Колдун 3

Глава 10

Шли по уговору. Сашка был ведущим, за ним следом два летчика-испытателя, приданных с завода, Димка прикрывал сверху, Влад был замыкающим. Высоту держали около тысячи метров. До родной базы оставалось около получаса лету, когда из облачности прямо на них спикировали три «109-х».

Мессершмитты, похоже, тоже ошалели от неожиданной встречи, но, быстро сориентировавшись, ринулись в атаку. Влад чертыхнулся: ИЛ-2 штурмовик, конечно, хороший, но для воздушного боя он годится мало.

Димка, поняв, что на него заходит один, а второй его кроет, лихо ломанулся вниз в попытке оторваться, едва не сорвавшись в пике. Третий, заложив вираж, начал пристраиваться Владу в хвост.

Все кинулись врассыпную. Рыжов едва не у земли развернулся под нападавшую пару и попытался достать их очередью. Промахнулся. Испытатели, как и уговаривались, ушли вниз и на бреющем полете на максимально возможной скорости уходили в сторону расположения дивизии. Влад облегченно выдохнул — хоть за них волноваться было не нужно. Задача испытателей довести самолеты до дивизии, в драку им не надо — этот момент оговорили еще до взлета. Да и не умеют они драться… А погубить и их, и самолеты жаль.

Оторваться от противника не удавалось. Влад вилял из стороны в сторону, поднимался вверх, резко терял высоту — Мессершмитт висел на хвосте как приклеенный. Скорости катастрофически не хватало. Казаков возблагодарил Бога или кто там еще сидит на небесах за броню — «109-й» пару раз попал очередями в район бензобаков, но броня выдержала. Наплевав на все летные характеристики ИЛа, он ушел в петлю, стараясь зайти в хвост противника. Тот, разгадав его маневр, резко ускорился и пошел по краю облачности, явно желая выйти на позицию атаки и одновременно не пустить Влада себе в хвост.

Зная теперь наверняка, что боковая броня неплохо выдерживает удар, Казаков снова и снова подставлял ему бока, но немец упорно заходил в хвост. В очередной раз уходя в петлю, Влад едва не забыл о том, что он в воздухе — от его ИЛа прошла очередь. Мессершмитт чихнул и задымил. Еще одна… Едва сумев удержать самолет и с огромным трудом закончив маневр, он проследил взглядом за оставлявшим за собой черный дымовой след самолетом, стремительно несущимся к земле. Недалеко от дымного следа появился белый купол с болтавшейся под ним фигуркой пилота. Чертыхнувшись, Влад прибавил скорости и рванул вниз. Пока он разворачивался, вражеского пилота прошила очередь, тут же переместившаяся на второй «Мессер», нагло атаковавший Сашку. Истребитель, точно потеряв управление, еще немного пролетел своим курсом, после чего клюнул крылом вниз и вдруг закувыркался в воздухе, сорвавшись в пике.

Наконец сообразив, что стреляет его пулемет (но как?), Казаков поднырнул под Димкин самолет и, сделав петлю, зашел сверху в хвост атаковавшего Рыжова истребителя и нажал на гашетку. Истребитель, вспыхнув, ушел в падение. Димка, покачав ему крыльями в знак благодарности, пропустил его вперед, сам встав замыкающим.

Посадив штурмовик на аэродроме, Влад рывком открыл фонарь и, выскочив на крыло, в ярости рванул стекло кабины стрелка. На полу кабины, крепко вцепившись в лямки сиденья, сидела темноволосая девушка и, подняв вверх лицо, затравленным взглядом смотрела на него.

— Да твою же мать наперекосяк и через колено растудыт! — высказался Влад, выпрямляясь. — Ты, суицидница долбаная, какого хера тут забыла?

— Я тоже фрицев бить буду! — взгляд девушки все еще оставался испуганным, но в светлых серых глазах, обведенных черным ободком, застыли льдинки упрямства.

— Ты что, твою мать? — переспросил Влад. — Ты, деточка, песочницу с войной перепутала? Совсем мозгами двинулась, идиотка? Ты куда полезла, дебилка конченая? Ты что думаешь, мы их тут лопатками по голове лупим?

