Континентальный роман

Когда она сердится, кончики ее ушей алеют, а щеки вспыхивают ярко-красными пятнами, как только к ним приливает кровь. Он заметил это, заговорив о Белграде. Он не знает, почему упомянул об этом, не знает, что сказал бы, если бы она его не прервала. Единственное, о чем он в тот момент думал, – это о том, что не может молчать, не хочет молчать, когда времени у них остается все меньше и расстояние до Стамбула неуклонно сокращается.

Анри думает об этом, задремывая и снова просыпаясь, не понимая, сколько часов прошло с момента ее ухода, и вдруг слышит стук. Он открывает глаза, все еще в полусне, и оглядывается. Человек, который сидел напротив него и называл себя Фулано, исчез. Анри в купе один. Он не сразу осознает, что шум доносится не изнутри, а снаружи, где стоит проводник – тот самый, который увел Луизу, – и отчаянно колотит в дверь.

Анри встает, открывает.

– В чем дело? – спрашивает он, гадая, не произошел ли несчастный случай, не имеет ли это отношения к Луизе, к незнакомцу, которого больше нет в купе. Он пытается подавить страх и придать своему лицу недовольное выражение.

– Простите, сэр, но не знаете ли вы женщину, которая ехала в этом купе?

Анри понимает, что это самый обычный вопрос, что от него требуется просто сказать “да”, и все же не может заставить себя ответить сразу. Знает ли он ее, думает он, и если да, то что именно он о ней знает?

– Месье, – окликает его проводник, прерывая его размышления.

– Да, да, я ее знаю.

– Тогда пройдемте со мной, пожалуйста, сэр. – Он указывает в том направлении, в котором увел ее раньше. – Нужна ваша помощь.

Они переходят из одного вагона в другой; временами Анри обгоняет своего спутника и изо всех сил старается замедлить шаг, напоминая себе, что нужно позволить проводнику идти впереди. И все же он не в силах перестать думать о том, что может увидеть, когда они наконец доберутся до того купе. Луиза – избитая, вся в синяках. Луиза – мертвая, на полу. Их преследователя и след простыл.

В нужном вагоне Анри обнаруживает двух недовольных таможенников, стоящих перед закрытой дверью купе.

– Они не могут ее разбудить, – объясняет проводник. – Мы уже давно пытаемся до нее достучаться. И все без толку.

Анри смотрит на закрытую дверь, стараясь не представлять, что они могут обнаружить за ней.

– Без толку? – эхом отзывается он.

Проводник качает головой:

– Что-то подпирает дверь.

Анри чувствует, что ему на грудь что-то давит. Это страх, понимает он. И начинает колотить в дверь.

– Луиза, – зовет он сначала нерешительно, потом громче. – Луиза, вы здесь?

Ему вдруг приходит в голову, что это не то имя, которое указано в ее паспорте, но он отбрасывает эти мысли в сторону. Он смотрит на таможенников, на проводника, недоумевая, чего они от него ждут. Ему нечего им сказать, хочет закричать он. Совершенно нечего сказать.

Он снова поворачивается к двери и заносит кулак. И вдруг изнутри раздается какой-то скребущий звук, за которым следует щелчок, и дверь распахивается. На пороге стоит Луиза в ночной рубашке и смотрит на них с растерянным, даже испуганным видом. Анри невольно отмечает, какой юной она выглядит.

– Je suis désolée, – лепечет она, повторяет эту фразу еще раз, потом еще раз.

Он не понимает, почему она говорит по-французски, и гадает, уж не приснилось ли ей что-то на чужом языке, но потом соображает, что сейчас они в Турции, где французский более уместен. Возможно, ей это тоже пришло в голову.

– Я спала, мне снились ужасные вещи, извините, – говорит она, переводя взгляд с него на проводника. – Je suis désolée, – повторяет она снова и бормочет что-то бессвязное, не в силах остановиться.

Зубы у нее стучат. Она обхватывает себя руками, кажется, лишь сейчас осознав, что стоит почти обнаженной перед этими незнакомцами, перед компанией мужчин. Повернувшись, она хватает свое пальто, надевает и плотно запахивает.

