Колдун 3

Эпилог

— Папа, папа, остановись! — вдруг беспокойно заерзал в своем детском сидении Миша, пытаясь отстегнуть ремень.

— Что случилось? — взглянул в зеркало заднего вида Алексей, отмечая, что Тамара уже справилась с застежкой своего ремня и теперь молча помогала брату. Альма, что-то проворчав, ткнула его носом в плечо.

— Миша, Тамара, что такое? — обернулась и Анна, с тревогой глядя на сына и дочь.

Алексей, приняв к обочине, нажал на тормоз.

— Там собачка! — показала назад рукой Тамара. — Ей больно, мама!

Едва машина остановилась, Алексей выскочил из нее и открыл пассажирскую дверь.

— Лешка, мы опоздаем на автобус, и вся группа уедет без нас! — нервно произнесла Анна, тоже выбираясь из машины. — Мы и так едва смогли уговорить экскурсовода взять с собой Альму!

— Ничего, догоним их на машине, — вытаскивая детей из салона, ответил мужчина. — В крайнем случае, сам довезу вас до музея, и там дождемся всю группу. Подождите, — остановил он детей, которые, взявшись за руки, уже намылились бежать назад. — Пойдем вместе. Здесь проезжая часть, аккуратнее! Где ваша собачка?

— Там! — одновременно вытянули руки дети, нетерпеливо переминаясь и подпрыгивая.

Переведя через дорогу, он, держа их за руки, быстрым шагом направился в указанном направлении.

В кустах лежала сбитая машиной собака. Бедняга явно умирала — очевидно, удар был очень сильным. Дети, выпустив руку отца, бросились к ней. Гладя ее по бокам, по голове, они разговаривали с ней, уговаривая ее потерпеть и обещая ей помощь.

— Папа, мы ведь ей поможем, правда? — подняла на него карие глаза Тамара.

— Ауур-гав! — вставила свои пять копеек Альма, склонив голову глядя на Алексея.

Прикинув, где находится ближайшая известная ему ветклиника, Алексей обреченно вздохнул: Анна будет, мягко говоря, недовольна. Она мечтала отвезти детей в музей игрушки в Сергиевом Посаде, в котором сама любила бывать в детстве, и очень хорошо помнила некоторые его экспонаты, но музей был закрыт уже несколько лет, и только три месяца назад распахнул свои двери для посетителей. Достать билеты туда было весьма проблематично, но родительскому комитету их группы детского сада удалось.

Услышав про музей игрушки, Миша и Тамара загорелись желанием туда попасть. Это было их первое большое путешествие, и первый большой выход «в свет». Но ехать без Альмы, которая не отходила от двойняшек с того момента, как их привезли из роддома, они отказались наотрез. Анна попыталась было настоять на своем, но Алексей ей не позволил. Сошлись на компромиссе: Альма едет с ними, но в музей дети идут без нее, она останется с Алексеем дожидаться их на улице. Желания ехать в Сергиев Посад у двойняшек поубавилось, но, пошептавшись, они вновь повеселели.

— Конечно поможем, дочь, — взвесив последствия и приняв решение, кивнул отец. — Давайте я возьму ее, и мы отвезем ее в ветклинику. Там есть доктора, и они попробуют вылечить собачку, договорились? — переводил он взгляд с одной наполненной ожиданием мордашки на другую.

Все трое, включая Альму, привычно сидевшую между детьми, кивнули.

Увидев шествовавшую к машине компанию, Анна закатила глаза и, обреченно вздохнув, села в машину, хлопнув своей дверцей.

Минут десять она стоически молчала, потом не выдержала:

— Лёш, так нельзя, понимаешь? — нервно поправляя платье, резко сказала она.

— Так — это как? — бросив быстрый взгляд на жену, уточнил мужчина.

— Да вот так! Ты им все позволяешь! Хотят собаку в музей — пожалуйста! Подобрать полудохлую дворнягу на дороге и тащить ее в клинику — пожалуйста! А как ты собираешься воспитывать в них пунктуальность и обязательность? — строго посмотрела она на мужа. — Есть правила, и они должны понимать, что им не все можно!