— Почти. Вы, может, и лопатками, а я и из пулемета их неплохо накрыть смогу, — огрызнулась вдруг девчонка. — Двоих из тех трех я, между прочим, накрыла!

— Ты совсем долбанутая, что ли? — окончательно разъярился Влад. — Тебе жить надоело? Какого хрена тебе у мамкиной юбки не сидится?

— Такого же, какого и тебе не сиделось! — смело посмотрев ему в глаза, дерзко отозвалась девчонка. — Сам-то какого хрена сюда полез?

— Ты точно чокнутая… — аж растерялся Влад. — Я мужчина! А ты… ты…

— А я женщина, — огрызнулась на его выпад девчонка и, сильно толкнув его, выпрямилась. — Не мешай, дай выйти. Мне к командиру надо.

— Куда тебе надо? — окончательно ошалел Влад.

— Оглох? К командиру, говорю, мне надо! — оперлась пятой точкой на край кабины девушка, складывая на груди руки.

— Влад, что там у тебя? — раздался голос бежавшего к самолету Смородинова. — Ты не ранен? Ох ты ж… А это кто? — остановился он, уставившись круглыми глазами на девчонку.

— Самоубийца, мать ее, — не поворачивая головы и продолжая сверлить нахалку бешеным взглядом, ответил Влад. — Решила покончить жизнь самоубийством вот таким извращенным способом.

— Я Анжелика, — точно так же сверля злющими глазами Влада и не поворачивая головы, процедила сквозь зубы девушка. — Я стрелком буду.

— Кем, твою мать? — взорвался Влад, всплеснув руками.

— Точно самоубийца… — проворчал Сашка.

— Интересно, у тебя действительно со слухом проблемы или шлем мешает? — склонила голову набок Анжелика.

— Вылазь! — схватил ее за руку Казаков, потянув на себя. — К командиру пошли! Пускай он думает, как тебя домой отправлять! — прорычал он, едва сдерживая себя.

Девушка резким движением вырвала свою руку из захвата Влада и, ловко выбравшись из кабины, скользнула по крылу и встала рядом со Смородиновым.

— Он всегда такой хам? — кивнув на стоявшего столбом Казакова, поинтересовалась она.

Сашка заржал, а Влад, в секунду оказавшись рядом, едко бросил:

— С такими ненормальными как ты — да. Пошли командиру сдаваться.

Полковник Павел Иванович Головня мрачно смотрел на стоявшую перед ним девушку. Невысокая, с копной темных, непослушных волос, выбивавшихся из-под не справлявшегося со своей задачей гребешка, она с вызовом смотрела на него.

— Как вы попали в самолет? — мрачно спросил он.

— Забралась в кабину стрелка одного из самолетов ИЛ-2 новой модификации, отправлявшихся на фронт, и спряталась там, — ответила она, твердо и прямо глядя на него.

— Позвольте спросить: зачем? — швырнул он карандаш на стол и поднялся.

— Чтобы попасть на фронт, — пожала она плечами.

— С какой целью? — прищурился полковник.

— Защищать свою Родину, — твердо произнесла девушка, глядя ему прямо в глаза.

— Почему не пошли в военкомат? Зачем нужно было забираться в самолет? И каким образом вы вообще попали к самолету? — допытывался полковник.

— Ну, попасть к самолету не сложно, работая на заводе. Тем более, что именно я проверяла и пристреливала пулеметы, — снова пожала плечами девушка. — Самолет проверяли уже, и забралась я в него после того, как пилоты с инженером сверили серийные номера. То есть этот самолет точно летел на фронт. А в военкомат я ходила, — помолчав, зло и резко продолжила девушка, вздернув подбородок. — Меня не взяли. Прогнали оттуда, сказали, мое дело в госпиталях раненым помогать, а не на фронте под пулями ползать.

— Комсомолка? — усмехнулся полковник. Ему все больше и больше нравилась эта девушка — смелая, решительная, бойкая. Оставить ее в дивизии? Посадить на новый самолет стрелком? Но жалко девчонку…

— Разумеется, — кивнула она головой.

— Пулеметы, говоришь, пристреливала… — задумчиво повторил полковник, прохаживаясь по кабинету. — А стрелять где научилась?

