Колдун 3

Глава 23

Вызванный участковый заявление принял немедленно. Пока следователи опросили их и работников детского сада, пока попытались поспрашивать детей, которых не отпускали домой, прошло часа три. До дома абсолютно измученные Ирина и Сергей в сопровождении тех же следователей и участкового добрались часов в девять вечера.

Обиженный на родителей Саша сидел в своей комнате, Наталья Петровна, Раиса Дмитриевна и Павел Константинович молча коротали вечер перед нетронутым столом, накрытым Натальей Петровной.

— Маша не пришла? — едва открыв дверь, с тревогой спросил Сергей.

Убедившись, что дочери дома нет, Ирина с Сергеем снова бросились на улицу. Разойдясь в разные стороны, они проверяли площадку за площадкой, непрерывно зовя девочку и спрашивая всех прохожих, не встречалась ли им девочка в сером в клеточку пальто.

Обежав свою сторону небольшого района, Ирина вернулась к своему дому и, проводив взглядом отъехавшую от их подъезда неотложку, устало опустилась на лавочку, дожидаясь мужа. Растерев ладонями лицо, она бесцельно обвела взглядом темную детскую площадку и вдруг вскочила, не веря своим глазам. Через площадку к ней шла дочь, тащившая в руках довольно крупного бело-рыжего щенка. К руке девочки были привязаны три воздушных шарика, а в зажатом кулачке болтался объемный бумажный кулек. На извазюканной шоколадом мордахе было выражение абсолютного счастья.

— Мама, мама! — завидев мать, закричала девочка, попытавшись бежать. Не справившись со своей ношей и едва не упав, она выпустила из рук щенка.

Охнув, Ирина со всех ног бросилась к дочери. Рухнув перед ней на колени, мать, захлебываясь слезами, ощупывала ее со всех сторон, то целуя и обнимая, то чуть отодвигая от себя, чтобы повернуть и осмотреть.

— Маша… Машка! Маша! — раздался сбоку крик Сергея, и к ним присоединился отец, сквозь слезы обнимая и целуя сразу обеих.

— Моя Белка! — вырываясь от родителей, возмущенно пропищала Маша и бросилась к щенку, который, почуяв свободу, активно знакомился с окружающим миром.

Родители, раскрыв рты, смотрели на пыхтевшую от прилагаемых усилий дочь, тащившую покорно повисшего у нее в объятиях щенка.

— Почему Белка? — первым отмерев, хрипло спросил отец.

— Потому что она пушистая, как белка, — важно объяснила Машка. — Только хвост совсем не похож. Папа, посмотри, какой у нее хвост!

Сунув щенка растерянному отцу, Машка подняла с земли бумажный пакет.

— А где Саша? — спросила она. — Здесь Саше и вам пирожные, — продемонстрировала она порядком измятый пакет. — А мороженое я все съела, — добавила девочка, переводя испытующий взгляд с одного лица на другое.

— Ты где была? — прошептала Ирина.

— Везде! — счастливо улыбнулась дочь.

Вернувшись домой, Ирина с Сергеем застали Раису Дмитриевну в слезах и мрачного Сашу. Сергей бросился к телефону — сообщить милиции, что дочь нашлась, Ирина принялась раздевать Машу.

— Мам, Машка нашлась, не плачь, все хорошо, — крикнула она свекрови из коридора. — А где мама и папа? Уже уехали?

— Так в больнице… — вытирая заплаканные глаза кухонным полотенцем, прошептала свекровь и, взглянув на внучку, обняла девочку. — Где же ты была, егоза? — горько спросила она.

Машка, вывернувшись из объятий бабушки, дернула замершую с ее сапожком в руке мать за пальто:

— Мам, а где Сашкин мяч? Давай подарим? — громко прошептала она матери, уставившейся на свекровь.

— В какой больнице? Зачем? — сдвинув брови, спросила она, не обращая внимания на дергающую ее дочь.

— Так Наташе плохо с сердцем стало, — вновь залилась слезами женщина. — Мы неотложку вызвали, врачи сказали срочно в больницу надо… — всхлипнула она. — Павел Константиныч с нею поехал… — зарыдав, Раиса Дмитриевна закрыла лицо полотенцем.

