Конец кошмара

45. склеп

Окружение в Зоне кошмара не зависит от того, где засыпает твоё материальное тело… Так и запишем.

Я осмотрел свою спальню и невольно испытал облегчение, когда увидел кромешный мрак с другой стороны задвинутой шторы. Немного странное чувство, учитывая, где я сейчас нахожусь и что происходит, но так устроен человек, что привычное, пускай и безумное, ему приятней, нежели «нормальное», однако нежданное.

Кстати, впору задуматься, что вообще представляет собой это место? Когда я покидаю тела носителей в других мирах, я остаюсь на том же месте, пускай и более приближенном к Зоне Кошмара. Здесь всё было не так. Почему?

Я задумался и вспомнил странную субурбию, в которой раньше проживала Х, и которая была проявлением её подсознания. Наверное, в моём случае действовал похожий принцип; следовательно, трещина в Зону кошмара находилась прямо у меня в голове.

…Возможно, впредь мне следует прикрывать её шкафчиком для одежды — чисто на всякий случай.

С этой мыслью я вернулся в дом на берегу, увидел, что Х не было на месте, и сразу направился в подвал.

Послед недолгих метаний я направился в Мир Тали. Последний был единственный доступным на данный момент измерением, где я ещё не был божеством. Следовало наверстать.

Пока я пробирался через узкий туннель, мной завладело волнение. Сколько времени прошло с моего последнего визита? Неделя? месяц? год? Жаль, но контролировать данный момент я был не в состоянии. Тогда бы я попытался найти баланс, чтобы одновременно сохранить контроль и не тратить годы собственной жизни.

Выбравшись из туннеля, я обнаружил себя внутри кареты. Последняя стояла на месте. Я сосредоточился на пальце, и туман у меня перед глазами сменился кромешной чернотой.

Я поморгал.

Ничего не изменилось.

Я попытался выпрямить руки и обнаружил, что с обеих сторон меня поджимают узкие стенки. Я постучал по ним костяшками пальцев и услышал характерный деревянный стук. Затем попытался приподняться и ударился головой о потолок.

Тогда я глубоко вдохнул, первый раз с момента моего пробуждения, и ненужный, ибо совершенно не чувствовал у себя потребность в дыхании, тем паче, что воздух был спёртым и неприятным, приподнял руки и надавил на крышку. С моей стороны потребовалось усилие, превосходящее способности обычного человека, прежде чем препятствие съехало в сторону и мир у меня перед глазами прояснился.

Я приподнялся и посмотрел на своё ложе.

Чего и следовало ожидать: это был гроб. Хороший, каменный, обитый изнутри деревянным пластинами и с плотной крышкой, которая грохнулась на землю, когда я стал приподниматься на ноги.

Вокруг меня простирался каменный склеп, освещённый единственной свечкой. Её тусклый огонёк разбавлял окружающий мрак примерно также, как десертная ложечка молока разбавляет полную чашку густого забористого кофе.

Осматриваясь по сторонам, я вдруг почувствовал сильную боль в районе живота. Я приподнял свой белоснежный саван и увидел широкую рану, которая скорее подошла бы мертвецу, чем живому человеку. Казалось, в мой живот зарядили картечью.

Видимо, Луи попал в серьёзную передрягу пока меня не было. Я помотал головой и уже собирался погрузиться в его воспоминания, когда в коридоре за каменной стеной зазвучали шаги. Я посмотрел на дверной проём. Дверь скрипнула, отворилась, и в комнату зашла молодая служанка, из тех, которые в изобилии населяют сельские трактиры. У неё были волосы цветы молодой пшеницы, белая кожа и больше детские глаза, в которых отражался игривый огонёк свечи, которую она держала своей тоненькой рукой.

Свечка вздрогнула, когда девушка меня увидела, и на секунду по всему помещению забегали многочисленные тени. Сперва я подумал, что в её глазах я был мертвец, восставший из могилы, но видимо это было не так, ибо вскоре служанка пришла в себя и стала извиняться:

— Ах, г-господин Леон, прошу прощения, если я… если я задержалась, я…

— Ты пришла вовремя, Эстель, — ответила я, и сам не заметил, как с моих губ слетело её имя.

Девушка быстро кивнул. Затем неуверенно спросила:

— Тогда мне… начинать?

— Начинать?

Она прикусила губы и приобняла свою левую руку. Последняя привлекла моё внимание, точно магнит. Ладонь служанки были забинтована; от неё доносился сладкий запах, который заставлял содрогаться всё моё естество. Наконец я увидел серебристый ножик, мелькавший у неё на поясе в горячем сиянии свечи, и «понял».

— Не стоит… В данный момент я не голоден. Лучше принеси мне мою одежду.

— Х-хорошо, как скажите, — с лёгким облечением сказала Эстель и едва ли не бегом выскочила в коридор.

Через десять минут она вернулась и принесла жилетку и штаны. Я хотел одеться самостоятельно, однако вскоре почувствовал предельную слабость, которая пронизывала мои мышцы. Мне с трудом удавалось держаться на ногах, собственные пальцы меня не слушались. Я смог снять белоснежный саван, но справиться с грубыми пуговицами образца восемнадцатого века оказалось выше моих сил.

Впрочем, для Эстель с её раненой рукой они тоже представляли определённую преграду, а потому следующие несколько минут оказались для нас предельно неловкими.

Когда девушка стала прямо передо мной, я отчётливо услышал, как стучит её сердце, разгоняя по венам шумящую кровь. После этого острые клыки стали упираться в мои губы.

Наконец одевшись, я направился в коридор. Эстель побрела за мной, подчёркивая своей свечкой мою сутулую тень.

Через некоторое время мы прошли в другой, более просторный зал этого подземелья, в котором тоже располагались каменные гробы…