— Так у меня отец военный, товарищ полковник, — улыбнулась девушка. — Полковник Рязанцев. Я всю жизнь по воинским частям с ним. И стрелять умею, и с оружием обращаться тоже: чистить, разбирать, собирать.

— Мать знает, что ты на фронт сбежала? — резко остановился он, в упор глядя на нее тяжелым, немигающим взглядом. — Ее не жалко?

— Нет у меня матери. Умерла, когда мне пять лет было. Меня отец растил, — опустила голову девушка, и голос чуть дрогнул. — Я почти и не помню ее… А отец на фронте. Воюет.

— В каком подразделении командовал? — резко спросил Павел Иванович.

— 47 стрелковый корпус, — спокойно ответила девушка.

— В военкомате знают, что ты дочь боевого полковника? — он буквально впился в нее глазами.

— Да, — спокойно и коротко ответила она.

— И все равно отказали… Почему? Почему не отправили на курсы медицинских сестер? — требовательно спросил он.

— Меня? Медсестрой? — рассмеялась вдруг девушка. — Ну что вы, товарищ полковник! Я просилась снайпером.

— Снайперов не так много. Если есть навык стрельбы, почему отказали? — не отрывая от нее взгляда, допытывался полковник. Девушка молчала, закусив губу. — Почему?

— Мне нет восемнадцати, — тихо ответила она и опустила голову.

— Тааак… — тяжело выдохнул полковник. — И сколько тебе лет?

— Семнадцать, — с вызовом посмотрела на него девушка исподлобья. — Будет…

— Когда? — нахмурился Головня.

— В январе, — тихо ответила Анжелика и вдруг, вскинув голову, твердо проговорила: — Это не имеет никакого значения, товарищ полковник. Я, как дочь командира, полковника, прекрасно понимаю, на что иду. И я готова защищать свою Родину до последней капли крови. Я хороший стрелок, товарищ полковник. Я снайпер. У меня превосходный глазомер. Я умею стрелять из всех видов оружия. У вас авиационный полк. Хотя я также неплохо владею и рукопашным боем, вступать в рукопашную схватку я не собираюсь. Для меня будет идеальным место стрелка.

— Ты понимаешь, что стрелять придется в воздухе? Это не то же самое, что стрелять на земле, — нахмурившись, он оценивающе смотрел на девушку. — И шансов выжить гораздо меньше.

— Я промахнулась первые четыре раза, — опустила голову девушка. — Но потом смогла подбить два самолета и срезать очередью немецкого пилота, выпрыгнувшего с парашютом, — вздернула подбородок девушка. — Да, с самолета стрелять сложнее, чем на земле. Но я привыкну!

— Ты подбила два самолета? Когда? — вытаращил на нее глаза полковник.

— Когда сюда летели. На нас напали. Двоих я подбила. Одному попала в навесной бензобак, и он загорелся. Во втором убила пилота, — совершенно спокойно ответила Анжелика.

— А что случилось с третьим? — продолжая сверлить ее взглядом, небрежно поинтересовался полковник.

— Третьего подбил пилот того самолета, в котором я летела, Влад, кажется, — дернула плечом девушка. — Мне плохо было видно, я же спиной к нему была. Я видела, как он падал.

Полковник с минуту молча смотрел на девушку, после чего так же молча обошел ее и, открыв дверь, рыкнул:

— Казакова, Рыжова, Смородинова, Жукова и Литвиненко ко мне! Немедленно!

Почти сразу дверь открылась, и вошли три пилота.

— Где Жуков и Литвиненко? — отмахнувшись от приветствия, полковник внимательно разглядывал подчиненных. — И что на вас надето, черт подери? Где ваша форма?

— Литвиненко погиб, Жуков в госпитале в Воронеже, получил тяжелое ранение. В строй он уже не вернется, слепым летать невозможно, — мрачно ответил ему высокий светловолосый мужчина.

— Как погиб? Что у вас произошло? — нахмурился полковник. — Лейтенант Рыжов, подробности!

— Поезд, в котором мы ехали, попал под авиаобстрел. В результате взрыва авиабомбы младший лейтенант Литвиненко погиб, а старший лейтенант Рыжов был тяжело ранен. Его довезли до Воронежа, и там поместили в госпиталь. Жить будет, но видеть уже вряд ли. Нам удалось добраться до авиазавода, где нам выдали новую летную форму. Эта форма более удобна для полетов, и самое главное, на нее можно одевать парашютную систему, — четко и безэмоционально отрапортовал Димка.