– С вами все в порядке? – спрашивает Анри, делая шаг вперед.

– Да, – бормочет она.

– Им просто нужен ваш паспорт, только и всего.

Она достает документы дрожащими руками.

– Я всегда сплю крепко. Мой отец часто на это жаловался – дескать, он скорее мертвого поднимет, чем меня, – говорит она ему.

Он отвечает улыбкой – наверное, тут она действительно сказала правду.

– Не волнуйтесь, я уверен, что они к такому привыкли. Наверняка вы не первый человек, кто не открыл им дверь. – Он заглядывает в купе. – Хотя, возможно, вы первый человек, который ее подпер, – продолжает он, глядя на табурет.

Она краснеет.

– Я боялась разбойников.

Он опять улыбается.

– Думаете, они еще существуют?

– Не знаю, но если да, то, скорее всего, они появятся именно здесь. – Она прерывисто вздыхает. – Хотя это, конечно, странный метод грабежа, согласитесь? Будить жертву посреди ночи.

– Прелести ночи в поезде.

– Или причина, по которой путешествия на поезде вышли из моды.

– Возможно, вы и правы.

Таможенник, стоящий ближе всех к ним – тот, у кого самый суровый вид, – проверяет ее паспорт. Он не торопится, изучает паспорт дольше, чем необходимо, хотя Анри подозревает, что дело совсем не в том, что он заподозрил подделку; скорее всего, в суматохе никто не обратил внимания, что Анри выкрикнул другое имя. Судя по всему, это просто мелкая месть за то, что им пришлось долго ждать. В конце концов таможенник говорит:

– Спасибо, мадемуазель Виржини.

Она забирает свой паспорт молча, но Анри замечает краску, которая переползает с ее шеи на щеки. Вряд ли это видит кто-то еще.

Ждущий у двери таможенник спрашивает:

– Ваш багаж?

На мгновение она застывает в растерянности – Анри задается вопросом, проснулась ли она окончательно, – а потом, встрепенувшись, говорит:

– Ах да. Вот он.

Таможенники заглядывают в купе и открывают кожаную сумку. Анри ловит выражение ее лица, у нее встревоженный вид, думает он, гораздо более встревоженный, чем когда они проверяли ее паспорт.

Он ничего не может с собой поделать – наклоняется к ее уху и шепчет:

– Боитесь, что они что-нибудь найдут?

Она поднимает глаза, потом на ее лице появляется улыбка, и наконец она хохочет, глубоко и звучно. Проводник явно ошарашен, таможенники сердятся. Довольно скоро они уходят, оставляя Анри и Луизу в коридоре одних. Поезд внезапно дергается, и Анри понимает, что двигатель запущен, что они официально пересекли границу Турции. До Стамбула осталось недолго.

– Не хотите кофе? – спрашивает он.

– Пожалуй. – Она осматривает себя. – Дайте мне минутку одеться, и я подойду.

– Я подожду здесь, за дверью.

Он не хочет, чтобы это прозвучало как угроза, и теперь гадает, как она истолковала его слова. Он просто должен убедиться, что она больше никуда не исчезнет, пусть даже ненадолго.

Прежде

Это была его последняя ночь в Белграде. У него не будет другой возможности забрать деньги тайком. Со вчерашнего вечера она безвылазно сидела в номере. Он перестал расспрашивать коридорного о ее передвижениях. В этом не было необходимости. Даже если бы на этот раз ему сообщили достоверные сведения, он и сам знал, где она находится. Впрочем, это не мешало ему время от времени проверять, где она, – проходить мимо ее номера, прижиматься ухом к двери, прислушиваться, чтобы убедиться, что она действительно там. Он знал, что ведет себя нелепо. И все же что-то не давало ему покоя. Он пытался отмахнуться от этих мыслей, пытался сказать себе, что это все потому, что он упустил единственную возможность забрать деньги без встречи с ней лицом к лицу.

Поезд в Стамбул отправлялся утром, и у него оставалось мало времени.

В дверь робко постучали. Анри напрягся: неужели она узнала, что он здесь, неужели ей удалось выяснить номер его комнаты, причем тем же самым способом, каким он узнал ее?

