КОМ-3 (Казачий Особый Механизированный, часть 3)

02. С КОРАБЛЯ НА БАЛ

С ДОРОГИ

Отогнали мы шагоход к полигону для техники и пошли Хагена пристраивать. Понятно же, что одним днём здесь не обойдёшься — спать-то ему где? Или каждый раз в гостиницу его выставлять? А если срочно понадобится?

Однако Фёдор Семёныч решил вопрос без затей, поселив дойча в свободную студенческую комнату на том основании, что он же ко мне прикреплён — значит, где-то поблизости и обретаться должен.

Комнату фон Ярроу оглядел бегло — вещей у него с собой был самый минимум.

— Ну что, перекусим пошли? — спросил из коридора Иван, который не желал пропускать ни секунды очередного приключения. — На сытые зубы веселей гоняться будет, чем на голодные.

— Один момент, битте, — Хаген пристроил на стул свой маленький чемоданчик и откинул крышку. — Фрайгерр Коршунов, вам письма от родных. Я не хотел в порту, при стечении публики передавать.

— Ох, благодарствую! Это ты правильно сделал.

Не люблю, когда глазеют да пялятся.

Занёс письма к себе, вечером запрусь да без спешки почитаю. И пошли мы.

За нашим столиком уже сидел Денис. И даже что-то ел! Приучил его всё-таки Великий князь дурью стеснительной не маяться. Представили ему Хагена, расселись. Теперь наша компания выглядела и вовсе уж пёстро. Бывший селянин, из-под Польши к России прибранный, сибирский казак, временный российский подданный германских кровей и Великий князь, племянник императора. Кому расскажи — не поверят.

Хаген, впрочем, в отличие от Дениса, тушеваться не стал, а выбрал линию поведения, которой придерживался на сирийской базе: общался с нами, как с боевыми товарищами. Меня так очень даже устраивало, да и Соколова, похоже, тоже.

— Надеюсь, сегодня мы будем избавлены от неуместно-шутливых выходок, — великий князь сурово оглядел столовую, и все присутствующие сразу сделали вид, что им до нас и дела нет. А особенно вон до того белобрысого немца, симпатичного такого, никаким девицам нет никакого дела, да-да…

— А что, — суховато, в своей обычной манере поинтересовался Хаген, — имели место инциденты?

— А ка-ак же! Прям сразу, в первый же обед.

— Вань, может, не надо снова вспоминать, а? — поморщился я.

— Нет уж, Илюх, лучше давай сразу вспомним. А то ведь найдутся доброжелатели, извратят или так ещё выставят, что дойч защищать тебя полезет — мало ли? А нам, брат, в скандалах сейчас светиться, сам понимаешь, нежелательно. Так что, слушай, Хаген, как было.

Фон Ярроу отложил приборы и с максимальным вниманием выслушал повесть о борще от начала до самого конца, после чего кивнул:

— Насколько я могу судить, в данном случае долг чести взыскан полностью, и моего вмешательства не потребует, — и снова принялся за обед.

А ведь и правда, мог полезть мою честь защищать, — понял я, — ещё и подставился бы! Тут всяких змеищ хватает…

И тут за моим плечом сконфуженно покашляли. Иван прям расплылся. Ну, что опять⁈

Позади стоял тот нервный тип из клуба по вооружению и лицо у него было такое, как будто он только что узнал, что тот куриный суп сварили на самом деле из лягушек.

— Господин Печорин! — с коварным дружелюбием улыбался Иван. Ага, этакий приветливый волчара. — У вас какое-то дело?

Вокруг расползалась тишина, и даже звуки приборов вязли в ней. Всё большее количество глаз таращилось на наш столик.

Денис замер над своей тарелкой, и я вынужденно обернулся к пришедшему, который всё мялся и кряхтел:

— Ну что? Съел?

— М-м-нэ-э-э… Я вынужден принести свои извинения, господин Коршунов. И… — он вытащил из кармана платочек и промокнул вспотевший лоб, — признать себя… уф-ф-ф… чрезмерно самонадеянным…

— Стоп-стоп! — возмутился я. — Однако, сударь, когда вы обвиняли меня в брехне, вы были куда как красноречивее!

— Вот именно, сударь! — голос Швеца раздался из противоположного угла обеденного зала весьма отчётливо. — Вы грозились признать себя лжецом и зазнайкой! Будьте же мужественны.

Печорин из бледного стал красным, вздёрнул подбородок:

— Пусть так! — быстро проговорил он. — Я признаю, что повёл себя крайне вздорно, выступив лжецом и зазнайкой. Приношу свои извинения.