— Ба, не плачь… — обняв бабушку, прижался к ней Сашка. — Бабуля поправится, вот увидишь!

— Одевайся, — бросив дочери только что снятый с нее сапожок, приказала Ирина. — Мать повезли в нашу больницу? — спросила она у свекрови.

— Не знаю… — сквозь рыдания ответила женщина.

— По какому поводу очередной слезоразлив? — вернулся к семье Сергей. — Ты почему еще одета? — опустил он тяжелую ладонь на голову дочери.

— Сереж, маму с сердечным приступом увезли на неотложке, — сообщила ему Ирина. — Можешь узнать, куда?

— Сейчас, — кивнул мужчина и вернулся к телефону.

Ирина тяжело привалилась к двери. Машка, отчаявшись дождаться мать с подарком, схватив отвязанные с ее рукава шарики, протянула их брату:

— Саш, это тебе! С днем рождения! — все еще переполненная впечатлениями дня, протараторила девочка. — А мячик тебе понравился? Мама с папой уже отдали мячик? А торт? А вот тебе еще пирожные, — вспомнив о пакете, она подняла его и тоже протянула брату. — А еще у папы щенок! Самый настоящий! Ее Белка зовут! — выпалила Маша на одном дыхании.

— Машка, ты совсем дура? — отшвырнув сунутые сестрой шарики в сторону, спросил он. — Я тебя потом прибью! — пообещал он ей и снова обнял бабушку.

— Мать повезли в область, — вернувшись, проговорил Сергей. — Подозревают инфаркт. Вроде без инсульта, что хорошо. Вовремя успели, — задумчиво проговорил он. — Здесь кардиологического отделения нет, поэтому в область… Ир… Ира! Ты чего? — подхватывая потерявшую сознание жену у самого пола, закричал он.

Не обращая внимания на испуганно заревевшую дочь, он отнес жену в спальню, уложил на кровать, привел ее в чувство, раздел, бросив мокрую и грязную одежду на пол, и строго сказал:

— Сейчас мать нальет тебе крепкого сладкого чая, выпей его, пожалуйста. Я сейчас поеду в больницу, узнаю, что с матерью. Уверен, что не все так страшно. Доктор со «скорой» сказал, что инсульта нет. Уже хорошо, — он прижал к губам попытавшейся что-то ему возразить жены палец. — Молчи! Я, если ты помнишь, врач. Поэтому слушаться беспрекословно! Мама останется у нас. Постарайся заснуть. Обещаю, что позвоню, как только узнаю, что с матерью. Никаких догадок и предположений, слышишь? До моего звонка ты лежишь, пьешь чай и успокаиваешься. Я позвоню, обещаю.

Укрыв жену получше одеялом, он вышел из спальни. Раздал указания Раисе Дмитриевне и детям и вышел.

Пока Раиса Дмитриевна, поставив чайник на газ, уговаривала Сашу лечь спать, Ирина поднялась и, надев халат, прошла на кухню. Там, под столом, забившись в угол в обнимку со щенком, тихо плакала Маша.

Достав дочь из-под стола, она обняла ее и, прижавшись губами к лохматой макушке, тихонько принялась покачиваться. Бедный щенок в который раз за день, чуть взвизгнув, упал на пол. Машка, изо всех сил прижавшись к матери, разревелась.

— Ирочка! — всплеснула руками влетевшая на кухню Раиса Дмитриевна. — Зачем ты встала? Иди ложись! Я сейчас сделаю тебе чайку, а потом уложу Машку. Завтра все выясним.

— Спасибо, мам, — слабо улыбнулась ей женщина. — Я сама. Машустик, пойдем купаться? — чуть отодвигая дочь от себя и глядя на зареванную мордашку, спросила она.

— А Белка тоже будет купаться? — всхлипнув, спросила дочь.

— Обязательно. Только завтра, ладно? Сегодня я очень устала, — погладив девочку по голове и принимаясь расстегивать ей пальто, ласково произнесла Ирина.