— Прежде всего они должны понимать, что есть преданность, любовь и дружба, — снова бросил он быстрый взгляд на жену, тут же вернув его на дорогу. — И я не разрешал. Я лишь предоставил им выбор: ехать без Альмы или не ехать вообще. На музее настояла именно ты. И я доволен их выбором — подруга оказалась для них важнее. И воспитывать в них я буду прежде всего человечность. Если они будут понимать, что их опоздание будет доставлять неудобство другим людям — автоматически получишь и пунктуальность, и обязательность. А то, что они сделали — это человечный поступок. Бесчеловечно было просто оставить эту собаку умирать там! Неужели ты этого не понимаешь?

— Леш, она все равно уже труп! Часом раньше или часом позже… А вот за ее усыпление мы выложим круглую сумму, которую могли бы потратить на те же вкусности детям! — продолжала выговаривать ему Анна.

— Да я не собирался ее усыплять, — удивленно взглянул на нее Алексей. — Мы попытаемся вылечить эту собаку.

— Ты вообще в своем уме? — всплеснула руками Анна. — Ты представляешь, в какую «копейку» это влетит? А твои дети?

— Пока не представляю, — спокойно отозвался мужчина. — Но я обещал детям. И сдержу свое слово. А мои дети будут знать, что они совершили доброе дело, и что они всегда могут обратиться к нам с любой проблемой, и мы не попытаемся их обмануть, а сделаем все, чтобы помочь. А по поводу вкусняшек… Ну, обойдутся какое-то время. Не вижу проблемы в том, что они получат на пару конфет меньше, — пожал он плечами.

— Ты невыносим! — констатировала Анна и уставилась в свое окно.

— Анют… — Алексей положил руку на колено жене. — Не дуйся. Я понимаю, ты нервничаешь из-за музея. Ничего страшного, мы догоним всю группу на машине.

— Леш, мы никуда не вывозим детей. Они ходят в детский сад и на подготовку к школе. Всё! Максимум, что они видят, это детская площадка и парки развлечений раз в месяц! — Анна на эмоциях выговаривала мужу то, что уже давно подспудно копилось и крутилось у нее в голове. — Ты хочешь, чтобы они выросли дикарями? Они людей не видят!

— Так уж и не видят, — улыбнулся Алексей. — Хорошо, давай отменим подготовку к школе и отдадим их на кружки или в секции, куда захочешь.

— Как это — отменим подготовку? — отпала челюсть у Анны. — Ты сошел с ума? А как они в школу пойдут?

— Ань, а как ты представляешь совместить подготовку к школе, детский сад и еще что-то в нагрузку? — бросил на нее быстрый взгляд Алексей. — Бросай работу и занимайся детьми, я не против. Пару дней в неделю они не будут ходить в детский сад, зато сможешь водить их на кружки и секции, — предложил он Анне выход из положения. — К тому же, пока они будут в садике, ты успеешь спокойно сходить в магазин, сделать домашние дела, и у тебя освободится вечер.

— Чего? — удивилась Анна. — Вот уж спасибо! Сам сиди дома! Я еле дождалась, когда этот кошмар под названием декретный отпуск закончится! Единственный способ отдохнуть от вас всех и отвлечься… Ты хочешь, чтобы я съехала вообще со всех катушек?

— Ты пойдешь с нами или подождешь в машине? — паркуясь возле ветклиники, улыбнулся мужчина.

— С вами пойду. А то вы там без меня сейчас и машину, и квартиру заложите, — проворчала она и обернулась назад.

— Сын, дочь, приехали… — последнее слово она почти прошептала, растерянно глядя на заднее сидение.

Близнецы крепко спали. Обоими руками каждый зарылся в густую длинную шерстку найденыша. Зато собака, совсем недавно умиравшая, о чем говорила и пропитанная кровью и грязью пеленка, на которую ее уложили, спокойно сидела, высунув язык и внимательно глядя на Анну. На вид она была абсолютно здорова. И невероятно грязна.

Открывший дверь минивэна Алексей не менее потрясенно уставился на воскресшую собаку. Сглотнув, он перевел взгляд на Альму.

— Ты знала, да? — спросил он у собаки.

— Ра-у-агагыр-ау, — высказалась та и, чуть потянувшись, лизнула Алексея в щеку.

— Кто-то один или оба? — не сводя взгляда с Альмы, поинтересовался он.