Я встал:

— Принято, сударь.

Печорин резко развернулся и стремительно покинул столовую.

— Однако, занятные события происходят в вашем учебном заведении, — флегматично констатировал Хаген и поднял руку, привлекая пробегающего официанта: — Любезный, а штрудель у вас подают?

— Сделаем, сударь! — уверил тот и умчался.

ОПЯТЬ ЖЕ, ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО РАДИ НАУКИ!

Да-да, всё из неё. А вовсе не из-за того, что кое у кого шило в заднице спокойно сидеть мешает. Потащились мы на полигон пораньше — сразу после обеда. Собственно, меня немного напрягало, что я там «Саранчу» без присмотра оставил. Ну и пусть, что под замком. А ну как проникнуть особо ушные внутрь да свинтят что-нибудь на память? Нет, я понимаю, что мысль дикая, но, после бестолкового метания публики между опорами «Саранчи» по прибытии к университету, я от этих студиозусов ожидал всяких, даже самых идиотских выходок.

Но того масштаба зрелища, который организовали Петя с Серго, пока мы по обедам ходили, я даже не предполагал. Трибуны и смотровые площадки вокруг полигона были битком заполнены народом. Мне отчего-то сразу заезжий парк аттракционов вспомнился.

Откуда-то из глубины этой толпы раздавались обрывки голоса Витгенштейна, усиленные, похоже, рупором…

— Чего нос морщим? — слегка толкнул меня в бок Великий князь.

— Да вот думаю: только качелей и палаток с мороженым не хватает.

— Действительно, упущение! В следующий раз обязательно организуем!

Мы с Хагеном так синхронно на него воззрились, что Иван не выдержал и заржал:

— Что, купились⁈

— Станется с тебя, — проворчал я. — Ещё бы балаган с Петрушкой приволокли.

— И бегемота, — вдруг сказал Хаген.

— Не понял? — удивился уже Иван.

— У Иркутской публики бегемот пользуется чрезвычайной популярностью, — с непроницаемым лицом выдал Хаген. — Думаю, и тут бы тоже прокатило.

— Братцы! Хорошо, что вы заранее пришли! — из-за трибун вывернул Серго. — Пилота у вас хочу похитить! Пошли скорей! Хаген, слушай. Против тебя будет «Алёша» под управлением одного из лучших асов империи. Папаша Витгенштейн как услыхал, что русскимй шагоход с англским соревноваться будет, выставил самого знаменитого пилота из всех, которые были в его распоряжении. Легендарного, можно сказать. Так что задача твоя не из лёгких…

В общем, Серго увёл Хагена, Иван пошёл к Витгенштейну, вешающему характеристики шагоходов в микрофон, а меня завидели с одной из смотровых площадок энтузиасты-оружейщики, во главе с Пушкиным и Швецем, замахали руками. Пошёл к ним — в конце концов, не самая худшая компания для просмотра. Кроме того, если мне не изменяет память, председателем сего сборища было обещано мне почётное членство…

Швец, ожидавший, по всей видимости, почти лабораторных замеров и экспериментов, с заметной горечью переводил взгляд с небольшой группы участников военно-научного общества на толпу зевак, прогуливавшихся у полигона под ручку с дамочками, попивающих спиртное, делающих ставки и вообще прекрасно проводящих время:

— И принесло их на наши головы!

Я, конечно, тоже нервничал, но не так. А как если бы моя лошадь, скажем, в скачках участвовала.

— Как всё это досадно замедляет процесс знакомства с техникой! — подлил масла в огонь Пушкин.

— Совершенно, совершенно ненужная мишура и ажитация! — Швец раздражённо прихлопнул по перилам.

— Антон, не злись, — слегка рассеянно пробормотал я, разглядывая высокую человекоподобную фигуру «Алёши» рядом с цыплячьим корпусом «Саранчи». — Великий князь сказал: двадцать процентов от ставок пойдут на финансирование наших клубных разработок, — я скромно примазался одновременно и к Ивановой идее, и к участию в маго-науке.

Председатель, а за ним и секретарь, и ещё несколько близстоящих участников кружка повернулись ко мне с неподдельным изумлением на лицах:

— Но это ж огромные суммы! Огромные! Я же видел размеры ставок! — чёрные глаза Швеца в секунду разгорелись бешеным огнём. Он, небось, уже подсчитывал, чего и сколько сможет на этакие деньжищи закупить.