– Да? – сказал он двери.

Кто-то откашлялся и пробормотал:

– Сэр.

Это был коридорный. Анри открыл, стараясь не выдать своего разочарования.

– Что такое?

– Вы просили сообщить вам, – начал тот, – если случится что-то необычное.

Анри нахмурился:

– Я слушаю.

– Она ушла.

– Ушла? – повторил он.

– Да, она вышла из номера.

– Куда?

Мальчик пожал плечами.

– Консьерж вызвал ей и остальным такси.

– Ты уверен? – спросил Анри.

– Да.

Анри поразмыслил немного, поблагодарил мальчика и сунул ему еще несколько монет.

Закрыв дверь, Анри достал из кармана ключи. Значит, ее комната сейчас пуста, если только коридорный не солгал – хотя Анри не мог придумать, для чего бы ему это понадобилось, – или не ошибся, что вряд ли. Коридорный говорил уверенно, а это означало, что сейчас самое время сделать то, что он давно задумал, – прокрасться наверх, обыскать сумку, забрать деньги и уехать обратно в Испанию.

Он вспомнил, как она выглядела вчера вечером, когда стояла на той улице, похожей на парижскую, вспомнил, как ему хотелось преодолеть разделявшее их расстояние. Посмотрел на ключи, которые держал в руке. Выругался.

Схватил шляпу и пальто и направился к лифту.

Войдя внутрь, нажал кнопку первого этажа.

Внизу, ожидая консьержа, Анри думал о том, как ему хочется сесть в поезд, как он жаждет вырваться из этого города. Кое-что ему здесь, конечно, нравилось, зато то, что не нравилось – включая сам отель, – вызывало желание оказаться в каком-нибудь другом месте, где есть старые здания, а не только те, что построены в последние десятилетия. Есть нечто подозрительное в городах, которые не рассказывают свою историю, а как будто демонстративно отворачиваются от нее. Анри чувствовал в этом какую-то неестественность и думал, что никогда не сможет жить в месте, оторванном от времени.

Когда появился консьерж, Анри начал без предисловий:

– Вы сегодня вызывали такси для компании из семи человек. Не больше часа назад.

Тот нерешительно переступил с ноги на ногу.

– Да.

– Я должен был встретиться с ними в вестибюле, но проспал. – Анри положил на стойку несколько монет.

Консьерж потянулся за деньгами и положил их в карман пиджака.

– Они поехали на Аду-Циганлию, на Саве, на частную яхту.

– Куда именно? – спросил Анри, предполагая, что вдоль берега наверняка выстроилась дюжина таких яхт.

Консьерж заколебался.

– Я могу вызвать такси и попросить отвезти вас по тому же адресу.

Анри кивнул:

– Хорошо, я подожду здесь.

Он не знал, почему в тот вечер почувствовал необходимость последовать за ней. Он говорил себе, что поступает неправильно, ведет себя нелепо. В конце концов, она будет не одна. Эта мысль не слишком рассеяла его беспокойство. Что-то было не так. Он не мог сказать, что именно, но его ладони вспотели, сердце забилось быстрее и громче, как будто он выпил слишком много кофе. Нет, что-то было не так. От волнения он притопывал ногой по мраморному полу, и его колено слегка подпрыгивало. На то, чтобы найти свободное такси, ушло всего несколько минут, но когда Анри забрался на заднее сиденье, нервы у него были на пределе.

– Вот, – сказал он, протягивая водителю несколько динаров. – Добавлю еще, если вы довезете меня в два раза быстрее обычного.

Он не знал, понял ли водитель его слова, но тот покосился на деньги и кивнул. Анри повернулся к окну, надеясь, что не опоздает.

Когда он нашел ее, она уже была в воде.

Он начал поиски с яхты и забеспокоился, когда не обнаружил никаких следов ее присутствия, хотя все ее спутники были на борту. Водитель, послушный его распоряжениям, ждал в машине. Анри сомневался, что поймает другое такси так поздно и в таком малолюдном месте, несмотря на то что до города недалеко.