— А ты? Ты будешь купаться? — шмыгнув носом, спросила девочка.

— Конечно. Хочешь, вместе искупаемся? — улыбнулась мать, стаскивая с девочки пальто.

— Выпороть бы тебя хорошенько, — гремя чайником, проворчала Раиса Дмитриевна. — Вот где шастала весь день? Смотри, сколько всего натворила! — развернувшись к девочке и уперев руки в бока, прикрикнула она на внучку.

Маша испуганно прильнула к матери, ища у той защиты и искоса поглядывая на бабушку.

— Мама… — устало подняла на нее глаза Ира. — Ей же только пять лет! Думаешь, она понимает?

— Все она понимает! — ответила ей свекровь и снова занялась чайниками. — На, хоть чаю выпей! — ставя перед Ириной исходившую паром кружку с крепким чаем, ворчливо потребовала она.

— Спасибо, мам, — слабо улыбнулась она женщине, снимая с дочери платье. — Я попозже, ладно? Пусть пока постынет.

Подхватив дочь на руки, она скрылась в ванной.

Уложив Машу на своей кровати, Ирина вышла на кухню и, сев за стол, устало опустила голову на сложенные руки, наблюдая, как свекровь возится со щенком, пытаясь заставить того лежать на постеленной возле батареи тряпке.

— Вот еще беда… — ворчала она. — И куда теперь этого щенка девать? Не на улицу же его выбрасывать… Где она только взяла его?

— На рынке, — тихо ответила Ирина. — Маша захотела щенка, и дядя Ваня ей его купил. Они много щенков видели, но Маша выбрала этого.

— Что? — выпуская упрямо извивавшегося песика, не желавшего лежать на половой тряпке, спросила Раиса Дмитриевна. — Ты откуда знаешь? И что за дядя Ваня?

— Машка рассказала, — вздохнув, ответила Ирина. — Дядя Ваня — тот, который ее забрал. Он знакомый нашего Миши. Праздник девочке устроил… Только с чего? И почему вот так… Сашка сказал, Миша ему звонил, поздравлял… Почему не сказал про Машу? И праздник Маше? Почему ей? День рождения у Саши… — растерянно бормотала Ирина. — Мам, я ничего не понимаю… Сережа не звонил? — резко сменила она тему.

— Не нравится мне это… — усаживаясь напротив Ирины, пробормотала свекровь. — Какой-то дядя Ваня… С чего ты взяла, что он знакомый твоего брата? — спросила свекровь. — Сережа не звонил пока.

— Машка сказала, — ответила Ира и подорвалась на звонок телефона.

— Сережа звонил? — встревожено спросила Раиса Дмитриевна вернувшуюся Иру.

— Да… С мамой все хорошо. Почти. Сердечный приступ, не инфаркт, слава Богу! Они с папой сейчас выезжают домой на машине неотложки, которая маму отвозила. Сережа попросил их подождать, чтобы снова такси не брать, — бесцветным голосом произнесла Ира и, уронив голову на сложенные на столе руки, разрыдалась.

Дождавшись мужа и отца, Ирина с порога принялась расспрашивать их о матери. Наталья Петровна, конечно, всех напугала, и сильно. Сережу ненадолго пустили к матери, он говорил с ней, сказал, что Машка дома и все хорошо. Рассказав, он поднял уставший взгляд на жену:

— Машка не говорила, где она была? — спросил он.

— Рассказала… — вздохнула Ира. — Только я совсем ничего не поняла… Какой-то дядя Ваня, Мишин знакомый, устроил девочке праздник, — начала рассказывать Ира. — Он забрал ее из садика. Они ездили в кино, смотрели мультфильмы, потом в кафе ели много сладкого и мороженое, потом ездили на рынок, купили щенка, потому что его захотела Маша, потом катались на каруселях, опять ели мороженое и много всего вкусного, смотрели животных в зоопарке, и снова катались на каруселях. Покушали где-то, я так понимаю, в кафе, там было много людей, купили пирожных нам и Саше, покатались на машине и поехали домой. Машу высадили прямо возле детской площадки. Она шла домой, когда встретила нас, — Ирина крутила кружку с чаем, поставленную перед ней свекровью. — Только я одного не понимаю: Миша днем звонил Саше, почему он ничего не сказал о знакомом? И потом… Праздник нужно было устраивать Саше, ведь у него день рождения. Причем здесь Машка? А Миша точно не перепутал, он поздравлял Сашу…

— А с чего ты взяла, что он Мишин знакомый? — поднял голову отец и посмотрел на нее тяжелым взглядом.