— Так и я о том же! Господа хотят зрелищ? — я обвёл рукой праздную публику: — Так пусть они их получат! Вообще, что это за наука, которая сама себя прокормить не может? Это просто непорядочно! — этот тезис я спёр уже у Петра. — И потом, ну правда, у студентов в массе своей маловато действительно интересных развлечений. И я сейчас не говорю о банальной пьянке и шашнях с противоположным полом. А вот такое представление, что мы устроили — это ж почти праздник на ровном месте.

Ну не совсем, конечно, мы. И тут-то я как раз имею ввиду учёных. И даже совсем не мы. Но заострять внимание Антона на подобных мелочах не стал. Парень был искренне рад открывающимся радужным перспективам, так зачем лишать его этого счастья? Тем более, что мои высокородные дружки действительно, от всей души, развлекались. И главное — абсолютно безопасно и — внимание! — всё в рамках закона. В точности как просил император.

Я смотрел на разворачивающееся представление. Ну понятно — Хаген. Фон Ярроу был в своей стихии и демонстрировал поразительное качество пилотирования. «Саранча» под его управлением летела танцовщицей, нет — балериной. И то, с какой скоростью он вписывал её в ворота препятствий, вызывало восхищенные вздохи не только барышень. Ага, кричали женщины: «Ура!» — и в воздух чепчики бросали. Убей не помню, откуда* фраза, но оченно точно описывает происходящее.

*Из великого Грибоедова же!

Пилот «Алёши Поповича», которого на соревнования выставил папа Серго, был молод, строен и блондинист. Откликался на имя Ставр и постоянно улыбался. Прям звезда синема-представлений. У них там тоже всё немного чересчур. Они, кстати, с Хагеном были весьма похожи, как «братья близнецы, только разные отцы». Или, кажись, Хаген пониже будет? И хотя Ставр не выказывал той венской щегольской манеры пилотирования, но тоже был весьма быстр. И его-то стиль управления как раз отдавал определённой суховатостью, свойственной сугубым практикам. Уж я в Сирии научился такие моменты улавливать. И кое в каких забегах и упражнениях Ставр чуть-чуть, но дойча делал. Не, мне как русскому приятно, конечно. А вот как хозяину «Саранчи»…

Так-так, надо бы с Хагеном переговорить…

— Го-оспода, а теперь внимание — главная интрига нашего вечера! — похоже, Пётр, вышагивающий перед дорожкой полигона с рупором в руках, окончательно вошел в роль распорядителя нашего «небольшого» мероприятия.

Я вынырнул из группы Швеца и лёгкой рысцой побежал к ангарам, куда как раз подходила «Саранча». Помахал Хагену, и он вылез по пояс из кабины.

— Так, завязывай выставляться! Чай не девица на выданье! Судя по всему, противник тебе достался из ветеранов, не смотри на молодой вид. Слыхал я тут про чудеса медицины. Может, ему после госпиталя физиономию обновили? Такое щас модно. Слишком он спокойно препятствия прошёл, понял?

— Яволь, майн фрайгерр!

— Вот и прекрасно. Пока вы нос в нос идёте, ещё непонятно кто первый, так что не запори представление.

— Хорошо, я понял. А чего лично вы ждёте от показа возможностей «Саранчи», фрайгерр Коршунов?

Я задумался.

— Знаешь, я уже почти всего, чего хотел, ну на сегодняшний момент достиг. А для остального работа нужна. И чтоб ребята из магонаучной группы не скисли, а прям на кураже нашу «Саранчу» своими задумками усилили, ну или ускорили, ну или… Короче ты понял.

— Мне кажется, я уловил вашу мысль.

— Вот и прекрасно!

МЫСЛИ РАЗНОГО СВОЙСТВА

Оставив его думать, я направился к своим бла-ародным друзьям. А те веселились напропалую! Иван организовал тотализатор, Пётр подрабатывал зазывалой, а Серго давал глубокомысленные технические консультации. Причём в виде консультаций он впаривал порой такой бред, что ему… верили.

Я как раз подошёл к очередному перлу:

— Видите ли господа, «Саранча» потому так и названа, что способна не на банальные прыжки, как все лёгкие и некоторые средние шагоходы. Нет, она способна выполнять непротяженные полёты, как её сельскохозяйственный вредитель-прототип. Для этого внутри у шагохода данной модели расположен определенный артефакт на стыке науки и магии, который и позволяет подобное.

— Ты чего творишь? — я за локоть оттащил Серго в сторону. — Ты уж ври, да не завирайся! Скажи ещё, что выхлопные трубы — это на самом деле пушки особо крупнокалиберные!