— Ва-вав, — ответила ему та.

— Понятно, — кивнул головой Алексей.

— Поговорили? — поинтересовалась со своего места Анна. — А мне объяснить никто ничего не хочет?

— Спроси у Альмы, она тебе расскажет, — серьезно ответил ей Алексей, аккуратно забирая у спящих детей найденыша. — А мы к грумеру. Это чудо надо отмыть и хотя бы понять, на кого она похожа.

— В музей мы поедем как-нибудь в другой раз, — обреченно вздохнула Анна.

— Зато завтра у меня выходной, и мы рванем в Берендеево царство на целый день! — остановившись, крикнул ей Алексей и, двумя шагами дойдя до клиники, дернул дверь на себя.

В музей они все-таки успели. Выспавшиеся за время дороги Миша и Тамара остаток пути весело играли с отмытой и причесанной болонкой, Анна молчала, погруженная в свои мысли.

Из музея дети вышли гораздо позже всей группы. Они шли по бокам инвалидной коляски, держа за руки сидевшую в ней девочку лет тринадцати. Увидев отца, они бросились к нему и, забрав у него болонку, побежали обратно. Альма пошла с ними. Заинтересованный Алексей поспешил следом.

Тамара подняла найденыша с земли и, пока девочка в коляске несмело гладила положившую ей на колени голову Альму, что-то шептала болонке. Миша стоял рядом и держал сестру за руку.

Алексей остановил Анну, попытавшуюся отогнать Альму от девочки.

— Не мешай. Они лучше нас с тобой знают, что делать, — тихо прошептал он жене, приобняв ее.

Тамара, не выпуская болонку из рук, сделала несколько шагов и посадила ее девочке на колени.

— Это тебе, — проговорила она и улыбнулась. — Она научит тебя снова ходить.

— Я больше никогда не смогу ходить, — резко погрустнела девочка, снимая с колен болонку и пытаясь вернуть ее Мише. — Спасибо, но не надо. Я не смогу о ней заботиться.

— Сможешь, — улыбнулся ей Миша, пряча руки за спину и отступая от девочки на шаг. — Ты просто не хочешь. А она поможет тебе захотеть, — быстро проговорил он, и, подойдя к девочке, потянулся и чмокнул ее в щеку.

— Ты будешь танцевать, — повторяя жест брата, проговорила Тамара. — Вот увидишь!

Оставив ошарашенную девочку с болонкой на коленях и утиравшую слезы пожилую женщину, везущую ее коляску, Миша и Тамара привычно ухватились за длинную шерсть Альмы каждый со своей стороны и втроем пошлепали к воротам музея.

— Простите пожалуйста моих детей… Они еще маленькие и не понимают… — попыталась извиниться вырвавшаяся из рук Алексея Анна, погладив плакавшую возле инвалидной коляски женщину по руке.

— Господи… Алина после аварии не произнесла ни слова… Четыре года… — всхлипнула та, разрыдавшись окончательно. — Дай Бог ребяткам здоровья и счастья! Спасибо им… Спасибо!

Отвернувшись от Анны, она приникла к девочке, целуя и гладя ее дрожащими руками.

У Алексея пикнул телефон, оповещая о пришедшем сообщении. Быстро взглянув на экран, он увидел незнакомый номер.

— Что случилось? — взглянув на потрясенного мужа, спросила Анна.

— Помнишь Дашу, которая помогала деду Михею? — спросил он у жены. Та, сдвинув брови, кивнула. — Читай, — протянул он ей телефон и принялся устраивать детей в машине.

— Какую волю? Я ничего не понимаю… — потрясла головой Анна, возвращая телефон мужу.

— Я тоже… — вздохнул Алексей, и открыл дверь жене. — Она пишет, что прилетает двадцать седьмого. Может, она объяснит?

— Двадцать седьмое завтра, — подняла на мужа глаза Анна.

— Отлично! Не придется долго гадать! — закрыл Алексей дверь. — Вот только откуда у нее мой номер? — проворчал он, пристегиваясь. — Я купил его год назад… Хоть бы рейс указала, чтобы встретить могли…

Даша приехала сама. После встречи, обниманий и тисканья двойняшек, которых она зацеловала, девушка на вопрос Алексея протянула ему пухлый конверт.

