, осмотрела себя в зеркале и не увидела в нем убитой горем женщины. Потом, спрятав коробочку в чемодан и посерьезнев, направилась сначала в столовую на ужин, а потом в город — совершить последнюю прогулку, невольно думая о том, как она бродила по ночным улицам с Филипповым.

…А Владимир, обескураженный неслыханно дерзким поведением обычно кроткой Алены, лежал на кровати у себя в номере и, размышляя о происшедшем, удивлялся не только ее выходке, но и народной мудрости, давно подметившей: сколько веревочке ни виться, конец все равно будет. Вспоминая годы их связи, он сожалел о случившемся, но, с другой стороны, понимал и Алену: она вынуждена была так поступить, потому что решительного шага от него устала дожидаться, а если честно признаться, так бы и не дождалась. И винить ее не за что. Ему было приятно иметь под рукой такую женщину — молодую, красивую, готовую с ним на все! К сожалению, для него самого этим всем была работа: он постоянно находился на службе, был занят, что создавало немало трудностей для их отношений. И конечно, семья.

«Ну что ж, теперь все определилось: живы будем — не помрем, — подытожил свои думы Владимир. — Сейчас главное — благополучно вернуться домой, достойно провести день рождения жены, если она успеет к этому времени выздороветь. А вот после семейного торжества, уже в новом году, предстоит важное событие в жизни области — шестидесятилетие председателя облисполкома. Интересно, какие сейчас отношения у Славянова с Богородовым? Хотя за месяц вряд ли что могло кардинально в них измениться, и, вероятнее всего, они остались теми же, что и после вызова обоих руководителей на доклад к секретарю ЦК КПСС Давыдову. Все, видимо, идет по-прежнему». Владимир получил подтверждение этому во время разговора со своим коллегой Липатовым, который сообщил ему, что в облисполкоме все нормально: все живы и здоровы, работают на своих местах. Так что волноваться Филиппову было не о чем, и в оставшиеся до возвращения несколько дней он решил попытаться полностью отключиться от всего, успокоиться и отдохнуть, а для начала сходить на почту и позвонить домой.

Из разговора с дочерью Владимир узнал, что Катерина все еще находится в больнице. И хотя аборты он ей не простил, все же понимал, что сейчас, когда она болеет, о них лучше не вспоминать. Чтобы как-то успокоиться и не думать об этом, и конечно, о неожиданном разрыве с Аленой, он отправился прогуляться по городу, сознательно избегая тех маршрутов, по которым совсем недавно водил свою спутницу.

В номер Владимир вернулся поздно, когда отдыхающие уже пили на ночь кефир. Он принял душ, разогрел чай, выпил рюмочку «Посольской», закусил вареным яйцом и бутербродом со шпротами, а после стакана чая с вафлями убрал все со стола, выключил телевизор и лег спать, решив, что не предпримет ни малейших попыток к возобновлению близких отношений с Аленой.

…Через три дня Филиппов вернулся в родной город, думая о предстоящем дне рождения жены и о том, что председатель облисполкома обещал устроить его в будущем году на другую работу с более высокой зарплатой. Владимир очень надеялся на это и верил, что данное два года назад обещание Славянов обязательно выполнит: слов своих он не бросал на ветер.