— Машка сказала, что он, этот Ваня, ей сказал, что знает Мишу. И рассказывал ей, какой у нее дядя Миша хороший, честный, правильный… настоящий герой, — ответила Ира. — А еще много раз повторил, чтобы она не забыла нам сказать, какой дядя Миша честный и что он герой. Машка несколько раз мне повторила: «Мама, я ведь не забыла сказать, что дядя Миша очень честный? А еще дядя Миша герой! Не забыла, правда?» — Ира замолчала.

Павел Константинович, опустив голову внимательно слушавший дочь, вдруг вскочил, уронив табуретку, и бросился к телефону, то ли наступив на многострадального щенка, то ли в спешке пнув его. Раздался истошный визг, пара крепких выражений Павла Константиновича и из спальни сонный голос Маши:

— Мама…

Ирина побежала к дочери, спустя пару минут вышла, взяла все еще скулившего щенка и снова скрылась в спальне.

— Вот притащила Машка заботу… — вздохнула Раиса Дмитриевна. — Теперь этот кошмар еще надо куда-то девать… Весь вечер за ним лужи подтирала. А его еще кормить надо! Та еще лошадка вымахает!

Сергей, проигнорировав слова матери, пошел в спальню. На кухню вернулись втроем, один за другим.

— Ну что? — спросил Сергей, взглянув на Павла Константиновича.

— Не отвечает, — покачал тот головой. — Или дома нет, или спит крепко, или телефон выключен. На работе тоже никто трубку не берет, — отчитался тот. — С утра начну дозваниваться…

— Пойдем все спать, — проговорил Сергей. — Время три часа ночи. Ира, ты завтра не вставай, я тебе на работу справку напишу, что заболела. Машку в сад тоже пока не води. А Сашку я завтра в школу сам провожу, — раздал указания он. — Мам, ты ложись на Машину кровать, а папа ляжет в зале на диване. Все, всем спокойной ночи, — поднялся он из-за стола.

— С собакой уже делайте что-нибудь! — громко вынесла волновавший ее вопрос Раиса Дмитриевна. — Вы же не оставите ее здесь!

— Оставим, — вздохнула Ира. — Да, Сереж, и спать мы сегодня со щенком будем. Машка с ней не расстанется.

— Хоть с крокодилом, только пошли уже спать, — устало проговорил мужчина. — Мне вставать через три часа. А завтра операции…

Михаил, вечером заскочив в больницу, под капельницей уснул. Будить его не стали, и он благополучно проспал почти до семи утра. Получив утреннюю дозу лекарств, он, бурча на пожалевших его медсестер, помчался в отделение. Сегодня предстояла встреча с прокурором обвинения, которому он должен был передать все сопроводительные документы по делу и уликам, а также получить в суде постановление на проведение следственного эксперимента с участием Зуева-младшего.

Влетев в кабинет, он уставился на звонящий телефон. Подозревая, что это может звонить Логинов, дабы отправить его в отпуск, в который он совершенно не собирался, намереваясь довести дело Ларионовой до конца, трубку брать он очень не хотел. Но замолчавший было телефон разразился новой трелью. Проигнорировав звонок в третий раз, на четвертый он все же схватил трубку и в сердцах рявкнул:

— Старший следователь Ростов!

— Миша, ты мне ничего объяснить не хочешь? — раздался в трубке напряженный голос отца.

— Павел Константинович? — растерялся Михаил. — Что случилось?

— А ты не знаешь? — издевательски-возмущенно прозвучало в ответ.

— Пап… Я вчера звонил маме, она ничего не сказала, — внутренности сдавило нехорошее предчувствие. — Что случилось?