Когда он все-таки увидел ее, она стояла в реке совсем рядом с яхтой, скрытая темнотой и растущим у самой воды тростником, из-за чего трудно было поверить, что они находятся не в сельской местности, а всего в нескольких минутах езды от мрачных зданий Белграда. Он никогда не привыкнет к этому городу, подумал он. Белград был так же непредсказуем, как и эта женщина. Вода доходила ей только до пояса, едва ли ей угрожала опасность утонуть. Тем не менее он сорвал с себя пальто, бросил его на песчаный берег и ускорил шаг. Он решил, что бежать не будет.

Холод оглушил его. Он не ожидал, что вода окажется такой ледяной, не понимал, как она это терпит, и вдруг подумал, что не знает, сколько она уже там стоит. Спрашивать он не стал, просто обхватил ее за талию и повлек за собой к берегу. Она не сопротивлялась, только сначала навалилась на него, но потом позволила вытащить себя из воды.

На берегу ее вырвало, раз, другой, потом еще – столько раз, что он испугался, не выплюнет ли она все внутренности. Ее пальцы впились в песок, Анри отвернулся, чтобы не дышать кислой вонью алкоголя, и пошел за ее пальто и сумочкой, брошенными на берегу. На землю выпал пустой флакончик. Он присмотрелся, разобрал на рецепте чужое имя и на мгновение задумался, есть ли у нее муж, но потом сообразил, что, скорее всего, это имя ее отца. Он швырнул флакончик в воду.

– Что вы натворили? – спросил он, оборачиваясь к ней.

Но она не слушала, только снова и снова бессмысленно бормотала: “Не выбраться”, тряся головой. Он не понимал, о чем она говорит, и она, судя по ее состоянию, тоже этого не понимала.

– Вы уже на берегу, – сказал он, пытаясь успокоить ее, развеять ее страхи, какими бы непонятными они ни казались. Она повернулась к нему, ее глаза блестели. Уж не поднялась ли у нее температура? В конце концов, кто знает, что там, в этой чертовой воде. Нужно отвезти ее обратно в отель.

– Пойдемте, – сказал он, поднимая ее на ноги. – Нам надо в такси, пока водитель не уехал.

Она не ответила, но, по крайней мере, перестала бормотать. Он содрогнулся. Вода была холодной, а температура на улице скорее зимней, чем осенней. Она потянулась за пальто и сумочкой. Обратный путь показался ему долгим – он и не подозревал, как далеко они отошли от яхты, – но все же они выбрались на дорогу, где ждало такси. Водитель запротестовал было, увидев, как они выглядят, но Анри сунул ему еще денег, так что он перестал возражать.

Прошло уже немало времени с тех пор, как Анри в последний раз видел ее вблизи. Теперь, в такси, он наконец ее разглядел – легкие морщинки в уголках глаз, одинокая родинка на правой щеке, высоко, возле скулы. И хотя Анри слышал ее голос раньше, сейчас, на берегу, ее произношение было совсем не таким, как в том парижском баре, и даже не таким, как на той остановке для отдыха в Гранаде, – не настолько гладким. Он гадал, не было ли это тогда чем-то напускным. Теперь в ее выговоре проявилась мелодичность, объем, которого раньше не было. Нечто такое, что заставило его подумать о вересковых пустошах, о полях и о маленьких деревеньках. Он почти ощутил запах сырой земли. Его потрясло, насколько реальной, осязаемой она была в этот момент. Больше всего на свете его пугало то, что он может протянуть руку и коснуться ее, как ему хотелось сделать всего несколько дней назад. Она была так близко.

В отеле он с облегчением увидел за стойкой незнакомое лицо.

– Номер 504, – сказал он, ожидая, пока ему вручат ключ.

Консьерж – должно быть, он работал в ночную смену – покосился на них, явно насторожившись. Она вся дрожала, потому что отказалась надеть пальто в такси, уверяя, что это ее единственная красивая вещь. Анри тогда подумал, что это довольно нелепый аргумент, но промолчал и придвинулся к ней поближе.

– Мне вызвать врача? – спросил консьерж.

Анри покачал головой:

– Только ключ, спасибо.