— Читайте сами, — проговорила она и, забрав близнецов и Альму, отправилась с ними на прогулку.

На конверте рукой деда Михея было написано: «Вскрыть в апреле 2031 года». В конверте лежал еще один конверт с надписью: «Для Алексея» и исписанный лист бумаги. Конверт, предназначенный ему, был запечатан.

— Читай, — прошептала прижавшаяся к плечу мужа Анна, вытерев скатившуюся по щеке слезу. — Я так по нему соскучилась…

Алексей опустил письмо на колени и совершенно ошарашенным взглядом уставился на жену.

— Я знал, что он видит будущее… Но чтобы вот так… — растерянно проговорил он. — Да и зачем нам та заимка? Я так понимаю, она сейчас оформлена на Дашу…

— Скорее всего, да, — кивнула Анна. — Правда, Леш, зачем она нам? Летать туда мы не станем… Лучше отвезти детей на море. И ближе, и полезнее. А Даша там живет… Пусть сама решает: продать ее или использовать как захочет… Пусть у нее и остается.

— Так-то да… — в сомнении почесал затылок Алексей. — Но дед Михей никогда ничего не делал зря… И про дар у ребят он наверняка знал, — размышлял он. — Давай мое письмо прочитаем, — предложил он.

— Читай уже! — дернула его за руку Анна.

— Господи… Конечно рад! — опустив письмо, проговорил Алексей. — Дед Михей, я даже не представляю, что бы мы без нее делали!

— Альма нам детей вырастила… Такая нянька из нее получилась… Без нее мне было бы гораздо труднее с двумя, — всхлипнула Анна. — Лешка, читай дальше… Пожалуйста! — шмыгнув носом, попросила она.

Алексей опустил письмо.

— Он все знал… Он знал обо всем еще тогда, когда в первый раз нашел меня… — тихо проговорил Алексей.

— Нет, Леш… Мне кажется, он видел несколько вариантов будущего. А по какой дороге идти, мы выбирали сами, — утирая слезы, так же тихо отозвалась Анна. — Именно поэтому он не говорил о будущем: он давал нам возможность самим выбрать свою дорогу.

— Но сейчас же сказал! — возразил ей Алексей.

— Да ничего он не сказал, Леш. Ничего из того, что мы уже не поняли сами. Он только предостерег нас от глобальных ошибок, — прошептала она.

— Ну а Даше? — все еще пытался отстоять свое мнение мужчина.

— Да и Даше тоже, по большому счету. Уверена, она уже или дала согласие этому Дмитрию, или была уверена, что не откажет ему. В любом случае, уже определилась к тому времени, когда вскрыла письмо деда Михея, — улыбнулась Анна.

В квартиру ввалилась веселая компания с букетами сирени в руках и зубах.

— Мама, это тебе! — Миша с Тамарой сунули матери по букету каждый.

Вырвавшись из объятий растроганной Анны, у которой вновь потекли по щекам слезы, правда, уже от умиления, двойняшки бросились к Альме, державшей в зубах большой букетище. Моментально разделив его на два, они снова подлетели к Анне.

— А это Катюшке! — сунули они ей очередную порцию сирени.

— Какой Катюшке? — растерялась Анна.

— Сестренке! — выдал Миша.

— Которая в животике, — пояснила Тамара.

— Она еще совсем маленькая!

— Мам, она вырастет!

— Только она будет не такая, как мы…

— Она будет как все…

— Она очень красивая…

— И очень добрая…

— И придумает новое лекарство, когда совсем вырастет, — перебивая друг друга, Миша и Тамара вывалили на Анну новости.

— И давно Катюшка живет у мамы в животике? — спросил подобравший с пола челюсть Алексей.

— Два дня! — ответила Тамара, направляясь к выходу.

— Нет, три! — возразил ей Миша, пропустив вперед Альму и, ухватив ее за хвост, последовал за сестрой.

— Нет, два! — настаивала на своем Тамара.

— Нет, три! — спорил Миша.

— Два с половиной… — прошептала Анна, прикрыв глаза ладонью и заливаясь краской.

— Вот это абсолютно точно, — согласился с ней Алексей, широко улыбнувшись.