Выслушав рассказ об исчезновении племянницы и о том, что мать попала в больницу, Мишка сдавленно выругался.

— Ты понял, кто забрал Машу? — напряженно спросил Павел Константинович. — А главное, зачем?

— Понял, — буркнул в трубку Михаил. — Это было мне предупреждение… Как Маша? Как мама?

— Маша дома, довольная и счастливая, а мать в больнице в предынфарктном состоянии. Хорошо, что вовремя в больницу доставили, обошлось, — безэмоционально ответил Егоров. — И вот что, Миша. Давай со своими клиентами разбирайся как-то так, чтобы дети не страдали. Я не знаю, что ты будешь делать, но запомни: дети точно не должны пострадать!

— Так что мне теперь, отпустить убийцу на свободу? А что мне делать со своей совестью? — закричал в трубку доведенный до крайности и ошарашенный Михаил, не ожидавший от отца подобного.

— А что ты будешь делать со своей совестью, Миша, если завтра Машу или Сашу убьют? — рыкнул в трубку Егоров и отключился.

Михаил ошарашенно уставился на трубку, из которой доносились короткие гудки. В душе его поднималась ярость. Чистая, звенящая ярость на ублюдка, нашедшего все-таки рычаг давления на него.

«Завтра Михаил Сергеевич подпишет тебе рапорт на отпуск. Не отказывайся, Миша», — раздались в голове вчерашние слова Зуева-старшего. Эта мразь знал, куда надавить! Изначально целью была Тамара. Зуев был уверен, что она ему родная сестра, и родная кровь ему будет дороже, чем чужие приютившие его люди. Поняв, что Михаил уверен в гибели «сестры» и не верит в то, что она выжила, Зуев рискнул и сделал ставку на Машу. И не прогадал. От Тамары он беду отвел, а вот от своей семьи? Да, он давно считал Егоровых своей родной и единственной семьей. И что ему теперь делать? Вчерашнее похищение было простым предупреждением. Девочку не напугали, сводили в кино, зоопарк, покатали на каруселях. Его просто предупредили. И Михаил четко понимал: они похитят Машу снова. Или Сашу. И тогда уже все будет серьезно. Зуев не отступится. Он любой ценой вытащит своего сына. Любой. Сейчас он это понимал отчетливо. Зуев не остановится ни перед чем.

Михаил застонал, опустив голову на руки. Что ему делать? Что же ему делать? Неужели придется пойти на поводу у этого ублюдка?

«Что ты будешь делать со своей совестью, Миша, если завтра Машу или Сашу убьют?» — снова и снова звучал в ушах голос отца. Егоров не дурак, он все понял. И совершенно четко дал понять Михаилу, что бы он сделал на его месте. Жизнь его племянников в обмен на… сколько жизней? Скольких еще убьет Зуев-младший? А он, понимая собственную безнаказанность, не остановится.

Но на кону жизнь не только Маши и Саши… Там же стоят и жизни всей его семьи. Мать не переживет, если с детьми что-то случится. За матерью уйдет отец. Иринка выдержит ли такой удар? Ой, вряд ли… А Андрейка?

Сейчас Михаил, хватаясь за буквально взрывавшуюся от боли голову, проклинал ту минуту, когда после мобилизации поехал к отцу. Зачем он это сделал? Если бы он тогда остался в своем городе, не поехал к Егоровым, если бы они его не приняли в свою семью — жили бы сейчас спокойно и горя не знали! Сколько проблем он доставил этим замечательным людям!

Но гаденький голосок звучал в голове: «А кем бы ты был сейчас, Миша, если бы не Егоровы? Они дали тебе все: семью, жизнь, будущее. Они приняли тебя как сына. Они ни разу за все эти годы не сказали, не подумали, что ты им чужой. И чем ты сейчас отплатишь им?» Михаил был готов биться головой об стену, если бы только это помогло! Что ему делать? Что же ему делать?

Маша или посаженный Зуев? Племянники или справедливость? Семья или отмщенная незнакомая девушка?

Он уже знал ответ.