У него возникло искушение заказать что-нибудь выпить, но он подумал, что с нее хватит.

Когда они оказались в ее номере, Анри осторожно подвел ее к кровати. Убедившись, что обморок ей не грозит, он пошел в ванную, включил воду и подождал, пока от струи не пойдет пар. Ее все еще трясло, мокрая ткань облепила тело. Он повернулся, чтобы сказать ей, что все готово, что ей нужно раздеться, но она уже подходила к ванне, по-прежнему одетая. Она перелезла через бортик, опустилась в горячую воду, и ее платье надулось пузырем. Он застыл на месте, не в силах решить, что делать дальше. Не открывая глаз, она сказала: “Закройте дверь”, и когда он помедлил, вздрогнув от звука ее голоса, она что-то невнятно пробормотала, велела ему хотя бы отвернуться и начала расстегивать платье. Он вышел из ванной и направился к телефону, чтобы вызвать горничную. Заказал большой чайник чая и несколько тостов.

Когда еду принесли, он поставил поднос на кафельный пол рядом с ванной.

Она долго оставалась в воде, и комната несколько раз наполнялась паром, который потом рассеивался. Он сидел на кровати, в мокрой одежде, и ждал. В конце концов – он не знал, сколько прошло времени, может, час, а может, больше – она вышла. До этого он принес ей в ванную халат, и она, завернувшись в него, подошла к кровати. Она ничего не сказала, даже не посмотрела на него. Просто забралась под одеяло и лежала, изредка вздрагивая.

– Я не знаю, о чем я думала, – проговорила она наконец по-французски.

Ее голос звучал хрипло, с болью.

– Похоже на то, – ответил он. Помедлил немного и добавил уже тише: – Больше никаких таблеток.

– Никаких. – Она пошевелилась. – В любом случае это были последние. – Ее голос теперь звучал приглушенно. – Но да, больше никаких таблеток.

Он так и продолжал сидеть рядом с ней, пока не услышал, что ее дыхание выровнялось, пока дрожь не прекратилась и он не убедился, что она заснула.

Тогда он тихо вышел и направился к лифту. Сначала поискал горничную, нашел ее на том же этаже, где располагался его собственный номер, и подумал, что она, наверное, знает, что он сделал и почему он сейчас здесь: она избегала его взгляда и скрылась за дверью, едва заметив его. Неважно, ему и не нужно было говорить с ней. Достав ключи из кармана, он бросил их на тележку и зашагал дальше по коридору в свой номер, который казался пустым и холодным – здесь не было пара, как там, откуда он только что пришел. Он взглянул на часы. Через несколько часов пора выезжать на вокзал. Анри снял мокрую одежду, опустился на кровать и закрыл глаза. Он поспит, но совсем недолго.

Ему не хотелось опоздать к началу их последнего путешествия.

На вокзале он подошел к билетной кассе.

– На утренний поезд в Стамбул, пожалуйста. – Анри видел ее билет накануне вечером. Билет лежал на прикроватной тумбочке, и он запомнил номер купе и место. – Есть ли свободные места в этом купе? – спросил он, указывая на схему, лежащую перед ним на стойке.

Кассир сверился с журналом.

– Да, все места, кроме одного, пока свободны.

Анри поразмыслил.

– Сколько там еще мест?

– Во всем купе? Шесть, сэр.

– И куплено только одно?

Кассир растерянно посмотрел на него:

– Да.

Анри сунул руку в карман пальто и вытащил бумажник.

– Я беру остальные места в этом купе.

– Все, сэр?

– Oui.

Анри уже все продумал. До Стамбула им ехать сутки, и у них будет время – время познакомиться по-настоящему, составить план действий, решить, как поступить с деньгами и что делать ей.

– Есть купе на одного человека, которое только что освободилось. Билет вернули в последнюю минуту. Вы могли бы купить его, если вам нужно уединение. И цена гораздо ниже.

– Нет, спасибо.

Кассир поднял брови.

Анри заплатил за билеты и положил их в карман пальто. Поблагодарив кассира, он повернулся и стал искать платформу, поезд, ее.