— Вы пригнали три самолета вместо пяти заявленных? — помрачнел полковник.

— Мы пригнали пять самолетов. Два самолета вели заводские летчики-испытатели, — поправил его Смородинов. — Товарищ полковник, их надо будет отправить обратно.

— Обратная дорога прошла без происшествий? — спокойно поинтересовался Головня.

— В штатном режиме. Самолеты вели себя превосходно. Замечательные машины, — ответил Смородинов. — На подлете к базе на нас была совершена атака Мессершмиттами 109. Атака была успешно отбита, нападавшие противники уничтожены.

— Товарищ Казаков, каким образом была отбита атака? — уставился на него полковник.

— Одному 109-му она, — кивнул он головой на девушку, — подбила навесной топливный бак и расстреляла выпрыгнувшего с парашютом пилота, второго пилота она тоже застрелила, после чего самолет упал, оставшись без управления. Третьему я, кажется, пробил бензобак. В результате самолет вспыхнул и ушел в падение. Пилот из самолета не выпрыгивал, — отрапортовал Влад.

— Насколько серьезно поврежден ваш самолет? — хмурясь, спросил полковник.

— Серьезных повреждений ни у одного самолета нет, товарищ полковник. Броня прекрасно себя показала, — усмехнулся Казаков.

— Броня или девушка? — сверля лейтенанта взглядом, уточнил полковник.

— Товарищ полковник, девушку необходимо отправить назад, — ответил на его взгляд тяжёлым взглядом Казаков. — Она по ошибке оказалась в кабине стрелка. Устала и уснула там. И очень хочет вернуться домой, к матери.

— Хм… У меня несколько иная информация, товарищ Казаков, — старательно пряча усмешку и бросив быстрый взгляд на вспыхнувшую от ярости девушку, крепко сжавшую кулачки, медленно проговорил он. — Стрелки у меня, конечно, найдутся… Есть много желающих среди механиков. Но вы, товарищ Казаков, как я понимаю, привезли себе персонального стрелка.

— Не понял, товарищ полковник… — растерялся Влад. — Я… Чтоооо? — дошло до него наконец. — Нет! Только за этой самоубийцей мне присматривать и не хватало! Домой ее отправляйте!!!

— Нет! — одновременно с ним быстро произнесла Анжелика. — Самолетов пять! Почему именно с ним? Дайте другого пилота!

— Ну вот и отлично, — ухмыльнулся полковник. — Товарищ Казаков один из лучших летчиков эскадрильи, — перевел он взгляд на ставшую от злости пунцовой Анжелику. — И он сделает все, чтобы сохранить вам жизнь. Да и ему снайпер не помешает, — пробуравил он взглядом Влада, голос у него стал строгим и очень серьезным. — Может, поменьше выпендриваться станет, помня, кто у него за спиной, и таранить самолеты поостережется.

— Сохранять жизнь самоубийце? — прищурился Влад. — Интересно, каким образом?

— А вот это вы уже сами придумаете, товарищ лейтенант. Теперь это ваша забота — сохранить жизнь своему стрелку, — прищурился полковник. — Приказ понятен? Выполнять!

И Анжелика, и Влад, что-то пробормотав себе под нос, бросили злые взгляды на усмехавшихся Рыжова и Смородинова, потом друг на друга.

— Есть выполнять, — сквозь зубы процедил Казаков, сверля напарницу взглядом.

— Есть выполнять, — отвечая точно таким же взглядом пилоту, прошипела и девушка.

— Да… — вдруг остановил их полковник. — С вас троих рапорт по поездке и произошедшему, а с тебя, — серьезно взглянул он на девчонку, — рапорт о принятии в дивизию и объяснительная по поводу самовольной явки на место боевых столкновений. Кстати, за это выговор с занесением в личное дело, — хмыкнул он, глядя на то, как у девчонки еще крепче сжались кулачки и как она закусила губу, сдерживая ответ.

«А молодец полковник Рязанцев! — глядя вслед выходящим, подумал Головня. — Отличную дочь воспитал!»