— Классно придумано! Молодец, Коршун! — он вырвал у меня локоть и устремился к толпе: — Господа, тут подоспела особо секретная информация от владельца шагохода! А вы заметили странный наклон выхлопных труб? Это потому, что они совмещают в себе две функции, и помимо очевидной, это, господа, пушки! Да-да, крупнокалиберные пушки!

Я хлопнул себя по лбу. А потом развёл руками — ну, хотят веселиться, кто ж им запретит? Уж точно не я!

Присел на свободную лавочку трибуны и задумался.

Хаген прав — а чего я хочу от этого представления? Ну, в первых строках этого письма, чтоб Швец и его группа были довольны. И, желательно, не просто довольны, а в восторге.

У нас (в Карлуке) кузнец и местный изобретатель Анатолий иногда после рюмочки да качественной драки (знаете, этак стенка на стенку или чтоб боец ему по силушке сыскался) такие приблуды вместо простого плуга сочинял, мама моя! В последний раз вообще приспособился картошку выкапывать, да через особые сетки механически пересыпать. Так она мало того что выкопана, дак ещё и чистенькая, красивая.

Так что хорошее настроение господ магов-учёных — это обязательно. Пусть они мне что-нибудь на шагоходик навинтят, чтоб он стал прям не просто, а из ряда вон.

Второе, надо напрячься и придумать длительный проект, который мог бы увлечь князьёв-обалдуев. Тут я мысленно дал себе затрещину. Не дай Бог, прилюдно вслух их так назову!

Вот, опять же, интересно. Когда хорунжий Соколов был в Сирии — нормальный же был командир боевой группы, спокойный, умелый, в меру властный. А тут… прям как с цепи сорвался. Молодой студент-шалопай! Или это воздух университета так на него влияет? Так что — надо думать.

— О чём задумался, Илья?

Обещал себе не подпрыгивать, когда рядом Гуриели оказываются, придётся соответствовать. Почти и не подпрыгнул.

— Да вот смотрю на эту суматоху, Мария, и думы всякие в голове ворочаются, череп изнутри царапают.

— Так поделись, две головы — лучше, — она расправила юбку и присела рядом.

— Ага.

Ну и рассказал ей про мою вторую думу тяжкую, как дело для князей найти. А она так интимно наклонилась ко мне и говорит:

— Ай и помогу я тебе с этой кручиной!

— Чей-то это ты на былинный лад перешла?

— Али не нравится, добрый молодец?

— Это… опасаюсь я, — честно ответил я.

— А чего так?

— Мария…

— Маша! — перебила она меня.

— Хорошо, Маша. Вот смотри, я простой казак, и год назад даже думать не мог, как высоко взлечу. Дорогая учёба, влиятельные, — я покосился на неё, — и очень красивые друзья. А в придачу к этому лёгкое, — я неопределённо пошевелил пальцами, — недовольство императора. Да я… просто на кого он пальцем покажет, готов головы рубить, не задумываясь… А тут? Как угодить ему? — я ткнул пальцем вверх. — Чтоб никаких приключений опасных? Они ж заскучают, да ещё чего-нито страшнее и серьёзнее удумают!

— А и помогу я тебе, свет Ильюшенька! То не беда-кручина…

— Маша, ей Богу, перестань! Страшно мне.

Она улыбнулась.

— Хорошо. Тогда… откровенность за откровенность. Как ты со своей женой сошёлся?

Вот это поворот!

— Да как обычно. На прогулки водил, в зверинец… э-э-э… зоосад ходили, на «Саранче» катались. Потом я предложение сделал, а она, к счастью, не отказала… Да как обычно всё было.

— Вот, как обычно. А у нас с этим «как обычно» не получается.

— В смысле?

— Мне Иван нравится. И я ему тоже, я знаю. И вроде и кровью вышла, и силой магической, а ходит он кругами и всё сказать не решается, — она помолчала. — Может, я и напридумывала себе чего? Не знаю… Мог бы ты узнать у него? Ну там… когда он выпивши будет, ваши эти мужские разговоры…

Она так трогательно и вопросительно смотрела на меня, что я не выдержал:

— Постараюсь узнать. Но ежели это какие игры да розыгрыши…

Мария хлопнула меня по локтю сложенным веером. Больно, между прочим!

— Да какие игры, Илья⁈ Просто узнай его намерения относительно меня! Вот ты подозревака!

— Дак с вами поведёшься… — я улыбнулся: — Узнаю. Сказал — значит, сделаю!

Мария засияла ясным солнышком.

— И будешь молодец!

И ушла. А я сидел и думал — хотел приключений, их есть у меня! А дела сердешные как бы не опаснее драк с магами. М-да.